Читать книгу Слабое утешение - Эдвин Хилл - Страница 3

Лайла достала из сумки фотографию двух мальчиков на лесистом берегу озера. Один из них выглядел задиристо, в объектив камеры смотрел неохотно и злобно сквозь упавшую на глаза челку. У него была стройная фигура спортсмена и тонкие кости – с таким телосложением человек даже в возрасте выглядит молодым.

– Какой симпатичный, – заметила Эстер.

– Это Сэм, – сказала Лайла.

– Итак, вы пробовали искать его самостоятельно. Я, может быть, опережаю события, но не думали ли вы, что он мертв?

– Он жив. Уж это я знаю наверняка.

Лайла снова открыла сумку и достала из нее стопки перетянутых резинками открыток. Бросила их на стол.

– Сэм прислал. И продолжает слать, примерно раз в два месяца. Сам печатает из снимков. Смотрите, вот этот был сделан в Сан-Франциско.

Лайла протянула Эстер открытку с видом на мост Золотые Ворота. Фото было сделано с мыса Марин: затянутые туманом мост и город на заднем плане. На оборотной стороне красивым каллиграфическим почерком было написано: «И вы на моем месте поступили бы так же».

– Опережая ваш вопрос, – произнесла Лайла, – скажу, что понятия не имею, о чем он. Сами увидите: подписи ни на что не намекают.

Перебрав открытки, она показала ту, на который была изображена сельская ярмарка. Сэм подписал ее: «Научный отдел должен помочь нам».

– Похоже на «Стар трек»[2], – заметила Эстер и перечитала подпись. В этот момент Кейт, все это время сидевшая на удивление тихо, подняла взгляд.

– Писить.

– Бежим-бежим! – откликнулась Эстер, одной рукой хватая стопку открыток, другой – Кейт за ручку и срываясь в сторону туалета, пока не случилась авария. В кабинке, пока Кейт, сидя на унитазе, вовсю описывала свой процесс, Эстер изучила открытки. Сэм присылал их со всех концов Соединенных Штатов; на каких-то были изображены знаменитые достопримечательности вроде того же моста Золотые Ворота или Эмпайр-стейт-билдинг, на других – совершенно непримечательные места вроде дверей или дорожных знаков. Скорее всего, открытки он выбрал потому, что отследить их труднее, чем ту же электронную почту или телефонный звонок, но и они хранили множество данных, по которым его можно если не отыскать, то хотя бы определить, где Сэм был. По маркам, например, несложно понять, где и когда он жил, да и в подписях должен быть какой-то намек. Эстер невольно признала, что дело подвернулось интригующее.

– Знаете номер социального страхования Сэма? – спросила она, вернувшись из туалета и кое-как снова усадив Кейт за раскраску.

– Он им двенадцать лет не пользуется, – ответила Лайла. – Я этот вариант уже пробовала.

– Ладно, займусь. Как насчет даты рождения? Без нее у меня мало что получится.

– Третье апреля 1992 года.

– Полное имя? Сэмюэль?

– Просто Сэм Блейн. Родители не заморачивались.

– Кстати, о них… Они как-то участвуют в деле?

– Нет. Они мертвы. Оба. Умерли, когда мне было девятнадцать, и мы с Сэмом жили вдвоем. По крайней мере, пока он не съехал.

– Значит, вы двенадцать лет не виделись. Ему тогда было… четырнадцать? пятнадцать? Это называется не «съехал», а сбежал. Полиция его не искала?

– Еще как искала, да и я тоже. Его все искали.

– У Сэма были друзья? Кто-нибудь, с кем он поддерживал бы связь все эти годы?

Лайла взяла в руки снимок.

– Вот. – Она указала на второго мальчика, на которого Эстер едва обратила внимание первый раз. В камеру он смотрел с улыбкой, но на фоне крупного Сэма как-то терялся.

