Читать книгу Большая Игра. Антивирус - Егор Шиенков - Страница 3

Я иду по туннелю. Не знаю, сколько это уже продолжается. Кажется, долго, очень долго. Не могу определить, что это за место. Пытаюсь разглядеть стены, но они утопают в дымке неопределенности. А может, я только что разглядел их, но, как только отвел взгляд, забыл, что они из себя представляют? Единственное, что я вижу четко, так это конец туннеля. Но от этого мой путь не становится более «измеримым». Стены вместе с полом, по которому я иду, растягиваются мне навстречу, не давая достигнуть выхода. Интересно, думаю я, какой у них коэффициент упругости. Ведь какой бы он ни был, он все равно должен быть конечным. А значит, рано или поздно или я дойду до конца, или туннель порвется. А если он порвется, то что будет вне его? Наверно, я останусь совсем один посреди пространства. Но туннель не верит моим физическим законам и продолжает тянуться мне навстречу. Тогда я начинаю думать, что он представляет собой огромное колесо, а я белка на его дне. Но если так, то мой путь никогда не закончится. Вообще никогда. Конечно, я бы мог умереть в пути от усталости. Но откуда-то я знаю, что это невозможно. Пока я иду по туннелю, смерть мне не грозит, по той простой причине, что ее тут нет. Нет как явления. Потому что здесь нет жизни. Как только я дохожу до этой мысли, туннель кончается и я оказываюсь в просторном зале.

Зал гораздо более приветлив, чем туннель, из которого я вышел. Я оглядываюсь и не могу найти дверь, через которую я вошел. Но это меня не беспокоит. Ведь если я вошел, значит, был какой-то способ сюда попасть. Помещение светлое, по периметру вдоль стен столбы. Посередине зала небольшой круглый постамент, на нем стеклянный куб. Внутри какой-то предмет. С того места, где я стою, разглядеть его не удается. Я иду вперед. В отличие от туннеля, здесь вполне нормальная система передвижения. Я шагаю, и куб приближается. Подойдя ближе, мне удается рассмотреть предмет, заключенный под стекло. Им оказываются песочные часы. Я подхожу вплотную и разглядываю их через стекло. Часы выглядят совершенно обычно: никаких украшений, размером с ладонь, стеклянная симметричная колба установлена в деревянную лакированную подставку. Внутри песок, тоже на вид самый обычный. Верхняя часть колбы наполовину опустела. Тонкая струйка песка соединяет ее с горкой в нижней колбе.

Повинуясь порыву, я протягиваю руку. Против ожидания, она не упирается в стекло, а проходит дальше. Теперь я вижу, что никакого стекла на самом деле нет. Я сжимаю часы в руке и слышу какое-то странное шипение. В моей руке змея. Я вздрагиваю от неожиданности и омерзения и бросаю ее на пол. Передо мной уже нет не только стеклянного куба, но и постамента, на котором он стоял. Змея извивается на полу, приобретая форму восьмерки, затем зачем-то заглатывает свой собственный хвост, продолжая истошно шипеть. Этот звук становится все сильнее, заполняет собой зал, затем выходит за его пределы, обосновывается где-то там и начинает вытягивать меня за собой.

Я проснулся от звучащего в моих ушах шипения. Звук был негромкий, но настолько необычный для обстановки московской квартиры, что вызвал в моем мире достаточный диссонанс, чтобы вытащить из глубокого утреннего сна. Я сел на кровати и прислушался. Звук действительно мне не приснился, он существовал по эту сторону реальности. Встав, я пошел в сторону его источника. Мой путь прошел через смежную комнату, затем по коридору и окончился на кухне. Окончательно проснувшись по дороге, я сделал предположение, граничащее с уверенностью о природе разбудившего меня звука. Войдя на кухню, я сразу наткнулся на доказательство справедливости своего предварительного вывода. По плиткам пола растекалось мокрое пятно. Судя по скорости расширения лужи и малой площади захвата, источник бедствия появился совсем недавно. Скорее всего, меня как раз разбудило его рождение.

