Читать книгу Душа дворянки - Екатерина Андреевна Богданова - Страница 4

Весь урок английского Лариска неслышно смеялась от счастья. На её щеках играл задорный румянец. Она показывала мне новые фотографии своего возлюбленного. Я не горела желанием рассматривать фотоотчёт Ветрова о недавней поездке в Турцию, но всё-таки делала это, чтобы не обидеть влюблённую подругу. «Блин, он такой лапочка! С ума сойти, как загорел! – шёпотом восклицала Лариска. – Как такого можно не любить? Вот я вообще не понимаю!». Я ничего не отвечала, но она продолжала вести сама с собой оживлённую беседу до тех пор, пока это, наконец, не наскучило ей.

– Что-то ты подозрительно весёлая, Лара, – когда урок закончился, завязала разговор я.

– А я теперь всегда такая буду. Почему – не скажу. Секрет! – не переставая солнечно улыбаться, воодушевлённо ответила моя подруга и сменила тему. – А пойдём вампирчика искать?

Мне тоже стало интересно, как на этой перемене будет вести себя новенький, но я не подала и виду, что это так, а просто последовала за Лариской на первый этаж.

Нестор по-прежнему предпочитал шумной компании благородное и гордое одиночество. Он неподвижно стоял у старого облезлого окна. На его бледных ладонях лежала тяжёлая, ветхая, с чёрной обложкой и пожелтевшими страницами книга. Нестор читал с редкой для нашего времени страстью, пожирая широко раскрытыми глазами строки и не видя ничего вокруг. Выразительный профиль его сосредоточенного, озарённого тусклым дневным светом лица был красив и немного страшен своей неестественной неподвижностью.

Лариска подкралась к Нестору почти вплотную. Я отстала от неё на несколько шагов, не желая вторгаться в личное пространство человека, которого ещё совсем не знаю.

– Укуси меня за щёчку, вампирчик! – желая разговорить новенького, кокетливо вымолвила Лариска.

Однако ответом было гробовое молчание. Нестор не оторвал взгляда от своей книги, точно Ларискины слова были адресованы вовсе не ему. Он даже не улыбнулся. В эту минуту мне стало отчего-то стыдно за Лару. В то же время я почувствовала какую-то необъяснимую гордость за Нестора. Я впервые в жизни увидела парня, реагирующего так адекватно на глупый и легкомысленный женский флирт.

– Что читаешь? Дай посмотреть! – полюбопытствовала моя настойчивая подруга и, наконец, достигла своей цели.

Нестор закрыл книгу и посмотрел на Лариску, но это был вовсе не тот взгляд, которого она добивалась. Глаза Нестора не выражали ни интереса, ни, тем более, симпатии. Так смотрит пожилой и серьёзный человек на неразумного расшалившегося ребёнка.

– Ну что ты всё молчишь? – обиженно возмутилась Лариска. – Скажи нам хоть словечко! Мы же с тобой подружиться хотим!

– Поберегись своих желаний, волчья ягода твоя любовь, – вдруг пророчески предостерёг Нестор, а после перевёл проницательный взгляд на меня. – Сегодня ночью у тебя будет жар.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила я, ошеломлённая внезапным предсказанием.

– Я вижу, что ты нездорова. У тебя болезненно блестят глаза, и очень сильно болит горло. Но не волнуйся: я помогу тебе. Эта болезнь быстро отступит, – пообещал Нестор, и его голос, ровный и невозмутимо-спокойный, прозвучал всё-таки чуть мягче, чем раньше.

Уголки его бескровных бледных губ едва заметно напряглись. Нестор попытался улыбнуться, но не смог этого сделать, словно какая-то непобедимая сила помешала ему. Прозвенел звонок, и я следом за Лариской поспешила в класс…

Если математичка заботилась о том, чтобы её подопечные научились решать хоть что-нибудь, то учительница литературы пыталась заставить нас хоть что-нибудь читать.

«Я знаю, какой сейчас век, но проявляйте к книгам хотя бы коммерческий, шкурный интерес! Вам нужно будет приводить аргументы из художественной литературы на ЕГЭ! Откуда вы их будете брать?» – почти каждый урок задавала риторический вопрос Анастасия Георгиевна.

