Читать книгу Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт - Ефим Курганов - Страница 3

ГРАФ АЛЕССАНДРО КАЛИОСТРО,

он же

ГРАФ ФЕНИКС

ПОРТРЕТ ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ

БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН-РЕМИ ДЕ ВАЛУА

(вырванный листок из старого альбома)

30-го января 1785-го года.

Рю де Сен Клод, дом нумер первый.

Маре, Париж.

У нее точеная фигурка, прекрасные руки, необыкновенно белый цвет кожи, выразительные голубые глаза – живые и умные, чарующая улыбка, но слишком маленький рост, слишком большой рот и несколько длинное, как бы вытянутое лицо.

Однако самым серьезным недостатком во внешности нашей прелестной графини, надо сказать, является вовсе не это.

Природа по странному своему капризу, создавая ее грудь, остановилась на половине дороги, и эта половина заставляет пожалеть о другой.

Поразительно при этом, что графиня пользуется колоссальным успехом у парижских кавалеров. И многим, надо сказать, она, по доброте своей, отвечает полною взаимностью.

Утверждают, что успех графини во многом объясняется ее чрезвычайно тонким умом, но он, надо сказать, не столько тонкий, сколько дерзкий и даже наглый, не столько глубокий, сколько неудержимый.

И еще следует иметь в виду вот что: ум графини де ла Мотт приправлен изрядною дозою бешенства, которое прорывается всегда неожиданно, но сразу никогда не утихает. Ее ум – это бурлящий водопад, с виду такой нежный, но зачастую весьма опасный для окружающих.

Впрочем, на самом деле все это только украшает нашу милую Жанну, делая ее непредсказуемой и прелестно очаровательной.

И еще надобно иметь в виду, что графиня просто не знает непреодолимых преград. Все дело в том, что она привыкла любою ценою добиваться осуществления любых своих желаний, какими бы фантастическими и безумными они ни казались.

ПРИПИСКА ВЛАДЕЛИЦЫ АЛЬБОМА[5]

Рю Нев-Сен-Жиль, дом нумер 13

Граф!

Вы столь же глубоко искренни, столь же глубоко правдивы и откровенны, сколь неподражаемо и изысканно любезны и никогда при этом не отступаете от присущего вам неискоренимого чувства справедливости.

Безо всякого сомнения, восхитительная галантность, поразительная наблюдательность, живой, проницательный ум в вас счастливо соединяются с неискоренимой щедростью доброты и преданности по отношению к своим друзьям, адептам, ученикам.

И я бесконечно признательна и вместе с тем, не скрою, потрясена, что столь выдающийся человек как вы – магистр тайных наук, великий кофт египетского масонства, предсказатель будущего, создатель эликсира жизни – проявляет внимание к моей достаточно скромной особе, пусть и принадлежащей к королевскому роду.

Графиня Жанна де ла Мотт

баронесса де Сен-Реми де Валуа

31 января 1785-го года.

ГРАФ КАЛИОСТРо – ГРАФИНЕ ДЕ ЛА МОТТ

Ваш разговор, наполненный таким очарованием, ваш столь изящный ум, ваша душа, столь благодарная и созданная для того, что искренне и великодушно, делают общение с вами неоценимым, и нет такого препятствия и такого расстояния, которые могли бы помешать мне насладиться ими.

Дружба, которую вы мне оказали и которой я горжусь, очень глубоко тронула меня. Заслуживать ее все больше, оправдать и отплатить за нее самым щедрым образом будет одной из приятнейших забот до конца моей жизни.

1-го февраля 1785 года

ПОРТРЕТ ГРАФА АЛЕССАНДРО КАЛИОСТРО, А ТОЧНЕЕ ЭТО ПОРТРЕТ НЕ ГРАФА, А ИСТИННОГО ШАРЛАТАНА, САМОЗВАННО ПРИСВОИВШЕГО СЕБЕ ГРАФСКИЙ ТИТУЛ

(ВЫДЕРЖКА ИЗ «ОПРАВДАТЕЛЬНЫХ МЕМУАРОВ» ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН-РЕМИ ДЕ ВАЛУА)

Писано в 1787-м году в Лондоне.

Сей мнимый, самозванный граф (он себя еще также именует графом Фениксом и маркизом Пеллегрини и также без всяких на то оснований) довольно приземист и имеет явную склонность к полноте, однако в движениях своих необыкновенно быстр, даже, я бы сказала, чересчур быстр.

Одевается пышно, цветисто (обожает бархат всех оттенков), но при этом аляповато и безвкусно, что выдает его довольно низкое происхождение.

Во время проводимых им сеансов он, как правило, появляется в длинном шелковом наряде, на лиловой бархатной обделке которого отчетливо выделяются загадочные буквы пурпурного цвета. Головной убор его в таких случаях состоит из золотопарчевого тюрбана, усыпанного блестящими каменьями.

Короткие и жирные пальцы Калиостро всегда унизаны перстнями, украшенными бриллиантами невероятной величины.

Одержим припадками падучей болезни.

Изготавливает «эликсир жизни» якобы из оленьего сердца и сбывает его весьма успешно. Омолаживая дряхлеющих аристократок, приобрел целый легион восторженных защитниц.

Молва упорно утверждает, что Калиостро может превратить мелкие жемчужинки в крупные и даже способен сотворить из ничего бриллиантовый перстень, но надо помнить только, что это утверждает именно глупая и доверчивая парижская молва, коей верить ни при каких обстоятельствах нельзя.

Но мнимый граф, если в чем и является магом, так в карточной игре – тут он, действительно, неподражаемый, неслыханный виртуоз. Вообще он величайший мастер на всякого рода хитроумные каверзы, которые не редко позволяют ему ускользать из лап закона.

Сеансы же Калиостро по предсказанию будущего есть чистейшее мошенничество. Говорю с полным знанием дела, ибо сама в сих сеансах, каюсь, принимала не раз участие.

Самый ужасный день в моей несчастной жизни есть тот, когда меня свела с ним судьба. А я ведь, по наивности своей, считала этот день исключительно счастливым, радуясь, что встретила, наконец, великого чародея и вместе с тем исключительно доброго человека.

Калиостро и в самом деле оказался великим, но только мошенником, даже, пожалуй, величайшим мошенником, оказался великим и коварным соблазнителем, совершенно не ведающим пощады.

Калиостро не раз, с присущей ему вкрадчивостью, говорил, ласково заглядывая мне в глаза: «Графиня, вы ведь знаете, я имею дар предсказания?! Так вот верьте мне, Жанна, королевское ожерелье должно принадлежать именно вам, и оно будет принадлежать вам так же, как вам будет принадлежать корона французских королей».

Потом я поняла, хотя и слишком поздно, увы, что Алессандро Калиостро – вот подлинный источник всех моих страшных злоключений, всех бед, постигших меня.

Своими грязными уговорами и заманчивыми посулами он безжалостно увлек меня в бездну, и из нее мне вырваться навряд ли удастся. Мошенник безвозвратно погубил мою репутацию, и теперь по его милости я до конца вынуждена буду носить клеймо воровки.

Это Калиостро, самозванно произведший себя в графы и присвоивший еще себе бог знает какие титулы (он величает, например, себя «великим кофтом египетского масонства»), именно он придумал безумную аферу с умыканием королевского ожерелья из 629-ти бриллиантов, ту самую аферу, которая погубила и меня, принадлежащую к роду Валуа, да и всю французскую монархию.

И надо сказать, что Калиостро дирижировал этою аферою из Лиона, где поначалу находился. Но на следующий же день после того, как де Роган принес мне ожерелье (а произошло это 29-го января), Калиостро мигом явился в Париж, и спешил он недаром.

Сей мнимый граф забрал себе самые крупные, самые бесценные камни, а мне и супругу моему графу Николя де ла Мотту оставил лишь бриллиантовую мелочь, бриллиантовый мусор – истинно так!