Прошлепав босиком по воде, я открыл дверцы мойки и получил холодной струей воды по ногам. Подпрыгнув от неожиданности, я поскользнулся, и лишь отчаянные жестикуляции позволили мне сохранить вертикальное положение. Первое, что я сделал, это побежал в туалет, где за технологической дверкой в стене прятались краны подачи воды. Перекрыв их, я вернулся на кухню. Шипение прекратилось, но лужа на полу еще по инерции расширялась. Дело было за тряпкой.

Спустя десять минут неквалифицированного труда вся вода была собрана в ведро, а пол блестел несвойственной ему чистотой. Теперь пришло время оценить величину катастрофы. Заглянув под раковину, я начал исследовать сантехническое оборудование. Внешний осмотр ничего не дал. Вторая серия манипуляций с половой тряпкой меня совершенно не привлекала, поэтому подача воды с целью обнаружить течь исключалась.

Вернувшись в вертикальное положение, я посмотрел на часы. Прибор показывал начало седьмого утра. Ложиться досыпать было уже поздно, а вот для того чтобы заехать перед работой в родной фитнес-клуб для совершения утренних санитарных процедур, времени как раз хватало. Приняв такой вариант достойным реализации, я начал собираться.

Садясь в машину, я вспомнил о своем сегодняшнем сне и снова попал под впечатление от пережитого опыта. Обычно сны не оставляют в моей памяти настолько глубокий след, чтобы спустя полтора часа после пробуждения, затаив дыхание, прокручивать их в голове. Но этот сон оставил. Я вспоминал то ощущение тоски, замешанное на безразличии к самому себе, которое сопровождало меня, пока я шел по бесконечному коридору. Затем – то чувство освобождения, вслед за которым пришло ощущение осмысленности происходящего, и вдохновения, когда я попал в зал с постаментом. Потом был энтузиазм исследователя окружающей действительности, который заставил меня протянуть руку к песочным часам. Но вот закончилось все отталкивающим омерзением, которое я испытал, когда в моей руке оказалась змея. Было ощущение, что лейтмотивом всего сна была как раз борьба тех самых чувств энтузиазма и омерзения. И вообще получалось, что мне снились в основном чувства, а сам сюжет был весьма беден, поскольку вторичен. При этом даже я понимал, что оформление сна переполнено символами, от обилия которых бился бы в экстазе любой толкователь сновидений. Решив при случае заглянуть в какой-нибудь интернет-сонник, я временно затолкал воспоминания о сне в дальний угол своей памяти и поехал на работу.

К вопросу бытового потопа на кухне я вернулся только к обеду. Покопавшись с минуту в себе и не найдя там ни малейшего желания быть сантехником даже на один вечер, я решил обратиться к профессионалам. Все-таки каждый должен заниматься своим делом, а специализация – одна из положительнейших достижений современности.

Честно говоря, я даже не представлял, как вызывают сантехников. К тому же меня немного пугал персонаж, настолько окутанный имиджем ненавязчивого советского сервиса. Устоявшийся стереотип говорил о том, что явится он не раньше, чем через неделю, в неудобное для работающего хозяина квартиры буднее время, причем пьяный. С другой стороны, я понимал, что рыночная действительность непременно должна была отреагировать на пустовавшую нишу трезвых оперативных сантехников появлением соответствующих персонажей. Чтобы проверить свои догадки, я открыл в рабочем компьютере интернет-браузер и запустил поисковик. Не мудрствуя лукаво, в строке поисковика я так и напечатал «вызов сантехника». Как я и предполагал, всемирная паутина с готовностью откликнулась на запрос широким ассортиментом предложений по теме. Тут были и «вызов сантехника срочно» и «сантехнические работы не дорого» и «выезд сантехника 24 часа» и даже «решим все домашние проблемы от ремонта до переезда». Назло рекламодателям, оплатившим топовые позиции в рейтинге поискового сайта, я отсчитал седьмую строчку сверху и набрал указанный в ней номер.

– Здравствуйте, – поприветствовал меня неожиданно приятный женский голос спустя всего лишь два гудка ожидания. – Чем могу помочь?

– Добрый день, – ответил я. – Я хотел бы вызвать сантехника, у меня что-то на кухне прорвало, пришлось даже воду отключить.

– Когда вам будет удобно принять специалиста? – спросил голос.

– Сегодня можно?

– Разумеется, во сколько вам будет удобно?

– В восемь можно? – не веря своему счастью, уточнил я.

