Читать книгу Виноградная лоза. Сборник рассказов - Егор Васильевич Малейко - Страница 2

Глава I. Deus ex machina.

И если призрак здесь когда-то жил,

то он покинул этот дом. Покинул.

Иосиф Бродский.

Тем вечером, когда она ушла, я остался сидеть в одиночестве на кухне. Пил кофе, курил.

Дверь захлопнулась – и наши сердца накрыл занавес. Неизвестно, что скрывается за шторкой, но ясно одно: она не вернется.

Я вмял сигарету в пепельницу, допил кофе и отправился в кабинет. На массивном столе из вишневого дерева лежали непроверенные работы. В голове играла музыка, с ней переплетались мысли. Мысли кричали, что я не знаю, как жить дальше, – причудливая выходила песня. Они были правы: я не знал. Два года жизни просыпаться с любимым человеком, а потом сжимать воздух на холодной простыне – мне было страшно от осознания. До чертиков. Страх перемен или страх одиночества? Или страх потери собственного оазиса? Поделом. Здесь лишь моя вина.

Я работал учителем языка и литературы в школе, там же работала и Яна. В своих мечтах я был писателем: тиражи, чтения, преданная аудитория, – но в реальности все работы отправлялись в стол. Отдавая всю душу этим листам, я не был готов отдать кому-то сами листы.

Призрак славы, призрак любви, одиночества – все они стояли за моим плечом. Мне было холодно. Их руки касались меня, проходили насквозь. Им нужна была часть меня – тот самый кусок от знаменитого торта жизни. Но они не знали о том, что ни торта, ни жизни во мне уже нет. Там лишь пустота – выжженное поле; без цветов, живности и прочих напоминаний о возможности вдохнуть свободно. Я не боялся призраков – они боялись меня. По крайней мере, мне так думалось.

Что бы я не пытался сделать с собой, всегда терялся. Ты можешь прочитать сотни книг, послушать сотни советов, но пока ты сам не найдешь свою тропинку, тебе никто не поможет. Никогда. Я доверялся своей особой терапии: влить в себе как можно больше, чтоб память, захлебываясь, искала черный выход. Закрывался в комнате, крича что есть мочи. Был пьяным, грустным, злым – любым, лишь бы не собой. И понял истину: от себя не сбежишь.

Я решил сбежать от города.

Идея была замечательная. Все, что связывало меня с моим прошлым, – поражениями – находилось меж домов мегаполиса. Я продал дом – и уехал в город Д.

Разумеется, друзья не оценили этот поступок, но им пришлось принять мой выбор. Кто хочет смотреть на то, как его друг медленно – быстро? – скатывается вниз по лестнице? Кто хочет видеть после всего на его лице ушибы? Раны на сердце?

“Мне станет лучше. – говорил я. – Дайте время.”

Время потоком неслось вперед. Слово сдержал, но не полностью.

Уже спустя несколько недель смена обстановки дала о себе знать. Мое лицо больше не было похоже на помятую рубашку; походка вновь обрела уверенность. Работать устроился в местную школу – преподавал литературу.

Старые знакомые часто навещали меня. Я с радостью всех встречал, хоть это и было дуновение жизни, с которой я вряд ли был готов снова встретиться.

– Ну что, тебя уже можно поздравлять с выздоровлением? – сказал Денис на нашей последней встрече.

– Надеюсь, это навсегда; не ремиссия, – ответил я.

– Ремиссия до следующего разбитого сердца, дружище. Кстати, у тебя уже есть кто-нибудь на примете?

– Нет, не хочу больше связываться с отношениями на работе. Ни за что. Мне хватило. А кроме работы я нигде не появляюсь.

– Дурак ты.

– Может быть, может быть…

– Спрашивай уже, я же знаю, что ты хочешь.

– Насквозь меня видишь.

– На то мы и друзья.

– Что с Яной?

– Как сам знаешь, после вашего расставания она взяла отпуск и куда-то слиняла. Хотела дать время остыть тебе или что; не знаю. Вернулась, когда ты уже перебрался в Д.. Ей трудно – это видно. У дамочки есть сердце: спрашивала, как ты там, номер новый просила. Я не дал, дружище, сам понимаешь.

Я все вспомнил и не сдержал слез. Это была полезная соль на мои раны.

Средств я много не имел, поэтому дом снял скромный: один этаж, две комнаты. Но мне даже этого было много – мое существование проходило в центральной комнате первого этажа. Там лежал матрас, пара стопок книг и низкий стол для подготовки к занятиям. Мне этого хватало, честно.