Она была уже не молода, но ещё и не стара. Перемены, как правило, проводила за любимыми книгами, обожала Пушкина и мандарины. Последние поедала в огромных количествах независимо от времени года. На её столе даже в самый ненастный день лежало несколько солнечных оранжевых фруктов.

– Анастасия Георгиевна, а у нас новенький – Нестор! – заявил Карташов входящей в класс учительнице.

– Правда? Где же он? Познакомьте! – заинтересовалась она и закрутила головой, как встревоженная посреди дня сова.

Тем временем, Нестор сам подошёл к ней, почтительно представился и негромко задал странно сформулированный вопрос:

– Как прикажете к вам обращаться?

– Как зовут меня? Алфеева Анастасия Георгиевна. Какое же у тебя необычное имя! – сказала учительница. – Кто тебя так назвал?

– Отец, – ответил Нестор.

– О, у тебя и отчество необычное! Нестор Виссарионович…. – найдя новенького в списке классного журнала, прочитала она. – Бледненький-то какой…. Ни кровинки! Разве так можно? Мясо надо есть: говядину, свинину. На воздухе больше бывать. Ну что же, я рада познакомиться. Садись!

Появление новенького оказало на Анастасию Георгиевну значительное влияние. Ей захотелось произвести на нового ученика глубокое впечатление своим талантливым и увлекательным преподаванием. Она отступила от привычного принципа дать задание всем писать конспект по учебнику и решила провести полноценный нормальный урок литературы.

– Тема нашего сегодняшнего занятия, – Анастасия Георгиевна красиво вывела на доске инициалы и фамилию великого писателя золотого века. – Записали? Теперь скажите мне, одиннадцатый «А»…. Что вы уже знаете о Гоголе?

Заданный учительницей вопрос ни у кого не вызвал интереса. Часть класса со скучающим видом демонстративно повалилась на парты, часть осталась сидеть, сотрясаясь от смеха.

– Скучный чувак, – смеясь, наконец, ответил Леготин.

– Ну вот, опять то же самое! – пришла в негодование Анастасия Георгиевна. – И Пушкин скучный, и Толстой, и Гоголь…. Почему же они вам так не нравятся?

– Да потому, что они уже давно устарели! – вставил свои пять копеек Карташов.

– Классика никогда не устареет, – возразила учительница. – Авторы, включённые в школьную программу, поднимают вечные вопросы, которые волновали, волнуют и будут волновать человечество. В любом случае, аргументы из азбуки вам на ЕГЭ не засчитают. Восприятие у вас сейчас, конечно, какое-то неадекватное. «Бедную Лизу» Карамзина и ту опошлили до безобразия. Так, всё, давайте вернёмся к теме. Скоро урок уже закончится, а вы ещё ничего не написали. Кто расскажет мне о Гоголе?

Единственной целью этого вопроса было успокоить разбушевавшийся класс и сконцентрировать внимание на теме занятия. Однако Нестор снова вызвался отвечать.

– Анастасия Георгиевна, позвольте, я расскажу, – негромко, но твёрдо спросил он.

– Ты? – переспросила она. – Конечно! Я с удовольствием послушаю. А вы записывайте и в интернете биографию открывайте. Что угодно делайте, но чтобы в конце урока все сдали мне свои работы! Третий месяц учатся, а оценок нет совсем. Как я выставлять буду? Я на данный момент только Юле могу нормальную оценку выставить.

– Опять свою любимую монашку превозносите, – лениво потянувшись, упрекнула Анастасию Георгиевну Каролина. – Куда уж нам до неё, мы же второй сорт!

– Ничего, и до неё скоро Стас доберётся! Посмотрим на вашу реакцию, когда ваша Юлечка в первый раз пошлёт вашу литературу! И вообще это ваши проблемы, что вы оценки выставить не можете! Мы каждый урок что-то пишем! – вызывающе добавила Русланочка.

Телохранители Стаса дружно захлопали в знак одобрения. Всего секунда – и к ним присоединился почти весь одиннадцатый «А». Русланочка вскочила с места и, лучезарно улыбаясь, сделала что-то вроде реверанса.

– Ты, Алоян, помолчи лишний раз – умнее будешь выглядеть, – еле сдерживая эмоции, заговорила униженная учительница. – Твои работы становятся всё хуже и хуже. Последняя вообще отвратительная, лучше бы и вовсе, как Даниленко, не сдавала! Пушкин у неё «Войну и мир» написал! Какой позор! И поведение твоё…. Как можно девушке вообще так себя вести?

