Читать книгу Я - Егор Мичурин - Страница 5

Я всегда считал, что на свете нет ничего более красивого, чем человек. Для кого-то человек был царем природы, венцом всех ее творений, для кого-то же – разрушителем, присвоившим себе право ломать, крушить, портить, для кого-то – слугой Божьим, а кто-то об это вообще не задумывался. Но никто не знал, что человек – это красота, совершенная и неповторимая красота.

Я даже купил себе бинокль со штативом в интернет-магазине, чтобы лучше видеть эту красоту. Конечно, в Интернете было много фильмов, фотографий, роликов, но разве экран может заменить то, что гораздо лучше выглядит вживую? О себе я мало задумывался, а когда все-таки это случалось, ясно представлял себе свою жизнь, состоящую из двух прямоугольников: окна и экрана монитора. Все остальное тоже было жизнью. Но не моей.

В моей квартире отдельными комнатами остались только ванная и туалет, остальные стены были частично снесены или превращены в колонны, что превратило помещение в огромный зал, по стенам которого стояли шкафы, набитые дисками (я старомоден) и книгами, висели колонки, стояла кровать, стул, кресло и два низких стола, за одним из которых я ел, а на другом стояли мои суперсовременный, постоянно обновляемый компьютер с огромным монитором и сменяемый каждые десять месяцев ноутбук. Рядом примостился настоящий серверный центр с жесткими жисками. У одного из окон стоял штатив с биноклем, на стене висел огромный телевизор, а в углу, где раньше была кухня, высился двухкамерный холодильник, стояли стиральная, сушильная и посудомоечная машины. Еду я заказывал на дом, также, как и одежду, аппаратуру, диски, книги, мебель, компьютерные детали. В моем плейлисте Spotify спокойно умещались рядом Nightwishes, 2pac, Blue, Боб Марли, Бетховен, Битлз, Агиллера, Iron Maden, Стинг, Тимберлэйк, Шопен… Музыка никогда не умолкала, она только становилась тише или громче, в зависимости от времени суток.

Смешной могла показаться моя ванна, большая, но с низкими, не более 30 см в высоту бортами, похожая от этого на большое корыто. Странные на первый взгляд регуляторы, поручни, отверстия для массажирующих струй воды делали ванную комнату похожей на пыточну. Шкафы с дисками и книгами, невысокие, со стеклянными дверцами, скрывали пару сотен тысяч наименований. Здесь классика русской литературы соседствовала с шутерами, а фантастика уживалась с софтом. Отдельно стоял самый низкий шкаф, он не был застеклен и в нем были вещи более прозаические: одежда, постельное белье и прочее. Пол был покрыт специальной резиной, образовывавшей идеально ровную поверхность, – в квартире не было ни одного порога. Еще бросалось в глаза отсутствие цветов, телефонов, фотографий или картин на темно-коричневых стенах и обилие пепельниц, заполненных окурками. Только на столе с компьютером их было три. Кондиционированный поток воздуха со слабым ароматом мяты немного разгонял сигаретный дым, стелившийся по квартире и позволял не открывать затонированные окна. Множество пустых бутылок в углу бывшей кухни, у встроенного в стену мусоропровода, дополняли интерьер. Можно было подсчитать, сколько я пил и курил, если учесть, что каждую неделю ко мне приходили убираться. Можно было бы… если бы этим кто-то заинтересовался. Но этим не интересовался никто, потому что единственный, у входной двери, порог переступали лишь уборщицы, почтальоны, техники, парикмахеры, врачи и курьеры по доставке продуктов и вещей. В бывшей прихожей не было ни вешалки, ни тумбочки для обуви, потому что я не покидал своего убежища уже 38 месяцев.

Вместе с тем я был знаменит, мой никнэйм в Интернете знали все постоянные посетители крупнейших форумов, чатов, литературных сайтов, социальных сетей и добрая половина пользователей "Livejournal", каждый день на адрес моей электронной почты приходило несколько сотен писем. Я писал музыку на мидисинтезаторе, сочинял стихи, рассказы, романы и повести, регулярно выпускал статьи и обзоры для трех сетевых журналов, рисовал мультики, разработал более двадцати веб-сайтов, вел кулинарный блог, делал стримы и являлся тестером и соавтором сюжетов у двух игровых компаний. Суммарное количество подписчиков на моих фейсбуке, телеграме, твиттере, инстаграме, вконтакте и ютьюб стремилось к семи нулям после единицы. На всем этом, не считая баннерных систем и нативной рекламы на моем собственном, суперпопулярном сайте, я зарабатывал немалые деньги. Лучший провайдер, домашний генератор и мощный компьютер позволяли использовать возможности всемирной сети по максимуму. Деньги я хранил сразу в нескольких банках, каждые три месяца обналичивая их при помощи солидной бухгалтерской фирмы и переводя на свои счета в одну небольшую, но довольно обеспеченную европейскую страну, оставляя себе на местно счете немалую сумму, чтобы заказывать в интернет-магазинах все, что мне было необходимо. Я исправно платил налоги, но все равно он каждый квартал делал отчисления в пользу нескольких благотворительных фондов, в поддержку…

