Читать книгу Элианна, подарок бога - Эдуард Тополь - Страница 9

Можете проверить: моя статья «ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ НЬЮ-ЙОРК» появилась в «Новом русском слове» в среду, 14 мая 1980 года. А уже 29 мая я продолжил обольщать читателей статьей «ТV ПО-РУССКИ: ПОТОК ВОПРОСОВ». «В Одессе за подобное радостное сообщение обычно говорили «Уже спасибо!» – цитировал я из писем, хлынувших в наш новый офис на двадцать первом этаже престижного небоскреба на Пятой авеню. – «Мечтаю попасть в число счастливчиков – первых 2000 подписчиков и слушателей вашей радиостанции». «Для моих родителей это вообще вопрос жизни и смерти». «В нашем пожилом возрасте освоить английский язык невозможно. А потому просим включить нас в двухтысячный список. С благодарностью, бывший политзаключенный в СССР с 1935 по 1956 год».

В эти дни Калифорнию трясло землетрясение силой 6,1 балла. По всей Америке бары и магазины бойкотировали советскую водку «Столичная» в знак протеста против вторжения СССР в Афганистан. «Бритиш Петролеум», «Галф Оил» и еще четырнадцать крупнейших нефтяных компаний объявили бойкот Катару в связи с повышением цен на нефть до тридцати восьми долларов за баррель. В Москве повторно арестовали украинского диссидента и поэта Василя Стуся, только что отсидевшего восемь лет за антисоветскую пропаганду. В Нью-Йорке сбежавший из Ирана шах Моххамед Реза Пехлеви лег в больницу. В Израиле Менахим Бегин назначил Ицхака Шамира министром обороны. На республиканских праймериз Рональд Рейган получил больше тысячи голосов и обеспечил себе победу на предстоящих Национальных выборах республиканской партии. А в Манхэттене по адресу 501 Fifth Avenue была зарегистрирована компания WWCS – World Wide Communication Service Inc. (Всемирный Коммуникационный сервис), предложившая эмигрантам из СССР подписку на русское радио и синхронный перевод американского телевидения всего за двадцать баксов в месяц (плюс сорок долларов за установку радиоприемника)!

Понятно, что это событие потрясло русскую колонию Нью-Йорка, Нью-Джерси и Пенсильвании сильней, чем калифорнийское землетрясение, победа республиканца Рональда Рейгана над республиканцем Джорджем Бушем и исчезновение советской водки из магазинов. Лиля и Мэри Перловы – две юные активистки нашего Культурного центра, а теперь секретари компании WWCS – не успевали открывать конверты с чеками. Поскольку в своей статье я упомянул, что первые две тысячи подписчиков из Бруклина и Квинса получат этот сервис в первую очередь, письма с чеками приходили буквально мешками, причем дважды в день, в 9 утра и в 3 часа дня, – так тогда, при Картере и экономическом кризисе, работала американская почта.

Палмер и Карганов – президент и председатель WWCS – клали эти чеки на банковский счет своей новой компании и чуть ли не каждый день приглашали главного редактора будущей радиостанции, то бишь меня, на свои домашние обеды и вечеринки. А когда пришел двухтысячный чек на шестьдесят долларов, то есть когда мои статьи собрали им сто двадцать тысяч… Нет, только не подумайте, что они сбежали с этими деньгами. Ничего подобного! Мы все – я, Чурайс, Лиля и Мэри Перловы и красавица Аня Палмер, главный бухгалтер WWCS (и жена Марка Палмера), – получили свои первые, в белых конвертах бонусы и даже визитные карточки!

Боже мой, подумал я, «вот и сбылась мечта идиота»! Двадцать лет назад – в 1961 или в 1962? – в одной из своих командировок от «Комсомолки» я был в Тольятти на закладке первого в СССР итальянского автомобильного завода FIAT, он же ВАЗ. Тогда там, на крутом волжском берегу еще не было ни города, ни завода, только экскаваторы распахивали холмы и буераки, но уже несколько тысяч работяг слетелись сюда со всей страны и даже с других комсомольских строек. Я спрашивал у них почему, что принесло их сюда, ведь зарплаты такие же, как на любой стройке? И почти все отвечали: а говорят, что итальянцы будут давать зарплаты в белых конвертах…

Да, страна мечтала о зарплатах в белых конвертах, как Остап Бендер о Рио-де-Жанейро…

Теперь, получив наконец свой первый белый конверт, я обнаружил в нем чек аж на восемьсот долларов и решил, что с такими деньгами и с визиткой Vadim Dvorkin, Editor-in-Chief, WWCS Inc. (Вадим Дворкин, главный редактор) могу пригласить в ночной бар не только китайскую продавщицу, но и саму Стефанию Сандрелли! Поэтому, обналичив чек в банке и дождавшись вечера, я побрился, надел все тот же единственный костюм, купленный на римской барахолке, и ровно без пяти десять возник в двери ее, этой китаянки, магазина.

Нужно ли говорить, что теперь за прилавком рядом с ней стоял ее муж – молодой высокий китаец с фигурой каратиста и умными глазами выпускника Гарвардского университета. Точнее, не стоял, а, готовя магазин к закрытию, легко заносил с улицы какие-то тяжелые ящики с товаром. Но, увидев меня, почему-то резко выпрямился и выжидающе посмотрел мне в глаза. Черт возьми, с момента той первой встречи с Луу я был тут двадцать раз, но ни разу его не видел и напропалую флиртовал с этой китайской Сандрелли. И каждый раз она загадочно отмалчивалась на мои двусмысленные комплименты и обещания сводить ее в ночной бар на Бродвее. «Ну что, Луу? – говорил я, если в магазине никого, кроме нас, не было. – Пора мне купить тебе дринк, как ты считаешь?» Она молчала, опустив глаза. «О’кей, – говорил я. – Значит, ты согласна. Вот напишу бестселлер, заработаю первый миллион и увезу тебя в Майами. Договорились? Ты согласна? Раз молчишь, значит, согласна. Дай мне, пожалуйста, молоко и овсянку…»

А теперь ее китайский муж смотрел на меня в упор, а затем вопросительно глянул на Луу, стоявшую за кассой. Мне показалось: дай она знак, и он приемом каратэ тут же свернет мне шею. Но Луу повернулась к полке, сняла коробку молока и баночку с медом.

– Milk and honey, as usual. Right? – пропела она невинным китайским голоском. (Молоко и мед, как всегда. Верно?)

– Yes, thank you, – ответил я и положил на кассу стодолларовую купюру.

Луу резко выпрямилась, почти отшатнулась. И посмотрела мне в глаза:

– Sir, do you have smaller bill? (Сэр, у вас нет мельче купюры?)

– No, sorry, mam, – усмехнулся я, глядя в ее черные зрачки. – I’m a rich man now (Нет, мадам, извините. Я теперь богат.)

– Congratulation… (Поздравляю…) – произнесла она совсем тихо и протянула стодолларовую купюру своему мужу, который, ревниво подойдя к нам, поднял эту купюру к яркому неоновому плафону на потолке и посмотрел на просвет.