Читать книгу Азия roadbook: Автостопом без гроша - Егор Путилов - Страница 3

Мы ехали в Канаду, и это было возможно только через Иран и Пакистан, визы которых можно было получить только в Сирии или Иордании (куда ехать все равно через Сирию), визу которой могли дать только при наличии рекомендательных писем из российского консульства, которые мог выдать только этот довольный жизнью человек. Вот так вся судьба нашего предприятия зависела от него. Как уже стало, наверное, понятно, ответ человека был отрицательным:

– Российское консульство не выдает рекомендательных писем, я не знаю, о каких письмах вы говорите.

– Хорошо, тогда выдайте нам справки о том, что мы – это мы, граждане Российской Федерации в соответствии с нашими паспортами.

– Зачем это вам?

– Ну понимаете, – начал я понятным ему языком, – Турция страна нестабильная, много полиции, военных, иногда им бывает недостаточно паспорта, и они просят показать какое-нибудь подтверждение из консульства…

– Таких справок мы тоже не выдаем!

– Вы не поняли, мы не просим. Вот выдержка из Консульского устава СССР в той части, которая не противоречит действующему законодательству, – эта фраза стоила мне двух часов в «Консультанте»[12]. Помимо Консульского устава еще 80-х годов, там было несколько постановлений Правительства о порядке организации консульской службы. С помощью весьма натянутых толкований можно было прийти к выводу о том, что такую справку консульство обязано выдать. Расчет строился на том, что чиновнику будет лень во всем этом детально разбираться и рисковать тем, что он что-то нарушает, и он просто выпишет справки.

– Хорошо, 20 долларов с человека, – объявил свое решение вице-консул.

Настаивать на чем-то большем было глупо, поэтому, отслюнявив 40 долларов, мы забрали справки и направились в сирийское консульство с надеждой, что консул окажется непридирчивым и возьмет их в качестве нот (такое рекомендательное письмо на самом деле называется на дипломатическом языке нотой и представляет собой просьбу одного государства другому о выдаче визы ее гражданину в исключительном порядке). Сирийский консул оказался в духе, взял справки, даже не посмотрев, паспорта и сказал прийти за ними через день. О бесплатной визе, впрочем, речи не шло.

Таким образом у нас образовалось 2 дня, занять которые было решительно нечем. Нам не хотелось напрягать хоста[13] продлением своего пребывания, поэтому мы спросили его, что можно делать в Стамбуле два дня и куда можно съездить в его окрестностях. «Конечно, Принцевы острова!» – был ответ. Забегая вперед, это был первый и последний раз, когда мы последовали рекомендациям местного жителя. Принцевы острова расположены примерно в 10–20 км от азиатской части Стамбула в Мраморном море. Поскольку путеводителя у нас не было, то это, собственно, и все, что мы о них знали. Ну еще, что автотранспорт там запрещен, а попадание осуществляется паромом из Кадыкёя. Мы уже успели полюбить стамбульские паромы – старые скрипучие корабли, явно видавшие лучшие времена лет 30 назад и поблескивавшие аристократической медью под слоем отваливающейся белой краски. Где-то там даже, кажется, была пара паромов на колесной тяге с большими колесами сбоку. На таких же кораблях плавал, наверное, Гекльберри Финн на Миссисипи.

На самый большой остров архипелага – Буюк Ада – мы прибыли уже вечером. Остров был почти полностью застроен. По улицам чинно перемещались турецкие семьи, приехавшие отдохнуть на курорт. Первым обычно шел крупный глава семейства с толстыми пальцами, унизанными золотом, за ним на почтительном расстоянии следовала супруга в разной степени закрытости, вокруг же роился выводок детей и подростков наподобие колец Юпитера. Звучала турецкая попса. Обстановка вокруг омерзительно напоминала Сочи. Впрочем, я там никогда не был и знаком с этим городом лишь по описаниям Пелевина. В потоке отдыхающих двигались небольшие экипажи и конные повозки, запряженные одной-двумя лошадьми: поскольку автотранспорт был запрещен, то в качестве такси использовались именно они. Остро пахло навозом, конями и кебабом.

Мы двинулись по направлению от причала, заходя по пути в лавки и магазины. Цены, однако, были выше стамбульских в 1,5–2 раза, поэтому мы ограничились на ужин водой. Пройдя километра 3–4 вдоль берега, мы наконец нашли несколько свободных лужаек, на которых и поставили палатку.

Утром мы эвакуировались из этого места на соседний, более мелкий и менее «курортный» остров. Единственное, что запомнилось на Буюк Аде – это грустная лошадь, которую зачем-то (в наказание?) посадили в море.

Также загадкой осталось то, зачем лошадям на глаза нацепляют повязку с нарисованными глазами. Выглядит жутковато, но подвергаются этой процедуре не все лошади. Может быть, только те, которые слишком много видели?

Вопреки ожиданиям, на новом острове оказалось ничуть не лучше. Было меньше лошадей и меньше турецких семей на отдыхе, но турецкий мюзикл играл все так же бодро и громко, а палатку было ставить все так же негде. В итоге мы просто оккупировали полуразрушенное здание рядом с паромным причалом и переночевали там (кстати, через стенку находился дорогой отель).

Вернувшись наутро в Стамбул и забрав паспорта с визами (сирийская виза выглядела произведением безумного почтальона – несколько печатей и штампелей, неаккуратно наляпанных друг на друга, были снабжены почтового вида марками), мы заехали к нашему вписчику забрать вещи и попрощаться. Надо сказать, прощание вышло хуже, чем знакомство при первой встрече: наш хост явно имел на нас зуб.

