Читать книгу Один из многих - Егор Уланов - Страница 3

Было уже около восьми вечера. Одинокий «Солярис» гнал по заснеженным, опустевшим дорогам. Едкий ветер подвывал на Рублевском шоссе. На улицах почти никого не было. К тому же праздник, и кому было где его встречать, там и находились. С неба еще падал почти незаметный снежок. Короткий зимний день быстро улетучился.

Уличные фонари напоминали маленькие островки, редкие прохожие – призраков. Машина замедлилась и пропищала таким звуком, каким стонет скрипка, когда на ней играет неумеха ученик.

«Кажется сюда», – проговорил таксист Петька, глядя в навигатор.

– Как думаешь, Петр, будут ли хозяева злы на мое опоздание? – спросил голос с заднего сиденья.

– Смотря как вам хочется, – строго заметил Петька.

– Прости, я опять задумался, у тебя волшебная кибитка. Под эти колыбельные можно хоть на край света, —молодой мужчина глядел в окно, как бы стремясь говорить, чтобы очнутся от размышлений.

Машина свернула к кованым воротам в пять метров, где охрана, услышав заветные слова, разблокировала проезд. Зачарованный таксист любовался горящим во тьме бриллиантом особняка.

– Вот это да! Смотрите, там «теслы» стоят, штук десять, не меньше! – с восторгом указывал он на обочину, где от самого дома тянулись транспорты гостей.

«Карета» остановилась возле парадного.

– Прибыли! – сказал «ямщик», но дверь не открывалась. – Эй, Дмитрий Евгеньевич, прибыли… – повторил он. Наверху забегала пара швейцаров. Приосанившийся лакей подошел к машине и с ухмылкой посмотрел на белый дряхлый «Солярис» с надписями небезызвестной корпорации «Я».

Из дома уже слышались звуки давно начавшегося бала.

Мужчина на заднем сиденье казалось, не торопился выходить и мягко ответил:

– Я же говорил, перестань называть меня по отчеству. Называй Дмитрий, Дима, да хоть Димон.

Петька повернулся в кресле своей огромной фигурой и улыбнулся:

– Я ж так воспитан! Бывает, ужасный человек, а сквозь зубы по отчеству. Да вы человек отлишный…

Они познакомились полгода назад, и теперь Петька втихую, то есть без приложения и заказов, возит его туда-сюда, получая за это наличными честную плату.

Признаюсь, сначала я хотел установить интригу с появлением этого Дмитрия Евгеньевича, но, право, она оказалась лишней. Потому – карты на стол. Герой наш – Дмитрий Евгеньевич Кавалерга́рдов, молодой человек двадцати восьми лет. Лишенный чувства пунктуальности шатен невысокого роста, с голубыми глазами, высоким челом и несколько глубокой морщиной, что делало его старше своих лет.

Видя его перед собой, вы бы непременно сказали, что его внешность неблагородна. Но спешить не стоит, и обрисуем характер; он был своеобразен: иногда простодушен и доверчив, как дитя, а иногда высокомерен и подозрителен. Нельзя сказать, чтобы он любил людей, однако также нельзя сказать, чтобы он их презирал. Сам он твердил: «Отношусь к людям так, как они того заслуживают». А способен ли человек на справедливость или его всегда ограничивают собственные убеждения, обиды, симпатии – этого я не знаю, поэтому давайте просто ему поверим.

В любом случае Кавалергардов был неплохим бизнесменом, держал небольшую IT-компанию и еще пару «бизнесов», что несколько украсит его облик в глазах читательниц. По отзывам товарищей, он бывал чрезмерно честен, и даже враги у него имелись, что для нашего толерантного времени звучит как полнейшая дикость.

Надобно осведомиться, откуда вообще взялась фамилия Кавалерга́рдов – бьюсь об заклад, весьма редкая. Предок Дмитрия Евгеньевича – Тарас – был безродным казаком, но за свою недюжинную удаль и ратное мастерство зачислен в кавалергарды – личную охрану Екатерины Первой, которая, по свидетельствам, была сформирована в 1726 году и состояла в основном из дворян. За долгую службу Тарасу присвоили титул и фамилию Кавалергардов, а также одарили поместьем и прочим.

