Читать книгу Холод - Екатерина Белецкая, Екатерина Витальевна Белецкая - Страница 4

– Надо как-то так сделать, чтобы он не испугался, наверное, – предложила Эри. – Он ведь никогда не был на корабле, и…

– Не волнуйся, сделаем, – покивал Скрипач. – Это-то как раз несложно.

– А он симпатичный стал, после того, как мы его отмыли, – Эри улыбнулась. – И мне кажется, что ты на него похож.

– Есть такое дело, – с неохотой согласился Скрипач. – И Ит похож, и я. Вот сделаем геронто, и удостоверимся.

– И без геронто видно, – Ит покачал головой. – Он, кстати, имеет больше черт рауф, чем мы с рыжим. Это наводит меня на некоторые мысли…

– Ит, прекрати, – поморщился Саб. – Эти твои мысли способны кого угодно вогнать в уныние. Ты… рыжий, как это правильно называется?

– Грузит, – подсказал Скрипач. – Ит, правда. Заканчивай. И вообще, давайте мыслить позитивно. Возможно, он действительно наш отец. Ну, не наш, а наших предков. Ты его спас? Спас. Мы его лечим? Лечим. Мы его потихоньку в порядок приводим? Приводим. А ближе к вечеру попробуем разбудить, и посмотрим, что из этого получится.

…Отмывали пациента в шесть рук, а Эри давала советы и сокрушалась, что он ну очень уж грязный. Грязный? О, нет. Грязь – это когда кто-то пачкается. А это… это нечто другое. Судя по состоянию кожи, бедный гермо всю свою жизнь практически не имел доступа к горячей воде и мылу. Или имел, но крайне редко. После смены почти десятка составов, которыми Саб, Скрипач, и Ит пытались его отмыть, кожа гермо, наконец, приобрела свой естественный цвет – пациент оказался отнюдь не смуглым, наоборот, светлым, с темными волосами.

– Тоже пегий, – констатировал Саб. – Но слабо выражено. Трехцветка.

– Это не ты отметился? – ехидно поинтересовался Скрипач, и тут же получил легкую оплеуху.

– Я не вводил себя в эксперименты Бастет, – с презрением произнес Саб. – Мне делать больше нечего.

– Уже и пошутить нельзя, – фыркнул Скрипач. – Ты ведь тоже пегий, если не забыл.

– Мало ли в этой вселенной пегих, – отмахнулся Саб. – Но я вынужден признать, что тип сам по себе более чем интересный. У неё все-таки получилось сделать то, что она хотела, причем естественным способом.

Ит промолчал. У него на счет естественности способа были большие сомнения, но он пока решил держать эти сомнения при себе.

– Он неплохо выглядит, – заметила Эри. – И с волосами ему гораздо лучше, чем лысым. А что вы ему скажете, когда разбудите?

– По обстоятельствам, – пожал плечами Скрипач. – Посмотрим.

– Весьма убогая комната, – Саб с сомнением огляделся. – Тут так принято?

– Ага, – кивнул Скрипач. – Я посмотрел в сети, и скопировал больничную палату. Да, выглядит неважно, согласен. Впрочем, нам доводилось бывать в местах и похуже.

– Еще хуже? – с сомнением спросил Саб.

– Много хуже, – кивнул Ит. – Поверь, это вполне приемлемый вариант. Тут хотя бы чисто, и нет тараканов. Ну и систему пришлось спрятать, хотя вряд ли он поймет…

– Вы его еще долго планируете так держать? – спросил Саб.

– Думаю, дней десять. Уж больно он слабый, – Ит задумался. – Хотя… если бы работал Фэб… мне кажется, он бы снял с поддержки дней через шесть-семь. А я вот перестраховщик. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Трус ты, а не перестраховщик, – проворчал Скрипач.

– Кто бы говорил, – парировал Ит. – Я до сих пор с ужасом вспоминаю, как вы за мной несколько лет подряд бегали.

– Сравнил тоже. Ты вспомни, что с тобой было тогда, и…

– Долго препираться собираетесь? – недовольно спросил Саб. – Будите уже.

– Что, интересно? – Скрипач прищурился.

– Да, интересно. Меньше разговоров, больше дела.

***

Эри и Саба решили пока что оставить в соседнем помещении. Саба – потому что у полукровных с чистокровными, как понял Скрипач, были довольно сложные отношения. Эри… Эри была человеком, поэтому решила пока что не показываться сама. Она помнила разговор на плато, и понимала, что ее присутствие может только навредить. Люди на этой планете явно занимали главенствующее положение, поэтому до срока лучше не показываться. Мало ли что.

