Читать книгу Пути, дороги на морской службе у родной России - Эдуард Зайцев - Страница 4

Чего только не бывает в коллективе, где учится молодежь. Юность, как правило, бывает всегда весьма артистичной, и то, что она могла бы показать на сцене театра, нередко из-за невозможности играть на сцене показывает это там, где имеются хоть какие-то возможности к демонстрации комедийности. Вот и у нас, в училище инженеров оружия в г. Ленинграде в середине пятидесятых годов прошлого столетия вдруг объявилось, что по ночам некто неизвестный, одетый в два тельника, один с нижней части фигуры, а другой – с верхней, да так умело, что стал смахивать с человека на какое-то африканское животное типа зебры, которое стало бегать по ночам по факультетским спальням, ржать и, цокая как будто копытами, и высматривало свою жертву через прорези глаз в узкой повязке на лице.

Ну представьте себе: где-то в середине ночи, часа в 2 или 3, вдруг перед дремлющим дневальным, сидящим на табуретке возле тумбочки у входа в спальное помещение, вдруг раздается над его ухом тихое, но твердое ржание. Дневальный раскрывает глаза и видит это чудо-юдо в тельнике, которое, сделав несколько приседаний, вдруг что-то произносит: «Спишь? Ме-е-е-е!.. А спать на службе не положено… Так?»

Дневальный от неожиданности сваливается с табуретки и хватается за телефон, чтобы позвонить дежурному по факультету, но чудо-юдо, смеясь и подпрыгивая, уже уносится из спальни в другой корпус здания, что и проделывает нечто аналогичное в другом спальном помещении. Утром дневальные хором докладывают старшине роты мичману Терлецкому об этом невероятном случае, на что мичман, крутанув длинный черный ус под носом, в ответ спрашивает:

– Значит, в тельнике, говорите?

– Ага, – отвечает кто-то.

– Не «ага», а «так точно» надо отвечать! Чему только тут вас учат?!

– В двух тельняшках, товарищ мичман, одна снизу, а другая сверху, – добавляет другой дневальный…

– И на чем они держатся на его поясе? – сомневается мичман.

– А он веревочкой подвязался, – дополняет третий дневальный.

– Какой такой еще веревочкой? Ремнем?! – поправляет мичман.

– Так точно! Ремень на нем был, – добавляет первый.

– Не приснилось ли все это вам, друзья мои любезные? Кто же это ночью тут такое художество может вытворять?! – выходит из себя мичман, чувствуя, что тут все же что-то не так…

И тут открывается дверь и заходит в кубрик мичман Северов, друг и сообщник нашего мичмана Терлецкого по веселым шуткам в жизни, и тихо говорит:

– Степаныч, слыхал новость? У нас ночью некто человек в тельнике бегает по кубрикам и пугает дневальных!

– Вот я сейчас и разбираюсь с этой ночной службой, которая несет черт те что, – кивает в сторону дневальных мичман Терлецкий.

– Небось врете мне все? – поворачивается он к своим дневальным.

– Никак нет! – отвечают те хором. – Был человек в тельнике, и точка. Сами видели…

– Слушай, Степаныч. А их легко проверить. Поставь их снова дневалить в наступающую ночь, а мы с тобой заляжем в их койках и будем наблюдать. А вдруг и впрямь появится эта зебра ночью? – добавляет мичман Северов.

– А что? Это мысль. Так тому и быть. Приказываю: вам троим, обормотам, заступить на дневальство по кубрику в наступающую ночь. И если человек в тельниках не появится, то сидеть вам на губе, мои любимые, этак суток с пяток будет…

– За что? – тяжело вздохнули те.

– За дезинформацию, поняли?!

– Так точно! – опустили головы дневальные…

На флоте приказания исполняются быстро. Только объявили отбой и курсанты улеглись в свои постели, а мичманы в их кровати, как где-то около часа ночи вдруг скрипнула рама двери, выходящей на балкон, где стоял ящик под замком мичмана Терлецкого, в котором тот хранил принадлежности по уборке помещения: банки с известкой, краской, растворителем и прочей надобностью, и в открывшуюся дверь просунулась чья-то голова, а вскоре в лучах ночного света в кубрике показалась высокая фигура человека в тельнике. Она на цыпочках подошла к дневальному, тот быстро вскочил, схватил личность за руку, но тут же получил такой удар в подложечку, что отлетел в строну, закричав: «Рота! Подъем! Боевая тревога!»