Потомки Тараса поставили себе цель растратить фамильные богатства. Весь XVIII век Кавалергардовы жили на широкую ногу, давали балы, занимали денег, и цепь расточительства прервалась на Александре Семеновиче Кавалергардове, который окончательно промотал состояние и был еще замечательным наездником. Так род их обеднел, но не утратил силы и продолжился в разночинстве, литераторстве и даже политике. Кто-то из тех многих даже стал промышленником и перед революцией улучшил финансовое положение семьи. А когда «окаянные дни» раскинулись за окнами, Кавалергардовы и тут отличились. Сначала поддержали революцию, а затем, в ней разочаровавшись, прямо в лицо обругали, за что выехали на некоторое время в изгнание, но не за границу, как иные, а вглубь нашей необъятной родины с полным изъятием имущества. Тем не менее всегда кто-то из широкого семейства оставался в столицах. Иные часто возвращались. И предания эти рассказывались чопорными аристократичными бабушками с гордостью и благоговением. Так что всякий сын заучивал длинную родовую цепь наизусть. Я вам вкратце ее передал, чтобы лучше понять этого человека.

А мы постепенно подойдем к нашему времени, где в 90-е годы Евгений Егорович Кавалергардов решил стать великим бизнесменом. Также он не жалел денег за карточным столом, и дела его не шли. Теперь Евгения Егоровича не стало, обширное, но запущенное предприятие было распродано за бесценок и разделено между наследниками, большинство из которых имело разных матерей. Дмитрию Евгеньевичу в восемнадцать лет достались несколько миллионов рублей, квартира в Москве и парадный костюм отца, в котором оный любил щеголять.

После наш герой учился и отдал несколько лет научному институту при министерстве. Быстро разочаровался, увидев науку нашу со всех сторон. И далее с приятелями устроил IT-проекты, разработку, хоть и мало в этом, в сущности, смыслил, но имел стартовый капитал и знакомства с института. Деньги пошли. Далее потихоньку инвестировал в вещи простые и полезные, вроде кофеен да барбершопов.

Это пока вся его биография. Итак, он сидел на заднем сиденье и говорил:

– Что это на тебе такая шинель дырявая? – будто отчитывая Петьку напоследок.

– Какая есть, вроде не жалуюсь, – гордо, но без злобы отвечал тот.

– Вот, держи, ты меня славно возишь, поэтому поощряю, – протянул таксисту двадцать тысяч рублей.

Петька, смущаясь, отклонился и затараторил:

– Да что вы… не стану… много… – Но вдруг слова отца зазвучали у Петьки в голове: «Знакомься! Обрастай связями» – и он взял.

Они познакомились полгода назад, как уже сказано. Петька только осваивался, а Дмитрий ехал куда-то и удивился, что такой молодой, здоровенный русский парень таксует, хотя он привык видеть на месте водителя в «Экономе» мигранта из Азии. Не то чтобы он имел какие-то предубеждения против мигрантов, но, знаете, внимательность вечно подскажет неудобные, непечатные истины, которые можно толковать двояко. А словом, Дмитрий разговорился с Петькой и, узнав, что парень после армии пытает счастья здесь, решил ему помочь. Уговорились, что Дмитрий, если ему куда-то нужно, не станет вызывать в приложении, а позвонит Петьке, и тот, если будет свободен, подберет его. Уговорились хитростью, как нередко бывает в наших широтах. С тех пор Дмитрий подкидывал ему работу; у него был младший брат, ровесник Петьки, и как бы невольная склонность к нему заставляла его помогать молодцу.

Петьке же это было странно; тот поначалу не верил и подозревал его. Но сойдясь ближе, юный таксист понял своего товарища. Дмитрий жил детство и юность в столице. И как человек, рано изведавший все возможные наслаждения, быстро усвоил их истинную ценность, а именно то, что к ним совершенно не стоит стремиться. Счастливый урок, недоступный нам, милым провинциалам России. Урок, который мы учим много позже – уже во взрослой жизни. И оттого на первых ступенях обыкновенно встречаются наивные «деревенщины» и пресыщенные «мажоры».

