Читать книгу Невымышленные истории вымышленных персонажей - Егор Пигулевский - Страница 2

– Да проснись же ты! – тряс и кричал прямо в ухо Шныра, пытаясь разбудить спящего зверя, – Ну же, вставай!

– Что? Что случилось? – Бубня открыл глаза. Перед ним стоял перепуганный друг, весь мокрый с всклокоченной шерстью.

– Наконец-то, – недовольно воскликнул Шныра, – Одевайся. Скорее! Быстрее! Живо!

Бубня посмотрел в окно. На улице было темно. «Сколько же я спал? Неужто сутки?» – спросил он сам себя и начал подниматься, но в миг вернувшаяся бдительная усталость напомнила ему, что уснул он не так давно.

– Что-то случилось? – сипло спросил он.

– Много чего, – по-деловому ответил Шныра, выбрасывая из шкафа прямо на кровать рубашку, штаны и носки. – Собирайся скорее, ты очень нам нужен.

Ничего не понимая, трясущимися лапами Бубня натянул на себя вещи, потом надел куртку, влез в сапоги, перепутав правый и левый. В голове шумело, мысли одна за другой влетали и вылетали. Никто не ходит в гости в такое время, значит что-то случилось. Случилось! Но что?

Не выключая света, зверь вышел из дому вслед за другом, закрыв дверь на навёрточку, он спустился с крыльца и только теперь, когда в лицо врезался не на шутку разбушевавшийся ветер, он вспомнил про Нюмнюмника.

– Расскажи мне, что произошло? – потребовал Бубня, догнав Шныру.

– Нам нужно как можно быстрее попасть к Сноксу! – сердито ответил друг.

«К Сноксу? – удивился зверь, – Значит, с Нюмнюмником всё в порядке и произошло какое-то другое ЧП. Но что?». Звери быстро шагали по темному лесу, не разбирая под ногами ни тропинок, ни кустов, несколько раз они по очереди спотыкались о пеньки, но продолжали идти без остановок и отдыха. Ветер неустанно выл, голые деревья отвечали ему треском веток. Где-то далеко ухала голодная сова: какое бы живое существо захотело сейчас прогуливаться по Вымышленному лесу? Лес был предоставлен сам себе, творил, что хотел, и не желал становиться сейчас удобным кому-то.

– Я его видел накануне, с ним было всё хорошо, – сипел Бубня, – Зачем мы к нему спешим так рано?

– Его придавило лестницей, – рявкнул Шныра и зло посмотрел на друга, такого взгляда у зверя, наверное, не было никогда.

Бубня, который всё это время страдал и мучился, думая всякие нехорошие мысли, неожиданно засмеялся.

– Как это, придавило?

– А вот так! – закричал, остановившись, зверь, но тут же взял себя в руки и поспешил продолжить путь, – Кто ему сказал, что он слабый очень? – спросил Шныра, немного погодя.

Бубня развел лапами. Так вот в чём дело!

– И поэтому ты меня разбудил? Из-за того что этого недотёпу придавило лестницей? Ты решил, что я должен идти по этому холоду, в темноте, грязи, чтобы вызволить его? В себе ли ты, друг мой Шныра? – Бубня негодовал, лучше он бы он пошёл навестить болеющего Нюмнюмника, чем спасать какого-то Снокса, сам виноват!

– Расстроенный, он пришел домой, – Шныра не обратил внимания на слова друга и продолжил свой рассказ, – И решил, что ему следует незамедлительно сделаться сильнее. Для этого он нашел где-то на чердаке дедушкину гирю, поднял её и, конечно же, тут же уронил. Та проломила потолок и упала в дом, проломив и пол. Снокс начал спускаться по лестнице, но та под его весом, угодила в дыру, которую проделала гиря, и упала вместе со Сноксом. Он пролежал всю ночь, пока я не пришёл к нему. Битый час я старался стянуть лестницу, но сделать это в одиночку мне не под силу. Только у тебя получится её поднять. Ты в Вымышленном лесу – самый сильный, увы, – больше Шныра не проронил ни слова, он лишь шёл и шёл, делая только широкие шаги.