– Это Гейб Ди Парсио, – сказала Лайла. – Приютский ребенок, жил у нас тем летом. Они с Сэмом сбежали вместе. – Лайла насилу оторвалась от снимка. – Гейб вел себя… как бы это сказать… тихо. Что есть, что нет его. Сэм привел Гейба к нам после школы весной того года, как какого-то бродячего щенка, и сказал, мол, Гейб у нас переночует, но с тех пор он почти поселился у нас. А вообще жил на другом конце города, у одной женщины вместе с другими мальчишками, их человек пять-шесть было. Опекунша, по-моему, даже не заметила, как Гейб переселился к нам, пока ей не донес соцработник.

Эстер перебрала заметки.

– Сколько вам тогда было? Двадцать три? – ткнув в сторону Кейт большим пальцем, она призналась: – Я совсем взрослая, но с ней одной управиться не могу. А вы присматривали за двумя подростками…

– Гейб просто жил у нас. Неофициально. Я, конечно, могла прогнать его, но капля совести у меня все же есть. Ну, кто бы пустил в дом четырнадцатилетнего приемыша, особенно такого, как Гейб? Он едва ходить научился, а его уже мотало по приемным семьям. Мать – наркоманка, отец – пьяница. Никаких шансов на нормальную жизнь.

– Его родители еще живы?

– Может быть. Когда Гейб сбежал, они подали иск в суд против штата, а потом переехали в Рино.

– Хорошо, попытаемся сложить картинку. Как звали ту женщину? Опекуншу, у которой жил Гейб. Она еще в городе?

– Шерил Дженкинс, – ответила Лайла. – Да куда она денется? Нью-Гэмпшир ее не отпустит. Копы говорили с ней, но она тоже ничего не знает.

– А как же соцслужба? Не дознавались, что стало с Гейбом?

– Не особо. Соцработник даже рад был избавиться от него.

– Соцработник? Мужчина?

– Да, Роберт Инглвуд. Бобби. Мы с ним в школу ходили. Он точно еще в городе. К несчастью.

Эстер записала все имена.

– Дату рождения Гейба, случайно, не знаете?

– Он жил у нас всего несколько месяцев. Можно у Бобби спросить.

Эстер еще раз просмотрела заметки: только имена и несколько дат. Даже имея на руках открытки, найти Сэма будет трудновато. Тем не менее задачка обещала стать любопытной.

– Откуда пришла последняя открытка? – спросила Эстер. – Хоть буду знать, с какого города начинать поиски.

Из сумки Лайла достала еще одну, тонкую стопку открыток. Верхняя изображала таунхаус где-то на Бикон-Хилл, или даже в Бэк-Бэй. Снимок был сделан осенью: вдоль улицы горели красным клены.

– С марта Сэм живет в Бостоне, – подсказала Лайла.

Эстер взглянула на оборот открытки, где Сэм написал: «Забавно, как быстро привыкаешь к такому большому помещению». На остальных открытках тоже были виды города, вроде стены кирпичного здания, сетчатого забора или кафе. На последней Сэм запечатлел дорожный знак с надписью «Луисберг-сквер».

– Может, там он и живет, – предположила Лайла.

– Он богат? Иначе как бы он жил на Луисберг-сквер?

– Я бы не удивилась, – сказала Лайла. – У него вкус к хорошей жизни. С детства. Но если честно, я понятия не имею, кто сейчас Сэм или каким он стал. Знаю только, что уже в четырнадцать он был умен и хитер, это притом, что жил на задворках Нью-Гэмпшира. Одному богу известно, что принесла ему жизнь в большом городе.

Эстер снова перебрала открытки.

– Забирайте, – сказала Лайла. – И фото тоже.

Эстер сложила открытки и фотографию в манильскую папку.

– Насчет Сэма точно скажу одно, – предупредила она, – вы правы. Он не хочет, чтобы его нашли. Ни вы, ни кто-то другой. Обычно у людей есть веские основания скрываться. Почему же сейчас вы бросились искать его? После стольких-то лет?

Лайла допила пиво.

– Если честно, я и сама не знаю, хочу ли найти его. Просто любопытно, что с ним стало. Этим я ему обязана. У родителей была мелкая собственность на берегу озера, и я весной выставляю ее на продажу. Хижина развалилась, да и надоело следить за этим клочком земли. – Помолчав, она добавила: – Вы вроде умная. Я бы поставила на то, что вам повезет. Если даже Сэм не захочет видеть меня, передайте, что я продаю «Уютный уголок».

