Читать книгу Невеста Черного Ворона - Екатерина Бакулина - Страница 4

Погребальные костры уже сложили.

Три костра на берегу.

Хаддин. Маргед. И Гаран. Кто-то говорил, надо положить ребенка к матери, но Эрнан сказал: «нет». Пусть идет в Табер сам, своим путем, он принц. У Эрнана были свои счеты с мертвыми и свои взгляды.

Я стояла рядом, смотрела и понимала, что уже почти ничего не чувствую. Пустота. Все слезы закончились. Все выгорело. Одна пустота. Ни слез, ни горя, ни ненависти.

– Подойди, – тихо сказал Эрнан. – Подойди к ним, простись. Только тихо.

Я удивленно посмотрела на него. С какой стати ему указывать?

Нет. Я уже простилась с ними в своей душе, я уже достаточно видела в Чертоге и больше не вынесу этого. Я закрываю глаза и вижу снова. Хватит. Они мертвы.

Если я подойду, то разрыдаюсь при всех. Но плакать нельзя.

Совсем недавно я проводила в Табер отца. Теперь брата. У меня больше никого не осталось.

– Возьмешь факел? – спросил Эрнан.

Я покачала головой.

– Это должен делать мужчина.

– Это должен делать близкий родственник, – сказал он сухо. – У них тут, кроме тебя, никого нет.

– Ты не имеешь права говорить об этом.

– Не имею, – согласился он. – Как хочешь.

Жрец Темного уже закончил напутственные песни, священный огонь трепетал перед ним, выбрасывая в воздух искры. Пора.

Эрнан подошел сам. Я слышала, как в толпе зашептались – он убийца, он не имеет права. Но он король. И никто не посмеет сказать ему это в лицо.

Эрнан опустился перед жрецом на колени. Тот что-то шепнул ему, Эрнан покачал головой. Мне кажется, жрец тоже был не доволен. Он медлил. А Эрнан терпеливо ждал на коленях, склонив голову, как подобает.

Но спорить не время.

Жрец взял в руки нож, трижды пронес его над пламенем. Потом срезал немного волос с головы Эрнана, бросил в огонь. Взял его руку, провел по ладони острием, и несколько капель крови скатилось, и священный огонь вспыхнул снопом искр, затрепетал.

Эрнан поднялся на ноги.

– Эдн, Великий Орел, я зову тебя! – Его голос звучал громко и чисто, кажется, даже в самых последних рядах собравшихся было слышно. – Спустись и возьми эти души, подними их на свое крыло, отнеси их во мрак! Пусть дорога ваша будет легка!

В небесах, над головой, раздался орлиный клекот.

По толпе прокатился вздох. Орел! Такое бывает не часто. Говорят, это добрый знак.

На меня напало странное оцепенение.

Я смотрела, как Эрнан берет факел, зажигает его от священного огня, подходит, подносит сначала к стопке хвороста у ног Хаддина, шепчет слова молитвы, и сухие ветки вспыхивают огненной стеной. Потом к Маргед. Потом к Гарану. Убийца. И все же: «к мертвым стоит относиться с уважением», я почему-то уверена, что он все делает правильно. Они найдут последнее пристанище там. Дорога будет легка и сон безмятежен.

Убийца.

Если смогу, я отправлю Эрнана вслед за ними. Теперь мне тоже есть кому мстить. Нужно только понять как. Боги, клянусь вам! Я отправлю убийцу вслед за ними, я сделаю это.

Кружится голова.

Дым пахнет сандалом и миртом. Искры трещат. Сейчас займутся крупные бревна, а потом… Я отворачиваюсь. Вдруг щиплет глаза.

Наверно, мне стоило все сделать самой. Я единственный близкий родственник. Но теперь поздно.

Они уже ушли. Орел забрал их.

Эрнан возвращается на свое место, стоит, хмуро глядя в небеса.