Господи! Будь же справедливым и накажи негодяя Калиостро!

Ежели не настигнет его казнь, то пусть, по меньшей мере, он будет заживо погребен в тюремных застенках. А еще лучше, ежели настигнет его Святая Инквизация и заточит его в своих страшных подземельях.

Неисчислимые страдания жертв Калиостро неминуемо должны быть отомщены!

И вообще, этого чересчур проворного толстяка, этого маниака, страстно одержимого поиском бриллиантов, необходимо остановить, иначе он натворит еще немало бед и завлечет в свои сети еще не одно невинное существо и устроит еще не одну бриллиантовую аферу.

Должна сказать, что я сделала для себя одно открытие, и весьма неожиданное. Но чтобы сделать его, мне пришлось девять месяцев отсидеть в Бастилии.

Калиостро, чтобы заполучить новые бриллианты, готов на любое безумство, готов на преступление, готов даже на убийство!

ВСЕ БЫЛО ИМЕННО ТАК!

(ПЯТЬ НИКОГДА НЕ ПУБЛИКОВАВШИХСЯ СТРАНИЦ ИЗ «ОПРАВДАТЕЛЬНЫХ МЕМУАРОВ» ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН-РЕМИ ДЕ ВАЛУА)

СТРАНИЦА ПЕРВАЯ

Я была бедна и несчастна, хотя и происхожу по прямой линии от Генриха Второго де Валуа, короля Франции.

Генрих Второй даровал своему сыну, рожденному от благородной девицы Николь де Савиньи, титул барона де Сен-Реми и поместья Фонтетт, Шателье, Ноэз, Бовуар. Я родилась в поместье Фонтетт, но дела наши находились в весьма плачевном состоянии, и вскоре все, завещанное нашему роду королем, уплыло от нас.

Супруг мой граф Николя де ла Мотт служил простым жандармом, не располагая даже сколько-нибудь приличным жильем. Я же вынуждена была жить в Париже, – все время приходилось подавать разного рода прошения.

Я надеялась, что хоть кто-нибудь обратит внимание на нищенское существование представительницы королевского рода де Валуа.

Сначала я снимала жалкую лачугу, но затем кардинал де Роган, епископ страсбургский, вняв моему ужасному положению, поселил меня в своем пустовавшем домике на Сен Клод.

Весь Париж твердил, что я являюсь любовницею кардинала, но это гнуснейшая выдумка, совершенно ничего не имеющая под собою. Де Роган принимал в моей судьбе живейшее участие из чистого человеколюбия. Признательность моя кардиналу была безмерна, но только я не представляла, как же мне отблагодарить его преосвященство. И вот представился совершенно неожиданный случай.

Сад и галерея дворца Пале-Рояль пользовались в то время среди парижан какой-то исключительной, неслыханной популярностью.

Пале-Рояль – это маленький город. Нет, это целое государство.

В саду дворца в три часа дня гулял, можно сказать, весь веселящийся Париж. И вот весною 1784-го года на одной из таких прогулок я познакомилась с Николь Леге, модисткой и дочерью инвалида.

Собственно, в Николь не было ничего замечательного, кроме одной особенности: сия модистка как две капли воды была похожа на королеву Марию-Антуанетту. И я поначалу даже решила, что передо мною переодетая королева, но вульгарность манер Николь Леге разрушила все сомнения.

Вечером я написала письмо в Лион к графу Калиостро и поведала о неожиданном знакомстве.

Потом, по прибытии в Париж, Калиостро стал моим соседом. Он поселился в Маре, сняв особняк на Сен-Клод.

Калиостро являлся большим другом кардинала Луи де Рогана (именно кардинал и пригласил его во Францию) и вообще, как мне казалось в ту пору, был совершенно замечательной личностью: умница и чародей, предсказатель будущего, создатель чудодейственного эликсира, магистр тайных наук.

Я просто обожала получать от Калиостро советы, впрочем, как и кардинал де Роган, что привело к последствиям поистине ужасающим.

Калиостро срочно вызвал меня письмом в Лион. Выслушав в подробностях мой рассказ о Николь Леге, он радостно улыбнулся и загадочно заметил:

«Вот теперь графиня, у вас, наконец, появляется шанс отблагодарить кардинала».

«Что вы имеете в виду, граф?» – изумленно спросила я.

«Графиня, неужели вам не ясно?»

Я отрицательно мотнула головой.

Калиостро рассмеялся и сказал:

«Но вы ведь знаете, что у кардинала есть странная блажь: он влюблен в королеву?»

Я кивнула. Калиостро тем временем продолжал:

«Вы ведь согласны со мною, графиня, что это чистейшая блажь, что у милейшего кардинала нет совершенно никаких шансов стать любовником королевы?»

Я опять же кивнула, а Калиостро между тем продолжал:

«Что же делать, графиня? Кардинал-то страдает и сильно страдает».

Я в полнейшей растерянности молчала.

«А мы ведь можем помочь ему», – заметил граф. Но растерянность моя только увеличилась.

«Как, графиня, неужели вы не догадываетесь?» – воскликнул Калиостро.

Я отрицательно мотнула головой.

«Слушайте же внимательно», – сказал Калиостро: «Появился способ успокоить кардинала. Наш дружеский долг повелевает нам прибегнуть к небольшому обману, дабы можно было ублажить де Рогана. Приоденьте вашу модистку (впрочем, наряд я достану) и устройте с нею встречу кардинала. Де Роган и не догадается, что перед ним не королева. Так мы осчастливим нашего бедного друга. А так хочется его успокоить».

Затея была дерзкая, но весьма заманчивая. Я, не раздумывая, согласилась. Очень уж хотелось отплатить кардиналу добром.

И потом, его преосвященство так доверчив. Он убежден, что я и в самом деле чрезвычайно близка к королеве. И вот появился шанс, что можно будет продлить загоревшиеся у кардинала надежды.

Теперь надо было уговорить Николь, не вдаваясь особенно в цели затеянной авантюры. Но Николь Леге и не стала задавать вопросов «зачем» да «почему».

Она все восприняла как чистейшую шалость, а эта дурочка любила шалости.

В общем, Николь согласилась участвовать в нашем необычном предприятии. А я ей по этому случаю дала новое имя – «Олива»; сие, между прочим, есть анаграмма от моей родовой фамилии «Валуа»[6].

СТРАНИЦА ВТОРАЯ

Встреча кардинала де Рогана с мнимой королевой прошла в высшей степени удачно.

Кардинал был счастлив, и еще он теперь считал, что я являюсь едва ли не ближайшей подругой королевы. Это, конечно, было не так, но я не стала разуверять беднягу.

Я полагала, что моя человеколюбивая авантюра завершена, но не тут-то было.

Кардинал написал письмо королеве и передал его мне. Письмо было пылким и безумным.

Я уже готова была рассказать де Рогану правду, но меня опять «выручил» граф Калиостро, великий мастер на всякого рода каверзы и низости.

Он сказал, что у него есть люди, которые могут имитировать разные почерки, и они напишут для него письмо от имени королевы. Калиостро добавил, что он соглашается на это токмо ради спокойствия нашего друга кардинала.

Не прошло и дня, как Калиостро переслал мне мнимое письмо от королевы к кардиналу. Поразительно, но де Роган сразу же поверил в его подлинность. Прочтя сию откровенную подделку, кардинал был вне себя от восторга, и его счастливое состояние оправдывало в моих глазах тот обман, на который мне пришлось пойти.

Его преосвященство написал ответное письмо и со слезами на глазах (он чуть ли не на колени бросался предо мною) умолял передать его Марии-Антуанетте. Выхода не было: пришлось согласиться.

А вскоре, когда я опять приехала в Лион, Калиостро вручил мне очередное мнимое послание королевы для передачи кардиналу. Но это не все.

Кардинал стал требовать новых свиданий с Марией Антуанеттой. И опять я, предварительно посоветовавшись с Калиостро, покатила с дурочкой Николь Леге (Оливой) в Версаль.