Вечером, уложив Кейт спать и поужинав с Морганом, Эстер разложила открытки на кофейном столике, устроилась перед ним по-турецки и с планшетом на коленях. Немного порыскав в Сети и позвонив в Рино, она убедилась, что родители Гейба Ди Парсио давно о нем ничего не слышали и, судя по их тону, не сильно-то переживали.

Закончив разговор и отложив телефон, Эстер услышала из-за стены храп Моргана. О своей встрече с Лайлой она не рассказала. Было чувство, что он не одобрит ее поведения – копаться в жизнях незнакомцев, таская за собой Кейт, – и в споре Эстер неохотно признала бы правоту Моргана. Однако, говоря по чести, ей нужно было отвлечься. И вот она, опираясь на марки с открыток, занялась хронологией переездов Сэма. Первая карточка пришла из Сан-Франциско в ноябре того года, когда Сэм сбежал из Нью-Гэмпшира, больше двенадцати лет назад. То есть между тем, как он сбежал, и тем, когда пришла открытка, прошло примерно четыре месяца. За такое время кто-то обязательно бы заметил пропажу двух подростков и встревожился. Как поступила Лайла, когда от брата пришла первая весточка? Сообщила ли местной полиции, чтобы те связались с властями Сан-Франциско, или сохранила все в тайне? Она, конечно, призналась, что была только рада избавиться от Сэмова приятеля Гейба. Так, может, двойственные чувства распространились и на брата? Каково ей, двадцатитрехлетней, было воспитывать подростка?

Эстер записала мысль в блокноте и, поставив на плиту чайник, принялась вынимать из мойки грязные тарелки. Эстер была в своем собственном гнездышке на третьем, чердачном этаже их с Морганом жилища. Дом в сердце сомервилльской Юнион-сквер они купили семь лет назад, еще до того, как место стало популярным у хипстеров. Всего в доме было три квартиры: та, что на первом этаже, пустовала в ожидании, когда вернется Дафна. Морган жил в самой большой части, занимавшей второй и третий этажи. Это была квартира для взрослых, где они с Эстер развлекались и вместе ужинали. Эстер почти всегда ночевала в спальне Моргана, на перинах и простынях плотностью тысяча нитей на квадратный дюйм, а по утрам они пили кофе за гранитной стойкой-островом, почитывая с планшетов утренние новости. Морган любил порядок: когда ключи висят у двери, книги стоят на полках и нигде не копится пыль.

Эстер порой ощущала себя как в тюрьме.

У нее в квартире стоял двухместный диванчик, накрытый красно-зеленой шотландкой, и видеомагнитофон, подключенный к еще более древнему телевизору. Вдоль косых стен стояли штабеля видеокассет, романов и купленных на дворовых распродажах диковинок. В спальне имелась одноместная кровать и забитый туфлями тесный шкаф. Эстер не могла даже вспомнить, когда последний раз тут прибиралась. Здесь пыль могла спокойно лежать веками. В квартире у нее вообще оседало все подряд. Тут было ее личное прибежище, символ независимости. Морган оставил надежду добиться руки и сердца Эстер пару лет назад, когда она в – дцатый раз отказалась выйти за него. Причину Морган и понимал, и не понимал одновременно, может быть, даже лучше, чем она догадывалась. Их союз Эстер уже воспринимала как состоявшийся брак, но что ее пугало в законных отношениях, она не знала. Возможно, отчасти Эстер боялась признать, что и правда хочет брака, или же думала, что стоит ей это признать, как все неким образом пропадет.

В спальне она залезла в шкаф и отыскала в дальней стенке собачью дверцу, проход в стенной шкаф Моргана. Отверстие было таким маленьким, что даже она могла просунуть в него только голову.

– Вафля, – прошептала Эстер, – ко мне.

Вафля заскулила в темноте и спрыгнула с кровати Кейт. Застучали по половицам коготки, и вот лица Эстер коснулся влажный язык.

