Читать книгу Утопия XIX века. Проекты рая - Уильям Моррис, Эдвард Бульвер-Литтон - Страница 10

Только по прошествии некоторого времени, когда, путем периодически повторяемых трансов, если их можно так назвать, ум мой сделался наконец более способным к обмену идей с моими хозяевами и к пониманию их нравов и обычаев, я мог, наконец, собрать следующие подробности о происхождении и истории этого подземного народа, составлявшего одну из отраслей великой расы, носившей название Ана.

На основании древнейших преданий, отдаленные предки расы жили когда-то на поверхности земли. Мифические легенды этого периода еще сохранялись в их архивах, и в этих легендах говорилось о верхнем своде над землею, в котором сияли светила, зажженные нечеловеческою рукою. Но такие легенды признавались большей частью ученых комментаторов за аллегорические басни. По этим преданиям, сама земля в те отдаленные времена, хотя и не была в периоде своего первого образования, но находилась в переходной стадии прогресса от одной формы развития к другой и подвергалась многим сильным переворотам. В один из таких переворотов часть поверхности земной, населенной предками этой расы, была постепенно затоплена водой, и все они погибли, за исключением небольшой кучки. Данные, приводимые их писателями, расходятся с общепринятыми мнениями наших геологов; так как они устанавливают время появления человека на земле задолго до образования новейших формаций, приспособленных к существованию млекопитающих. Небольшая уцелевшая кучка людей, спасаясь от вторжения воды, нашла себе убежище в пещерах высоких гор, и, блуждая по разным расщелинам и горным выемкам, постепенно углубилась в недра земли и навеки потеряла из виду мир, освещенный солнцем. Великий переворот совершенно изменил прежний характер земной поверхности: где была вода – сделалась суша и обратно. Во внутренности земли, как меня уверяли, можно было находить остатки человеческих жилищ – не хижины и пещеры, а громадные города, развалины которых свидетельствуют о цивилизации народов, живших задолго до того и которых не следует смешивать с дикими племенами, знакомыми только с употреблением кремня.

Беглецы унесли с собою в недра земли и всю существовавшую тогда между людьми культуру и цивилизацию. Их первою потребностью под землею, конечно, был утраченный ими свет; и не было такого периода (даже легендарного) в истории этого подземного народа, когда бы они ни были знакомы с искусством добывания света из разных газов, соединений марганца или из петролее. Уже в своей прежней жизни на поверхности земли они привыкли к борьбе с природою; во время их последней долгой борьбы с победоносным океаном, продолжавшейся целые столетия, они изощрились в искусстве сдерживать воду посредством плотин и каналов. Этому искусству они были обязаны и своим спасением в их новой жизненной среде.

– В продолжение многих поколений, – сказал мой хозяин тоном некоторого отвращения и даже ужаса, – эти первобытные прародители, как говорит предание, унижали свое человеческое достоинство и сокращали свою жизнь употреблением в пищу мяса животных, многие из видов которых, подобно им самим, нашли себе спасение от потопа в недрах земли; другие виды животных, неизвестные на поверхности, как полагают, уже ранее существовали под землею.

Когда в жизни этого народа наступил так называемый исторический период, племена Ана уже жили в правильно сложившихся гражданских обществах и достигли той степени цивилизации, какой обладают самые передовые нации из живущих теперь на поверхности земли. Им была известна большая часть наших механических изобретений, включая применение пара и газа. Все эти общества были в страшной вражде между собою. Народ Ана (к одному из племен которого принадлежали мои друзья) теперь смотрел на это как на одно из грубых, темных явлений того времени, когда политическая наука была еще в своем детстве. Это был век зависти и вражды, жестоких страстей, постоянных общественных переворотов, борьбы между разными сословиями, кровавых войн между государствами.

Этот период общественного развития, продолжавшийся, однако, в течение многих веков, постепенно пришел к концу, по крайней мере, в среде более одаренных и развитых наций, благодаря постепенному открытию чудодейственных свойств, скрытых в этой все проницающей жидкости, которую они назвали врилем.

По объяснениям Зи, которая в качестве одного из светил коллегии ученых была ближе знакома с предметом, чем другие члены ее семейства, урегулированное действие этой жидкости является одним из самых могучих агентов, подчиняющих своему влиянию все виды материи, как одушевленной, так и неодушевленной. Она убивает подобно удару молнии и в то же время, примененная иным способом, возбуждает жизнь, исцеляет и сохраняет, и на ее чудотворном действии основаны все их методы лечения, сводящиеся к простому восстановлению равновесия в силах больного, причем исцеление уже достигается самою природою. С помощью этого могучего агента они пробивают самые твердые горные породы, открывая новые культурные долины в этой подземной пустыне. Она же является для них источником света, более постоянного, приятного для глаза и здорового, чем добывавшийся ранее из разных воспламеняющихся материалов.

