Читать книгу Истории Уолл-стрит - Эдвин Лефевр - Страница 3

Мистер Фуллертон Ф. Колвелл, один из компаньонов в биржевом доме Wilson & Graves, был известен своими обширными связями и великодушием. И для своего друга Гарри Ханта он, казалось бы, устроил все наилучшим образом.

Мистер Колвелл стоял во главе десяти компаний – тех неискушенных новичков, с которых он сумел скинуть долговое ярмо и дал шанс стать на ноги. Компаньоны под его крылом могли не беспокоиться за свое будущее, и даже рядовые секретари в его конторе говорили о нем как о самом трудолюбивом человеке. Такие слова особенно приятны тем, кто знает, что его доходы и слава напрямую связаны со стараниями самых обычных клерков. Хотя, вполне возможно, что этих простых тружеников, без устали ковавших коммерческий успех Wilson & Graves, пленяло то особое достоинство, с которым держался мистер Колвелл.

Он всегда находил время поинтересоваться у каждого подчиненного, как много работы предстоит ему выполнить сегодня. И всякий понимал: от того, как он постарается, будет зависеть благополучие всей фирмы. Безусловно, в глазах работников мистера Коллвелла поднимало и то, что в его обязанности входило увеличивать заработную плату, это делало его самым почитаемым начальником.

Нельзя сказать, что компаньоны мистера Колвелла пользовались такой же популярностью у служащих. Джон Д. Уилсон транжирил деньги без счета, разъезжая по курортам в погоне за вечной молодостью. Прижимистый Джордж Б. Грейвз мучился несварением и был просто вспыльчивым комком нервов. Хотя это именно он тащил все на себе, когда Уилсон занимался основанием компании. Фредерик Р. Дентон практически носа не казал из зала фондовой биржи. Там он не только выполнял различные распоряжения и вел активы, которые были доверены компании, но и по роду служебных обязанностей, и в силу природного любопытства собирал информацию, касавшуюся Wilson & Graves, но совершенно не предназначенную ему лично.

И только Фуллертон Ф. Колвелл успевал повсюду – правил бал и на бирже, и в конторе. Он манипулировал ценными бумагами Wilson & Graves, контролировал большую часть всевозможных пулов, организованных клиентами компании, разбирался в тонкостях управления разнообразными корпорациями. Изо дня в день он встречался с полутора десятком людей – «солидными тузами», желавшими провести несколько операций на бирже. И этот достаточно могущественный и занятой человек, чьи минуты стоили отнюдь не дешево, а ум был вообще бесценным, взялся за запутанные дела своего бесшабашного друга, которому и в голову не приходило вести счет своим долгам. Естественно, он с блеском решил эту проблему и даже не взял причитавшийся ему гонорар. Когда кредиторы ушли, совершенно удовлетворенные, выяснилось, что на счете несчастного Гарри Ханта есть еще 38 тысяч долларов. И вся эта сумма вложена в трастовую компанию Trolleyman’s в интересах миссис Хант с годовой ставкой 2,5 процента. Плюс бедной вдове достался дом, свободный от долгов, полученный ею от Гарри, пока он еще был жив. Когда все имущественные вопросы были улажены, безутешная вдова заглянула к мистеру Колвеллу.

Денек был тот еще. Словно по сигналу из своих берлог повылезали и угрожающе встали на дыбы биржевые «медведи». Alabama Coal & Iron – лакомый кусочек Wilson & Graves – подвергся атаке как со стороны Long Tom Сэма Шарпа, так и трейдерской компании Mazims. Колвелл только и мог, что объяснить Дентону, находившемуся на первой линии огня, по возможности «дать опору» акциям Alabama Coal & Iron, чтобы зарвавшиеся «медведи» засомневались, но при этом не приобретать все бумаги компании, гуляющие по рынку. Тогда он как раз совершенствовал особый метод биржевой спекуляции. Метод состоял в том, чтобы скупать тогда, когда «медведи» уже изодрали ваш кошелек до того, что золото валится им в лапы. Любое слово, обрывок сведений, мельчайшая деталь были в тот момент бесценны. А каждый дюйм ленты телеграфа для опытного биржевика мог поспорить по накалу страстей с рвущими душу трагедиями классиков. Пропустить сейчас хоть один знак на ленте было смерти подобно.

– О, мистер Колвелл, рада видеть вас!

На миг лента задержалась в его руке. Он стремительно повернулся. В самый разгар яростного противостояния на бирже переключать внимание на даму было не просто несвоевременно, но даже досадно.

– Миссис Хант, это вы! Доброе утро! – ответил Колвелл крайне учтиво. – Я тоже очень рад видеть вас. Как ваши дела?

Колвелл успевал повсюду – правил бал и на бирже, и в конторе. Он манипулировал ценными бумагами, контролировал пулы, разбирался в тонкостях управления корпорациями.

Он галантно помог своей гостье расположиться в громоздком кресле. Его корректность и достоинство располагали к себе даже беззастенчивых акул Уолл-стрит, привлечь интерес которых можно было только филигранными рассуждениями истинного виртуоза биржи.