Я люблю кофе и апельсиновый сок, поэтому кухня содержала практически только их. Практически – это немного мяса на перекус.

В этом все мои минуты; все закаты и рассветы; все солнечные и залитые ливнем дни. Моя жизнь. Может показаться, что я так и не вышел из депрессии – это не так. Мои потребности попросту слишком малы. Не скажу, что всегда таковыми являлись, но сейчас – да.

И вот одним утром я открыл глаза, лежа на своем матрасе. Была пятница – последний рабочий день. Я поднялся и пошел на кухню приготовить себе завтрак. Сварил кофе, добавил сливок и присел за стол, чтобы насладиться напитком. Кофе был отменный. Помыл турку и отправился в ванную комнату, чтобы умыть себя. Уже почти готовый к выходу, я направился к стопкам книг, где стоял мой портфель, – и тут раздался звонок в дверь. Было решено сначала забрать портфель, а потом открыть дверь. Так и сделал.

Позже подойдя к двери и открыв её, я не обнаружил никого за ней. Там только стояла посылка. Я поднял коробку и зашел в дом. Весила она всего ничего; на ней была записка с адресом. Не моим адресом.

Мне стало интересно, как можно было настолько перепутать дом: жилище владельца находилось в паре кварталов от моего, – но времени думать не оставалось. Пора на работу. Я решил навестить хозяев после школы.

Сегодня в школе у меня было 4 урока, поэтому освободился я рано: где-то в час дня. Заскочил домой взять коробку, но споткнулся о баночку пива – и выпил ее. Затем решил, что ему сначала нужно выветриться, – и лишь потом мне можно выйти. Я почитал книгу, приготовил покушать и вышел в 17:30. В квартале, в который мне предстояло идти, мне приходилось бывать ранее. Люблю прогуляться вечером или утром, если речь о выходном дне. Дом я нашел, и он поверг меня в изумление. Почему я его не помню?

Это была красивая трехэтажная постройка. Владельцы богаты – в лишний раз убеждаться не приходилось. Вся решетка забора была обмотана лазами винограда, которые отходили от виноградника близ входа. Дом был построен из красного дерева – невероятная красота. Калитка оказалась открыта, и я подошел ко входной двери. Надавил пальцем на замок. Спустя несколько минут в доме послышалось движение, и мне открыла дверь молодая девушка с белыми волосами и блеском в глазах.

– Здравствуйте, вам кого?

– Привет, мне тут случайно посылку доставили, которая, судя по всему, предназначалась вам.

– Вам лучше поговорить с моим отцом. Зайдите в дом.

Я переступил через порог и оказался в просторном холле, где посередине находилась огромная лестница на следующие этажи; по сторонам располагались проходы в комнаты. Думаю, за одной из дверей была кухня. Стояло много ваз, в них – цветы. Они были искусственные, но тем не менее прекрасны. Казалось, можно вдохнуть их аромат и ощутить запах лета.

Я поставил коробку на пол и спросил:

– Мне тут подождать?

– Нет, отец еще не вернулся. Вам придется подождать его с нами, пройдемте.

– Зачем? Я могу оставить коробку и просто уйти, а вы уже сами разбирайтесь, что к чему.

Грубить я не хотел, но девочка не внушала доверия.

– Разве вы не желаете отобедать с нами? Мама сегодня приготовила отличный мясной пирог. И как вы можете отказаться от нашего вина? Подобного вам не приходилось пить, – сказала она.

Я вспомнил чудесный виноградник у входа, и вино уже ментально начало касаться моего языка.

– Заманчивое предложение, – ответил я, – не смею отказать такой прекрасной даме в её просьбе.

Она взяла меня за руку и повела за лестницу. Там располагалась дверь; за дверью – зал с огромным столом. За столом сидела пожилая женщина и ребенок лет пяти. Когда я подошел поближе, увидел, что это мальчик. Их глаза были пусты; тела смотрели на стол, не придавая значения ничему вокруг. И мне тоже.

Мы с блондинкой подошли к столу.

– Мама, этот милый молодой человек принес нам посылку. Нужно его отблагодарить.

Женщина едва глянула на дочь и слегка кивнула. Ребенок все так же смотрел в свою тарелку.

– Мне будет удобнее, если я буду знать ваши имена, – начал я.

– Я не представилась? – ужаснулась девочка. – Прошу простить меня.

