Читать книгу Летающий джаз, или Когда мы были союзниками - Эдуард Тополь - Страница 14

МОСКВА. 19 октября 1943 года

На столе еды было столько, сколько съесть нельзя. Свежие фрукты в огромных вазах, красная и черная икра в серебряных икорницах, семга и лососина, форель и стерлядь, жареные поросята, барашки и козлята, фаршированные индейки, горы овощей на изысканных фарфоровых и фаянсовых блюдах, целые батареи крепких напитков и всевозможных вин. Для иностранцев, прилетевших из полуголодного Лондона, где не так давно даже Черчилль угощал Молотова лишь овсяной кашей, такое обилие яств в военной Москве было настоящим шоком. По сообщениям прессы и своих дипломатов они прекрасно знали о советской карточной системе распределения продуктов, здесь даже рабочим танковых заводов продавали только 400 граммов мяса на целый месяц! А служащим и иждивенцам полагалось и того меньше. И вдруг – такое пиршество! А сервировка! Тончайшие бокалы для вина и шампанского, особые рюмки для ликеров и, конечно, хрустальные рюмки для водки, без которой не обходится ни одно российское застолье.

Судя по тому, как спокойно, без жадности и спешки, золотыми вилками и ложками вкушают эти яства упитанные советские лидеры – председатель правительства Вячеслав Молотов, руководитель снабжения Красной армии Анастас Микоян, заместитель главнокомандующего маршал Климент Ворошилов и представитель Генерального штаба Анатолий Грызлов – они и в своей обычной жизни питаются не по продовольственным карточкам.

Тосты за дружбу, за общую победу над фашизмом и мерзавцем Гитлером, за Сталина, за Рузвельта, за Черчилля, за Халла, за Идена, за Гарримана, за Кларк-Керра и даже за нее, Кэтлин! И ведь пить нужно bottom up, до дна, а официанты все подливают и подливают, и какие официанты! Вышколенные красавцы во фраках, даже наливая из тяжелых бутылок с шампанским, левую руку держат у себя за спиной, а когда Кэтлин вскользь заметила отцу, что черная икра особенно хороша с лимонным соком, то ровно через шесть секунд перед ней уже стояла фарфоровая розетка с тонко нарезанным лимоном!

А ведь еще вчера, в день прилета, когда их срочно вызвали к Молотову, прием там был совершенно иной – не просто холодный, а ледяной! Потому что русские уже знали, что Халл, Гарриман и Иден привезли сообщение о новой отсрочке открытия Второго фронта. Поскольку успешная высадка союзного десанта в Европе возможна только при их полном господстве в небе над Германией, то есть предварительном уничтожении всей гитлеровской авиации. Но значительную часть своих авиационных заводов Гитлер предусмотрительно перевел подальше от западных границ на восток, куда не могут долететь британские и американские бомбардировщики. При дальности полета три тысячи километров, половину этого расстояния следует оставить на обратную дорогу, и, таким образом, уничтожить немецкие восточные заводы можно только авианалетами с территории СССР. А у Красной армии нет тяжелых бомбардировщиков, и поэтому союзники уже год предлагают советским друзьям разместить американские авиабазы на советской территории. Бомбежки восточных заводов и авиабаз врага не только ускорят открытие Второго фронта, но и помогут скорейшему наступлению Красной армии, снизят ее потери.

Однако Молотов, Вышинский и Майский не стали обсуждать этот план. Они продолжали твердить, что с немцами воюет лишь Красная армия, а союзники только русскими руками таскают, как они выражаются, «каштаны из огня». А то, что несколько десятков гитлеровских дивизий, которыми Гитлер мог остановить наступление русских, – что эти дивизии увязли и уничтожены в Африке и в Италии ценой тысяч погибших солдат союзников, – нет, это Молотов и остальные советские вожди пропускают мимо ушей, будто не слышат. Советское радио вообще не сообщает об этом своему народу. А когда вслед за Гарриманом и Дином британский посол Энтони Иден повторно озвучил предложение о создании своих аэродромов на территории СССР, Молотов лишь скупо заметил: «Советское правительство в принципе не возражает». И тут же напомнил, что с февраля и по сей день ни один конвой с грузом по ленд-лизу не пришел от союзников в советские порты. После чего сухо пожал руки именитым гостям и сообщил, что следующее заседание конференции состоится 19 октября, в 13:00 в Доме приемов МИДа на Спиридоновке, 17.

Тем не менее, выходя из Кремля, англичане стали воодушевленно обсуждать фразу Молотова о «принципиальном согласии» на открытие союзнических авиабаз на русской территории. Но отец их остудил. Имея двадцатилетний опыт общения с советским правительством, он сказал, что по-русски согласие «в принципе» означает всего лишь may be, sometimes in the future or never at all.

И вдруг сегодня – такой воистину королевский прием на этой Спиридоновке в старинном особняке с золочеными потолками, полами в восточных коврах, парчовыми стенами, огромными картинами в тяжелых позолоченых рамах и с музейными статуями у витражных окон. Пир горой – густой русский борщ, отменная стерлядь, нежнейшая форель и новые тосты за дружбу… Не то русские смирились с отсрочкой открытия Второго фронта, не то это у них такая манера общения с иностранцами – из дипломатического льда сразу в жар горячительных напитков. Как жаль, что она, Кэтлин, вычеркнула Ричарда Кришнера из списка помощников, сопровождающих генерала Дина на этот прием. То была ее маленькая женская месть за его невнимание. Но кто же знал, что тут будет такое пиршество, да еще с настоящим французским шампанским, превосходным коньяком, канадским виски и ледяной русской водкой! Уж тут, под градусом, Кришнер не смог бы от нее отвертеться. Хотя теперь плевать ей на Кришнера, вон как смотрят на нее молодые и статные русские полковники – помощники Микояна и Грызлова! Интересно, как они все – и русские, и американцы, и англичане, и китайцы, воюющие с Японией и приглашенные сюда по настоянию Корделла Халла, – собираются проводить конференцию после того, как уже потерян счет выпитым bottom up бокалам шампанского и рюмкам русской водки?

Впрочем, ей-то, Кэтлин, что до этого? У нее сейчас главная дилемма – срочно выяснить, где тут женский туалет, или, зажав коленки, дождаться, когда услужливый официант отрежет ей порцию от огромного торта из мороженого и шоколада – торта, величиной с Букингемский дворец.

– Извините, сэр, можно мне выпить с вами и вашей дочерью? – прозвучал над ней и ее отцом приятный мужской голос.

– Конечно, – поднялся Гарриман. – С кем имею честь?

– Комиссар Павел Анатольевич Судоплатов, – представился высокий статный мужчина.