Однако если разум не покидает юношу, то он и в богатстве, и в надменности московской не сделается плох. А разум у Дмитрия был. Потому он избежал многих легких заблуждений его соплеменников. И Петька его полюбил.

Пожав ему руку, Кавалергардов проговорил: «Ладно, давай удачи!» – и побежал к дому.

Таксист еще с полминуты постоял, смотря вслед убегающему. Да ощутив на себе недобрые взгляды трех охранников, ударил по газам, и «Солярис» скрылся во тьме.

Дмитрий, подбежав к крыльцу, поправил наряд, и навстречу ему выступил напудренный швейцар. «Прошу, господин», – поклонился он, отворив тяжелые двери.

Мужчина прошел в приемную, где стояло несколько диванов, шкафы и прочее. Шептались два дворецких, их речь была больше похожа на ругань. Один из них церемонно полюбопытствовал: «Кто вы?» Дмитрий назвался и легким движением достал приглашение, после у него приняли пальто и открыли дверь в зал торжества.

Он был одет в смокинг, по которому нельзя угадать эпоху и время, но простой и со вкусом. Ни галстука, ни бабочки не было; элегантно расстегнутая рубаха открывала его шею. Перед ним предстал белоснежный зал с колоннами и дальней лестницей. Музыка беспечно лилась, а посередине вальсировали несколько пар. Осмотревшись, Кавалергардов прошел в зал, пытаясь не привлекать внимания, и оттого сутулясь.

«А народу! Все самодовольны и явственно уверены в своей нужности. Не терплю эти светскости, а тут еще опоздал. Беда, беда…» – думал он. Вообще Кавалергардов боялся незнакомцев и даже просто не умел сходиться, поэтому в чуждом обществе предпочитал не заявлять о себе. Хоть и жил в Москве менее полугода после своих недавних путешествий, это был его первый выход. Да какой! На этот бал некоторых министров не позвали, а Кавалергардов здесь. Знакомства, заведенные сегодня, могли помочь в дальнейшей карьере, бизнесе, могли сделать имя и укрепить славу; однако Дмитрий думал об этом в последнюю очередь. Его светлые голубые глаза без устали бегали по лицам. Люди, стоящие у дверей, все-таки обратили на него внимание, повернув головы, а притом продолжая говорить.

«Роскошь, конечно, необоснованная, драгоценные камни в колоннах; я надеялся, такие приметы исчезли из современной архитектуры. Может, хозяева кичились своим достатком? Гостевой этаж с балконом? Нет, это не в ЕЕ стиле. Наверное, дом был построен до свадьбы… – отмечал Кавалергардов, осматриваясь, – а так, один из многих домов на Рублевке».

Зал, заполненный нескончаемой болтовней, сливавшейся с музыкой и топотом бегающих официантов, чрезмерно освещенный, путал его. Дмитрий встал подальше и начал всматриваться в толпу. Как-то неожиданно преодолев порог бдительности, он провалился в задумчивость, совершенно забыв обо всем. О чем он думал? О девушке, разумеется.

Но вдруг мысли его прервала рука, которая фамильярно и мощно хлопнула его по плечу. Кавалергардов вздрогнул и, внезапно смутившись, выдернул плечо силой. Повернувшись, он скривил физиономию: перед ним стоял Немов, а позади Василевский и Беликов показывали на него пальцем.

– Дима, ты что ли? Здоров! Ты как здесь? Неожиданно рад, – отзывался Немов, слегка потрясая его сильными своими ручищами.

Дмитрий сразу узнал в нем старого знакомого, но не ободрился, а наоборот.

– Здравствуй, Влад, – неуверенно проговорил он, сделав шаг назад. Через секунду, окончательно придя в себя, наконец состряпал приветливую мину и с чувством пожал руку Немова. Без лишних слов они прошли к Василевскому и Беликову.