– Надеюсь, что все у вас обстоит прекрасно, миссис Хант. Не так ли?

– В общем-то… Да. – неуверенно протянула расположившаяся в кресле дама. – Насколько об этом можно говорить после случившегося.

– К сожалению, милейшая миссис Хант, только время может залечить эту рану. Но вы должны держаться. Уверен, сам Гарри хотел бы этого.

– Конечно, конечно, – печально кивнула она. – Я должна держаться.

В помещении воцарилось неловкое молчание. Колвелл был само сочувствие. Тут застрекотал телеграф. Что нес с собой этот звук? Какие доллары и центы звенели в нем? Может, «медведи» взяли в кольцо Alabama Coal & Iron, и идет суровая битва? Или Фред Дентон сумел отбросить их? Не близился ли главный момент, сулящий победу той или другой стороне? Лицо мистера Колвелла по-прежнему выражало дружеское участие, лишь на секунду дрогнул уголок губ, но это было так мимолетно, что могло просто показаться. Словно испрашивая прощения за мимолетную слабость, Фуллертон Ф. Колвелл проникновенно заговорил:

– Миссис Хант, вам не стоит терзать себя печальными мыслями или переживать по поводу своих затруднений. Вам известно, как близки мы были с Гарри, как я любил и уважал его. Я всегда был готов прийти ему на помощь. И конечно, я сделаю все, что в моих силах для вас, миссис Хант, не сомневайтесь.

Телеграф вновь подал голос, прерывая столь прочувствованную речь. Словно намереваясь перекрыть этот настойчивый стрекот, он заговорил еще настойчивее.

– Не сомневайтесь, миссис Хант, я буду только рад оказать вам любую помощь.

– Мистер Колвелл, даже не знаю, что ответить на вашу доброту, – тихо проговорила вдова. И, немного помолчав, добавила: – Мне хотелось бы узнать насчет тех денег.

– И что именно вас интересует?

– В трастовой компании я узнала, что если не стану снимать их со счета, то мне полагаются ежемесячные выплаты – 79 долларов.

– Сейчас посмотрим. Да, совершенно верно, именно такая сумма вам причитается.

– Вот как, мистер Колвелл… Но ведь этих денег нам никак не хватит. 50 долларов надо отдать за школу Уилли, а Эдит все время приходится покупать наряды.

Смиренный вид гостьи недвусмысленно указывал на то, что сюда привело ее лишь беспокойство о детях. Она ни за что не пришла бы просить для себя. А вот о них.

– Видите ли, мистер Колвелл, Гарри их разбаловал. Хвала небесам, у нас есть крыша над головой, но налоги лишают нас последнего. Нет ли какого-нибудь способа вложить деньги, чтобы получать с этой суммы побольше?

– Если хотите, я могу приобрести для вас облигации. Только самое важное для меня – ваша безопасность, миссис Хант. И я могу предложить вам лишь те бумаги, в которых уверен. Ваша прибыль составит 3,5 процента. Давайте взглянем, что вы получите в итоге. Так. Вот, 110 долларов ежемесячно.

– Да. – ностальгически вздохнула она, – Гарри тратил 10 тысяч в год.

– Гарри всегда был… э-э-э… довольно оригинален.

– Но разве это плохо, что он брал от жизни лучшее? – немного с вызовом ответила она и, выдержав красноречивую паузу, спросила: – Скажите, мистер Колвелл, если я не захочу больше держать облигации, смогу ли я по первому требованию вернуть деньги?

– Безусловно. Вы просто продадите их чуть дороже или дешевле, чем приобретали.

– Да только разумно ли продавать бумаги по цене ниже той, по которой покупали? – спросила она с видом матерого спекулянта.

– Конечно, сударыня.

– Это не принесет никакой прибыли.

Телеграф не унимался, он стрекотал не умолкая. Можно было лишь догадываться, о каких перипетиях он готов был рассказать! А Колвелл уже пять минут не мог даже повернуться к нему.

– Взялись бы вы, мистер Колвелл, приобрести для меня то, что можно было бы прибыльно продать, если я вдруг решусь на это?

– Миссис Хант, ни один человек не поручится вам за это, не только я.

– Но я не готова терять те крохи, которые у меня остались! – горячо возразила гостья.

– Вам и не придется, не переживайте! Если вы выпишете чек на 35 тысяч долларов, оставив три из них трастовой компании на случай непредвиденных обстоятельств, я приобрету для вас облигации. Уверен, через пару-тройку месяцев они подорожают.

Тут в разговор вновь бесцеремонно вмешался телеграф. На этот раз Колвелл услышал в привычном стрекоте что-то недоброе. Но, скрепя сердце, он договорил:

– Только, миссис Хант, вы должны открыто сказать мне, что готовы. Понимаете ли, биржа – не благотворительный фонд. Ее ни взволновать, ни разжалобить ничем. Даже ваш пол ей совершенно безразличен.