– А что я вам сделала? – вытаращила глаза Русланочка. – Опять что-то не так сказала? У нас в стране свобода слова! Вы посмотрите, люди! На ровном месте наезжают! Вообще беспредел!

– Короткая же память у тебя. А у меня вот память отличная! – воскликнула Анастасия Георгиевна. – Я прекрасно помню, что ты вчера с Леготиным на большой перемене вытворяла!

– А, так вы об этом! – наконец, вспомнила Алоян. – И что? Может, я люблю его? Что, уже и любимому человеку приятное сделать нельзя? Вас наняли тут русский с литературой вести, вот и ведите! Я вам ближайшая родственница что ли? Какое вам дело, чем я на переменах занимаюсь?

– Стучитесь, если нежные такие! Или директрисе нашей дорогой пожалуйтесь: пусть шпингалеты хоть в одном туалете присобачит! – поддержал свою смелую подружку Леготин, и Карташов, оскалившись, похлопал соседа по парте по плечу.

Шокированная Анастасия Георгиевна смотрела в одну точку. Немое отчаяние и крайнее бессилие заставили её позабыть о своём первоначальном стремлении провести в земном аду образцовый урок литературы. Она машинально взяла в руки мокрую тряпку, подошла к доске и уже хотела стереть с неё непонятно зачем написанную тему, но…

– Вы разрешите мне начать? – вдруг пробился сквозь какофонию десятков голосов особенный, неповторимый в своём спокойствии голос Нестора.

– Ой, Нестор, я забыла о тебе, прости! – извинилась Анастасия Георгиевна.

– Ничего страшного, – серьёзно ответил он и начал обещанный рассказ о Гоголе.

Нестор говорил непринуждённо и свободно. Его слова, незамысловатые и точные, сплетались в красивое гармоничное кружево единой, ничем не прерываемой и равномерно развивающейся мысли.

В глазах Карташова и Леготина вновь закипела ярая ненависть к поставившему себя выше всех новому ученику. Их ужасное чувство разделяли также Ольшанников и Шамсутдинов. Даниленко спал на последней парте сном младенца, а Каролина и Русланочка, не умолкая, спорили, кому из них удастся соблазнить «переучившегося ледяного истукана».

– На Несика планы строят, слышишь? Ничего у них не получится: он твой, – со смехом шепнула мне Лариска.

В этот день я восприняла последнюю фразу подруги как неразумную шутку, но впоследствии не раз удивлялась, насколько Лара была права.

Класс от скуки ужасно расшумелся, но Нестор всё говорил и говорил. Ничто не помешало ему дать ещё один блестящий развёрнутый ответ. Его рассказ о Гоголе вернул Анастасию Георгиевну к жизни. Она изменилась в лице, даже как-то помолодела от радости. Её морщины на лбу и под нижними веками разгладились, а в глазах заблестела живая искорка вновь обретённой надежды.

– Нет, это просто восхитительно! Я не могу найти слов…. Нестор, у тебя потрясающая речь и поразительная память! – вытирая слёзы умиления краем своей серой шали, тихо похвалила новенького Анастасия Георгиевна. – Я ни разу в жизни не видела ученика, который бы так умно, логично и связно излагал свои мысли! Ты перечислил и описал подробно столько событий! Назвал наизусть столько точных дат! А что ты сам читал у Гоголя?

– Я прочитал у него всё. Гоголь – мой любимый русский писатель, – произнёс Нестор.

– Какое же произведение нравится тебе больше всего?

– Выбрать на самом деле трудно, – проговорил Нестор, и по классу прокатилась очередная волна шёпота и смеха. – Пожалуй, «Мёртвые души».

– Чем же тебе нравятся «Мёртвые души»? – увлёкшись беседой с новым учеником, вновь спросила Анастасия Георгиевна.

На этот вопрос Нестор ответил не сразу, но его слова поразили меня.

– Вы знаете, читая их…. – голос Нестора ненадолго оборвался, и все почему-то одновременно посмотрели на него, даже Даниленко приподнял со столешницы свою пустую голову. – Читая их, воскресаешь.

Каролина покрутила пальцем у виска, Русланочка кивнула ей. Секунда, другая – и весь одиннадцатый «А» загудел, будто пчелиный рой, обсуждая очередное высказывание новенького.