– Вот дела-а… – сказал Бубня, которому стало очень жаль друга, пролежавшего на холодном полу всю ночь без движения и неспособного освободиться из-под лежащей и давящей на него лестницы, которую он же сам, Бубня и смастерил год назад из широких дубовых досок, чтобы та была тяжелее и массивнее и прослужила не меньше ста лет.

– Снокс очень не хотел, чтобы я звал тебя на подмогу, – сказал уже на подходе к дому зверя Шныра, – Он рассказал мне, почему вдруг, на ночь глядя, решил заняться спортом.

– Ох, ох, ох, – стонал Бубня, – Подумаешь!

– Да уж, натворил ты делов, – безучастно, отозвался Шныра, глядя в глаза другу, потом отвернулся и быстро поднялся в дом.

– Наверное, если бы я знал! – сам себе сказал Бубня и почесал затылок под шапкой, – Если бы я знал… Но я-то не знал!

Поднявшись в дом, друзья быстро прошли в чулан, где на полу, придавленный лестницей, лежал Снокс. Шныра, пытаясь выручить друга, закутал его в несколько слоёв тёплого платка, под голову засунул подушку, но по всему было видно, что валяться распластанным под тяжестью было мало того, что не комфортно, но ещё и очень зябко. Бубне даже показалось, что на холодном полу в свете тусклой лампочки он видит иней. В один момент ему стало жаль Снокса.

Сгорая от стыда и извиняясь, зверь тут же поднял лестницу. Снокс выглядел уставшим. Под глазами появились большие темные круги.

– Снокс, пожалуйста, – взмолился Шныра, – Ты очень устал, всю ночь пролежал в чулане, но нам очень нужно найти в лесу полынь. Только ты можешь помочь нам, у тебя лучший во всем Вымышленном лесу нюх.

– Да, да, конечно, – тихо сказал Снокс, – Я сейчас же пойду.

– А мы тебе поможем. Будем нести фонари, – предложил Шныра.

Звери быстро собрались и отправились в путь. Снокс бегал от одного куста к другому, нюхал ветки, некоторые пробовал на вкус. Бубня, которому после спасения друга стало намного легче, присел на пенёк и беззаботно спросил Шныру.

– Может быть, я пойду домой? Мы же спасли нашего проворного друга?

– Если хочешь, конечно, иди, – равнодушно ответил Шныра, внимательно следивший за перемещениями Снокса, – А тебе не интересно, зачем нам среди ночи понадобилась полынь?

Бубня вопросительно посмотрел на товарища.

– Всё дело в том, – начал рассказывать Шныра, – Что Нюмнюмнику совсем худо, жар у него, в бреду он. Ему срочно нужен лечебный отвар.

Бубня похолодел.

– Так у Соняки же есть все возможные настойки и травки, – сказал Бубня, хотел было что-то ещё добавить, но осёкся…

– Да, целебные травы у неё были, только она выкинула всё, потому что кое-кто, – тут Шныра сделал долгую паузу и пристально посмотрел на Бубню, – Сказал ей, что толку от её настоек нет!

Зверь соскочил с пенька, схватил второй фонарь и хотел побежать к Сноксу, чтобы помочь ему побыстрее найти полынь, которая даже ночью, даже в одиноком пустом лесу пахнет так сильно, что её ни с чем не перепутаешь, но поскользнулся на торчащем из земли мокром корешке и упал.

– Нашёл, нашёл! – закричал Снкос, выбегая довольный из кустов и волоча за собой больший куст сухой полыни, – Скорее, Бубня, чего ты разлёгся? Помоги мне нарвать веточек. И ты, Шныра, тоже не стой.

Бубня вскочил с места и уже через несколько секунд складывал сорванные ветки в лукошко. Когда собрали столько, сколько нужно, зверь отдал корзинку Шныре и побежал к Нюмнюмнику.

– Что же это такое? – говорил он сам себе, – Как же могла Соняка всё выбросить? Неужели только из-за меня. Ах, какой я дурак! Ах, какой дубина! Но если бы я знал, конечно же не стал бы ничего ей говорить.

