Читать книгу Допельдон, или О чем думает мужчина? - Эдуард Семенов - Страница 8

За окном начинает орать автомобильная сигнализация. Долго, нудно. Потом пик-пик. И снова тишина. Блин, наверное, половину дома перебудила, а мой медвежонок даже на другой бок не повернулся. Спит. Вот что значит сова. Но мое прикосновение к ее телу запускает часовой механизм, и я уже не могу остановиться. Прижимаюсь к ней грудью и тихонько на уху шепчу:

– Медвежонок! Просыпайся!

– Сейчас, сейчас, еще минуточку… – бормочет спросонья Марина. – Сколько время?

– Уже десять часов!

– Что? – Марина вздрагивает и пытается открыть глаза. – Правда!?

Но организм не обмануть. Ему нужно спать еще, как минимум, час, поэтому, увидев на часах 8:05, она бессильно падает головой на подушку и недовольно ворчит:

– Зачем ты обманываешь?

– Я тебя не обманываю, – шепчу я Марине, нежно касаясь губами мочки уха. – На Сахалине сейчас вообще вечер.

– Ну, так то на Сахалине, – отвечает Марина и, повернувшись, пытается «зарыться» мне под мышку. – Ну, пожалуйста, пожалуйста, давай еще поспим чуточку?

– Давай! – соглашаюсь со своей принцессой.

Сейчас я уже могу положить руку ей на грудь и начинаю поглаживать сосок.

Через несколько секунд, когда я чувствую, что он набух и затвердел, моя рука медленно сползает по бедру, пытается проникнуть в ложбину между ног, но они еще крепко сцеплены, и это не совсем удобно, поэтому я возвращаюсь назад. Одновременно с этим движением, принцесса снова разворачивается ко мне спиной, но на этот раз ее бедра прижимается ко мне так плотно-плотно, что мой жезл, к тому моменту еще лишь слегка набухший, оказывается между двух половинок ее попы. Это похоже на «хот-дог» в микроволновке.

Мысль о том, что я нахожусь практически в ней, а также ее жаркое тело мгновенно разогревают меня до нужной кондиции. Это такое блаженство – целовать Марину в шею, гладить грудь и прижиматься сзади. Грудь у принцессы большая и спелая, как груша, полностью умещается у меня в руке, и я не могу до конца насладиться той радостью, что держу ее в ладони. Пальцы горят. Какое-то время мы лежим, практически не двигаясь. Потом я начинаю совершать легкие колебания бедрами, Марина также еле заметно отвечает мне.

Она, конечно, уже не спит, но еще окончательно не проснулась. Я слышу, как изменился ритм ее дыхания, Марина поймала мою руку и уже сама просит, чтобы я поласкал ее там, внизу, между ложбинок. И на этот раз моя рука проникает в таинственную пещеру без труда. Принцесса впускает меня туда и издает легкий сладкий стон. Моя рука увлажняется. Я понимаю, что Марина готова принять меня по-настоящему. Отстраняюсь, и принцесса откидывается на спину.

Глаза Марины закрыты. Она заводит руки за голову, а всем телом тянется навстречу. Предлагая его мне. И я не выдерживаю, набрасываюсь на принцессу с неистовством отдохнувшего зверя. Утренний забег всегда мой. Причем этот забег не на марафонскую дистанцию, где надо экономить силы и растягивать удовольствия. Скорее всего, утренний бег похож на спринт. Резкий, взрывной, короткий, как выстрел. Когда нужно успеть выложиться, выплеснуть энергию жизни в максимально короткий срок.

Марина это знает, чувствует и ничего не имеет против. Я отжимаюсь на руках и врываюсь в нее как можно сильнее. Потом подгибаю колени и, схватив ее за бедра, тяну, тяну на себя, будто хочу разорвать пополам. С высоты моего роста я вижу ее мягкое розовое тело и еще больше возбуждаюсь. За короткое время безопасное кольцо одето. Она ворчит: «Не смотри на меня!» – затем, не открывая глаз, хватает меня за плечи и рывком прижимает к себе. Наваливаюсь на нее всем телом, так, чтобы между нами не осталось и миллиметра свободного пространства. Она сводит ноги и зажимает мое естество в узкий, горячий туннель. Даже через латекс я чувствую каждую клеточку ее тела, все ее напряженные мышцы и практически мгновенно, через нескольких коротких и глубоких рывков взрываюсь. Взрываюсь в буквальном смысле этого слова, потому что мне сейчас горячо и внизу в паху, и в голове, где бегают красные точки.

Без сил падаю Марине на грудь и замираю, шепча в подушку:

– Извини, что думал, только о себе!

Она целует меня в шею и тоже шепчет:

– Я хотела бы так просыпаться каждое утро!