– Идем, – позвала она, – посиди со мной.

Вафля протиснулась в отверстие.

– Хорошая девочка, – похвалила Эстер.

На кухне она достала из щербатого коричневого чайничка старые листья и насыпала свежего чая. Когда заварка настоялась, Эстер сложила грязные тарелки обратно в мойку и поставила в магнитофон оригинальный фильм «Пятница, 13-е», просто чтобы создать фон, пока она нежилась с Вафлей под клетчатым пледом. Собака пристроила мордочку у нее на коленях и зевнула.

– Тяжелый день?

Вскоре Вафля уже вовсю храпела.

Эстер взяла еще одну открытку. Это была фотография кинотеатра «Кастро», здания с испанским колониальным фасадом в сердце Сан-Франциско. На козырьке красовались афиши фильмов «Чужой» и «Чужие», на которые Эстер и сама бы сходила. Эту карточку Сэм подписал: «Какой приказ ты получил?» Эстер перечитала подпись. На мгновение ей показалось, что она ухватила нить, но ощущение быстро прошло.

На прочих открытках красовались виды города, в том числе залив Сан-Франциско с прекрасным домом на переднем плане (наверное, Пасифик-Хайтс, подумала Эстер), дорожный знак «Пасифик-авеню» и фото сельской ярмарки. Последней Эстер взяла открытку с мостом Золотые Ворота.

Она составила таблицу, в которую стала заносить даты, города, индексы, изображения на открытках и подписи к ним. В Сан-Франциско Сэм прожил почти полтора года и отправил оттуда всего девять открыток. На большинстве стоял индекс 94110 – район Мишн.

После девятой карточки из Сан-Франциско последовала пауза в девять месяцев, и лишь потом пришла очередная открытка, на сей раз из Чикаго. Что в эти девять месяцев думала Лайла? Надеялась, что Сэм просто переехал на новое место, или боялась, что случилось несчастье? Расчесывала от беспокойства пальцы, как сегодня на встрече? Что творилось у нее в душе каждый раз, как приходила очередная открытка? За годы поисков пропавших людей Эстер уяснила одну истину: все семьи разные, очень разные – как, например, ее странная семейка: Кейт, Вафля, Дафна и Морган, – а клиент редко рассказывает всю правду.

Открытки из Чикаго приходили год, потом снова был перерыв, а следующую карточку Сэм прислал уже из Балтимора, затем из Нью-Йорка. Прежде чем перебраться в Бостон, Сэм успел пожить в четырех городах, но нигде не задерживался дольше чем на два с половиной года.

Наконец Эстер разложила перед собой открытки из Бостона. Всего их было пять, первая пришла в марте этого года. На большинстве стоял индекс 02144, это почтовое отделение располагалось на другом конце Сомервилля. Эстер перечитала подписи, но как и остальные, вне контекста они ни о чем не говорили.

Эстер зевнула. Она совсем заработалась, на часах было уже два ночи. «Пятница, 13-е» еще не закончился, но все вожатые, кроме Последней Выжившей, погибли. Девушка схватила мачете и приготовилась спасти свою жизнь – до начала второй части, – но Эстер смотрела этот фильм десятки раз и знала наперед, что будет дальше. Погасив свет, она растянулась на диванчике. Вафля проснулась и тут же со вздохом улеглась обратно. Эстер, закрыв глаза, прислушивалась к звукам фильма, к нагнетающей атмосферу музыке и звукам (ч-ч-ч-ха-ха-ха-ха), репликам, воплям. Она все помнила наизусть. Может, поспать прямо тут, а Морган с утра сам займется Кейт? В конце концов, завтра как раз его очередь. А Эстер позволит себе проспать до девяти.

Сон вдруг прошел, и Эстер резко села. Включила свет. Мысль, мимоходом посетившая ее чуть ранее, вернулась во всей красе. Эстер отыскала самую первую открытку от Сэма, с видом на «Кастро», и заново перечитала подпись: «Какой приказ ты получил?». Она забила фразу в строку поиска браузера. Так и есть. Вот только что это, черт возьми, значит?