Читать книгу Филипп. Я (не) умею любить - Екатерина Аверина - Страница 3
Глава 2
ОглавлениеФилипп
Засунул телефон в задний карман штанов. Рюкзак опять сполз на согнутый локоть. Цветы тянут руку своей тяжестью и заполняют ярким ароматом пространство вокруг меня.
Улыбаюсь, глядя в родные зеленые глаза, ярко выделяющиеся на красивом лице. Кудрявые рыжие волосы собраны в низкий хвост. Все такая же маленькая, хрупкая и изящная.
– Мама, – склоняю перед ней голову.
Красивая, добрая, светлая, но при этом вся мужская часть нашей семьи готова слушать и слышать ее.
– Мой мальчик вернулся, – улыбается Кейтлин Дрейк.
Вручаю ей цветы. Помогаю держать. Она вдыхает их аромат, бережно кладет на небольшой журнальный столик и крепко меня обнимает. Правда соскучился очень. Еще по старшей сестренке. Но так вышло, что с Соней я созванивался чаще, чем с мамой.
– Что это было в аэропорту?
А вот и отец. Мама поднимает на меня вопросительный взгляд.
– Ты же только приехал, – вздыхает она. – Уже успели поругаться?
– Я ни с кем не ругался, – отвечаю ей. – ты не против, если я поднимусь к себе?
– Филипп, – иду к лестнице. – Фил, твою мать! – рычит родитель.
– Не надо впутывать сюда мою мать, – отвечаю, не оглядываясь и бегом поднимаюсь на второй этаж.
Надо прикинуть свои бабки, устроиться на работу и снять квартиру. Жить в родительском доме у меня нет ни малейшего желания. Отправляя меня на «воспитание», добрый папа перекрыл все счета, оставив только необходимый минимум. Мне кое-что удалось заработать в Штатах, куда я свалил сразу после армии, но там мизер. Почти все уходило на обучение, аренду жилья и мелкие развлечения. Дмитрий Дрейк лишил меня даже тех бабок, которые я успел заработать в его компании. Предсказуемо и низко. Но просить я не стану. У меня еще осталась гордость.
В моей комнате за два года ничего не изменилось кроме меня самого. Сдираю со стены плакаты когда-то любимой музыкальной группы, фотки тачек, полуголых баб. Все опадает неровными кусками на пол. На зеркале, под креплением несколько фотографий. Сердце на мгновение вздрагивает чуть сильнее. Вытаскиваю глянцевые прямоугольнички. Все в утиль. Я переболел тобой, мой голубоглазый наркотик.
Сгребаю мусор, засовываю в пластиковую корзину для бумаг, утрамбовываю ногой и несу на улицу. Там бочка на заднем дворе. Высыпаю туда, поджигаю. Пламя быстро захватывает в свои объятия куски моей прошлой жизни.
– Ты здесь, – ко мне выходит отец.
– Нет меня, – отвечаю ему.
– Фил, – вздыхает он. – я ждал тебя.
– Сочувствую, – ищу по карманам сигареты. Достаю, закуриваю.
Его бесит, что я это делаю. Именно поэтому я демонстративно закуриваю при нем. Глупо. По-детски. Но блядь! Захотелось! И я делаю то, что мне хочется в эту секунду. Глубоко затягиваюсь под его потемневшим стальным взглядом.
– Я не мог тогда поступить иначе, – начинает отец.
– Я понял.
Хмыкнув, обхожу его, задев плечом. В гараже моя любимая тачка. Скидываю с нее чехол, веду пальцами по глянцевому ярко-красному борту.
– Починили тебя, детка, – усмехаюсь.
– Ты можешь взять ее, если надо, – рядом снова появляется отец.
– Пешком похожу, – накидываю чехол обратно. – это твои игрушки.
Но блин, без машины хреново. Позже придумаю, а сегодня меня все равно заберет Марк.
Закончил с комнатой, разобрал чемодан и вытянулся на кровати. Мама тихонечко постучала в дверь, а потом заглянула с тарелкой в руках.
– Я войду? – киваю.
Проходит, ставит на прикроватную тумбочку что-то очень вкусно пахнущее. Поворачиваю голову глотая слюну. Тушеное мясо с овощами. Ммм… Обожаю, когда она для меня готовит. Это чертовски приятно.
– Какие у тебя планы? – спрашивает мама.
– Вечером уеду с Марком. Он что-то задумал, – отвечаю ей с удовольствием проглатывая первую порцию вкуснятины. – Или ты не про сегодня? К учебе вернусь. Надо закончить. На работу постараюсь устроиться как можно быстрее. Я съеду и не буду раздражать отца своим присутствием. Тебе будет спокойнее, – глажу ее по руке.
– Ты не раздражаешь его. Он очень ждал тебя, Филипп. Переживал. Поговори с ним, – просит она.
– Зачем? – откладываю вилку. – У него есть только его мнение и неправильное. Мое, как ты помнишь, никого не интересует. Смысл мне с ним говорить? Не лезь в это, мам, – подхожу, целую ее в лоб. – Твои мужчины сами разберутся между собой.