– Он псих, – донёсся до моего слуха голос Карташова.

– Дурку вызывай, – поддержал его Леготин. – Ты знал, что двадцать процентов людей – шизофреники?

– Я чувствую, что ты уже давно знаком с творчеством Николая Васильевича. Ты превосходно знаешь не только его биографию, но и массу уникальных фактов! – продолжила разговор с Нестором Анастасия Георгиевна. – Даже я не могу похвастать такими знаниями. Всем брать пример с Вяземского! Нет, это невероятно. Ты говорил о Гоголе так, словно общался с ним живым!

– Вы правы, – подтвердил предположение учительницы Нестор.

– Погоди-ка, погоди. Как это – я права, если…. – ошеломлённо переспросила Анастасия Георгиевна и схватилась за голову. – Да тише вы, одиннадцатый «А»! Быть этого не может, Нестор! Ведь Гоголь давно уже….

– Умер!.. – неожиданно для всех громко перебил её Нестор, и его глаза снова вспыхнули страшным фиолетовым пламенем. – Нет ничего глупее этого глагола, который обозначает конец, завершение, утрату, безнадёжность! Смерть – это перерождение, обретение другой сущности. Она не повреждает ни духа, ни души. Вы не поверите мне, но Николай Васильевич вас сейчас отчётливо видит и слышит.

– С небес…. Конечно же, с небес! – упав на стул, со слезами на глазах воскликнула шокированная речью новенького учительница.

– Нет, он намного ближе. Я привёл его с собой, – спокойно сказал Нестор. – Николай Васильевич, покажите, что вы здесь!

Недоверчивые одноклассники тотчас подняли оратора на смех, однако хохотать им пришлось недолго. Полки старого книжного шкафа затрещали, и на пол, чуть не задев меня, упала довольно толстая книга. Я вскочила с места и подняла её. Каково же было моё удивление, когда я прочитала название!

– Что это, Юля? Юля, скорее скажи! – дрожащим голосом спросила едва не обезумевшая от волнения и страха учительница.

– Это «Мёртвые души», – негромко ответила я, и с полок градом посыпались книги.

Весь класс повскакивал на ноги. Лишь Нестор остался спокойно и неподвижно стоять около своей парты.

Анастасия Георгиевна напрасно пыталась воспрепятствовать начавшемуся по какой-то мистической причине книгопаду: ожившие печатные издания били её по рукам, а их страницы, как безжалостные осы, жалили её пальцы.

– Боже мой! Боже! – крестясь, закричала она от бессилия, однако книги всё сыпались и сыпались с полок. – Да что же это? Боже, спаси и сохрани!

– Теперь вы верите? – медленно подойдя к ней, спросил Нестор.

– Верю! В бессмертие души человеческой верю! В Николая Васильевича верю! Только прекрати это, пожалуйста! – взмолилась учительница, и новенький охотно исполнил её просьбу.

– Довольно, пожалуй, – с этими словами Нестор поднял одну книгу.

В тот же миг обвал как по волшебству прекратился, но началось нечто не менее удивительное. Книги одна за другой взлетали в воздух и становились на свои места, словно кто-то невидимый бережно раскладывал их по длинным полкам. Через несколько минут шкаф уже выглядел так, будто ничего не случилось.

– Я ставлю тебе пять, – наконец, сказала ошарашенная Анастасия Георгиевна Нестору. – Только, пожалуйста, не приводи сюда больше никого. В следующий раз у меня точно случится инфаркт!

– Как вам будет угодно, – ответил Нестор, и прозвенел звонок с последнего урока.

Обычно уже спустя несколько секунд после этого звонка в классе не оставалось ни одного человека, но сегодня учебный день закончился иначе. К Нестору бросились с сотнями вопросов, на которые ему, по всей видимости, не очень хотелось отвечать. «Что это был за фокус с книгами, а? Кинь ссылку, откуда берёшь всю эту ахинею, которая так нравится нашей училке! Ты есть вконтакте или в одноклассниках? Как ты там записан? Дай нам свой телефончик, мы ведь теперь одноклассники!» – донимали его телохранители Стаса, однако разузнать контактные данные новой жертвы им так и не удалось.