Курсанты стали выскакивать из коек, а оба мичмана поднялись, лениво зевая. По кубрику в этот момент кто-то пробежал в полосатом тельнике, захлопнув за собой дверь. Но там же раздался какой-то хлопок, кто-то ругнулся нецензурно и все стихло, кроме топота ног по длинному коридору. Терлецкий бросился к двери, но та сама открылась, и на пороге оказался мичман Северов с кожаным ремнем в руке.

– А ты откуда там появился? – спросил Терлецкий, принимая от друга протянутый ремень.

– Да только из туалета вышел, а тут он на всех парах летит прямо на меня…

– И кто же?

– Да этот, долбаный человек в тельнике…

– А ремень чей?

– Это он на меня им замахнулся, но я у него выдернул…

Терлецкий взял ремень, покрутил им туда-сюда и вдруг увидел надпись на внутренней стороне ремня: «Капитан 1 ранга Казачинский»…

– А ну-ка, посмотри сюда, – протянул он ремень своему другу.

– Мать родная! Да это же ремень Кости Казачинского…

Да! Ремень принадлежал заместителю начальника училища по строевой подготовке, Герою Советского Союза, бывшему командиру бригады торпедных катеров во время Великой Отечественной войны, в которой на одном из катеров был командиром мичман Северов.

– Надо вернуть ремень Косте. Но как он попал к этому нехристю, бегающему в тельняшке по ночам по училищу? – сказал Терлецкий и возложил эту миссию на своего друга…

…Прошло много лет. Я уже командовал химической базой в чине капитана третьего ранга, как вдруг приезжает ко мне командир одной из атомных подлодок и, хлопнув меня по плечу, сказал:

– Привет, зайчик…

Я обернулся и тут же увидел высокого роста офицера, из-под расстегнутого кителя которого проглядывали синие полоски тельника… Это был мой одноклассник по училищу Володя Рамзаев, этакий рассказчик, баламут и балагур.

– Здорово, Владимир, – протянул я руку, – давненько мы не виделись…

– Да, с того военного совета, на котором сам командующий флотом с меня шкуру драл за грязные тельняшки моих механиков? Помнишь?

– Да помню, – я крепко пожал его руку.

– А ну-ка пойдем, посидим на завалинке твоего штаба, – усмехнулся Володька, подозрительно глянув по сторонам.

– Ну, как живешь, командир? – Володька вытащил из внутреннего кармана кителя небольшую нержавеющую канистрочку и протянул мне.

– Не хочешь глотнуть за встречу? – предложил он мне…

– Нет! Спасибо. На службе не употребляю… А ты-то как выкрутился тогда за нагоняй командующего за грязные тельники? – спросил я.

– Выкрутился. Где наша не пропадала… Ты же помнишь, как вы всей ротой по ночам в училище ловили человека в тельнике?

– Еще бы! А ты-то тут при чем?

Володька слегка глотнул из канистрочки, вытер губы ладошкой и ответил:

– Так этим человеком в тельнике бегал по ночам я…

– Ты? Да иди ты! Тот был высокий и тощий…

– Ну, я тоже не толстяк. А это ты видел? – он расстегнул ремень и показал мне его обратную сторону. Там была едва видна надпись: «Капитан 1 ранга Казачинский».

– А где ты его взял?

– Да Володька Северов его вернул мне. Я нашел его в туалете, где Казачинский повесил и забыл про него. А человек в тельнике – его произведение, – улыбнулся он.

– И зачем оно было вам? – недоуменно пожал плечами я.

– Да как-то скучно было в училище, уж слишком монотонными были наши дни. А тут забава с человеком в тельнике. Все училище гудело, а?

– Да. Гудело так, что мне как комсоргу роты влепили взыскание за плохую воспитательную работу с комсомолом…

– Зато какие воспоминания? Класс!

Володька рассмеялся, допил свою канистру, положил ее в карман и пошел смотреть, как мои мичманы отпускают ему получаемое имущество.

Проезжая мимо окна моего кабинета, Володька высунулся из окна кабины «Урала» и, махнув рукой, крикнул:

– Прощай, хозяин! Привет тебе от человека в тельнике!

Я рассмеялся и помахал ему в ответ, подумав: «До чего же глупыми мы были в то далекое, но такое светлое и веселое время…»

27.10.2018 г.