– Так странно, – тихо говорит он, – по моей вине погибли тысячи людей. Я затеял эту войну, я повел их. И погибли не только солдаты, но и простые люди. Случайные. В своих домах, на улицах. Ты видела, что творилось на улицах, когда вошли войска? Я видел. Резня. Погибли женщины, дети, такие же, как и те, что лежат сейчас на костре. Ничем не лучше и не хуже. Не я их убил, не своей рукой, но все же. Но винить меня будут только за этих.

– Боги рассудят за всех.

– Пожалуй, – соглашается он.

В ноздри бьет запах горелого мяса.

Я пытаюсь отвернуться, становится нехорошо.

– Ты умирал, Эрнан? Ты был там?

Он как-то очень буднично пожимает плечами.

– Не знаю. Может, это был только сон. Я помню, как спускался в глубокий колодец. Помню свет… Не знаю, Тиль. Я умирал, но не знаю, умер ли до конца. Я помню удар об воду, меня оглушило, из носа хлынула кровь. Помню, как камень тянул меня вниз, как я задыхался, как горели и разрывались легкие, но… Не знаю.

– Страшно было?

– Страшно было сидеть и ждать утра. Знать, что будет. Страшно было подниматься на скалу. А там, в воде – уже нет.

– Оуэн умер быстро. Не успел испугаться.

Эрнан трет ладонью лицо, потом поворачивается, долго пристально смотрит на меня, словно желая что-то понять. Я отвожу глаза. Я уже и сама не знаю, зачем начала этот разговор.

– Ты любила своего брата? – вдруг спрашивает он. – Хаддина? Ты любила Хаддина, Тиль? Тебе дорога память о нем?

У меня все сжимается внутри. Кажется, я знаю, что он сейчас скажет. Всегда знала. Но я не хочу.

– Память – это все, что у меня осталось, – говорю я. – Ты отнял у меня все. Не отнимай хотя бы это.

Он кивает.

Пустота.

* * *

– Луцилия! Как я рада!

Флир ждала меня. И я, наконец-то, вздохнула с облегчением – хоть с кем-то можно поговорить, поплакать у кого-то на плече. Хоть кто-то, кого я действительно рада видеть! Пустота угнетала, я уже думала – она полностью захватила меня. Но улыбка Флир придавала немного сил.

Флир – дочь лорда Корсена, распорядителя королевской охоты, всегда веселая и беззаботная, мы давно дружны с ней.

Последние дни я не видела ее, не представляла, что случилось. Только бы все было хорошо.

– Как ты, Флир! Как твой отец?

Я боялась, она скажет, что Эрнан убил и его тоже. Боялась того, что могло случиться с ней самой, ведь замок полон солдат, и захватчики не церемонятся…

– Все хорошо, не волнуйся, отец уже присягнул на верность Эрнану. Ты разве не видела его на пиру?

Я даже вздрогнула. Как все просто.

Как все просто для нее. Отец присягнул, и волноваться не о чем. Тот король или другой – не важно.

– Нет. Мне было не до того.

– Ах, прости… – Флир на мгновение смутилась, но лишь на мгновение. – А расскажи, как он?

– Кто?

– Эрнан! Он такой красавец! А в постели он так же горяч, как в бою?

Меня передернуло.

Не удивило, пожалуй, но возмутило. Как можно?

– Он просто чудовище.

– Так плохо? – удивилась Флир. – Он был груб с тобой? Тебе не понравилось?

– Он убил моего брата! Он убил Маргед!

– Ну, Маргед… ты же ее терпеть не могла? А твоего брата давно стоило придушить, поделом ему.

Я не могла в это поверить. Вся эта война, все ужасы ничего не значили для нее? Все то, что случилось… И словно ничего не было. Словно так и должно быть.

– Что ты такое говоришь, Флир?

– Твой брат был той еще скотиной, уж прости. Как вспомню…

– Он был моим братом!