Мнимая королева, судя по всему, была весьма довольна своею ролью (еще бы не радоваться – мы одели ее в роскошное платье из белого индийского муслина), а я вот внутренне страдала.

Все дело в том, что авантюра наша, целиком измышленная графом Калиостро, все никак не кончалась. И я не открывала столь затянувшийся обман только потому, что исключительно берегла покой души моего благодетеля кардинала де Рогана.

Так что намерения у меня были самые чистые, а вот в чистоте намерений графа Калиостро постепенно я стала все более и более сомневаться, но вырваться из его дьявольских объятий, увы, уже не было никакой возможности, и это чрезвычайно удручало меня.

Граф явно задумал недоброе и даже страшное для многих по своим последствиям. Так и оказалось.

Авантюра имела удручающе кровавый конец, изменивший во многом ход мировой истории. Но я-то была во всех отношениях невинна и сама являлась жертвою чудовищного обмана, погубившего репутацию королевы Франции и навсегда исковеркавшего мою жизнь.

СТРАНИЦА ТРЕТЬЯ

Вручая как-то мне во время нашей встречи в Лионе очередное мнимое послание королевы Марии Антуанетты к кардиналу, Калиостро многообещающе улыбнулся и заметил:

«Графиня, чувствую я, что Вы хотели бы уже достойно завершить роман де Рогана с королевой? Не так ли? Я ведь прав?»

Естественно, я радостно кивнула в ответ. И вот что сказал мне тогда сей ужасный человек – вернее не человек, а демон в человеческом обличье:

«В таком случае предлагаю, милая моя графиня, следующий финал, великолепный финал. Есть возможность преподнести королеве чудесный подарок-сюрприз, и кардинал может нам тут оказать неоценимую помощь, естественно, при вашем любезном посредничестве. Соблаговолите выслушать меня, графиня, самым внимательнейшим образом. Уверяю вас, что королева будет счастлива и в знак признательности окажет вам множество благодеяний, и прежде всего вы получите в дар расположение Ее Величества, а это важнее всего».

Калиостро остановился, внимательно оглядел меня и после минутного раздумия продолжал свой рассказ:

«Вы, конечно, слышали об уникальном бриллиантовом ожерелье, которое заказал покойный король Людовик Пятнадцатый для своей последней фаворитки, мадам Дю Барри? История-то была весьма громкая».

Я кивнула – да кто же об этом не слышал?!

«А слышали ли вы, графиня, о том», – спросил меня Калиостро, – «что королевские ювелиры Боемер и Бессанж после неожиданной смерти Людовика продержали у себя ожерелье не менее десяти лет, а теперь предложили его за 1.600.000 ливров королеве Марии Антуанетте?».

«Да, да, и Ее Величество отказалась», – заявила я.

«А знаете ли вы, графиня», – опять спросил меня Калиостро, – «что ожерелье потрясло королеву и что ежели бы у нее была в наличности требуемая сумма, то она тут же выложила бы ее владельцам чудо-ожерелья?»

Этого я уже не знала.

«Так вот, графиня», – торжественно сказал мне Калиостро, – «сделайте следующее. Вы должны сказать кардиналу, что ежели он хочет заслужить у королевы полнейшее благоволение, то ему необходимо приобрести для Ее Величества это ожерелье. А для начала ему надобно явиться к королевским ювелирам Боемеру и Боссанжу и немедленно начать вести с ними переговоры. Мне и вам они доверять, понятное дело, не будут, а вот кардинал де Роган, обладающий тремя миллионами ливров годового дохода и приравненный к тому же к принцам крови, вполне пользуется несомненным расположением королевских ювелиров. Так что без кардинала нам с вами никак не обойтись. Без де Рогана сюрприз не получится. Действуйте, графиня. Остальное мы с вами уясним потом».

На этом мы и расстались. Я отправилась назад в Париж и, естественно, приняла совет графа Калиостро, не раздумывая. Мне так хотелось быть представленной королеве, а тем более подружиться с ней!

Тогда я еще совсем не подозревала обмана, не чувствовала, что граф Калиостро затеял ничто иное, как грандиозное воровство, а не подарок королеве, затеял грандиозное воровство, которое подорвет во многом престиж Бурбонов. Но на тот момент я все еще верила этому страшному шарлатану. Однако скоро мне пришлось прозреть и прозреть с ужасом, кляня себя за непростительную доверчивость.

СТРАНИЦА ЧЕТВЕРТАЯ

Я переговорила с кардиналом. Его преосвященство с восторгом принял предложение быть представителем самой королевы в тайных переговорах (дабы король ни о чем не проведал раньше времени) с придворными ювелирами Боемером и Боссанжем. Надо сказать, что де Роган тут же ринулся в их роскошную ювелирную лавку на площади Вандом и сразу же уладил дело, договорившись о сроках платежа.

Происходило это в январе, а было решено, что всего будет четыре взноса, по четыреста тысяч каждые полгода, и первый взнос – первого августа.

Ювелир Боемер передал Рогану чудо-ожерелье. Более этот жирный саксонский еврейчик никогда не увидел ни самого ожерелья, ни денег за него – доверие к кардиналу обошлось ему слишком дорого. Десять лет он ждал этого дня, и это оказался день его финансовой гибели.

Я клятвенно заверила кардинала, что сегодня же передам ожерелье королеве.

В тот же день я отправилась в Лион. Вечером, за ужином, граф Калиостро вручил мне мнимое письмо королевы к Рогану, в коем она благодарила кардинала, присовокупив, что не может принять такого подарка и будет порциями выплачивать ему всю сумму.

Еще Ее Величество просила кардинала, буде это возможно, отсрочить первый взнос на три месяца, добавив также, что чрезвычайно ценит посредничество кардинала в сем весьма щекотливом деле.

Кстати, на ужине у Калиостро был и некто Рето де ла Виллет: именно он-то и подделывал для графа Калиостро чужие почерки. Это был отвратительный, скользкий субъект, все время глядевший на меня своими масляными, похотливыми глазками. В Париж я вернулась вместе с сим Рето.

Наутро ко мне явился де Роган, и я передала ему мнимое письмо от королевы, полученное мною давеча. Кардинал был совершенно счастлив, но настойчиво стал требовать нового свидания с Марией Антуанеттой. Естественно, я клятвенно обещала передать просьбу кардинала Ее Величеству. Однако свидание не состоялось.

Кардинал добился, дабы королевские ювелиры отсрочили первый платеж на три месяца, однако Боемер вместе со своим компаньоном Боссанжем потребовал аванс в пятьдесят тысяч ливров.

У де Рогана в наличности не было требуемой суммы, и тогда я подсказала ему: «Ваше преосвященство, а не попросить ли денег у евреев?»

Кардинал тотчас пригласил к себе богача Серф-Беера, попросил у него пятьдесят тысяч ливров для помощи одному бедному дворянину и сделал при этом следующее предуведомление (сцена происходила при мне): «Ваша любезность будет иметь огромное значение и для вас лично, и для всех ваших единоверцев».

В тот же вечер требуемая сумма была у нас. Но Боемер прислал записку, в которой он заявил, что полностью доверяет кардиналу и не нуждается в гарантии пятидесяти тысячи ливров.

И тогда кардинал оставил дар евреев мне в качестве признательности за мои усилия, направленные на сближение его с королевой. Так что в роли бедного дворянина пришлось выступать мне.

СТРАНИЦА ПЯТАЯ

Все шло как по маслу, но затем вдруг начались неожиданные неприятности.

Ювелир Боемер (этот «роковой дурак», по счастливому выражению королевы Марии Антуанетты) с громадным опозданием, уже после того, как он отдал кардиналу де Рогану ожерелье, вдруг решил навести справки относительно совершенной им сделки.

