Читать книгу Это было в Веморке - Эдуард Константинович Голубев - Страница 5

Напротив Руво пошевелился, и Логдэ улыбнулся, представив, как он потянулся после сна.

– Я вижу, ты не спишь, – сказал Руво, и Лотара опять передернуло, но уже не вызывая того страха, когда он первый раз услышал этот голос.

– Ладно, ты меня видишь в этой тьме. Это я могу понять. Но откуда ты знаешь немецкий? – спросил Логдэ и, шутя, продолжил, – у вас под землей репетиторы иностранных языков?

– Честно сказать, я думал тебя будут волновать вопросы посерьезнее. Но если тебе так интересно, то я, конечно, расскажу, – и Руво повторил последнюю фразу на английском, русском, французском и испанском. – Лотар, мы понимаем, о чем воет волк, мы понимаем, о чем кричит ворон, мы даже понимаем, о чем молчит рыба. И ты удивляешься, откуда мы знаем ваш язык. Здесь в Европе у вас только один язык. Все остальное – разновидности. Вы до сих пор не в состояние понять собаку, а она с вами тысячи лет ходит вместе. Мы просто умнее вас и с этим тебе надо будет согласиться.

– Но если вы настолько умнее нас, почему вы не летаете в космос, почему не создаете энергию?

– Оно нам не надо. Мы берем только то, что непосредственно нам нужно для существования.

– А нам надо. Мы стремимся к открытиям…– Лотар недоговорил, так как Руво резко перебил его:

– Полет в космос – это не открытие, это вторжение на чужую территорию, куда вас не звали. Вы по своей, я скажу мягко, наивности, идете, куда вам показывают, а не куда вам надо. Вся проблема человечества в дисбалансе наличия серых клеток среди людей. Более изощренный ум начинает вести за собой менее здравомыслящих людей, которых подавляющее большинство. И когда это стадо уходит с радостью на бойню – это и есть победа развитого ума, а оружием является сказка, которую вы называете пропаганда. Смотри, Лотар, самой умной игрой вы считаете шахматы. Объясни мне, в чем прелесть этой игры? Вся партия построена на уничтожение фигур соперника и цель одна – убить короля. Самое комическое, что когда происходит ничья, один король стоит против другого, как и в начале игры, но уже без подданных. То есть произошла бессмысленная бойня. И ты считаешь – это разумно. Разумно, Лотар, когда соперники согласятся на ничью, не сделав ни одного хода. А эталоном были бы шахматы, начинавшиеся с двух королей на поле и заканчивавшиеся, как я сказал тебе раньше, всеми фигурами на своих местах и соглашением на ничью.

– Но ведь не все согласны на ничью. Какая к черту может быть ничья, когда коммунисты хотят захватить весь мир со своим Интернационалом? А это зло, и с ним надо бороться! – эмоционально высказался Лотар и добавил, – скажи мне, что я опять ошибаюсь.

– Конечно, вы без этого не можете. Не существует коммунизма, монархии, капитализма, вашего национал-социализма. Есть только власть или ее отсутствие. Как ветер рождается из-за разности давлений в слоях атмосферы и чем выше это различие, тем он сокрушительней, так и власть появляется, как я уже тебе сказал, из-за дисбаланса серых клеток среди людей. И как у ветра, чем выше эта разница, тем глобальней ущерб. Все должно быть сбалансировано.

– Руво, я так понимаю, ты говоришь о равенстве. Но это утопия. Люди настолько разные, что не могут быть равны.

– Лотар, ты меня не понял. Ни о каком равенстве я не говорю. Каждый должен получать по заслугам. У нас есть старейшины, но они не обладают властью, она им не нужна, они обладают мудростью. Они дают советы, а мы все вместе решаем, как ими пользоваться. Я уверен, и тебе не нужна власть, и ты ее не хочешь. Объясни мне тогда, почему она нужна другим? Стремление к власти – удел людей пораженных неизлечимо завистью, а ты в этом смысле здоров.

Лотар не знал, что ответить и в образовавшейся тишине он вдруг услышал едва заметный скрежет. Напрягая слух, никак не мог понять природу этого звука. Руво также замолчал, но спустя минуту произнес:

– Ну, наконец-то. Это за мной. Они еще далеко, так, что времени поболтать у нас предостаточно.