– Мистер Колвелл, вы что, предлагаете мне сегодня снять деньги и отдать их вам?

– Дорогая миссис Хант, я удовольствуюсь и чеком.

Не отдавая себе отчета, Колвелл забарабанил пальцами по краешку стола. Поймав себя на этом, он сжал их в кулак.

– Чудесно. Я принесу его вам уже сегодня. Вас наверняка ждут дела, поэтому не буду вам мешать. Но вы обещаете, что купите мне надежные и недорогие облигации?

– Обещаю, миссис Хант.

– Я точно не потеряю их, мистер Колвелл?

– Абсолютно точно. Я даже приобрел немного для своей супруги. Я гарантирую их безопасность. Не переживайте.

– О, это так мило! Не знаю, как вас и благодарить. Я… я…

– Миссис Хант, лучшая благодарность – просто не говорить об этой маленькой услуге. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш доход от трастовой компании вырос хотя бы вдвое.

– Я так признательна вам! Я была уверена, что вы поможете! Как же иначе – вы отлично разбираетесь во всем этом. Но вокруг так часто говорят о тех, кто разоряется на бирже. Мне просто стало страшно.

– Будьте спокойны, миссис Хант. Ваши облигации гарантированы от этого.

– До свидания, мистер Колвелл!

– Всего наилучшего, миссис Хант. И знайте, если я чем-то смогу вам помочь – только дайте знать.

– Благодарю.

И бедная вдова действительно отправила Колвеллу чек на 35 тысяч. Колвелл тут же купил сотню пятипроцентных золотых облигаций компании Manhattan Electric Light, Heat & Power Company. Это встало ему в 96 тысяч. «У этих бумаг, – написал он миссис Хант, – есть отличный шанс вырасти в цене. Когда ставки поднимутся, половину я продам, вторую оставлю в качестве инвестиций. Несмотря на то что операции на бирже – спекуляции, я не сомневаюсь в надежности этих инвестиций. Сначала мы увеличим ваши вложения, а потом все активы поместим в те же пятипроцентные облигации Manhattan Electric. Естественно, в пределах имеющихся средств. Я рассчитываю на то, что за шесть месяцев ваш доход вырастет в два раза». На следующее утро миссис Хант вновь вошла в его кабинет.

– Рад вас видеть, миссис Хант! Смею надеяться, ваши дела идут отлично?

– Здравствуйте, мистер Колвелл. Знаю, что отрываю вас от важных дел, но.

– Что вы, миссис Хант!

– О, вы так добры! Понимаете, в чем дело, я совсем не смыслю в этих облигациях. Могли бы вы мне все толком разъяснить? Я совершенно не разбираюсь в финансовых вопросах. – чуть игриво закончила она.

– Ну что вы, миссис Хант, не наговаривайте на себя. Но если хотите – извольте. Вы прислали мне чек на 35 тысяч.

– Да, – было ясно, что гостья буквально видит эту сумму перед собой.

– Замечательно. Я сразу открыл для вас счет. Наша фирма предоставила вам кредит, и я заказал для вас сотню облигаций по тысяче долларов. Я отдал за них 96 тысяч.

– Мистер Колвелл, все равно ничего не понимаю. Я ужасно бестолковая, – нотки кокетства вновь промелькнули в ее голосе.

– Получается, что за каждую тысячедолларовую облигацию мы внесли 960 долларов. Вот и получилось 96 тысяч.

– Но, позвольте, я же перевела вам 35 тысяч, – упрямо не хотела разбираться в ситуации вдова его друга. – Неужели я так много заработала?..

– Еще нет, миссис Хант. Конечно, вы внесли 35 тысяч. Остальную 61 тысячу вложила наша фирма и оставила ваши ценные бумаги в качестве гарантии. Теперь мы должны вам 35 тысяч, а вы нам – 61.

– Подождите, мистер Колвелл! Я всего лишь убитая горем бестолковая женщина! Разве вся эта ситуация не такая же, как у тысяч бедных людей, о которых постоянно пишут газеты? Эти несчастные закладывают все свое имущество и дома. А в один прекрасный день на их пороге появляется агент по недвижимости и оставляет их без крыши над головой. Эти горемыки оказываются на улице. Моя приятельница, миссис Стивелл таким же образом осталась без дома! – в праведном гневе произнесла миссис Хант.

– Что вы, у вас совершенно иная ситуация! Залог помогает получить вам более крупную прибыль, чем если бы вы приобретали облигации без опоры на кредит. Залог призван обезопасить вашего брокера от падения стоимости купленных бумаг. Ваш долг теоретический, не настоящий. Он просто прописан на бумаге. На облигациях указано ваше имя, их стоимость 96 тысяч. И если вы решите прервать наше сотрудничество, это не вызовет никаких затруднений. Вы просто распорядитесь продать ваши облигации и забрать сумму, которую мы внесли. Так вы вернете себе ваши 35 тысяч, то есть первоначальный взнос.