– Конечно, – снова обрадовал меня голос. – Ваш адрес и телефон?

Я продиктовал всю необходимую информацию, получил заверение, что «специалист» у меня будет, и под впечатлением от скорости, с которой в современном мире решаются подобные проблемы, положил трубку.

Столкновение с высоким уровнем сервиса наполнило мое сознание чувством, которое утверждало, что не все в нашей стране окончательно плохо и некоторые области даже подают надежды. С ощущением полной устроенности мира я продолжил профессиональную деятельность.

Тем же вечером, в восемь часов пять минут по моей квартире действительно разлилась трель входного звонка. Открыв дверь, я обнаружил на пороге молодого парня в синей спецовке с большим ящиком инструментов в руке. Парень широко и приветливо улыбался.

Честно говоря, вид современного сантехника меня неслабо удивил. И дело было даже не в том, что он был не похож на человека такой профессии, наоборот, стоящий на пороге персонаж настолько совпадал с моим представлением об идеальном сантехнике, что был просто неправдоподобен. Молодой, приятный, жизнерадостный, аккуратный, спортивный, да к тому же с лицом интеллигента. Такие люди в моей Игре не идут работать сантехниками. Парень поздоровался, уточнил, правильно ли он попал, и, получив утвердительный ответ, прошел в прихожую.

Есть на свете такие люди, при общении с которыми чувствуешь себя очень комфортно. С ними знакомство само собой начинаешь с обращения на ты, а разговор сам по себе строится по-приятельски. Не знаю, с чем это связано, но, на мой взгляд, это редкий талант, который можно использовать с большой выгодой для его обладателя. Парень был бесспорным владельцем такого таланта, и тем удивительнее была его профессия.

– Привет, – поздоровался он. – Меня Саша зовут.

Только человек, обладающий упомянутым талантом, может в первый раз обратиться ко мне в такой фамильярной форме и вместо агрессии вызвать симпатию.

– Андрей, – представился я.

– Что стряслось?

– Прорвало что-то на кухне под раковиной. Я, честно говоря, и не разбирался особо, что именно, только воду перекрыл и вот жду специалиста.

– Ну что ж, давай, посмотрим, – предложил Саша. – Ты не против, если я в ботинках пройду?

– Валяй, – перешел я на совсем уж панибратский тон.

Мы прошли на кухню. Поставив ящик с инструментами, Саша без промедления нырнул под раковину. Я остался снаружи ждать заключения. Спустя минуту гость высунул голову, подтянул ящик с инструментами, открыл крышку, достал фонарь и вместе с ним вернулся на исходную. Минуту спустя он снова появился снаружи.

– Все понятно, – заключил он. – Шланг порвало, запасной у меня есть. Шланг плюс работа плюс вызов всего тысяча рублей. Пойдет?

– Пойдет, – согласился я.

Александр снова углубился в чрево своего инструментального ящика, немного пошарив там, достал шланг в металлической оплетке, затем гаечный ключ и нырнул обратно. Не зная, чем себя занять, пока специалист работал над моей системой водоснабжения, я пошел в комнату. Здесь я сел на кресло и задумался над тем, чем занять этот вечер. К моему удивлению, занять себя было совершенно нечем. То есть дело, конечно, найти труда не составляло, но вот желания отдаться одному их них обнаружить в себе не удавалось. Тогда я предпринял то, что предпринимает на моем месте подавляющее число соотечественников. Я подхватил пульт дистанционного управления, плюхнулся на кресло и выстрелом невидимого луча включил телевизор. Когда-то, очень давно, я прочитал, что телевидение является идеальным развлечением, поскольку привлекает внимание человека на инстинктивном уровне. Дело в том, что в нас до сих пор живет унизительный инстинкт животного, боящегося стать жертвой проходящего мимо хищника. Поэтому если в окружающем мире происходит какое-то резкое изменение, то наше внимание моментально приковывается к этой области в попытке определить уровень угрозы. А поскольку телевидение в большинстве случаев представляет собой череду меняющихся картинок, человек просто таращится в него, прибитый к креслу первобытным инстинктом. Как белка в колесе, которая с энтузиазмом бежит по движимой своим же весом дорожке, не утруждаясь размышлениями на тему смысла такого движения без перемещения в пространстве.