– Прости, – Флир нахмурилась. – Но, насколько я помню, твой отец когда-то убил всю семью Эрнана, а теперь он пришел и убил твою. Он имел полное право. Вы в расчете. Ты же всегда мечтала о нем?

– Нет.

Я отвернулась.

Мечтала. Но не так. Я была глупой девочкой и не понимала…

Как можно такое говорить? После похорон!

Мне хотелось прогнать ее. И в то же время я боялась вновь остаться одна. Боялась пустоты.

– Ну, так как он?

Флир обошла меня и присела на край диванчика, того самого, на котором спал Эрнан. Ей хотелось подробностей. Она была свежа и весела с утра, ей хотелось новых историй и подвигов. О! О подвигах Флир я знала многое. Ее отец, несмотря на звание лорда, скорее формальное, был совсем не богат. Не знаю, какими землями он владел, и владел ли вообще. У Флир не было шансов удачно выйти замуж, зато была цветущая красота.

Зачем ей еще и это? Зачем ей знать об Эрнане?

– Никак. Ничего не было.

– Не было? – удивилась Флир. – Ты пыталась зарезать его на пиру? Он поймал тебя и страстно поцеловал, потом поднял на руки и понес сюда. Говорят, он нес тебя всю дорогу, до самой спальни, по всем лестницам и переходам. И ты хочешь сказать, что после этого ничего не было? Он принес, и? И ничего?

– Ничего, – сказала я. – Я упала в обморок и очнулась только к утру.

Флир недоверчиво смотрела на меня.

Ну вот, я уже сама начинаю врать. Зачем? Неужели я в чем-то виновата?

– А пока ты спала? Он… ну, он нет? – Флир пыталась понять. – Он ничего не сделал с тобой?

– Нет, – резко сказала я.

Мне начинало казаться – лучше пустота, чем это.

– Ты уверена?

Еще немного, и я… сама убью ее.

– Оставь меня, Флир. Я хочу побыть одна.

Она заулыбалась вдруг, словно поняла это как-то по-своему.

Я не могу.

Почему я должна оправдываться?

Что я должна объяснять? Что он не тронул меня? Почему? Потому, что не хотел причинить мне боль? Потому, что он…

Он любит меня? Или я не знаю чего-то важного?

На глаза навернулись слезы.

Он убил моего брата. Иногда душу можно ранить сильнее, чем тело.

– Оставь меня, Флир, прошу тебя, – попросила я. – Не сейчас.

Я вышла на балкон.

Там, внизу, вдалеке, шумело море. Белые барашки пены на сияющей лазури, еще не шторм, лишь легкое волнение. Небо синее-синее, и лишь у горизонта, почти у самой кромки воды, шла черная туча. Надвигалась гроза?

Ветер нес запах мирта с каменистых склонов. И аромат кипарисов – такой густой и терпкий. Камни нагрелись на солнце…

На берегу пусто.

Дым погребальных костров уже иссяк, пепел собрали.

Все кончено.

И еще отсюда видна Соленая башня над воротами, ведущими к набережной, кусок стены, и головы на стене. Даже отсюда я вижу их. Из своего окна. Каждый раз, глядя на море, я вижу мертвые головы.

Сначала две, потом добавилась еще одна.

Мародеры, как сказал Эрнан. Я не знаю этих людей, кто-то из тех, что пришел с ним. Да, он жесток даже к своим. Я ужаснулась, попросила снять, но он только покачал головой. Пусть остаются, чтобы все видели.

«Если хоть раз позволить им и закрыть глаза, город будет разграблен за пару дней».

Теперь это его город. И он никому не позволит портить свое.

Так будет с каждым.

Наверно, он прав. Но каждый раз, глядя на них, я понимаю, что он убийца. И пусть даже эти головы он срубил не своей рукой. Он не тот мальчик, которого я знала. Того Нарина больше нет. Все изменилось.

Нужно помнить об этом и никогда не забывать.