Молчу, потому что невольно, я понимаю, что это невольно, в порыве страсти Марина наступила на скользкий лед наших отношений. И от этого льда сразу повеяло холодком.

Впрочем, этот холодок нам сейчас нужен. Потому что утро, потому что ровно через пятнадцать минут раздастся телефонный звонок и нетерпеливый начальник Марины будет интересоваться, собирается ли сегодня его бухгалтер на работу. Но это будет через пятнадцать минут, а пока мы лежим как тюлени и не шевелимся. Остываем. Приводим температуру своего тела в рабочую норму. Я сполз на подушку рядом, лежу на животе, Марина достала сигарету и курит. Докурив, наклоняется, целует меня в плечо и бежит в ванную.

У меня есть еще минут десять. Марина всегда долго умывается, приводит себя в порядок. Конечно, можно было бы встать и приготовить для любимой кофе, но наличие на кухне электрического кулера и растворимого кофе сводят этот ритуал благодарности к минимуму. Даже чайника ставить не надо. Поэтому я лежу и тупо смотрю в черный экран телевизора.

Странно! Вместо обычной утренней бодрости я ощущаю усталость – и снова хочется спать. Впрочем, так всегда бывает после утреннего секса с принцессой. Марина, как большая планета, забирает себе всю энергию. Всю без остатка. Будто в доказательство этому в комнату возвращается принцесса, смешно качает бедрами и бросается на меня. Она вся будто светиться изнутри. Целует меня и пытается снова завести. Мне уже не хочется ее, но я знаю, что если Марина сделает еще несколько поцелуев, я напрягусь, снова оживу, но после этого буду точно выжатый как лимон. Секса не хочется, ну ни в какую, и я мучительно соображаю, как об этой ей сказать.

Я ведь не умею отказывать женщине. А отказать любимой вообще не мыслимо. От мучительных раздумий спасает телефон. Начальник как всегда точен и сегодня необыкновенно вежлив. Позвонил не ровно в девять, а в три минуты десятого. Марина тут же переключается на разговор с ним, а я встаю и иду наливать кофе. Возвращаюсь с двумя дымящимися чашками ароматного черного кофе. Она сидит на краю постели и курит, прикусывая губу.

– Что-то случилось?

– Да, нет ерунда, – отвечает Марина, гася бычок в пепельнице. – Можно подумать, без меня там никто ничего не может сделать!

Улыбаюсь, потому что если честно, то у меня действительно сложилось такое впечатление, что у нее на работе все важные решения, да и не важные тоже, без совета с Мариной не принимаются.

Пьем кофе вперемешку с новостями. По всем каналам снова показывают наш город. Диктор сообщает о высоких гостях, которые уже успели посетить салон, об открытие авиасалона президентом, о многомиллиардных контрактах, которые собираются заключить во время проведения авиасалона. Об этом говорят на центральных каналах. На каналах попроще говорят о том же, но в качестве полноты картины показывают сюжеты с многокилометровыми автомобильными пробками на подступах к городу. О том, что кто-то ехал на МАКС весь день, не успел и для того, чтобы попасть на салон, заночевал в палатке прямо перед центральным входом ЛИИ.

Переглядываемся. Нам до этого центрального хода пять минут ходу, а мы ничего такого не видели. Вот уж действительно дожили. Не видим ничего дальше собственного носа.

«Ладно, пошли быстрее, а то все на свете пропустим». Марина начинает торопиться, но я знаю, что все равно она будет еще минут десять прихорашиваться в прихожей, потом собирать в пакет какие-то важные бумажки из числа тех, которые нужно срочно отнести в налоговую, банк или соцзащиту. И все это время принцесса будет приговаривать: «Сейчас-сейчас идем, я быстро!» И все это время я буду стоять в коридоре, прислонившись к косяку, и молча улыбаться. Хотя внутри меня уже будет все клокотать от нетерпения: «Ну почему она так медленно собирается. Давай быстрее!»

Впрочем, наверное, напрасно. Мне-то ничего особенно не надо брать. Футболка, джинсы, мокасины на босу ногу, куртка. Мобильник в один карман да бумажник со ста рублями в другой – вот и весь мой скарб.

Наконец выходим и мелкими перебежками движемся на работу. По пути болтаем о всякой ерунде, и практически перед самым поцелуем на дорожку Марина сообщает мне, что будет сегодня вечером занята и не сможет меня увидеть. Неожиданно для себя чувствую легкий укол ревности, но стараюсь не показать вида и нахожу в себе силы не спросить: «А чем ты будешь занята?»

«Хорошо, тогда позвонишь мне, как освободишься!» Быстро чмокаемся и разбегаемся. Марина идет к пешеходному переходу, и я невольно засматриваюсь на ее летящую походку, стоя на подножке автобуса, который снова отвезет меня в королевство железных птиц.