Монотонным переключением каналов я стал получать в свое сознание соответствующие порции информационного мусора. Пройдя два круга, я остановил свой выбор на программе новостей. Эта передача была удобна тем, что ее можно было смотреть с любого места без ущерба для зрелищности. Единственное, что меня здесь совсем не привлекало, так это новости спорта и прогноз погоды. Второе я всегда мог узнать через Интернет, причем за гораздо меньшее время. Первое же мне было в принципе не интересно. Я даже не понимал удовольствия от просмотра самих спортивных состязаний. Хотя при некотором напряжении воображения я все-таки мог представить, в чем радость от самого зрелища. Но понять, в чем смысл познания сухой информации о результатах соревнований, мне не могло помочь даже оно. То есть если пользоваться терминами моей теории: в эти игры мне играть было не интересно.

Тем временем экран показывал сюжеты, не занимающие строчки в моем личном антирейтинге, а следовательно, имевшие все шансы на временное заполнение собой моей действительности. Поскольку канал был чисто новостным – передачи новостей шли на нем круглосуточно. С другой стороны, то ли новостей в мире не хватало на двадцатичетырехчасовую трансляцию, то ли у канала не хватало ресурсов, чтобы такую трансляцию изготавливать, но спустя какое-то время сюжеты стали повторяться. Поскольку по второму разу все это смотреть я был не готов, я выключил телевизор и пошел на кухню узнать, как протекают дела с ремонтом.

Войдя, я обнаружил Александра, складывающего инструменты обратно в ящик. При моем появлении он приветливо заулыбался, чем вызвал очередную волну расположения к своей персоне. Я вообще заметил, что улыбки очень положительно влияют на отношения людей. И даже если общеизвестно, что конкретный человек самый настоящий гад, очень трудно хранить в себе такое к нему отношение, если он улыбается. По крайней мере, для меня. Более того, я просто не представляю, как всяческого рода угрюмым продавщицам в магазине удается сохранить эту свою угрюмость в ответ на активную улыбчивость покупателя. А они сохраняют. Сам не однократно проверял. Возможно, дело в том, что моя собственная улыбка выглядит гораздо менее располагающей, чем среднестатистическая по стране. А может быть, это у меня такое трепетное отношение к человеческим улыбкам из-за их нехватки в моем направлении. А для людей, работающих в сфере обслуживания, они не являются такой уж редкостью. Им, наверное, каждая вторая сволочь улыбается. То есть приелось. В любом случае, лично я от улыбки таю, как енот из мультика, особенно если ее автор обладает такой харизмой, как Александр.

– Готово, – проинформировал меня он, продолжая копаться в своем ящике. – Ты представляешь, был сегодня в квартире какого-то пупка. Прямо перед тобой. В новых домах через дорогу. Так он мне вместе с оплатой вон чего сунул. Как ни отмазывался, все равно всучил. Сантехник достал из своего необъятного ящика бутылку коричневого оттенка и продемонстрировал этикетку. Надпись на ней гласила Hennessy X.O. По форме бутылка напоминала гитару, страдающую ожирением. Ее низ, потеряв необходимую для инструмента округлость, расплывался по основанию, демонстрируя на своих боках отлитые в стекле виноградные грозди. В районе пупка толстухи красовался овал с надписью Hennessy.

– Ого, легендарный коньяк. Дорогущий, наверное, – присвистнул я.

– Вот и я так думаю, – согласился Александр. Слушай, может, продегустируем? У меня на сегодня больше заказов нет, а одному как-то скучно пробовать.

Предложение звучало заманчиво. Однако пить почти что с первым встречным было немного некомфортно с точки зрения соответствия неким общепринятым нормам поведения. Правда, каким точно нормам, я не знал. Просто было ощущение дискомфорта в области социально-культурного восприятия. Но уж больно перспективный собутыльник был человеком приятным. А если человек тебе симпатичен, то, по современной русской традиции, положено это выразить путем совместного распития алкогольных напитков. В этом разрезе употребление дорогого коньяка на собственной кухне даже с первым встречным не представлялось чем-то предосудительным. К тому же если такое мероприятие считается абсолютно нормальным в купе поезда, салоне самолета, ресторане, бане, да фактически в любом общественном месте, которое подразумевает наличие свободного времени у его посетителей, почему бы его не провести у себя дома. В результате я согласился:

– Ну, давай, уговорил, когда еще такую заморскую дрянь попробуем, – ответил я. – Только у меня коньячных бокалов нет. Если честно, у меня вообще никаких бокалов нет и рюмок тоже. Как-то так сложилось, что я дома не пью. Обычные кружки сильно испортят впечатление? – спросил я и сам удивился странности описанной ситуации. Мне представлялось, что специальная посуда для употребления алкоголя есть в каждом доме. И если она отсутствует, то тому должна быть весомая причина. Например антиалкогольные убеждения всех его обитателей. У меня такой причины не было. Просто если я что-то и пил один, то это было пиво. А его я предпочитал употреблять прямо из бутылки на радость рекламодателям. Напрашивался неутешительный вывод, что из тех, с кем хотелось бы предаться распитию спиртных напитков, ко мне никто не ходит. Мероприятию, являющемуся такой важной частью в духовной и социальной жизни подавляющей части мужского населения нашей страны, просто не было места в моей жизни. От этого стало немного грустно. Грустно было по двум причинам: от размышлений на тему роли алкоголизма в жизни страны и размышлений на тему моего в ней неучастия.

– Да, я думаю, можно и из кружек, – заверил меня Александр. – Коньяк он и в блюдце коньяк.

Я выбрал однотонные кружки, чтобы хотя бы рисунками не оскорблять благородного содержимого. Обследование холодильника позволило присовокупить к процессу сырную нарезку и традиционный лимон. Гость тем временем откупорил бутылку. Спустя три минуты первая порция ее содержимого была разлита по посуде и, под банальный тост, отправлена в пищеводы участников собрания. Как и следовало ожидать, коньяк разлился по ним мягкой теплотой, ответом организма на которую стало плавное повышение настроения.

– Вещь! – сделал емкое заключение мой собутыльник.

– Согласен, – согласился я.

От первой выпитой порции качественного алкоголя всей сущности заметно похорошело. Я думаю, что в основном из-за этого чувства люди и потребляют спиртные напитки. Из-за него и еще из-за той предпоследней стадии опьянения, которая дает ощущение бесконечного веселья. К сожалению, она наступает не всегда, в независимости от количества выпитого.

То, что происходит в промежутке между этими стадиями, и уж тем более то, что случается обычно после, не так приятно. Поэтому цель каждого пьяницы – как можно быстрее проскочить упомянутый промежуток и как можно дольше оставаться в сознании. Хотя, конечно, есть любители.

С другой стороны, вполне возможно, что такие выкладки справедливы лишь для тех людей, кому есть чем заняться вне алкогольного опьянения. Для тех, кто отключает свой мозг с чувством выполненного долга, принимая дар Бахуса как заслуженную награду или даже как отдых для поддержания своих сил, так необходимых в дальнейшей борьбе. Но мне виделось, что есть и другая каста пьющих. Те, кто заливает в себя простые в приготовлении спиртные напитки, чтобы избавиться от мучений настоящего, в котором им не нашлось комфортного места. В этом случае все эти переходы между стадиями вопрос чисто технический и большого значения не имеет. Вот такая вот игра в игре и вот такие вот странные правила.

Неожиданно меня в очередной раз захватила волна логического обобщения. Это ж надо было придумать такое вещество, которое при употреблении внутрь подавляет участки человеческого мозга, ослабление которых высвобождает неконтролируемую радость существования или как минимум глушит горечь бытия. На мой взгляд, наличие такого механизма, держащегося на настолько сложной череде причинно-следственных связей, категорически свидетельствовало об искусственном происхождении самого явления. Другими словами, опьянение кто-то специально придумал, когда делали Игру. Эта мысль показалась мне достойной устного выражения.

– Ты знаешь, Саш, – начал я повествование с уточняющего вопроса, – как работает механизм опьянения?

– Не очень, – признался он.

– Хошь, расскажу? – предложил я.

– Интересно.

– Тогда давай еще выпьем, – предложил я, и мы выпили. После этого я начал свое повествование, слегка размякшее под воздействием алкоголя в области дикции и логического построения.