И в этот момент Лотару стало не по себе. Почему никто не спасает его. Неужели про него забыли? И читая его мысли Руво сказал:

– Тебя здесь никто не ищет. Ты сам бы искал себя в здание пустого склада под землей? Поверь, они не собираются его даже откапывать, но я помогу тебе после того, как вытащат меня. А как ты слышишь, за мной уже идут.

– Я согласен, Руво, в это время мне нечего было здесь делать, но тогда у меня вопрос, а что привело тебя сюда.

– Любопытство, Лотар, любопытство. Все хотелось более точно узнать, чем это закончится. Первый раз у них не получилось.

– Что это?– нервно спросил Логдэ, так как его начинали бесить эти фразы – загадки.– Я догадываюсь, что это была диверсия. Ты ее имеешь в виду?

– А скажу тебе даже больше. Эта спецоперация носило название “ Ганнерсайд”, по-вашему, “Мелководье”. Но это длинная история и, если ты захочешь, я расскажу тебе ее позже.

– Откуда, Руво, ты это знаешь?

– Мы следим за вами, потому что вы склонны делать непоправимые вещи. Мало того, уничтожаете себя, но нас это не сильно волнует, вы, нехотя, можете принести беду и нам. А вот это нас уже тревожит. И поэтому, нам приходиться наблюдать за вами и по возможности мешать.

– Интересно, что вы нам можете такое сделать, чтобы помешать. Мне мало верится, что знание языка зверей сильнее наших технологий. Или я опять ошибаюсь, и у вас под землей целые заводы производят что-то сверхъестественное?

– Здесь ты прав. Заводов у нас нет. Все, что нам надо для существования, мы берем у вас.

– Так вы просто паразиты! Жить за счет других и при этом учить их жизни. Вот это ваша мудрость, Руво! – воскликнул Лотар, чувствуя в душе небольшую победу и, на ажиотаже продолжил, – наверно, я опять ошибаюсь, вы не паразиты, вы просто мелкие воришки!

– Где-то, может быть, мы и действуем, как мелкие воришки. Но насчет жизни за счет других, Лотар, ты не прав. Все ваши сооружения, города, заводы стоят, как деревья, пустив корни в глубину земли. Что будет, если дерево оставить без корня – оно упадет. Вот так стержни ваших городов вы сами дали нам в руки, и в любой момент, если мы решим, что так будет правильно, обрушить любые ваши строения не составит никакого труда. Согласись, слишком большая сила для паразитов.

– Руво, ты тоже говоришь о разрушении. Так чем вы лучше нас? – почти переходя на крик, спросил Лотар.

– Ты так и не понял. Мы не уничтожаем себе подобных, – спокойно ответил Руво, – вот это главное отличие.

Они оба замолкли и Лотар, задумавшись, пытался найти несостоятельность в его утверждениях. Логдэ неплохо знал историю Нового времени и быстро пробежал по ней, вспоминая крупные военные конфликты. Ливонская, Англо-испанская, 30-летняя, Северная, хождение Наполеона по Европе, n-ое количество Русско-турецких и, в конце концов, Первая мировая. И еще десятки менее значительных войн. Лотар с большим трудом искал оправдание всем этим столкновениям, но не нашел ни одного, действительно веского. Похоже, Руво прав, говоря о подавляющем количестве скудоумных людей. Недаром Отто фон Бисмарк сказал, что глупость – это дар божий, но нельзя им злоупотреблять. И Логдэ начали терзать сомнения по поводу его самого. Он никогда не считал себя глупцом, можно сказать даже больше. У всех, несмотря на разные отношения к нему, не поворачивался язык, даже в его отсутствие, назвать его недалеким. Но по утверждениям Руво, Лотар примкнул к стаду. И не только он. Ректор технической школы Эрнст Сторм с 1932 года был членом НСДАП. Вспомним и Вернера фон Брауна. Нет, эти люди не могут поддаться на сказки и быть толпой – значит дело в другом. Окунаясь и дальше в эти размышления, Лотар понимал, что ответ не так уж близок. Все равно сейчас ничего не изменить – война в разгаре и нужно делать все для страны, для Германии. И на данный момент это будет правильно. Он не смог понять малого, что отрицание влияния пропаганды на себя – это первый признак того, что она сработала, только более искусно. В руках мастера, каким являлся Йозеф Геббельс, даже умная пешка превращалась в обычную, не подозревая об этом. Вопросы возникали только с мудрыми пешками. Но эта проблема решалась с помощью вывода их из шахматной композиции и заменой простыми.