– У меня нет ни компьютера, ни телефона, ни интернета, – спокойно и честно ответил Нестор, и мои одноклассники хором принялись утверждать, что такого просто не может быть.

– Да пусть завтра выпадет малиновый снег, если ты Гоголя видел и сюда приводил! – вдруг распетушился Карташов и, подобно Стасу, заложил руки за спину. – Повёрнутый шизик! Вы что здесь все ему верите? Ему надо в психушке лечиться!

– С Гоголем он говорил! А Пушкина ты случайно не видел? – поддержал его Леготин и совсем как Ветров горделиво запрокинул голову.

– Многих доводилось видеть. Многих, – глядя на телохранителей Стаса как на несмышлёных детсадовцев, ответил Нестор. – И мёртвых, и живых. Не так уж и страшны мёртвые тела, как мёртвые души. А мёртвые души – это вы, господа.

Он каким-то чудесным образом выбрался из окружения назойливых одноклассников и быстро скрылся в коридоре. Все толпою поспешили за ним, но так его и не догнали. Посмотрев в окно, я увидела, как между голыми деревьями, которые вновь облепились расшумевшимися воронами, мелькнул знакомый, старинного покроя чёрный плащ….

– Как тебе новенький? – задорно спросила у меня Лариска, когда мы вышли на улицу и почувствовали предзимнюю прохладу, которую разлил тоскливый ноябрь по узким улочкам туманного и бессолнечного Вяземска.

– Странный, – односложно ответила я, спускаясь следом за ней по разбитым бетонным ступеням бывшей духовной семинарии.

– Просто странный? Больше ничего? – насмешливо сощурила глаза Лариска, точно желая уличить меня в каком-то недостойном поступке.

На самом деле я чувствовала неугасающий, непреодолимый и необъяснимый интерес к нему. Однако я не понимала, как можно, подобно Лариске, постоянно болтать о своих чувствах – о самом сокровенном, чем живёт твоё сердце. Я ещё никогда никого не любила. Ни один молодой человек ещё так не будоражил моей безмятежной души. Может быть, поэтому мне было так трудно признаться подруге, что новый одноклассник мне очень симпатичен….

– Ничего, – глядя в землю, сказала я и напрасно понадеялась на то, что Лариска сменит тему.

– А мне он понравился. Имя у него красивое. И фамилия древняя какая-то, – точно дразня меня, сказала подруга. – Достойный конкурент для Стасика. Мне кажется, вы бы с этим Вяземским неплохо вместе смотрелись. Оба серьёзные, спокойные такие. Умные…. Идеальная пара!

– Ещё неизвестно, кто он такой. Все эти странные слова его, поступки….

– А тебе не кажется, что он вампир? – полушутя-полусерьёзно спросила Лариска. – А что? Все признаки ведь налицо: бледность, странный цвет глаз….

– Вампиров не бывает, – скептически сказала я в ответ. – Он просто, наверно, носит цветные линзы. А бледность и худоба…. Может быть, у него анемия. Это болезнь, при которой зрелых эритроцитов в крови не хватает или они какой-нибудь патологической формы.

– Да ну тебя, Юль! Не строй из себя учёную зануду! – перебила подруга. – Как будто я не знаю, что тебе, как и всем, хочется встретить красивого, хорошего мальчика! Ты целый день сегодня на этого Несика глазела!

– Я? – мой голос прозвучал как-то беспомощно.

– Да, да, ты. Кто же ещё? О-о-о…. Точно влюбилась! – безудержно смеясь, восторжествовала Лариска. – Впервые в жизни тебя такой вижу!

– Какой? – сконфуженно переспросила я, пытаясь понять, что со мной не так.

– Красной как рак! Ладно, не обижайся. Я же прикалываюсь просто! Мне, если честно, тоже любопытен этот новенький. Хотя Стас, конечно, божественен, просто лапочка по сравнению с этим ожившим камнем. Кстати, насчёт Стаса!.. – зрачки Лариски мгновенно расширились и заблестели, как чистое озеро в солнечный и ясный летний день. – Стасик! Ох, Юлька! Как я тебе до сих пор не рассказала?!

– О чём? – спросила я, не скрывая своего волнения за безрассудно влюблённую подругу.