– Так вот. Общеизвестно, что алкогольные напитки содержат этиловый спирт. А этиловый спирт – это растворитель. Когда этот растворитель попадает кровь, то он смывает какой-то там жировой слой с эритроцитов. Вот. Лишившись этого слоя, эритроциты эти начинают слипаться и образуют грозди. Это так кажется и называется «эффект виноградной грозди». Так вот, эти грозди не везде в кровеносной системе пролезают. И в первую очередь они застревают в капиллярах, снабжающих кровью мозг. Тот микроучасток мозга, на подходе к которому слепленные эритроциты забили капилляр, остается без кровоснабжения, то есть без кислорода. Соответственно, он как бы отключается. Вот от этих отключений мы и кайфуем. Потому как отключаются в первую очередь центры, ответственные за критическое суждение об окружающем мире. То есть мир остается все тем же говном, только нам он больше нравится, потому что мы превращаемся в полудурков с полуотключенным мозгом. Ты вот когда-нибудь был трезвым в пьяной компании?

– Нет.

– А я был, и не раз. Так вот я тебе заявляю ответственно, как объективный наблюдатель. Когда люди выпивают, они становятся умственно отсталыми. Понимаешь, в чем прикол? Ты вот пьешь, и тебе кажется, что ты крут. Ты остроумен, красив и силен. Можешь соблазнить любую девушку, а можешь навалять любому гопнику. А на самом деле ты просто дурачок, который по своей мозговой слабости во все это верит. По той же самой причине я и тебе эту чушь несу, а ты даже слушаешь.

– О как, – удивился Александр. – Не знал. Давай под такую информацию еще накатим.

Мы так и сделали.

– Интересно, и почему все так? – задал абстрактный вопрос Александр.

Но для меня такой вопрос абстрактным не был, и уж тем более риторическим. У меня-то как раз было объяснение, которое я готов был обрушить на хмельной разум моего гостя.

– Ты знаешь. У меня есть теория на этот счет. Более того, я уверен в ее правдивости, – с заговорщицким видом сообщил я сантехнику. – Хочешь, расскажу?

– Давай, – с явной заинтересованностью и таким же заговорщицким видом ответил он.

– Мы в Игре! – торжественно сообщил я. Собеседник ответил удивленно-заинтересованным взглядом, подталкивающим к дальнейшим объяснениям. И я решил удовлетворить его любопытство полностью. – Вот смотри. Давай начнем, абстрактно с самого начала.

– Давай, – проявил активную заинтересованность Александр.

– Ты играешь в компьютерные игры? – спросил я.

– Регулярно, у меня приставка есть, – удивил меня он подробностями быта современных сантехников.

– Ну, так вот: приставка твоя – это одна из ступеней эволюции игр. С тех пор, как появились компьютеры, появились и компьютерные игры. Сначала это было нечто совсем простое, типа тетриса. Сейчас это уже некая виртуализация на большом экране с высоким разрешением, бывают даже трехмерные и со стереозвуком. Следующим этапом, можно с уверенностью предположить, будет полная трехмерная визуализация. Ну, например, шлем на башке и игра вокруг. Потом разрешение визуализации достигнут пределов возможностей наших глаз, и мы будем видеть в игре картинку ничем не отличимой от той, что видим вне ее. Потом придет виртуализация остальных трех чувств. Мы будем чувствовать в игре запахи, вкусы и каким-то образом физические прикосновения. То есть наступит полная виртуализация, ничем не отличимая от этого мира. Но! – я сделал многозначительную паузу, – полная, да не полная. Для того чтобы виртуализация была совсем полной, то есть не отличимой от реальной жизни, необходима еще одна степень виртуализации. Я ее назвал для себя «психологическая виртуализация».

В этот момент Александр как-то странно дернулся, и его глаза на секунду удивленно расширились. Однако я не придал тогда этому значение и продолжил.

– Психологическая виртуализация состоит в том, что ты действительно веришь, что вокруг тебя настоящая жизнь. И только в этом случае впечатление от игры будет абсолютно полным, – заявил я. – И для того чтобы достичь этой психологической виртуализации, необходимо всего лишь отключить воспоминание обо всем, что вне игры. В таком случае ты играешь, но не понимаешь, как ты в игру попал и зачем. Не можешь объяснить ее законы, а можешь только их изучать и подстраиваться. Не знаешь цели игры. Просто играешь и получаешь максимальное количество впечатлений. Ничего не напоминает?