Ювелир понесся к придворной даме госпоже Кампан, и вот что она сообщила ему: «Никакого ожерелья королева не получала, – это мне доподлинно известно. Видимо, любезнейший, вы стали жертвою воров». Говорят, Боемер при этих словах чуть в обморок не хлопнулся.

Госпожа Кампан доложила о странном деле королеве. Мария Антуанетта потребовала к себе придворного ювелира.

Боемер рассказал, что продал ожерелье кардиналу де Рогану. Кардинала вызвали во дворец, и он объяснил, что выступал представителем королевы и что передал мне ожерелье, дабы я вручила его королеве.

И тут Мария Антуанетта воскликнула: «Но я сроду не видывала никакой графини де ла Мотт – она никогда не была мне представлена». И это чистейшая правда.

Ха-ха! Кардинал настолько потерял голову из-за королевы, что разум совсем покинул его. Только этим я могу объяснить ту немыслимую доверчивость, которую он обнаружил в сем деле.

Да, в Париже в течение лета постепенно достаточно широко стали распространяться слухи, что в Версале, оказывается, периодически появляется девица, удивительно похожая на королеву.

Беда грянула 15-го августа. В этот день граф Калиостро (он прибыл в Париж еще в последних числах января) известил меня, что арестована и заточена в Бастилию наша мнимая королева (дурочка Николь Леге, баронесса Олива).

В этой записке граф также настоятельно требовал, дабы я передала ему на сохранение бриллиантовое ожерелье. Но тут я поняла, что не могу долее оставаться послушной идиоткой, исполнительницей гнусных затей виртуозного мерзавца.

Стало мне ясно и то, что граф Калиостро не кто иной, как вор. Не маг, а вор. И отдать ему королевское ожерелье было бы верхом глупости.

Что же мне оставалось делать? Не возвращать же ожерелье болванам-ювелирам?!

Между прочим, я тогда полагала (считаю так и сейчас), что имею на это ожерелье гораздо более прав, чем этот проходимец Калиостро. Графский титул он ведь сам себе присвоил, в то время как я принадлежу к королевскому роду Валуа, к прямому потомству Генриха Второго, и вполне могла бы быть королевой Франции.

По ознакомлении с запиской Калиостро, мною срочно было принято решение немедленно вызвать в Париж своего супруга графа Николя де ла Мотта. Как только он прибыл, я вручила ему заветное ожерелье и попросила оставить службу и немедленно выехать в Лондон под вымышленной фамилией д’Арсонваля.

Вскорости после того, как мой супруг граф де ла Мотт отбыл в Англию, в Бастилию, вслед за мнимою Марией Антуанеттою (ясное дело, я разумею эту дурочку Николь Леге, «Оливу»), заточили меня, Калиостро, кардинала де Рогана и подделывателя почерков Рето де Виллета («шалуна Рето» – как я его называла).

Но само-то чудо-ожерелье, состоящее из 629-ти бриллиантов, осталось на свободе, и, причем, в месте недоступном для происков мнимого графа и его соглядатаев, и для королевских ищеек, и для агентов кардинала Рогана. Все они рыскали в поисках ожерелья, но, надо сказать, совершенно безуспешно.

Так что я расцениваю все происшедшее как полнейшую мою победу.

Да, я всех сумела обвести вокруг пальца, даже этого величайшего мошенника, мнимого графа Калиостро, который задумал великую аферу, но все-таки не заполучил всего королевского ожерелья. А он ведь знал толк в бриллиантах и любил их феерический блеск.

Да, Калиостро забрал самые крупные бриллианты, но само-то ожерелье осталось у меня.

Главное теперь заключалось в том, чтобы поскорее выбраться из Бастилии.

Увы, для этого мне пришлось пройти через суд (никогда не забуду: грязная толпа ревела от восторга, когда оглашали приговор) и казнь (я была публично высечена и клеймена как воровка), тогда как негодяй Калиостро улизнул от наказания и был всего лишь выслан за пределы Франции.

Кардинал Луи де Роган, а ведь это именно он заключил с королевскими ювелирами сделку о покупке ожерелья, был всего лишь лишен сана и сослан в дальний приход в Оверне.

Николь Леге и Рето де ла Виллет были также освобождены от какого бы то ни было наказания, хотя они явно совершали поступки, подлежащие вмешательству закона.

Явная, вопиющая несправедливость – наказанию была подвергнута одна лишь я.

Эта дурочка Николь выдавала себя за королеву, а Рето де ла Виллет писал подложные письма от имени королевы – и им ничего!

Суд оправдал их, презренный парламентский суд, решивший отыграться на мне одной, несчастной и невинной.

Но несчастья всегда только закаляли меня.

И я знала, что у меня еще будет возможность отомстить королеве, этой блудливой австриячке, этой сумасшедшей мотовке («мадам Дефицит»), упрятавшей меня сначала в Бастилию, а потом в Сельпатриер – приют для проституток и воровок.

И думаю, что в итоге мне все же удалось отомстить.

ГРАФ АЛЕССАНДРО КАЛИОСТРО,

он же ГРАФ ФЕНИКС

О ГНУСНЫХ ПРОДЕЛКАХ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ МОШЕННИЦЫ ГРАФИНИ ДЕ ЛА МОТТ

(ИЗ МЕМУАРА, ПИСАННОГО В БАСТИЛИИ)

Графиня, искусно игравшая добрейшее существо, на поверку оказалась сущим монстром, исчадием ада, подлинным укором человечеству.

Поначалу я сочувствовал несчастиям Жанны, старался вызволить из нищеты, но постепенно во всех поступках графини стала для меня проступать самая несомненная монструозность.

Отступать, впрочем, мне было несколько поздно – Жанна, укутавшись в тогу невинности и жертвы печальных обстоятельств, уже успела завлечь меня в свои гнусные, богомерзкие аферы.

Как-то графиня прибыла ко мне в Лион и поведала о том, что познакомилась с модисткой Николь Леге, которая удивительным образом напоминает королеву Марию Антуанетту. Я заметил, что грех этим совпадением не воспользоваться. И графиня воспользовалась, но только в ужасающе корыстных целях, чего я никоим образом не предполагал.

Я свел графиню с мессиром Рето де ла Виллетом, и она тут же сделала его своим любовником и засадила за изготовление фальшивых писем королевы к кардиналу де Рогану.

Но это еще не все.

Графиня де ла Мотт упросила устроить меня сеанс для кардинала де Рогана, дабы убедить его, что королева и в самом деле хочет, дабы кардинал выкупил для Ее Величества ожерелье.

Я поддался уговорам графини и предсказал де Рогану, что королева оценит его бескорыстный поступок. В итоге кардинал успокоился, заключил сделку с ювелирами и получил от них ожерелье, которое и вручил затем Жанне, дабы та отдала его королеве.

Жанна ожерелье оставила поначалу у себя, а затем вызвала графа де ла Мотта и отправила его с ожерельем в Лондон.

Время как будто было. Первый платеж должен был состояться через три месяца. Однако все раскрылось гораздо ранее, ибо ювелир Боемер вдруг начал подозревать неладное и обратился со своими сомнениями в Версаль. И разразился грандиозный, даже невиданный, скандал.

Так невинная шутка превратилась в грандиозную аферу, поколебавшую во многом устои династии Бурбонов.

ПРИМЕЧАНИЕ ПУБЛИКАТОРОВ

В качестве отдельной брошюры мемуар графа Калиостро был отпечатан в Лондоне еще в 1786-м году, а вторым тиснением – в 1789-м году в Оксфорде, но уже под новым названием: «Оправдание графа де Калиостро по делу кардинала де Рогана». Русский перевод брошюры вышел в Петербурге практически сразу же по появлении лондонского издания.

