Читать книгу На Голгофу. Переписка и дневники, июнь 2011 – декабрь 2012 гг. - Эдуард Генрихович Вайнштейн - Страница 7

– А по поводу старообрядцев я пришел к такому выводу: Раскол – страшная беда и люди, которые жили в те времена претерпели очень многое. Раскол – процесс исключительно политический, некое реформаторство, которое очень сильно искалечило Русскую Православную Церковь. Возможно, что дьяк Кураев где-то и прав, говоря, что гонения 1917-года можно рассматривать, в какой-то мере, как и возмездие за 300-летнее гонение так называемых раскольников – людей православных, которые в своей стране преследовались наряду с колдунами, имели меньше прав, чем язычники, муслимы, жиды и протестанты. Это форменное скотство, о котором, кстати, наши благочестивые пастыри 19-го века предпочитали молчать в угоду политическим властям. Читаю старообрядческую книгу о книжной справе (порче, как они ее называют) и вижу, что действительно старая Псалтирь, она приводится в качестве наглядного пособия, гораздо логичнее и краше, чем в новом переводе, не говоря уже о «неологизмах» – уродливых словах, которые ПРИДУМАЛИ книжные справщики. Вообще, тема раскола для меня всегда была очень болезненна, когда я учился в ПСТГУ, и задавал вопросы на эту тему нашему учителю Истории Русской Православной Церкви, он ни разу мне аргументировано не ответил. Сейчас убеждаюсь, что нет аргументированных ответов по данному вопросу. Поэтому для меня теперь будет еще один определяющий момент в ключевых вопросах: отношение к иудейству, отношение к свержению Государя, отношение к расколу. Если человек упорствует в этих вопросах и находит оправдание всем этим событиям – делаем соответствующие выводы. А Батюшка Ваш правильно поступает, что не делит православных на тех и на других, я тоже так буду поступать!

– Да, Николай, нет никакого раскола. Вот слова Батюшки Николая – где есть Причастие, где есть службочка – там и Церковь.

Духовная жизнь протекает на такой смиренной глубине страдания, горя, молитвы, куда не достают все эти выдуманные распри и драки.

И вот еще важные слова, которые, быть может, ты встречал: «Не будь вельми правдив». Таким был Илиодор, монах-расстрига, начинавший очень ярко и хорошо, он весь горел, призывал за Царя и Россию, но методы у него были революционные, и Григорий Ефимович о нем сказал, что говорит правильно, но не имеет того веяния и аромата, которые исходят от истинных духовных подвигов. Это тоже страшный пример для нас – Илиодор. Он ради «любви к Царю» смел указывать самому Царю.

И получилось, что, ругая Царских министров за их недостаточное служение Царю, он делал больно Самому Царю, которому просто неоткуда было взять лучших, более верных людей…

Очень известный был человек в 1910-х годах, много шума тогда наделал… – Э.В.

– Вот здесь-то не соглашусь. Сейчас, в принципе, нет. И Патриарх Кирилл Великим постом был на службе у старообрядцев и пообещал, что многое сделает для того, чтобы старый обряд не считался чем-то «второсортным». Но легко такие вещи забывать не стоит. Иначе это напоминает короткую память нынешних пастырей, которые забывают мученичество Царской семьи, а про старца Григория, вообще, считается говорить неприличным. Поэтому, сугубо мое мнение, наши пастыри 18-19-веков, которые смиренно отмалчивались по поводу темы раскола и, более того, пытались все подать под видом того, что к личному спасению это никакого отношения не имеет, поступали не по совести. Пастыри на то и пастыри, чтобы указывать где добро, а где зло, иначе соль теряет свою силу. Не могли они и надменную интеллигенцию вразумить и простых людей утешить. Понятное дело, что Господь и через них действовал, но соль теряла и теряет свою силу. В этом ничего удивительного нет, этому надлежит быть. Однако необходимо давать правильные оценки событиям. Различать добро и зло.

– Интересно еще Григорий Ефимович говорил о Толстом. Он говорил о нем, что тут епископы много виноваты были – мало ласкали его. Между прочим, и Царь жалел Толстого. О самом же Толстом Григорий Ефимович сказал, что он глуповат. Когда говорит против современной ему церкви, против епископов и священников – он прав, так как выше, чище и сильнее их. Но когда начинает говорить против их слов, а слова у них – слова Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста – тут он сам становится маленьким. Вот в чем суть-то была проблемы Толстого.

Честно скажу, я ничего не спрашивал у Батюшки о расколе. Просто мне кажется, что и тут жиды приложили свою руку – очень похож почерк, по обилию зла и страданий. Просто сам Батюшка ведет себя так, как будто не было никакого раскола, он живет во времена Иоанна Грозного, для него недалеко время преподобного Сергия, былинных богатырей… Мне почему-то кажется, что и Сам Царь жил так же.

Тот парень-старообрядец что-то правильное в своей душе имел, хотя был большой грешник. Общаться с ним было интересно, много важного удалось сказать.…

А так ведет себя Батюшка, думается мне, потому что впитал в себя по цепочке дух от наших древних святых отцов, победоносный и богатырский дух.

В наше время этот дух больше проявляет себя в смирении, терпении, тихой мудрости… Не то время. Слишком велика сила зла. Да и Господь, думаю, не благословляет на драку, в бой идти, чтобы напрасно люди не свернули себе шею, когда еще духовно так незрелы, не чисты, запутавшиеся, отравленные. Спасать нужно прежде себя, разобраться в своих заблуждениях, очиститься от многоразличной отравы… А там уже Господь укажет и управит, как быть и что делать. Мне часто кажется, что чтобы разобраться с собой, всей жизни мало будет. Сердце наше меняется только ценой тяжелых скорбей, многолетним долготерпением, быстро оно не очищается… И все самые страшные беды и скорби бывают только ради одного – очищения человеческих сердец.

июнь 2011 (из переписки с сотрудником, алтарником)

Храм Георгия Победоносца на Поклонной Горе, Москва