Но наиболее замечательные результаты, оказавшие влияние на самое социальное устройство, получились при открытии той истребляющей силы, которая скрывалась во вриле. По мере того как становилась известной эта истребляющая сила и они научились ею пользоваться, война между племенами, открывшими свойства вриля, стала невозможною и прекратилась сама собою; потому что при этом искусство истребления было доведено до такого совершенства, что численность, дисциплина и военные знания враждующих армий уже не имели никакого значения. Все разрушающий огонь, скрытый в пустоте палочки, направляемой рукою ребенка, мог уничтожить сильнейшую крепость или уложить целую армию. Два враждебных войска, одинаково знакомых с употреблением этой страшной силы, могли только взаимно истребить друг друга. Таким образом, прошел век войны, а вместе с этим произошли громадные перемены и в общественном строе страны…

Таким образом, раса людей, открывшая употребление вриля, с течением времени мирно распалась на множество небольших отдельных обществ. Численность того племени, среди которого я находился, ограничивалась 12 000 семейств. Каждое племя занимало определенного размера территорию, достаточную для его потребностей, и через известные промежутки избыток населения отправлялся в поиски новых земель и, поселившись там, основывал новые общественные группы. Таких добровольных переселенцев, преимущественно из молодежи, всегда было достаточно, и никакого понудительного выбора эмигрантов при этом не требовалось.

Эти отдельные, маленькие по размеру, территории, населения и государства все были членами одной громадной семьи. Население их говорило одним языком, хотя слегка отличавшимся в диалекте; они постоянно вступали в браки между собою; держались тех же законов и обычаев, и общее им всем знакомство с употреблением вриля составляло такую неразрывную связь между ними, что слово А-вриль было синонимом цивилизации, а Вриль-я, обозначавшее «цивилизованные нации», было общим названием всех отдельных племен, знакомых с употреблением этой удивительной жидкости; в чем и состояло их главное различие от других отраслей народа Ана, пребывавших еще в состоянии сравнительного варварства.

Система правления племени Вриль-я, среди которого я находился, хотя, по-видимому, и сложная, в сущности, была очень проста. Она была основана на принципе, давно уже признанном теориею, хотя пока остающемся почти без применения в практике у нас на поверхности земли. А именно: что общая задача почти всех систем философской мысли состоит в достижении единства или в постепенном переходе через все многосложные, промежуточные лабиринты к простоте одной первой причины или начала. Это оригинальное общество выбирало из своей среды одного верховного правителя, носившего название Тур. За отсутствием войны не существовало армий. То, что мы называем преступлением, было совершенно неизвестно во Врилье; не существовало также и судов. Если в редких случаях возбуждались какие-нибудь споры, то их разрешали третейские судьи, выбранные каждою из споривших сторон, или последние в таком случае обращались в коллегию ученых, которую мы опишем далее. Адвокатов по профессии также не было; да и самые законы представляли как бы дружеские соглашения, потому что как же можно было привести в исполнение постановление суда против какого-нибудь нарушителя закона, когда одним мановением своего жезла, заряженного врилем, он мог уничтожить всех своих судей.

Существовали обычаи и правила, с которыми сроднилось и к которым привыкло население в течение многих веков. В том случае, если какой-нибудь отдельный член общества находил их стеснительными для себя, он выходил из общества и селился в другом месте. В сущности, между этим народом существовал такой же негласный договор, какой мы видим в отдельных семьях и который мог бы выразиться такими словами, обращенными к одному из ее взрослых членов: «Оставайся с нами или уходи, если тебе не подходят наши обычаи и порядки». Но хотя у них и не существовало писаных законов, в том смысле как мы понимаем это слово, не было народа, который бы исполнял их с такою строгостью. Подчинение правилам, усвоенным всем обществом, сделалось между ними как бы инстинктом, вкорененным самою природою.

Мягкость, которою отличалось у них всякое проявление власти, как в общественном, так и в домашнем быту, лучше всего характеризуется тем общепринятым между ними выражением, однозначащим с нашими словами «не законно» или «воспрещается»; в таких случаях они говорили или писали: «просят» и т. д. Бедность была настолько же неизвестна между народом Ана, как и преступление, хотя земля и не составляла общей собственности, и между ними не было абсолютного равенства во владении или в домашней обстановке жизни; но так как разница в имущественном отношении и в роде занятий нисколько не влияла на общественное положение или звание лица, – в этом у них существовало полнейшее равенство между гражданами, – то каждый занимался излюбленным им делом и жил сообразно своим склонностям, не возбуждая ничьей зависти или стремления превзойти его. Благодаря такому отсутствию соревнования и пределам, положенным чрезмерному увеличению населения добровольною эмиграцией, представлялось невозможным, чтобы какая-нибудь семья впала в бедность, тем более что спекуляция или погоня за богатством ради достижения высокого общественного положения или привилегированного звания здесь совершенно отсутствовали.