Бубне было так стыдно, что иногда он хотел развернуться и побежать прочь, лишь бы не видеть глаз своих друзей. Нюмнюмника же он очень хотел увидеть, но жутко боялся. В голове зверя со скоростью молнии проносились одна за другой мысли. «Как так получилось, что я его не проведал? Почему я не пошёл со Шнырой? Почему не отнёс малинового варенья сразу? Но я же не знал, что он так тяжело болен!» – пытался найти себе оправдание зверь, – «Так я думал, что он просто простыл. Но разве при обычной простуде лучшим друзьям не нужно внимание и забота?» Мысли Бубни метались, он задавал себе великое множество вопросов, спорил, находил ответы, опять спорил и всё время возвращался к одному и тому же выводу: предательство начинается с малого, еле заметного даже не поступка, а не совершённого поступка. Бубня бежал, сейчас он не хотел спать, не хотел есть, ему было не важно, насколько холодно или ветрено на улице, ему было важно навестить Нюмнюмника, спросить у него: «Как ты себя чувствуешь, дружище?» Почему-то именно сегодня Бубня очень боялся, что может случиться что-то непоправимое. А раз Шныра, внимательный и заботливый, но толстокожий и обычно хладнокровный Шныра, поднял на уши весь Вымышленный лес, значит здоровье Нюмнюмика в серьёзной опасности.

– А если я не успею? – Бубня замер, как вкопанный.

– То это останется с тобой на всю жизнь, – ответил сам себе зверь, – Из года в год ты будешь думать о том, что вместо того, чтобы принести лекарство товарищу, ты лёг спать. Конечно, это жалость к себе, конечно. В обоих случаях – жалось. Удивительно, как в одном маленьком звере умещается столько жалости, но разве дана она только ради того, чтобы тратить её на себя? Не много ли её на одного зверя? Не лучше ли отдавать её другим? Тогда это будет уже совсем другая жалость, не замкнутая на самом себе, а во благо. Если бы я подумал об этом раньше? – сказал зверь, – Если бы я знал это раньше…

Бубня бежал по тёмному Вымышленному лесу, в котором так быстро наступила осень, что никто даже не успел толком попрощаться с летом. Бубня бежал по размытым дорожкам, лапы его болели оттого, что сапоги были неправильно обуты, но всё это было такими мелочами, такими пустяками. «Мне надо отдать свою жалость другу», – эхом разносилось у него в голове, вопросов больше не было, кажется, он нашёл решение. Бубня бежал.

Зверь остановился перед домом друга. Постучал. На порог вышла Янам. Она была грустной и уставшей. Бубня знал, что она не спала всю ночь. Молча Янам поманила зверя лапой. Тот вошёл. Снял шапку. Сапоги. Поставил их аккуратно в сторонку. Повесил куртку на гвоздь. И медленно, тихо, словно боясь вспугнуть жизнь, подошёл к лежавшему на кровати Нюмнюмнику. Из глаз Бубни полились слезы, таким беззащитным, одиноким казался сейчас этот маленький зверёк с ирокезом на голове. Бубня потянулся и взял лапу друга. Она была ледяной.

Нюмнюмник открыл глаза.

– Привет, – тихо сказал он.

– Привет, – ответил Бубня.

Зверёк хотел сказать что-то ещё, но у него не получилось. Слишком мало у него осталось сил.

– Ты скоро поправишься, Соняка, Снокс и Шныра готовят чудодейственный отвар, он поможет тебе, держись.

Нюмнюмник улыбнулся. Отвернул голову и, кажется, заснул. Бубня взял стул. Сел рядом.

– Он звал тебя, – сказала подошедшая Янам, – Чем сильнее был жар, тем сильнее звал. Где ты был? – последний вопрос Янам задала без злости или упрёка, она спрашивала с нежностью.

Бубне нечего было ответить. Он молчал. В комнату вошли Снокс, Шныра и Соняка, державшая в руках завёрнутый в несколько слоёв ткани кувшин. Звери быстро скинули с себя верхнюю одежду. Янам взяла кружку, налила отвар, кажется, кружка дышала, вверх от неё поднимался плотный душистый пар. Она подошла к Нюмнюмнику, бережно подняла его голову и напоила спасительным эликсиром. Прошло совсем немного времени, а зверёк уже мягко посапывал, отвернувшись к стенке.