Она протянула мне руку и произнесла:

– Наталья.

– Очень приятно, Наташа. Меня зовут Егор, – сказал я и пожал ей руку.

Мы сели за стол. Остальные все также не обращали на меня внимания; просто ели; ели и ждали.

– Итак, Егор, чем вы занимались до того, как решили подработать почтальоном? – сказала Наташа

– Я работаю в школе. Преподаю язык и литературу.

– Вы не из наших мест? Когда я училась, вас не было.

Когда я училась?

На вид ей было лет 15.

– Да, я переехал сюда относительно недавно. В том городе у меня…были некоторые трудности.

– С работой?

С сердцем.

– Да, можно и так сказать. А здесь город поменьше – следовательно проблемы тоже невелики.

Она улыбнулась. Знаете, в один момент все перестало иметь значение. Только её улыбка, я и стены вокруг нас.

– Хорошо подметили.

– Порой мне кажется, что только говорить я и умею. Вся жизнь – пепел, а поверх устелены фразы обещания, что этого никогда не произойдет.

– Красиво. Чьи это слова?

– Мои.

– Вы поэт?

– Писатель. Люблю по вечерам скоротать время написанием историй. Всю жизнь душа нараспашку – нужно было из этого что-то выжать.

– Почему вы не кушаете?

И правда: почему?

– Ой, заговорился.

Я посмотрел на тарелку: на одной из половин лежал овощной салат, на другой – кусок мясного пирога. Инь-янь кулинарии, добро и зло – мясо и зелень. Все было замечательно. Не помню, когда так вкусно ел в последний раз. Наверное, на День Благодарения. С Яной.

– Ну как, вкусно?

– Мне очень нравится. Ваша мама чудесно готовит.

– О…Это я готовила.

– Ты серьезно?

– Да, мама часто задерживалась на работе, про папу даже не стоит говорить: вижу его реже падающих звезд. Так астроном Наташка научилась готовить не только космостарс.

– Помню, когда мои родители оставляли меня одного дома, а голод медленно подбирался, я любил делать себе тосты с арахисовым маслом. Дело в том, что у меня была аллергия на арахис, но вот масло от этого хуже не становилось. Вот так и ждал родителей: довольный и опухший.

Я был полностью увлечен нашим разговором, едой. Но когда отвлекался от этого, все время смотрел на женщину с ребенком. На их трупную спокойность. Они ели маленькими порциями; могло показаться, что пища не покидала их тарелок. Возможно, так и было, и мне лишь казалось, что они кушают.

– Да, жарка овощей не так запоминается. Вина?

– Конечно.

Выпивать я любил. Знали бы вы, насколько…

Знаете, как обычно это бывает? В школьный период, будучи ребенком, ты наблюдаешь, как все – взрослые – жадными глотками пьют градусную жидкость. Иногда ты можешь подловить момент и сам попробовать. Так произошло и со мной, только вот я не остался доволен. Какая мерзость, как это можно пить? Лучше уж коки выпить. Но чем дальше, тем чаще мой интерес заставлял пробовать. Потом это уже были не пробы, а выпивания. Потом – алкоголизм?

Так вот: выпивать я любил.

Часто эта любовь меня доводила до не самых лучших ситуаций. После моего знакомства с Яной пришлось всерьез задуматься о том, в какую яму я засел. Предо мной встал выбор: либо разливающееся по телу тепло, либо родной человек, который шепчет при свете утреннего солнца “Доброе утро, птенчик”. Я выбрал сердцем – выбрал Яну. Продержался два месяца, потом выпил. Ну не мог бросить. Не мог! Яна любила меня и приняла мой грех. Мы договорились, что я буду держать себя в руках. Все шло хорошо, но потом, в день рождения Дениса…

После того, как она закрыла дверь в мой дом, я слетел с катушек. Все мои проблемы заключались в выпивке, и она была сильнее меня. Хотелось больше и больше: знобило, тело трясло, в горле – Сахара, – и я сдавался.

Со временем это притихло, но рядом с матрасом и стопкой книг иногда можно было найти пустую бутылку из-под виски. В холодильнике всегда было пиво.

Я вспомнил виноград у дома. Вспомнил блеск в глазах Наташи, её улыбку. Ковер-дорожку, по которому мы прошли в столовую. Отражение комнаты в графине.

В графине с вином.

Наташа взяла графин со стола и тут же споткнулась – на ковре образовался бордовый цветок.