Здороваясь с ними, Кавалергардов также был немногословен, а в мыслях соображал: «После этого и говори, что мир огромный. Мы ведь с ними в гимназии учились и, как ни странно, я помню многое из тех времен. Вот, например, Василевский Андрей: умен, считался лучшим в классе учеником, ходил в любимчиках. Как только понял свое положение, тут же стал с учителями на «ты», хоть и редкостный подлиза. Васька Беликов самый хитрый из троих, все время пакостил, но почти никогда не попадался, да и в учебе был не из глупых. А вот язык у него был острее бритвы. Немов же был местным забиякой, и все шишки летели на него. Ведь Василевский отличник, а Беликов умел выкрутиться. Он всегда стойко принимал наказания, и этим мне нравился. А я-то был тем еще… родителей в школу, «хвалебные грамоты», угрозы – чего только не было, сейчас и вспомнить смешно. Но это мои однокашники, и когда-то я был с ними дружен».

Такое он имел соображение и, пожав руки, молвил:

– Вы, как я вижу, времени даром не теряли. Еще со школы говорили про военку.

Василевский, потирая старинные эполеты отвечал:

– Да, смотри, какие костюмчики выдают. А ты давно в городе?

– Полгода примерно…

– Удивительное дело, и ни слуху ни духу.

– Так что же. Не люблю светиться. Особенно перед вашим братом.

Беликов улыбнулся:

– Что тебя сюда привело в таком случае?

– Тут засветишься хоть куда, – смеялся Немов.

– Меня? – задумавшись, проговорил Кавалергардов. – Пожалуй, любопытство.

– А что после гимназии делал, карьера как? – достаточно развязно вопрошал Беликов.

– Помаленьку, работал в науке, потом где придется. Сейчас вот бизнес мучу по компам.

– А что сразу в коммерсы не подался? Голова у тебя всегда варила!

– Да… – отвечал Кавалергардов. – Карьера, карьера, а сами-то вы как? Женились? – продолжил он, стараясь разбавить разговор и не зная, что спрашивать.

– Только я, – отвечал Немов. – Эти два «Дон Жуана» так и умрут в безбрачии.

– Просто ты у нас слишком романтик, – ехидно заметил Беликов.

– Старая песня, – произнес Василевский, указывая Кавалергардову на этих двух.

Они стояли, городя вздор, пока воспоминания их неминуемо уходили к детству. Так люди, давно позабывшиеся, затрагивают друг в друге старые струны. А после Кавалергардов учтиво произнес:

– Ладно, парни, мне нужно сначала поприветствовать хозяев. Вы не знаете где они?

– А ты их не приветствовал? – удивленно спросил Василевский.

– Нет, я опоздал. Вы первые, кого я сегодня вижу, – спокойно как удав ответил Кавалергардов. Офицеры удивились: «Как же опаздывать к таким хозяевам!». Это ему польстило. «Вот франты, поди, за час приехали», – думал он.

Немного погодя, все четверо отправились по залу сквозь бесконечные женские платья и мужские фраки. Кавалергардов шел аккуратно, стараясь никого не задеть. Чем дальше они отходили, тем больше в чертах Дмитрия начинало показываться волнение. Во взгляде таилась неуверенность, он это чувствовал и пытался бороться.

Четверка подошла к колонне в левой части зала. Кавалергардов наблюдал малый кружок из шести мужчин и женщины. Три офицера уж хотели подойти, но все не решались. Дмитрий быстрым шагом двинулся в сторону колонны, они растерянно последовали за ним, считая своим долгом представить его хозяевам.

Кавалергардов прошел в круг и громовым голосом произнёс: «Извините, позвольте прервать вашу беседу. Я бы хотел поприветствовать хозяев вечера». Три офицера, идущие за ним, оцепенели, будто вблизи летал огромный шмель. К Кавалергардову повернулись все участники круга, а Кардов с легким недоумением попытался продолжить беседу. Однако общее внимание уже было у Дмитрия, и он вынужден был снисходительно обратиться к нему.