Пока он сдержан и даже добр со мной, но не стоит забывать о том, зачем он пришел.

Захватчик.

Нужно понять, чего мне ждать.

* * *

– Тиль?

Он поднялся мне навстречу.

– Не помешала? – спросила я.

Эрнан занял отцовские комнаты. Просторный светлый зал, рабочий стол у окна весь завален бумагами, с краю примостился одинокий кувшинчик вина.

– Нет. Заходи, Тиль.

Не знаю, правильно ли я поступаю?

– Я пришла поговорить. Хочу понять, чего от тебя ждать. Обсудить. Ведь даже с врагами нужно уметь договариваться, правда?

– Правда, – сказал он. – Я бы тоже хотел кое-что узнать у тебя. Ты обедала?

– Немного. Я не голодна.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда просто посиди со мной, я как раз собирался. Хочешь виноград? Или соленые оливки? Вина?

– Вина, пожалуй, – согласилась я.

Эрнан усадил меня за небольшой столик, в кресло. Удивительно, но я никогда не сидела здесь, никогда не обедала с отцом, он не звал меня. Я даже не уверена, что вся мебель стояла именно так, как раньше. На столе уже ждала миска с изрядно остывшим рагу, немного нарезанного мяса, сыра, оливки и свежая зелень. Мальчик, слуга Эрнана, принес мне еще один бокал и кувшинчик вина, Эрнан отослал его.

Сам налил мне немного, себе взял бокал, стоящий у него на столе, среди бумаг. И, наконец, сел напротив.

– У тебя много дел? – спросила я. – Некогда даже перекусить?

Он улыбнулся.

– Раз уж мы об этом, скажи, насколько ты вообще в курсе состояния дел? Казна? Долги? Важные договора? Я так понимаю, отец не посвящал тебя? А Хаддин? Что ты знаешь?

Я пожала плечами.

Хаддин тоже меня не посвящал.

– Не много, – сказала я.

Эрнан улыбнулся. Отпил несколько глотков, поставил бокал на стол.

– Дипломатично, – сказал он. – И все же? Ты боишься выдать мне какие-то тайны? Или просто не знаешь?

– Скорее не знаю. Думаю, ничего нового для тебя. Основная торговля с Фаннаром и Лотой – масло, вино, дерево, серебро. Гилтас и Тир платят нам дань зерном, Диджас – золотом. Мы платим дань Тоуру, морскому царю, но это скорее дань традиции.

– Традиции… – Эрнан покачал головой. – Хорошо, я понял.

Он взял пару оливок.

– Нашего повара ты убил тоже? – спросила я. – Обычно он мог приготовить что-то получше вчерашнего мяса и тушеной морковки… что там у тебя? Бобы с луком?

– У нас пустые склады, Тиль. Городские амбары сожгли еще на прошлой неделе. Все, подчистую. Поля сожжены. Окрестные деревни выгребли до основания. Будут ли поставки из Тира – сказать сложно, мне они, боюсь, могут отказать. Казна пуста. Дороги сейчас опасны, так что купцы придержат товар, и с торговлей будет плохо до лета как минимум. Нас ждет голод. Не нас с тобой, конечно, но город в целом. Бобы с луком – неплохой вариант, дешевый. Жизнь научила меня ценить даже сухие лепешки.

– Казна пуста? – я не поверила.

– Возможно, Хаддин припрятал что-то от меня. Но, судя по бумагам, проблемы с долгами уже давно, – Эрнан отпил вина. – Прости, Тиль, ты тоже хотела о чем-то поговорить?

Мне стало как-то неловко. Мои проблемы какие-то мелкие по сравнению с этим.

И все же.

– Что будет со мной? – сказала я.

– Ты будешь королевой, – сказал он.

Это прозвучало так… Словно награда. Словно Эрнан решил назначить меня на важный государственный пост. Деловое решение. Сказал – королевой, а не его женой.

– А если я не хочу?