Руво прекрасно понимал дилемму в голове Лотара и поэтому молчал, давая спокойствие его рассуждениям, выжидая, когда он задаст, даже нехотя этого, очередной вопрос. Тишина продолжалась и он, чувствуя, что Логдэ не может найти ответа, решил перевести разговор на более позитивную тему.

– Лотар, ты не уснул? – шутя, спросил Руво, естественно, зная ответ. – Некоторые вещи вы делаете, поверь, что мы завидуем. Я скажу больше, это небесно красиво.

– Да неужели, хотелось бы узнать подробнее! – в Лотаре опять проснулось раздражение. Сосед начинал его нервировать, но он понимал, что не прав и ничего не мог сделать со своим я. Всегда раздражает, когда из тебя делают примитивность. Но с другой стороны он знал, что только глупец считает себя умным. И только здравый рассудок может полагать, что он ничего еще не знает. Всегда приятно смотреть, как дурачатся умные люди, и очень тоскливо, когда умничают дураки.

– Ваше искусство. Ты не поверишь, но я безумно люблю “Шутку” Баха, “Каприс” Паганини, и это само собой, “В пещере горного короля” Эдварда Грига.

– Руво, а как ты относишься к джазу?

– Никогда такого не слышал, – и продолжил, – если появлялась возможность, то я обязательно приходил в Норвежский национальный театр. Естественно без билета. Просто поднимался снизу, когда начиналось действие и тушили свет, я спокойно становился за кулисы и слушал, слушал, слушал. А потом также тихо возвращался. Правда, был забавный случай. На одном из представлений, если не ошибаюсь, “ Победа во тьме” Лагерквиста, я как всегда занял свое излюбленное место в темном углу за кулисами и наслаждался игрой актеров. Закончился первый акт, началась подготовка декораций ко второму и в этом движение меня никто не замечал. Я был похож на неприглядную тень, никому не нужную. Не знаю точно, что там случилось, но на сцене начал появляться дым. Прибежал пожарный с фонарем, пытаясь отыскать очаг. Так интересно, вокруг была огромная суета и при этом тихо. Все перешептывались, чтоб не испугать зрителей. И вдруг пожарный резко развернул фонарь в мою сторону и полностью осветил меня. Мне ничего не оставалось, как застыть замертво, прикидываясь куклой. Не сильно присматриваясь ко мне, укротитель огня приказал, чтобы “этого страшного деревянного карлика” отнесли в сторону. Честно сказать, Лотар, я обиделся, он тоже был далеко не красавец. Круглый, на коротких ногах и этот шлем, который не залазил на его голову, смотрелся, как железная чашка на глобусе. Двое актеров подбежали ко мне, взяв по бокам за прижатые руки, перенесли как дверь и поставили, напротив, в метрах пяти. Меня это начало веселить. В течение пару минут они справились с источником дыма, там начала тлеть какая-то мелочь и вся труппа выдохнув и успокоившись, вместе с пожарным молча стояли на сцене. И в этот момент я топнул ногой. Когда они посмотрели все в мою сторону, не понимая, откуда этот звук, я уже на их глазах стукнул по полу еще раз и походкой Чарли Чаплина пошел в их сторону. Лотар, ты не видел эти лица! Пройдя по сцене сквозь них, они расступались, а я в полной тише, вышел за кулисы и направился восвояси. Правда на двери комнаты пожарного я не удержался и написал “Сам ты страшный деревянный карлик”. Жаль, так и не глянул второй акт.

Смех Лотара начинал расти по ходу рассказа и, представляя эту картину, превращался в хохот. Он не мог остановиться, рисуя в своем воображение глупо удивленное лицо нагнувшегося пожарного, читающего несколько раз надпись на двери, сделанную на уровне живота.

– Да ты, Руво, шутник, – успокоившись, после глубокого вздоха, произнес Лотар. – И часто так веселимся?