ПОМЕТА НА ПОЛЯХ МЕМУАРА ГРАФА КАЛИОСТРО, СДЕЛАННАЯ РУКОЮ ГРАФИНИ ДЕ ЛА МОТТ

Ежели все это так, ежели это я и есть та мошенница, которая завлекла в свои пагубные сети мнимого графа, «наивного и доверчивого», ежели это именно я присвоила себе целиком все ожерелье, то хочется узнать следующее: где же в таком случае был его дар гениального предвидения?! Куда же подевался в Калиостро великий маг, магистр тайных наук и предсказатель будущего?

ОТВЕТ ГРАФИНИ ДЕ ЛА МОТТ НА ГНУСНЫЙ МЕМУАР ГРАФА КАЛИОСТРО

Сей мнимый граф, сей ловкий и хитрый шарлатан сидел в Лионе и оттуда дирижировал вовсю бриллиантовой аферой, сидел в Лионе, дабы никто потом не мог бы обвинить его в том, что это именно он готовил похищение ожерелья.

Мы заранее уговорились, что как только кардинал де Роган вручит мне бесценное сокровище, добытое у Боемера и Бессанжа, ювелиров, я тут же дам сигнал и Калиостро незамедлительно прибудет в Париж – делить бриллианты.

Так все и случилось. Де Роган привез мне ожерелье, я вызвала Калиостро, тот прибыл, отхватил горсть роскошных бриллиантов, а вся вина пала на меня.

ЛУИ ДЕ РОГАН, КАРДИНАЛ, ЕПИСКОП СТРАСБУРГСКИЙ, КОМАНДОР ОРДЕНА СВЯТОГО ДУХА, ГЛАВА АББАТСТВ НУАРМУТЬЕ И СЕН-ВААСТ

О САМОМ ВЕРНОМ СПОСОБЕ ПРЕДСКАЗАНИЙ

(ИЗ МЕМУАРА О СЕАНСАХ ГРАФА АЛЕССАНДРО КАЛИОСТРО)

Свидетелем и участником сеансов графа Калиостро я был неоднократно. Вот как все обычно происходило.

На стол ставят стеклянный шар с чистейшей водой. Затем приводится «голубка» в белом переднике.

Чтобы быть «голубкой», надобно родиться под определенным созвездием. Быть девицей ангельской чистоты и иметь голубые глаза.

В роли «голубки» довольно часто выступает графиня Жанна де ла Мотт, ближайшая ученица графа. Голубые глаза у нее были, а вот ангельской чистоты, смею уверить, – никогда.

Но идем далее в описании обряда.

Произносятся разные заклинания, которые неизменно заканчиваются магическими словами «Гелиос, Мене, Тетрагамматон».

После этого Калиостро ставит «голубку» на колени перед столом, кладет ей руку на голову и вызывает «добрых гениев» или души великих людей. Сии последние отнюдь не всегда обладают покладистым характером, порою упрямятся и не желают входить в стеклянный шар с водою.

Непослушные «добрые гении» приводят графа Калиостро в самую настоящую ярость. Однажды, когда дух Моисея не явился на его вызов, граф в гневе обозвал величайшего законодателя вором. Но в громадном большинстве случаев великие люди и «добрые гении», которых вызывает Калиостро, в конце концов входят в стеклянный шар.

Когда это происходит, вода мутнеет, а «голубка» с криком падает на ковер, извивается в конвульсиях и безошибочно предсказывает будущее.

Один раз, когда «голубкой» была графиня де ла Мотт, в стеклянный шар явилась душа Людовика Пятнадцатого и сказала «голубке», что королева Мария Антуанетта полюбит меня душою и телом.

Теперь-то я отлично понимаю, что этот сеанс был не что иное, как спектакль, заранее подготовленный и отрепетированный графом Калиостро и облагодетельственною мною графинею де ла Мотт.

А перед покупкой королевского ожерелья я спросил у Калиостро: «Граф, будет ли к добру сие дело? Полагаюсь целиком на ваши способности предсказателя».

Калиостро устроил сеанс, вызвал духов (опять же при посредстве «голубки» де ла Мотт – будь она проклята), и духи твердо признали, что из дела выйдет большое благо как для меня, так и для королевы.

Вот я и решился выкупить ожерелье, а точнее решился заключить сделку с королевскими ювелирами Боемером и Бессанжем.

Тогда я свято верил в магические способности графа Калиостро и рассказывал об этом повсюду (собственно, я и пригласил его во Францию), а он был всего лишь чрезвычайно ловкий обманщик, и более ничего.

Калиостро сказал мне: «Ваша душа достойна моей» и обещал изготовить для меня горы золота при помощи философского камня, и я, о горе мне, поверил этому шарлатану!

Наивно верил я и графине де ла Мотт, столь многим мне обязанной, ведь это именно я поднял ее из полнейшей нищеты. А она оказалась сообщницей Калиостро: вдвоем они гнуснейшим образом использовали меня, думая добыть себе бриллианты.

Прозрение, увы, наступило слишком поздно, уже после свершившейся катастрофы, когда уже ничего нельзя было поправить.

Доверчивость к «друзьям» моим, доверчивость к тем, кому я много и бескорыстно помогал – вот что меня окончательно и бесповоротно сгубило. На своей шкуре я понял опасность и даже гибельность доброты, но поздно, увы, слишком поздно.

Вместо изъявлений благодарности, граф Калиостро и его гнусная сообщница графиня де ла Мотт прибегли к обману, выдав площадную девицу за королеву Франции, и затем бессовестнейшим образом втянули меня в жуткую, скандальную аферу, навеки сгубив мою репутацию.

Чем же я заслужил подобное обращение со мною? Чем?

ИЗ ХРОНИКИ БАСТИЛИИ

(ВЫРЕЗКА ИЗ ГАЗЕТЫ «МЕРКЮР ДЕ ФРАНС»)

Графине Жанне де ла Мотт баронесса де Сен-Реми де Валуа, с согласия короля и королевы, устроили в Бастилии свидание с мнимым графом Калиостро. При этом произошло совершенно непредвиденное. Случилась сцена, аналогов коей никогда не было в истории Бастилии.

Вот что произошло.

Оттолкнув королевского советника, который как раз и учинил перекрестный допрос, графиня схватила со столика горящий канделябр и швырнула его в Калиостро, пронзительно закричав: «Вор и обманщик! Это ты, ты присвоил самые крупные бриллианты, а мне оставил лишь мелкие камешки. Это ты настоящий вор!».

При этом, горящая свеча попала графине в глаз и обожгла ее. Впрочем, никаких последствий для здоровья обвиняемой не последовало.

В результате этой невозможной выходки свидание было прервано.

Сторожа Бастилии жалуются, что графиня неоднократно кусает их то в ногу, то в икру, то рвет зубами края их одежды, – в общем, куда успевает дотянуться, благо росту она небольшого.

Королевский советник Жан Баптист Максимилиан Пьер Титон полагает, что графиня Жанна де ла Мотт намеренно имитирует приступы помешательства, надеясь этим облегчить себе наказание. Впрочем, прибегает она и к другим средствам, столь же безуспешным.

КАЛИОСТРО В БАСТИЛИИ

ВТОРОЕ СВИДАНИЕ ГРАФИНИ ДЕ ЛА МОТТ С ГРАФОМ (ИЗ «МЕРКЮР ДЕ ФРАНС»)

Только завидев Калиостро, графиня в сердцах крикнула:

«Я никогда прежде не имела дело со столь наглыми и гнусными обманщиками! Вы – мнимый граф Калиостро, мнимый граф Феникс, мнимый Великий Кофт. И ежели ваше заклинание обладает столь могучею силой, почему вы не прибегнете к нему. Дабы выбраться из этого проклятого места?! Прикажите, «Великий Кофт», и стены Бастилии раздвинутся, как воды Красного моря! Ну же? Я жду, великий маг и предводитель масонов…»

Калиостро молчал, как будто взбесившаяся графиня и не произносила ничего. Заметив это, Жанна де ла Мотт разразилась жестким торжествующим смехом, который должен был продемонстрировать, что молчание Калиостро уже есть несомненное поражение. Однако на мнимого графа и мнимого великого кофта этот демонстративный смех его недавней сообщницы, казалось, не произвел ровно никакого действия.