В первую нашу встречу он гордо показывал свою съемную квартиру из трех комнат, называл сумму оплачиваемой им ренты (на самом деле довольно высокую) и рассказывал про работу в стамбульском отделении международной корпорации после получения диплома престижного стамбульского университета. Для выходца из бедной деревни на северо-востоке Турции это был несомненный успех. Хотя мы старательно поддакивали, как и полагается в таких случаях, мы не смогли, видимо, скрыть отсутствие восхищения его успехами. Более того, своим существованием мы являли вызов его мироустройству – мы выглядели как богатые белые бездельники (наша одежда еще тогда не поизносилась), которые в свое удовольствие ездят по миру, не проработав толком ни одного дня, не учившись в престижных вузах, не карабкаясь по карьерной лестнице, терпеливо снося идиотизм начальников и интриги коллег. Мы говорили по-английски лучше, чем он, хотя это был один из пунктов его гордости. Кроме того, он был старше нас, но никогда не был за пределами Турции.

Все это вместе было несправедливо. Он был вынужден работать 6 дней в неделю, тратя на дорогу 6 часов в день, чтобы носить свежий костюм и причислять себя к среднему классу. «Какого черта?!» – думал, наверное, он. Впоследствии мы часто встречались с завистью такого рода – люди не понимали, что мы совсем не те, чей образ они на нас примеряют, и мы тоже пристегнуты в общем кукольном театре, выполняя свою работу и пытаясь допрыгнуть до конфеты на нитке – доехать до Ванкувера. Наверное, нас подводило слишком долгое время, проведенное в Европе, и приобретенная там привычка часто улыбаться…

Мы ехали в очередном «икарусе» по стамбульским спальным районам. К тому времени мы уже научились пользоваться стамбульскими автобусами бесплатно. Вход в автобусы осуществляется через переднюю дверь и водителя. Пассажиры, проходя мимо водителя, прикладывают к черной коробке так называемый акбиль – магнитный ключ, заряженный определенным числом поездок. Коробка пикает, и пассажир проходит. Стамбульским водителям было, как правило, наплевать, пикает ли коробка, поэтому можно было, приложив пустую руку, быстро пройти внутрь автобуса.

В этот раз, однако, пришлось платить, так как это была конечная, и мы оказались единственными пассажирами. За окном мелькали одинаковые пригороды из панельных многоэтажек. Вообще Стамбул расположен прямо на тектоническом разломе, поэтому вопрос не в том, случится там большое землетрясение или нет, а скорее в том, когда оно случится. Как сказал сосед по автобусу, все дома построены устойчивыми к сейсмическим толчкам, во что верилось, однако, с трудом, если, конечно, турки не научились строить невидимые контрфорсы.

Мы не хотели навсегда застрять в стамбульских пригородах, поэтому решили выехать из города по морю очередным паромом до городка с почти русским названием Yalova. Билеты стоили 2 лиры – паром считался дальним. Поэтому мы через решетки пролезли в закрытый выход и забились в какую-то щель, чтобы не отсвечивать раньше времени. Паром опять поскрипывал, в голову почему-то лезли романсы Вертинского, а Стамбул тем временем все удалялся. Чем дальше был Стамбул, тем понятнее становились масштабы этого города – одинаковые районы занимали все поле зрения, весь горизонт, и уходили все дальше и дальше. Это был город-опухоль, запустивший свои метастазы-хайвеи глубоко в тело сельской Турции, с миллионами раковых клеток, которые с трудом переносили пораженные пробками кровеносные сосуды. Стамбул требовал все новых жертв, поэтому тысячи новых мигрантов с востока и из центра Турции каждый день селились на его окраинах, принося в жертву свое время и жизненную энергию и еще больше раздувая мегаполис.

Сидя на палубе под морским бризом, было удобно думать всякие патетические мысли, тем более что времени было много – нас ждала дальняя дорога… и, похоже, казенный дом: реальность грубо напомнила о себе проверкой проездных документов, которую осуществляла полиция. Мы внезапно оказались в очень неприятной ситуации. Заранее заметив нездоровое шевеление людей в униформе в дальнем конце салона, мы перешли с рюкзаками на второй этаж, чем привлекли всеобщее внимание. Проверка неотвратимо приближалась. Полицейские обменивались улыбками с пассажирами, которые, в свою очередь, с готовностью показывали билеты. Похоже, мы были единственными преступниками, которым предстояло нарушить пасторальную сцену всеобщего законопослушания и уважения властей и народа. Я представлял, как исказятся лица жандармов и как в изумлении повернется к нам весь салон, не в силах поверить в то, что мы совершили. На стенке висела табличка на турецком, из которой было понятно, что за безбилетный проезд полагается 6 «ay». Я лихорадочно пытался сообразить, что такое «ay» – 6 МРОТ, 6 ударов палкой (лучший вариант), 6 лет тюрьмы? В голове проносились отрывочные сведения по ключевым словам «турецкая тюрьма» – рассказы знакомых о других знакомых, которых посадили на 20 лет и отпустили после взятки в 30 тысяч евро, каменные дыры в Каппадокии и так далее. Тем временем проверяющие подходили все ближе… Внизу приветливо плескалось Мраморное море.

– Merhaba, bilet[14], – по-турецки сказал подошедший полицейский.