– Это было как-то спонтанно. Мне после этого досталось. У нас не приветствуются открытые встречи с вами.

– Интересно, а какие приветствуются? – перебил Лотар, и тут же извинился за бестактность.

– У нас не везде есть уши, и мы находим людей, которые могут добыть для нас что-нибудь интересное. Ты не представляешь, на какую низость способны многие из вас за пригоршню золотых монет. А у нас этого добра – горы. Вот с ними мы и встречаемся в темных, глухих места. Лотар, я уже сказал, мы следим за вами.

– А если я, когда выберусь отсюда, расскажу о своей встрече и разговоре с тобой? – неуверенно спросил Логдэ, – вы сделаете, так, что я пропаду без вести?

– Ты не тот случай, потому что тебе никто не поверит. Все спишут на шок и галлюцинации. Я уверен, ты даже сейчас не до конца веришь в происходящее. Вы не можете полностью принимать информацию без визуального контакта, а он как раз сейчас отсутствует.

И действительно Лотар поймал себя на мысли, что может это просто игра его пассивного воображения. “Шутка”, “Каприс”, “В пещере горного короля”, конечно, он знал все эти произведения, и мозг мог их достать у себя на полке, но “Победа во тьме” Лагерквиста была необъяснима. Мало того он не знал такой пьесы, но Лотар и не слышал такого автора. Ему рассказывали, что достаточно беглого взгляда на предмет и это навсегда останется в памяти. Может эту пьесу он видел на одной из многочисленных афиш в Берлине. Может быть. Но были сомнения. Лотар обладал хорошей зрительной памятью и считал, что однозначно запомнил бы эту фамилию. Он не знал о запрете изданий и постановок пьес этого шведа из-за его отрицательного отношения к Германии после Первой мировой войны. На афишах Берлина в то время Лагерквиста никогда не было. Также Руво сказал, как называлась спецоперация. “Ганнерсайд”. Лотар точно не слышал этого слово. Значит это не галлюцинации и напротив него в этой тьме действительно находится существо, зовущее себя Руво. Математический склад холодного ума и сильное логическое мышление мешали Лотару принять данную ситуацию, как вполне реальную. Но Логдэ мог рассмотреть происходящее и с другой стороны. Будучи физико-химиком, в отличие от математиков, Лотар отлично знал, что два плюс два не всегда будет четыре. Все зависит от условий, в которых происходит сложение. В итоге может быть и ноль, а может быть и десять. Если в науке для него с условиями было все понятно (изменения температуры, давления) и их влияние на происходящие процессы, то здесь он не мог определиться. Но это не было причиной отрицать существование таких, как Руво. В конце концов, ему было приятно это общение, хоть иногда оно его и злило. Но интереса было больше, и Логдэ задал следующий вопрос.

– Как я понял, вы не любите нашу науку, но цените наше искусство. А еще мы делаем что-нибудь прекрасное в вашем понимание?

– Лотар, нет разницы между наукой и искусством. Это все ваша активность, а вот она уже различается. Либо созидание, либо уничтожение, ну и вспоминая о дураках, просто бессмысленная. И здесь появляются, как ты видишь, между мной и тобой разногласия. То, что ты считаешь творением, я считаю разрушением. Задайся вопросом, что ты делаешь в Веморке? Я знаю, ты ответишь, что человечество стоит на пороге открытия великой энергии, а ты в этом процессе далеко не последнее звено и вероятно войдешь в историю.

– Ты прав, я именно так и ответил бы, но добавлю еще, понимая, к чему ты клонишь. Да, атомная энергия может принести смерти и разгром. И скорей всего принесет. Но сколько с ее помощью можно будет сделать хорошего. Гораздо больше, чем плохого.

– Смотря, в чьи руки вы ее отдадите. Но дело не в этом. Зачем расщеплять атом, когда вокруг вас один сплошной клубок энергии. Солнце, ветер, вода и в конце концов ее величество гравитация. Но нет, вам надо разрушить атом. А могли бы просто поймать за хвост молнию и оседлать ее. И хватило бы на все и всех. Толька та энергия может быть чистой, которую дает природа вам просто так. Но чувствую, я тебя все равно не переубедил.