…Я ненавидел это слово. В поддержку инвалидов. Я часто смотрел вниз, на пустоту, которая начиналась немного ниже моих колен. Кто-то говорил, что такие, как я, не могут без чувства злобы смотреть на их инвалидные коляски. Мне пришлось привыкнуть относился к своей «правильно»: как к прибору, помогающему жить. Мое ультрасовременное кресло с электромотором, насосом, подкачивающим шины, небольшим подъемником и массажером мерило давление, температуру, пульс и раскладывалось на манер койки. Я отказался от протезов и костылей. Я просто не хотел ходить, волоча не свои, тяжелые ноги, и не покидал своей квартиры столько времени только потому, что мне, по сути, некуда было идти. Его бытие было не только составлено из двух прямоугольников, оно было ограничено с одной стороны, ровным, будто скальпелем сделанным, разрезом, который официальным языком именовался «Дорожно-транспортным происшествием», а очевидцы, пуча глаза, частя и глотая окончания слов от возбуждения, рассказывали об «этой жуткой аварии, и ведь главное шел парнишка, не мешал никому, а тут… а он… а они…»

Я, со свойственным мне мрачным юмором, мысленно пометил дату 20 июня 2013 года аббревиатурой «ПВ», что расшифровывалось как "потеря веса". В этот день я потерял около 18 килограмм. Кажется, еще дешево отделался, судя по репликам врачей до и после операции. Три часа ужаса, во времяя которых, несмотря на наркоз, я, казалось, видел все сверху, с ужасом слыша ввинчивающийся в мозг визг медицинских пил, стук остатков раздробленных костей о металлический поднос, и все это было пропитано нечеловеческой, разрушающей болью.

Следующий кусок жизни я с удовольствием бы вырезал тем же скальпелем.

Фальшивое сочувствие, ужас во взглядах, устремленных на мои культи, когда я отворачивался, лица прохожих, холодные, любопытные, жалеющие, брезгливые, подчеркнуто-безразличные, с поджатыми губами; и обрывки мыслей в их головах, которые я читал так, как будто смотрел комикс, с белым облачком у головы персонажа и с черным текстом его мыслей.

Сначала я ликвидировал всех друзей, родственников и, особенно, подруг, растоптав мобильный и выдернув из розетки домашний телефоны, закрыв адрес своей электронной почты, удалив свой блог и не открывая дверь на самые продолжительные звонки. Забыл об университете, четвертом курсе, сессии. Затем нанял дорогого маклера, пообещав фантастический гонорар, и в течение месяца продал доставшуюся от родителей трехкомнатную квартиру, купив двушку в районе похуже (теперь-то какая разница, тот район, этот?). На разницу сделал ремонт, выплатил маклеру приличное вознаграждение и…

И зажил по-другому.

Иногда казалось: зачем все это? Шикарная аппаратура, деньги на счетах, придуманная мной самим гимнастика, отнимавшая полтора часа каждый день (чтобы мышцы не атрофировались), все то, что люди привыкли называть «жизнью», вся эта совокупность действий, процессов, реакций – для чего? Для монитора и окна?

Да, я получал около четырех-пяти тысяч поздравлений с днем рождения, но… Я был один. Десятки мессенджеров были к моим услугам, Life News и Mash не раз пытались заслать ко мне папарацци под видом уборщиц и курьеров, мою книгу выдвинули на Букер. А я вспоминал о восьми тринадцатилетних пацанах, торопливо пивших пиво за гаражами и пускавших по кругу захватанную сигарету.

Раз в неделю я качал какой-нибудь порнофильм и удовлетворял зов плоти, не исчезнувший вместе с ногами. Я не мог, не хотел вызвать на дом проститутку, только из-за выражения лица, из-за взгляда и из-за облачка с черным текстом мыслей, которых она не сможет скрыть, когда узнает, ЧТО у нее сегодня за клиент.

А когда я, щуря воспаленные красные глаза, приникал к биноклю, жадно выхватывающему солнечных зайчиков, запутавшихся в волосах у синеглазой девчушки, сидящей во дворе на скамейке; следящему за стремительным полетом удирающих друг от друга воробьев; улавливающему малейшее колыхание буйно разросшейся зеленой травы, которую хочется ощутить под босыми ногами; – когда я впитывал все то обыденное, чему уже не суждено стать частью его жизни, я снова и снова ощущал себя камнем. Замшелым серым валуном, который зачем-то катили в гору, да так и бросили на половине дороги где-то на склоне. Под ним заводились личинки, мокрицы, черви, с южной стороны поселилась ящерица, изредка на него садились птицы, по нему ползали муравьи, а камень лежал неподвижно, лишь чуть больше серея от времени. И… Он был один.

И тогда, под жужжание мотора своей коляски, я возвращался к компьютеру, делал два-три клика мышкой и с ожесточением набирал в открывшемся окошке:

Имя: Stone

Пароль: PV-20-06-2013

И под пулеметный стрекот клавиш, окутанная клубами сигаретного дыма, ко мне спускалась муза.