Калиостро не издавал, буквально, ни единого звука. А взгляд его, казалось, был совершенно пуст. Полное и обычно подвижное лицо создателя «эликсира жизни» было похоже на маску, может быть, даже посмертную.

Мнимый граф в высшей степени искусно делал вид, что он не видит и не слышит кидающуюся и рычащую графиню де ла Мотт.

Калиостро вел себя так, как советовал его единоплеменник, великий флорентиец Алигьери: «взглянул и – мимо».

Это-то как раз и сводило совершенно с ума вконец рассвирепевшую графиню.

Жан Баптист Максимилиан Пьер Титон,

королевский советник

О ПРОПАЖЕ КОРОЛЕВСКОГО ОЖЕРЕЛЬЯ

(ИЗ ЗАПИСКИ, ОТПРАВЛЕННОЙ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЕЕ КОРОЛЕВСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ МАРИИ АНТУАНЕТТЕ)

(отрывок)

Мнимый граф Алессандро Калиостро (на самом деле его зовут Иосиф Бальзамо), коего я ознакомил с показаниями графини де ла Мотт, заметил, между прочим, следующее:

«Николь Леге, модистка, как две капли воды похожая на королеву, попала в наше поле зрения отнюдь не благодаря графине. Тут ее сиятельство слегка преувеличивает. С Николь Леге в парке Пале-Рояля познакомился граф Николя де ла Мотт и довольно быстро сделал ее своей любовницей. Но когда граф, наконец, представил Николь своей супруге, то она тут же известила меня об этом. А потом она прибыла ко мне в Лион и обо всем в подробностях рассказала.

Я сразу же сообразил, что поразительное сходство модистки с Марии Антуанеттой нам необходимо использовать и поделился сим соображением с графом и графиней де ла Мотт. И графиня выразила то мнение, что для дальнейшего околпачивания кардинала де Рогана, для того, чтобы он во всем был послушен нам, стоит выдать модистку за королеву. «Ежели мы устроим кардиналу встречу с «королевой», то он будет настолько благодарен нам, что выполнит любое наше желание» – так заявила графиня де ла Мотт.

И еще одна деталь, утаенная от королевского следствия «забывчивою» графинею.

Николь Леге трудилась для нас отнюдь не даром. Графиня де ла Мотт пообещала ей пятнадцать тысяч ливров, ежели она под видом королевы встретится в Версале с де Роганом.

Правда, получила Николь Леге только четыре тысячи ливров. Они, между прочим, выданы были из тех сумм, что ежемесячно выдавал графине кардинал де Роган. Своих денег у Жанны не было от роду.

Так что имейте в виду: кардинал еще и оплачивал подкуп лица, которое должно было воспользоваться его чудовищной доверчивостью и погубить всю его карьеру».

Это и многое другое мнимый граф Калиостро повторил (вообще говорит он двусмысленно, насмешливо и крайне нагло) и при личном свидании с графиней, которое я устроил им в Бастилии.

Тут-то вышедшая из себя графиня и схватила горящий канделябр, и запустила его в Калиостро, но пострадала при этом только она сама. Калиостро же остался совершенно не опаленным.

Надо вообще сказать, что графиня де ла Мотт чрезвычайно ныне сердита на Калиостро, и все время кричит, что это именно он предложил ей провернуть сию грандиозную аферу и воздействовал на нее одним обманом и фантастическими посулами.

Графиня пытается убедить королевское следствие, что ожерелье украли кардинал Луи де Роган и Алессандро Калиостро, а всю вину взвалили на беззащитную графиню де ла Мотт.

ДЕЛО ОБ ОЖЕРЕЛЬЕ. КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА N 9

(отрывок)

Королевский советник Титон: Обвиняемая, назовите себя.

Обвиняемая: я – графиня ла Мотт де Люз де Сен-Реми де Валуа, веду свой род от короля Генриха Второго.

Королевский советник Титон: Обвиняемая, соблаговолите сообщить, какие отношения связывают вас с Ее Величеством Марией Антуанеттой?

Обвиняемая: Ровным счетом никакие.

Королевский советник Титон: Вы уверены, обвиняемая? Вы ничего не запамятовали?

Обвиняемая: Увы, я никогда не была представлена Ее Величеству Марии Антуанетте, хотя по происхождению своему вполне заслуживаю этого. И Ее Величество прекраснейшим образом осведомлена, что принцесса из рода Валуа пропадает в нищете и безвестности. Но, видимо, Мария Антуанетта не хочет, чтобы во Франции восторжествовала справедливость.

Королевский советник Титон: Обвиняемая, довожу до вашего сведения: кардинал де Роган убеждает следствие, что вы чрезвычайно близки к королеве, пользуетесь неограниченным доверием Ее Величества и…

Обвиняемая: Кардинал – наглый обманщик и несет невесть что. Повторяю: я никогда и в глаза не видывала Марию Антуанетту. Ни-ког-да! Я не была представлена Ее Величеству, хотя и выказывала таковое желание. Но мне было отказано.

Королевский советник Титон: Обвиняемая, но кардинал де Роган, епископ Страсбургский, утверждает, что это именно вы передавали ему послания Ее Величества, что это именно вы отвозили его в Версаль на встречу с королевой, и что именно вам он вручил ожерелье с тем, чтобы вы передали его королеве.

Обвиняемая: И вы верите этому вруну? Да всем давно известно, что королева его презирает и не хочет даже глядеть в его сторону. О каких тайных свиданиях тут может идти речь! Ни при каких обстоятельствах королева не могла бы иметь приватные встречи с кардиналом. Опомнитесь и не повторяйте всякий вздор. Я мечтала познакомиться с королевой, но в Версале не захотели видеть несчастную сиротку. К сожалению, так все и было. А что происходило и происходит в кардинальских бреднях – сие мне не ведомо.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА N 10

(отрывок)

Королевский советник Титон: Обвиняемый, соблаговолите назвать себя.

Обвиняемый: Я тот, кто есть. Родился несколько тысячелетий назад. Не раз встречался с Сократом. И это именно я предсказал греческому мудрецу его гибельную участь. Знаком с Авраамом и Иаковом и еще кое с кем. В земле фараонов я в совершенстве постиг великие тайны жрецов. Разгуливая по берегу Тивериадского озера, видел Иисуса и беседовал с ним.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, вернемся, однако, во Францию, где вы рекомендуетесь как граф Алессандро Калиостро, и где вы арестованы как соучастник или даже как вдохновитель гнусной аферы.

Обвиняемый: Согласен, вернемся во Францию. Только имейте в виду, что я не только граф Калиостро, но еще и граф Феникс. И уничтожить меня еще никому не удавалось – я всегда воскресаю.

Королевский советник Титон: Господин обвиняемый, – шутки в сторону. Соблаговолите разъяснить следующее. Как врач, лечащий одержимых и бесноватых, практикуете вы бесплатно и, видимо, являетесь благородным человеком. Зачем же вам понадобилось устраивать сию гнусную аферу с ожерельем? Неужели Вы не понимали, что тень при этом падет на королеву Франции? Молва уже утверждает, что это Ее Величество присвоила себе ожерелье, не желая платить за него.

Обвиняемый (усмехаясь): Это-то как раз и входило в мои замыслы, господин королевский следователь, когда я задумывал путешествие ожерелья из ювелирной лавки Боемера и Бессанжа. Тень страшная и зловещая должна упасть на королеву. И с этим ничего уже нельзя поделать. Ей придется ответить за невинную кровь, пролитую по вине французской короны. Мне давали читать во Франкфурте завещание тамплиеров, погубленных жадным и вероломным королем Филиппом Четвертым. И в завещании было сказано: «Растопчи лилию». Так вот, час настает. А орудием возмездия будет никто иная, как воровка де ла Мотт. Так было решено и так будет.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, давайте сейчас отдалимся от высоких материй, от завещания тамплиеров и тому подобного. Ответьте на конкретный вопрос: где сейчас находится королевское ожерелье?