– Руво, давай каждый останется при своем мнение в этом вопросе, и поменяем тему. Мне так понравилась твоя история о театре, что очень хочется узнать, где ты еще был. Например, видел ли ты Эйфелеву башню? Я шучу.

– Видел, Лотар, и я не шучу.

– Но как ты попал в Париж?

– Вот это, кстати, вообще не проблема. Спрятаться в трюме корабля и доплыть, хоть до Америки, нет ничего проще. А потом залезть в почтовый вагон и доехать куда угодно, где есть рельсы.

– Всегда мечтал увидеть это творение Эйфеля не на картинках. Никогда не понимал людей, которые считают эту башня уродливой.

– В какой-то мере, Лотар, я с ними согласен. Я люблю сооружения из камня или дерева, потому что в них есть жизнь, а железо мертво и от него веет холодом, поэтому Эйфелева башня для меня – просто большая железяка. Простой одноэтажный каменный домик нравится мне больше, чем любая стальная конструкция. Согласись, железо не вписывается в картину рядом с морем, лесом или горами. Природа его как бы отторгает. Как прекрасна каравелла в лучах заката на волнах океана, и как уродлив танкер в том же свете.

Задумавшись, Лотар соглашался с доводами Руво. Может действительно Эйфелеву башню лучше смотреть на картинках. Он хотел возразить, что по свойствам железо намного практичнее камня и тем более дерева, но осекся, вспомнив пирамиды, Великую китайскую стену и амфитеатр, которые выдержали натиск тысячелетий. А вид железного хопеша (древнеегипетский ятаган), который он увидел в Новом музее, не производил впечатление хорошо сохранившегося, несмотря на весь уход за ним. Вода и воздух дарит человеку жизнь, а у железа – забирает. Интересно получается.

– Руво, а что ты думаешь насчет стекла?

– Стекло замечательный материал. И вы умеете с ним красиво работать. Чего стоят витражи Эмануэля Вигеланда здесь, в Осло, в Кафедральном соборе. Тончайшая работа со стеклом. А теперь вы из стекла делаете крышу для зимних садов, значит, в будущем будут и стеклянные дома, и стеклянные мосты. Ты только представь себе мост, но не из обычного бесцветного стекла, а из переливающегося всеми красками витража. Как он сказочно будет играть на солнце! Мне кажется, что наступив на такой мост в яркий день можно почувствовать себя в другом, очень прекрасном мире на пути в Асгард.

– Руво, а ты романтик!

– Нам не чуждо ничего человеческого, в конце концов, мы тоже люди, но только сильно отличаемся от вас.

Руво затих, немного расстроившись, что не получилось вывести Лотара на разговор о религии, несмотря на тонкий намек о Кафедральном соборе и Асгарде. Ему очень хотелось поговорить на эту тему. Лотар ему нравился, как нравится учителю, в хорошем смысле, дотошный ученик с пытливым умом.

– А что ты делал в соборе? Я уверен у вас другие боги, – Лотар не видел, как довольный собой, улыбнулся Руво.

– И какие они по твоему мнению?

– Но я не знаю, к какой религии близок ваш народ. Христианство? А может ислам? Или буддизм?

– Если, Лотар, это тебя так интересует я, конечно, отвечу, – слукавил Руво. Ему самому очень хотелось провести лекцию на эту тему.

– Занятно было бы узнать, каким богам вы молитесь.

– Я не заставлю тебя ждать. Смотри, до нашей эры вы уже знали, что есть Индийский океан. Спустя пятьсот лет – Атлантический. А через 15 веков были в курсе насчет Тихого океана. Но понять, что это одно целое, у вас ушло еще четыре века. И вот недавно в 1917 году русский географ Юлий Шокальский объединил их и назвал просто Мировой океан.

– Руво, я никогда об этом не слышал. Откуда ты все это знаешь? – искренне удивился Лотар.