Он откинулся на спинку кресла, разглядывая меня.

– Есть другие варианты, Луцилия. Твой отец тоже собирался выдать тебя замуж, думаю, ты понимаешь. Причем обещал тебя не единожды. Я нашел три договора, скрепленных печатями, от него и еще парочку обещаний от Хаддина. Должен признать, отец был более добр к тебе, по крайней мере, он собирался выдать тебя за короля и двух принцев. В Гилтас, Фаннар и Кидарис. Хаддин – лорду Дэйкину и Орсу в Тааракар. Орс даже не лорд, скорее богатый торговец, очень влиятельный – этого не отнять, и он обещал в обмен на тебя подкинуть денег в казну. Это еще раз подтверждает, что дела шли совсем плохо.

Мне казалось, будто землю выбили из-под ног.

Растерянность… даже не ужас, просто растерянность. Этого не может быть.

– Я не верю.

– Хочешь, я покажу тебе? – предложил Эрнан.

– Нет.

Это уже слишком. Нет, я не хочу сейчас на это смотреть.

– Не представляю, как бы твой отец, и особенно Хаддин, выкручивался бы, когда все эти короли и торговцы пришли бы за тобой.

Эрнан улыбался, ирония звучала в его голосе, но вот глаза смотрели очень серьезно.

Я глубоко вдохнула.

Нет. Я не могу поверить.

Потянулась, взяла бокал с вином, почти не глядя сделала большой глоток. Я видела, Эрнан попытался было остановить меня, но не стал. Большой глоток, и еще, хоть немного прийти в себя… Я только потом поняла, сморщилась.

– Что это?

Эрнан широко улыбался, теперь уже совершенно честно, и глаза смеялись тоже.

– Это мое, прости, Тиль. Ты схватила мой бокал. Твой вот. Ничего особенного, просто очень сильно разбавленное вино.

– Разбавленное?

– Вода. Не бойся, ты не отравишься, – он вздохнул. – Если честно, то очень хочется хорошенько напиться и не думать ни о чем. Вот прямо надраться до беспамятства и проваляться дня три. Но пока не выходит. Я так мало спал в последнее время, что, боюсь, меня свалит с пары глотков. А еще нужно кое-что решить.

Я смотрела на него.

Все это как-то не укладывалось в голове.

Разбавленное вино, бобы с луком, уставшее, осунувшееся лицо, круги под глазами. Победитель. Король. Только вчера взявший город, получивший все…

– И вчера тоже? – тихо спросила я.

Он кивнул.

– Вчера вообще только воду. Если бы пил вино на пиру, то не смог бы ограничиться одним поцелуем. Порадуйся. И так, знаешь…

Он отвернулся. Поджал губы.

Разбитая бровь, синяк у него на лице из бордового стал густо-синим, желтоватым по краям, скоро начнет сходить. Царапина на скуле. Как же это вышло? Я ведь пыталась убить его, я видела, что это невозможно, даже поцарапать. В чем секрет?

Небо за окном совсем потемнело, еще немного, и начнется гроза. Я уже слышала далекие раскаты, молния сверкнула на горизонте.

Веселье закончилось.

Стало как-то не по себе. Совсем неуютно. Неловко.

– А как собираешься выкручиваться ты? – тихо спросила я. – Когда все эти короли и торговцы придут за мной?

– Я узурпатор, а не преемник, – хмуро сказал Эрнан. – От меня не ждут соблюдения старых договоренностей. Я просто оставлю тебя себе, и пусть проваливают.

– Почему?

Глупый вопрос.

– Потому, что я люблю тебя. И никому не отдам.

Тихо и просто, словно это не признание. Словно…

Он даже не смотрел на меня. Куда-то в сторону, все так же хмуро, стиснув зубы.

Потом встал, вышел на балкон. Подставил лицо первым каплям дождя.

С улицы пахнуло прохладой.

Мне, наверно, стоит уйти.