Обвиняемый: Оно с самого же начала было и осталось у этой воровки. Она отказалась передавать его мне и хранила у себя, спешно по дешевке распродавая отдельные бриллианты. Но когда началась охота, графиня вручила ожерелье своему супругу и отправила его тайком в Англию. Поначалу сей проходимец оставался в Лондоне, а затем, видимо, опасаясь преследования, под вымышленной фамилией д’Арсонваля начал переезжать из города в город и, естественно, с ожерельем, а вернее, с тем, что от него оставалось.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, откуда вам все это известно? Вы ведь находитесь в Бастилии.

Обвиняемый (улыбаясь): О, любезнейший, у меня есть своя почта, а для моих почтарей никаких стен просто не существует. Так что то, что рассказываю я, совершенно точно соответствует реальности. У вас еще в этом не раз будет возможность убедиться. В общем, ожерелье в Англии. Разыскивайте его, коли можете. Но уверяю вас, что оно во Францию уже никогда больше не вернется.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА N 11

Королевский советник Титон: Обвиняемая, назовите себя.

Обвиняемая: я – Николь Леге, модистка.

Королевский советник Титон: Понимаете ли вы, что участвовали в деяниях, недостойных и караемых законом?

Обвиняемая: Конечно же, я догадывалась об этом. Но ко мне ведь обратились с просьбою сами граф и графиня де ла Мотт, любимейшие мои друзья и благодетели. Помилуйте, могла ли я им отказать? Они сказали, что намерены совершить невинную, но забавную шутку, и что опасности тут для меня нет никакой. К тому же, графиня вручила мне целых четыре тысячи ливров и обещала дать еще одиннадцать. И было еще одно обстоятельство. Когда в первый раз они повезли меня в Версаль, графиня весьма сильно подпоила меня, и я, соответственно, мало что соображала в ту минуту. А иначе, я, может, и струхнула бы.

Королевский советник Титон: А прежде вы знали, что похожи на королеву?

Обвиняемая: Даже и не догадывалась. Мне открыла на это глаза только графиня де ла Мотт. Она же и предложила поучаствовать в невинном розыгрыше кардинала де Рогана, дав мне для сего дела имя баронессы Оливы.

Королевский советник Титон: А слышали ли вы хоть что-нибудь о похищении королевского ожерелья или хотя бы о самом ожерелье, изготовленном ювелирами Боемером и Бессанжем?

Обвиняемая: Нет, об этом, мессир, я не знаю ничего. Что же теперь будет со мною, мессир? Наверно, королева сильно гневается? И король недоволен? Но я не думала ни о чем дурном. Я и вправду полагала, что участвую в веселом розыгрыше. Господи! Какой ужас! Что же будет теперь? У меня на руках отец, несчастный инвалид! Да, под страшный удар подставили меня граф и графиня…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА N 12

Королевский советник Титон: Обвиняемый, назовите себя.

Обвиняемый: я – шевалье Ретто де Виллет.

Королевский советник Титон: Писали ли вы по наущению графини де ла Мотт письма от имени королевы? И не вы ли, шевалье, состряпали соглашение о покупке королевского ожерелья, также якобы подписанное королевой?

Обвиняемый: Отпираться, кажется, нет смысла: да, это был я.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, как и при каких обстоятельствах вы познакомились с графинею де ла Мотт?

Обвиняемый: Нас свел граф Алессандро Калиостро, знавший меня как подделывателя почерков. И вскорости после этого я и графиня де ла Мотт стали большими друзьями.

Королевский советник Титон: Было ли графинею что-либо обещано вам в награду?

Обвиняемый: Графиня обещала ввести меня в число своих любовников, ежели я изготовлю обещанные документы. И обещала также дать впридачу пять бриллиантов из королевского ожерелья.

Королевский советник Титон: И что? Все условия соглашения были выполнены?

Обвиняемый: Да, неукоснительно. Бриллианты я даже уже успел продать, выручив за каждый по пятидесяти тысячи ливров. Деньги хранятся у меня дома, в тайнике под ковром.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, а знали ли вы, что идете на преступление, подделывая подпись королевы?

Обвиняемый: Знал, конечно. Но чтобы завоевать благосклонность графини де ла Мотт, я был готов на все. К тому же граф Калиостро всячески поддерживал меня в сем деле. Вот я и решился.

Королевский советник Титон: Но неужели вы не догадывались, что имеете дело с мошенниками?

Обвиняемый: Что вы?! Это – уважаемые люди. Их высоко ставит сам кардинал де Роган, а ведь его преосвященство является командором ордена Святого Духа, членом множества академий, князем, приравненным к принцам крови.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА N 13

(отрывок)

Королевский советник Титон: Обвиняемая, соблаговолите назвать себя.

Обвиняемая: я – Жанна де ла Мотт де Люз де Сен-Реми де Валуа.

Королевский советник Титон: Обвиняемая, как же могло случиться, что представительница дома Валуа оказалась в воровской шайке?

Обвиняемая: Это все затеял Калиостро вместе с приятелем своим кардиналом де Роганом и втянул меня в сию гнусную аферу. И мнимый граф до конца долго не раскрывал преступных своих замыслов, а выцеживал их мне маленькими капельками, так что я и не сразу постигла весь ужас того, что им готовится.

Королевский советник Титон: Уж ли, графиня? Вы так невинны и наивны? У вас репутация дамы чрезвычайно умной и отнюдь не наивной.

Обвиняемая: Да, да! Я именно невинна и наивна – именно так и не иначе.

Королевский советник Титон: Ладно, не станем сейчас выяснять степень вашей невинности. Скажите лучше, где вы спрятали королевское ожерелье?

Обвиняемая: О, это вопрос совершенно не ко мне. Кардинал де Роган вручил мне ожерелье для передачи Ее Величеству, а у меня ожерелье забрал на хранение Калиостро и присовокупил: «У меня хранить его будет надежнее. Кардинал может зайти к вам (то есть к себе, вы ведь в его доме) и как-то ненароком обнаружить ожерелье». Сказал и унес. Более я ожерелья и не видела.

Королевский советник Титон: А вот Калиостро указывает на вас, графиня. Он утверждает, что вы обещали отдать ему ожерелье, но так и не отдали.

Обвиняемая: Он подлец, и обманщик, и еще вор. Не верьте, не верьте ему!

Королевский советник Титон: А вот Калиостро утверждает, что королевское ожерелье увез с собою в Лондон ваш супруг граф Николя де ла Мотт. Что вы можете сказать по этому поводу?

Обвиняемая: Неужели вы все-таки верите этому обманщику? Этому мнимому графу? И не хотите верить мне, де Валуа, ведущей свой род от Генриха Второго?

Королевский советник Титон: Обвиняемая, мы проверили то, что сообщил нам мнимый граф Калиостро – ваш супруг и в самом деле скрывается от французского королевского правосудия в Англии, и тайком занят распродажей отдельных бриллиантов. Все это теперь не подлежит ни малейшему сомнению, так что учтите – отпираться бессмысленно.

Обвиняемая: Ложь, сплошная ложь. Почему вы все строите на показаниях этого мерзавца? Собственно, я не знаю, где сейчас находится мой супруг, полагаю, что в нашем доме, но я ему никакого ожерелья не вручала. Не собиралась этого делать и не могла, ибо ожерелье находилось у Калиостро, в его доме на Сен-Клод. Возможно, опасаясь ареста, он переправил ожерелье в какое-то более надежное место. И это все, что я могу сообщить вам. Прошу верить мне.

ПРОТОКОЛ N 14

(отрывок)

Королевский советник Титон: Обвиняемый, соблаговолите назвать себя.