Без сомнения, в каждом из первоначальных поселений земля была поделена равными участками; причем некоторые из более предприимчивых и энергичных поселенцев расширили свои владения в пределы окружающей их пустыни или путем разных усовершенствований увеличили производительность своих полей и таким образом сделались богаче своих сограждан. Но при этом ни абсолютно бедных, ни чувствовавших недостаток в чем-либо необходимом между ними не могло появиться; от этого их всегда спасала эмиграция; и в крайнем случае, без всякого стыда и с полною уверенностью в успехе, они могли обратиться за помощью к своим более состоятельным согражданам, потому что все члены этого общества считали себя как бы детьми одной большой дружной семьи. Я еще не раз коснусь этого обстоятельства при дальнейшем развитии моего рассказа.

Главною заботою правителя страны был надзор за несколькими отделами администрации, которым были поручены разные отрасли общественной службы. Самою важною из них было сохранение света, и во главе его стоял мой хозяин, Аф-Лин. Другой отдел, который можно было назвать иностранным, входил в постоянные сношения с соседними родственными государствами, главным образом, для получения сведений о всех новейших изобретениях, которые передавались для испытания и исследования в третий отдел и после того уже делались достоянием всего общества. В связи с этим третьим отделом находилась уже упомянутая коллегия ученых, членами которой состояли большею частью бездетные вдовцы и вдовы, а также молодые девушки. Из числа их выдавалось своею деятельностью Зи, и если бы слава или знаменитость признавались этим народом, то, конечно, она считалась бы в числе самых знаменитых из членов коллегии. Здесь, в области чистых наук, особенно отличались женщины, хотя им не были чужды и другие отрасли знания, имеющие практическое знание. Самою важною из них было дальнейшее исследование свойств вриля, для чего по их более тонкой нервной организации особенно подходили женщины. Из числа членов этой коллегии, правитель страны, Тур, избирал своих советников (числом не более трех) в тех редких случаях, когда он затруднялся решением какого-нибудь нового вопроса или на решение его представлялось какое-нибудь новое, непредвиденное обстоятельство.

Было еще несколько других отделов меньшей важности; но вообще все дела по управлению велись так спокойно и тихо, что с первого взгляда трудно было подозревать о существовании какого-нибудь правительства в стране, и общественный порядок являлся здесь как бы результатом непрерывно действующего закона природы. Машины имели здесь громадное применение, как в земледелии и промышленности, так и в домашнем быту, и один из главных отделов управления только и заботился об том, как бы расширить их применение и внести в них всякие усовершенствования. В этой стране почти все делается машинами, уход и наблюдение за которыми поручается детям, с той поры, как они выходят из-под надзора матерей, до самого брачного возраста, – шестнадцать лет для женщин (Джай-и) и двадцать – для мужчин (Ана). Эти дети разделяются на группы, с выборными предводителями из числа их же, и каждый ребенок занимается тем делом, которое ему больше нравится или к которому он чувствует себя более пригодным. Некоторые избирают ремесло или земледелие, другие – домашнюю работу и, наконец, есть такие, которые предпочитают единственную здесь деятельность, сопряженную с некоторыми опасностями.

Во главе последних следует поставить те внезапные подземные перевороты – обвалы, вторжение воды, подземные бури и выходы газов, – которые иногда угрожают этому народу. На границах их территории и во всех местах, где могут грозить такие явления, расположены сторожевые станции, сообщенные телеграфом с одной из зал коллегии, где заседают по очереди избранные из среды ее ученые. Наблюдение в таких сторожевых станциях поручается мальчикам старшего возраста, в том предположении, что в этот период у человека наиболее развита наблюдательность и подвижность. Вторая, хотя менее опасная, общественная служба – истребление всех животных, угрожающих не только жизни обитателей страны Ана, но и продуктам их земледельческого труда. Самыми опасными из них являются гигантские пресмыкающиеся, окаменелые останки которых мы видим в наших музеях, и громадные летучие ящерицы. В обязанности детей входит истребление таких животных, а также ядовитых змей. В этом случае Ана пользуются тем инстинктом бессознательного истребления, который проявляется у маленьких детей. Существует еще другой класс животных, не подлежащих поголовному истреблению, и на эту службу назначаются дети уже промежуточного возраста; животные эти не грозят жизни человека, но уничтожают продукты его труда; к числу их принадлежит разновидность оленя или лося и маленький зверек, похожий на нашего кролика, но более его вредящий посевам. Назначенные для этого дети сперва стараются приручить более понятливых из этих животных и заставить их уважать ограждающие поля изгороди, валы и другие преграды; и истребляют их только в том случае, когда все эти попытки оказываются неудачными. Ничто живое не убивается людьми Ана для употребления в пищу или ради охоты; но они не щадят ни одно животное, сколько-нибудь вредное им.

Одновременно с этими физическими и другими порученными им работами идет умственное образование детей до начала юношеского возраста. По общепринятому обычаю, они прослушивают потом определенный курс в коллегии ученых; причем кроме общеобразовательных предметов, изучают какую-нибудь специальность или известную отрасль науки, к которой обнаруживают склонность. Некоторые из них, однако, предпочитают посвятить этот подготовительный период путешествиям или прямо берутся за сельское хозяйство или ремесло; другие – эмигрируют. Каждый здесь действует по своей склонности.