– Слушай! – велела Лариска и начала рассказ, который, вероятно, заставил меня ещё сильнее раскраснеться. – Стою я в школе, в туалете на втором этаже, в окошко смотрю. Вороны твои любимые за стеклом на подоконнике сидели. Одна другой пёрышки чистила. Парочка, видно. Как люди совсем. Вообрази! Вдруг чувствую – кто-то сзади подошёл и обнимает. Разворачиваюсь – Стасик! Я думала, что он давно домой уже ушёл. Так нет, стоит передо мной. Сигаретами от него несёт. Я говорю ему: «Ветров, ты откуда?» А он меня к стенке прижимает и целует прямо в губы! А потом такой: «У меня отец на грани жизни и смерти. Пожалей меня, Ларочка! Приходи ко мне! Я умру, если ты не придёшь!» И глаза у него грустные-грустные, как у маленького голодного щенка. В общем, он позвал меня в субботу в гости ужастик смотреть.

– И ты пойдёшь? – спросила я, и чувство какого-то неописуемого омерзения разлилось у меня внутри.

– Спрашиваешь! Конечно, пойду! – воодушевлённо ответила Лариска и едва не подпрыгнула от радости, что часто делала в детстве. – Он обещал мне вино, ананасы и вкусные конфетки. Горячий, я чувствую, будет ужастик!

– И ты не боишься? – спросила я, пытаясь пробудить в ней если не скромность, то хотя бы естественный инстинкт самосохранения.

– А что бояться? Ничего в этом нет такого страшного. Юль, ну ты что какая? Завидуешь что ли? – нахмурилась Лариска, не понимая моей реакции.

– Нет. Волнуюсь просто за тебя. Всякое может случиться, – попыталась предостеречь свою подругу я, но она перебила меня.

– Да что может случиться? Вон Каролина с Русланочкой как-то живут же….

– Лара, опомнись! – немного повысила голос я. – Неужели тебе так хочется пополнить амурный список брошенок Ветрова?

– Кто не рискует, тот шампанского не пьёт, – стояла на своём Лариска. – И почему ты думаешь, что он меня бросит? Я интересная, красивая девушка. А ты не завидуй. Ты тоже ничего. У тебя глаза красивого цвета и волосы обалденные! Бровки яркие, ресницы чёрные, даже краситься особенно не надо! И фигура классная! Ты просто показывать её не хочешь. Кстати, ты заметила, как вампирчик на тебя перед уходом посмотрел?

– Как? – равнодушно спросила я, точно помня, что никакого такого взгляда на самом деле не было.

– Жадно, страстно, во все глаза! Как будто сейчас съест! – довольно уверенно сыграла Лариска, но ей всё-таки не удалось меня убедить.

– Тебе, наверно, показалось. Почему ты так уверена, что я ему понравилась? Чужая душа – потёмки. Может, он, наоборот, с первого взгляда меня возненавидел?

– Я знаю этот тип парней, – уверенно заявила Лариска. – Твой Нестор просто притворяется ледышкой, а сам наверняка уже составляет гениальный план по завоеванию твоего сердца….

«Твой Нестор» – как же странно это прозвучало! «Разве может такой независимый и замкнутый человек как Нестор кому-то принадлежать? Нет, однозначно нет», – подумала я и поймала себя на мысли, что уже испытываю по этому поводу какую-то неясную грусть.

– А насчёт Стаса ты меня даже не отговаривай. Стасик!.. Мой любимый! – затряслась от радости Лариска. – Юль, я столько лет об этом мечтала! Мы с ним на субботу, на семь часов договорились. Маме я скажу, что у тебя переночую. Так что ты не выдавай меня!

– Я не выдам, конечно. Но ты сама потом не будешь жалеть? – в последний раз спросила я.

– О чём? Да всё хорошо будет, Юль!– закатила глаза Лариска.

– Ладно, как хочешь, – поняв, что переубеждать её бесполезно, вздохнула я. – Только ты всё равно береги себя. Пока!

– Пока! – обнимая меня на прощание, улыбнулась подруга и побежала домой.

Кожаные Ларискины сапожки, доставшиеся ей от матери, звонко застучали каблучками по мокрому асфальту и тонкой мутной наледи разбитой дороги. На её золотистых волосах играл каким-то чудом просочившийся сквозь непробиваемую сталь облаков солнечный лучик. Однако вскоре волосы Лариски померкли. Её хрупкую, прыгающую через лужи фигурку быстро окутал сгустившийся туман.