Обвиняемый: я – Луи де Роган, принадлежу к княжеской ветви Роган-Гимене, кардинал, епископ Страсбургский, командор Ордена Святого Духа, провизор Сорбонны.

Королевский советник Титон: Ваше преосвященство, объясните мне одно весьма щекотливое обстоятельство. Понимаете, степень вашей доверчивости просто немыслима, невообразима. Может быть, ее можно хоть как-то принять, но понять, уверяю, невозможно. Скажите: Вас обманывали грубо и глупо, а вы действительно совершенно ничего не видели? Ни о чем не догадывались? В вашей душе не шевельнулись подозрения?

Обвиняемый: Уж поверьте мне, так все и было. И потом, это ведь мои друзья, как же я мог не верить им? Графиню де ла Мотт я облагодетельствовал, вырвал ее из нищеты, сыпал ей золото горстями, отдал ей свой дом – она-то ведь и собственного угла не имела в Париже, мыкалась по жалким лачугам. Я и представить не мог, что она решится так гнусно и подло обмануть меня. Такой неблагодарности я не подозревал. А граф Калиостро – мой друг, и опять же он чрезвычайно многим обязан мне. Это я ведь и пригласил его во Францию, и подыскивал на первых порах для него клиентуру. А он вдруг затеял супротив меня такое? Просто невероятно! Я ведь верил каждому его слову, выполнял любое его желание. А он взял и погубил меня, сделал меня всеобщим посмешищем. Зачем? Зачем? Не постигаю.

Королевский советник Титон: Ладно, вы им доверились. Допустим. Но как же вы поверили, что королева вам будет писать любовные письма? Поверили, что она будет приходить к вам на свидания. Это ведь совершенно невозможно.

Обвиняемый: Почему же невозможно?! У Ее Величества прежде ведь бывали любовники, и наверняка она им писала записочки, да и встречалась с ними тайком в Версале. Почему же она не могла писать мне и встречаться со мною? Скажите, что же тут есть такого уж несбыточного? И вообще, ожерелье, которое стоит более миллиона ливров, вполне может растопить чье угодно сердце, в том числе и сердце нашей королевы.

Королевский советник Титон: Хорошо, ваше преосвященство. Оставим сейчас сию тему. Ответьте-ка лучше еще вот на какой вопрос. Что вы можете сказать об отношениях, которые существовали между Калиостро и графиней де ла Мотт? Тут в Бастилии они стали лютыми врагами, и чуть ли не дерутся (графиня, во всяком случае), а что же было прежде?

Обвиняемый: Я не очень себе представляю, что они стали врагами. Они души друг в друге не чаяли. И Калиостро даже говорил, что настанет время, когда он возложит на головку Жанны де ла Мотт де Валуа французскую королевскую корону. И вообще, Жанна была верной ученицей Калиостро, она участвовала в его сеансах и даже помогала проводить их – я сам был свидетелем. Конечно, может быть, их теперь развело в разные стороны королевское ожерелье, которое привело их в Бастилию. Однако прежде они были такие друзья, что и представить себе невозможно.

Королевский советник Титон: Благодарю вас, ваше преосвященство. Ваши признания оказывают Франции неоценимую услугу, что, однако, отнюдь не извиняет вашей непростительной доверчивости. А мнимый граф Калиостро и графиня де ла Мотт были, между прочим, не просто друзья, – они были самые несомненные сообщники. Жаль, что вы это не поняли в свое время. Тогда бы вы не оказались жертвою шайки этих отъявленных воров и их бесчестных пособников, а репутация нашей королевы не была бы под ударом, как это получилось теперь.

Обвиняемый: А о моей репутации вы даже не говорите. Между тем, она теперь безнадежно погибла. И от этого страдаю не только я, но и церковь Христова несет урон. Вы же все почему-то печетесь о королеве, что несправедливо: церковь выше королевы.

Королевский советник Титон: Обвиняемый, вы, действительно, стали в Париже всеобщим посмешищем, но только это вы явились тем лицом, которое разрушило вашу же репутацию. Как ни страшно это признавать, но вам придется признать сие.

Обвиняемый: Признаю, но это доброта ослепила меня и сделала столь ужасающе доверчивым.

Королевский советник Титон: Так ли уж вы невинны, ваше преосвященство? Помните, вы говорили графине де ла Мотт: «Калиостро обещал мне совершенно из ничего наделать кучу бриллиантовых перстней»?! Помните?

Молчание.

ЖАН БАПТИСТ МАКСИМИЛЛИАН ПЬЕР ТИТОН, КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТНИК

О РОЗЫСКЕ ГРАФА НИКОЛЯ ДЕ ЛА МОТТ

(ЗАПИСКА, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ ИХ КОРОЛЕВСКИМ ВЕЛИЧЕСТВАМ)

В Париже в последнее время активно судачат о том, что граф Николя де ла Мотт, распродав большую часть бриллиантов (из тех, что оставались от королевского ожерелья), покинул Лондон, отправился в Константинополь и принял там мусульманскую веру.

Однако на поверку оказалось (мои агенты установили сие доподлинно), что граф никуда из Англии не уезжал и не собирался. Да это и понятно. Зачем же графу уезжать из Англии и тем более из Лондона?! Глупее ничего нельзя было бы придумать.

Лондон – это ведь ныне рай для всевозможных злодеев, а Англия есть подлинная родина преступления.

В Лондоне, в частности, сосредоточена целая колония проворовавшихся кассиров, расстриженных монахов, бесчестных литераторов и специалистов шантажа. Так что графу там самое место.

И англичане имеют обыкновение не выдавать наших ужасных преступников. Где же графу де ла Мотт прятаться вкупе с ожерельем, как не в Лондоне?!

Только он явно боится, что мы можем как-нибудь тайком его выкрасть, дабы привести на суд. И вот, с целью обезопасить себя, граф и сочинил нелепейшую историю про Константинополь и про переход в ислам.

Я намереваюсь продолжить розыски графа де ла Мотта. Но что же делать, коли мы обнаружим его?

Вряд ли английское правительство согласится выдать его нам. Конечно, графа можно выкрасть, но тогда он не сможет быть на суде и, значит, мы не вправе будем учитывать его официальные показания.

Так что граф де ла Мотт напрасно беспокоится: он находится в безопасности. Ему ничего не угрожает, ибо нет никакой возможности доставить его во Францию. Увы, но это так.

Что касается ожерелья, то достоверно удалось выяснить следующее.

Оказывается, основную часть бриллиантов граф де ла Мотт продал лондонским ювелирам Грею и Эльясону, получив от них пять тысяч фунтов стерлингов, а также впридачу: медальон, пару жирандолей, перстень, жемчужное колье и мешочек с жемчугом, заколку для сорочки, женский несессер из атласа и золота, перочистки, булавки, ножички, стальные вилки, серебряные серьги.

Кроме того, за несколько бриллиантов Грей изготовил для графа и графини де ла Мотт перстни и крошечное колье из двадцати двух камешков.

Я полагаю, что граф такой же помешанный, как и его супруга: отдавать бесценные бриллианты за перочистки, заколки для сорочек и стальные вилки – это ведь что-то невообразимое! И, тем не менее, именно так все и обстоит.

Грей и Эльясон представили нам полный список вещей, которые они отдали графу де ла Мотту. Копия прилагается.

В ЧЕМ ВИНОВАТА КОРОЛЕВА?

(ВЫРЕЗКА ИЗ «МЕРКЮР ДЕ ФРАНС»)

Совершена грязная, недостойная и глупая мистификация.

Несчастную модистку приодели, подпоили, а затем свезли в Трианон, и там она в темном парке сыграла роль королевы перед ошалевшим от счастья кардиналом.

Кажется, обсуждать тут нечего. Но дело в том, что поведение мнимой королевы кто-то счел вполне правдоподобным.

И вообще, при этом возникают довольно-таки странные вопросы. Судите сами, любезные читатели.