– Чтобы перечитать небольшую городскую библиотеку у меня уйдет около года. Больше времени теряется, чтобы взять, а потом вернуть книгу на место. Как ты там сказал – “мелкие воришки”. Но по-другому не получается. Не сбивай меня. И вот вы, наконец, дошли до того, что прекрасно понимают акулы – вода одинаковая и океан один. Просто где-то теплее, а где-то холоднее. Развитие религий, я буду говорить о буддизме, христианстве и исламе, поскольку ты назвал их, началось просто с веры в себя, никаких богов. Ты понял, я говорю о буддизме. Но если каждый верит в себя, то этих людей практически нельзя подчинить, кроме как силой. И это порождает обратную реакцию, никто не знает, чем это столкновение закончится. Поэтому некто, больной властью, решил подчинить себе людей с помощью богов. Человек начинал верить в бога, а этот некто стал посредником и, соответственно обзавелся властью над верующими, говоря им, что только бог делает человека сильнее. Но как можно стать сильнее перестав верить в себя? Многие это начали понимать и решились на отречение. И вот тут становится интересно. В буддизме нет отречения от бога, поскольку он отсутствует, точнее оно носит другой характер – это уход от мирской суеты. В христианстве тебе скажут, что ты волен уйти, но это ничего не решает, так как на тебе стоит “ неизгладимая печать”. То есть мягко намекнули, что власть над тобой остается. А вот ислам, который моложе, пошел дальше христианства и за отречение тебя ждет смерть. Это апогей власти. Но теперь вернемся к акулам. Представь эти три религии, как три океана, а вода – это их устав, состоящий из заповедей и грехов, что в принципе одно и то же. Я не спорю, там написаны важные и мудрые вещи и, заметь, они одинаковы в самом основании, как вода у берегов Индии и Кубы. Ну что, Лотар, продолжишь мою мысль?

– Конечно, Руво, я понял, к чему ты ведешь. Создание единой мировой религии на базе основных заветов, без права властвовать над человеком. Твои суждения пересекаются с мыслями Ницше.

– В этом нет ничего удивительного. Фридрих был мудрый человек. Мой дедушка любил с ним общаться,– и, чувствуя, как напрягся Лотар, Руво с улыбкой добавил,– это была шутка, успокойся. И, теперь, вопрос. Через сколько веков вы дойдете до этого?

– А ты уверен, что это правильный путь?

– Я скажу больше, он единственный верный.

– И, наверно, Руво, ты уже знаешь, как она будет называться?

– Лотар, ты не поверишь. Но я об этом никогда не задумывался, а сейчас, как раз тот момент.

Наступила тишина, и Лотару было очень интересно, до чего же додумается Руво. Вдруг он обнаружил, что исчез скрежет за стеной. “Видно все ушли на сиесту. В конце концов, они тоже люди”, – про себя улыбнулся Лотар. В какой-то момент он подумал, что Руво уснул, но решил не окликать и самому немного поспать. Он даже не заметил, как забыл о ране и застывшей крови на волосах, после удара камня. Да, в этот день на голову была большая нагрузка, как извне, так и внутри. Глаза Лотара начали закрываться под тяжестью усталости и темноты.

– Не спать, Лотар! Я придумал!

– Ну, говори, потому что я уже очень хочу спать,– тихим голосом ответил Логдэ, скрывая зевоту.

– Потерпи еще немного, и ляжем спать. Время нашего общения подходит к концу, а ты еще не задал самый важный для тебя вопрос. А теперь о мировой религии. Вот, что я придумал. Пальцы рук, держащие хрустальный шар очень напоминают меридианы, обхватывающие землю. Длина меридиана везде одинакова, как и единая религия, для любой точки земли. Меридиан обозначает “полуденный”, то есть солнце в зените – высшая точка. Поэтому новая неделимая мировая религия вполне обоснованно может носить название – Меридианство. Как тебе, Лотар, такое имя?

– В принципе, я не вижу ни одного против,– произнес Логдэ, а сон побеждал, и он ничего не мог с этим сделать. – Руво, я буду спать. А тебе, наверное, не хочется? Ты же недавно спал.

– Из-за нехватки кислорода, здесь, под землей, мы спим очень часто, стараясь не тратить его попусту. Поэтому мы стали маленькими, чтобы организму его хватало. Но ты должен и сам это прекрасно знать.

– Руво, я физико-химик, а не биолог. Спокойной ночи.

– Лучше бы, ты был биологом, – ответил тихо, с грустью Руво, но Лотар уже отключился и не слышал его.