– Неужто наша жизнь? – уточнил Александр.

– Ну, ты сам подумай, как все это, – я обвел руками окружающее пространство, – могло получиться случайно. Из какого-то там большого взрыва, случайной клетки, эволюции. Не было никакого большого взрыва, есть только Большая Игра. Результат трудов большого количества разработчиков. Слоны, утконосы, обезьяны, акулы. Искусство, политика, войны, экономика. Вулканы, океаны, пустыни, облака, дождь. Мы просто привыкли к этому, но какой нормальный человек поверит, что все эти хитросплетения появились случайно. Ну, это же бред полный!

Последняя фраза увязла в очень внимательном взгляде моего собеседника. Он смотрел мне в лицо так пристально, как будто по моему лбу бежала строка срочных новостей и Александру было важно успеть ее прочитать. В пылу своего рассказа я не обращал на это внимания, но теперь понял, что он смотрел на меня таким образом, в течение всей мое речи. Я почувствовал себя не уютно.

Как будто заметив мою реакцию, Александр отцепил свой взгляд от моего лица, обворожительно улыбнулся и, продолжая так улыбаться, разлил по стаканам новую порцию коньяка.

– Вообще прикольная теория, даже очень, – заверил меня он. – А ты действительно веришь, что это правда?

– Честно? Мне кажется, да. Ну, я практически уверен, что все так и есть, – ответил я, поймав опять на себе внимательный взгляд собеседника, направленный мне в район переносицы.

– Тогда я думаю, что у тебя уникальная структура психики, – заключил Александр. – Заявляю тебе с уверенностью специалиста. Я ведь сантехником работаю, честно говоря, не потому что мне работать больше некем. Я вообще-то по образованию психолог. Но только работаю не по специальности. Работаю я бизнес-консультантом. Сейчас для одного инвестора разрабатываем концепцию идеального бизнеса бытовых услуг. Он решил, что в среде российского убожества в сфере сервиса бытовых услуг качественно организованный бизнес станет золотой жилой. Вот мы и обслуживаем эту его уверенность. А я соответственно погружаюсь в среду. Только это я тебе по секрету сказал, я вообще не должен ничего рассказывать о проекте. Ну да дело не в том.

Теперь в моей голове выстроилась более правдоподобная картина происхождения идеального сантехника с лицом интеллектуала. Все-таки с лица образование не сотрешь.

– Я хоть психологом не работаю, – тем временем продолжал Александр, – но, по долгу службы, активно сотрудничаю с этой наукой. Так вот я тебе говорю с пониманием дела, что рождение у тебя в голове такой теории говорит об уникальности строения твоей психики. И для того, чтобы от этой уникальности получить максимальный эффект, надо в ней разобраться как следует. Легче всего это сделать под руководством опытного специалиста. Есть такие прикладные психологи. Я знаю нескольких. Более того, ты, возможно, настолько интересный экземпляр, что настоящий специалист такого профиля будет работать с тобой с большим удовольствием. Может, даже бесплатно. У меня есть один знакомый, хочешь, ему позвоню?

Предложение было очень странным. Но под действием алкоголя, блокирующего центры моего мозга, отвечающие за критическое суждение, и лестных слов, как теперь выяснилось, психолога-бизнес-консультанта я кивнул.

– Я этому товарищу сегодня позвоню, расскажу все, и он тебе завтра наберет. Так устраивает?

В ответ я снова кивнул.

– Тогда давай свой телефон.

Александр достал мобильный и записал под мою диктовку номер. Затем он, продолжая созерцать свой смартфон, удивленно поднял бровь, пробормотал что-то про быстротечность времени и какие-то неотложные дела. Собрал свои инструменты, пожал мою руку, в очередной раз облучив меня своей уникальной улыбкой, и исчез из моей жизни. Впоследствии, правда, выяснилось, что ненадолго.

Я остался стоять посреди коридора, растерянно удивляясь этому миру через помутненное алкоголем сознание. Такая вот Игра.

На кухне осталась недопитая бутылка коньяка. Денег сантехник не взял.

Убрав элитный алкоголь в шкаф, я принял душ и лег спать. Воспользовавшись опьянением, сон моментально обхватил мое сознание мягкими, почти не ощутимыми щупальцами и затянул в пучину забытья.