– До чего же у них костюмы дурацкие, – проворчал Скрипач тихонько. – И как тут медики такое носят? Даже руку нормально не поднимешь…

– Вспомни марлевые маски на Терре-ноль, и успокойся, – попросил Ит.

– Мы и так на Терре-ноль, – хмыкнул Скрипач. – Могу еще вспомнить бабу Клаву и ее поганое ведро, с помощью которого она мыла отделение.

– Так, тихо. Просыпается, – сообщил Ит. – Рыжий, ты или я?

– Давай ты, – попросил Скрипач. – Мне что-то… как-то…

– Нервничаешь?

– Есть немного. Слушай, он молодцом. Давление держит уже практически сам, и с головой, судя по всему, будет неплохо.

– Сейчас посмотрим. Стой в желтой зоне, и молчи пока.

Гермо слабо шевельнулся, чуть приоткрыл глаза. Ит еще раз махнул Скрипачу рукой – стой, мол, где стоишь – и подошел к пациенту, в красную зону. Несколько секунд понаблюдал, потом немного поднял изголовье универсального блока. Кажется, так будет удобнее.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

Гермо, наконец, открыл глаза полностью. Сначала посмотрел на что-то за спиной Ита, потом взгляд его метнулся вправо-влево, и… на лице начал проступать откровенный страх. Удивление и страх.

– Как вы себя чувствуете? – повторил Ит.

– Это что?.. Это… больница? – зрачки у гермо стали огромными, темными. Ужас? Да. Самый что ни на есть настоящий ужас. – Я… в больнице?

– Ну, в принципе, да, – кивнул Ит. – Что-то не так?

– У меня… я… у меня денег нет, – прошептал гермо. – Простите… тут… какая-то ошибка… я же не смогу… я недолго тут, да? Я отработаю, честное… слово… если недолго, я отработаю…

Ит нахмурился. Рыжий через налобник уже вовсю запрашивал – успокаиваем? но Ит вдруг понял, что с успокоительным пока что надо погодить. Успеем.

– Ничего не нужно отрабатывать, – твердо ответил Ит. – Вы помните, что с вами случилось?

– Нет… а, да… да, помню… карточка… Ашур отобрал карточку… выгнал… холодно было… я ходил… где-то ходил, кажется.

– Вы помните, как вас ранили? – спросил Ит.

– Что? Нет…

– У вас было разворочено плечо, сломана ключица и два ребра, – объяснил Ит. – Мы нашли вас. На улице. Ну и решили немного помочь. Вам сейчас больно? Что-то мешает?

– Нет. Плечо? – кажется, гермо удивился. – Странно…

– Почему? – Ит нахмурился.

– Обычно же не за плечо, вы же знаете… – гермо отвел взгляд. – Скажите, вы ведь тоже не человек, да? Я вас прошу… выведете меня отсюда потихоньку… не говорите никому… или скажите, что сбежал… у меня ведь правда ни копейки нет… совсем нет… хотите, кошку вам отдам за это?

– Какую кошку? – недоуменно спросил Ит.

– Настоящую. От мамы досталась…

– А кроме кошки у вас ничего нет? – вдруг спросил Ит.

Интуиция. Чистой воды интуиция.

– Есть псоглав, но он… он родовой… я не смогу…

– А кошка не родовая? – Ит понял, что угадал верно. Речь шла о фигурках.

– Кошка тоже, но… вы же знаете…

– Я ничего не знаю, – твердо сказал Ит. – Вообще ничего. Для начала – как вас зовут?

– Кили.

– Сколько вам лет?

– Сорок девять полных.

– Откуда вы родом?

– Родом? – кажется, гермо слегка растерялся. – Семья была из Москвы, но я всю жизнь прожил тут, в Дне. Вот только я не знал…

– Не знал – что?

– Что тут есть такая шикарная больница.

– Шикарная больница? – тупо повторил Ит.

– Ну да. Это ведь больница, – гермо огляделся. – Я, правда, никогда не был сам, но…

Взгляд его упал на одеяло, и гермо вдруг разом смолк. Сообразил, понял Ит. Да, Кили, ты прав, кое-что изменилось.

– А где… живот? – спросил Кили. – У меня ведь…

– Вы были больны. Собственно, вы и сейчас больны, и мы вас лечим, – объяснил Ит. – То, что у вас был большой живот, являлось одним из симптомов болезни. Вам стало лучше, живот уменьшился. Это было скопление жидкости, которое возникло из-за плохой работы сердца. Второй причиной была больная печень.

– И сколько вы уже… меня лечите? – спросил гермо. В голосе его снова зазвучал ужас.

– Одиннадцать дней, – ответил Ит.

– Одиннадцать дней… – шепотом повторил гермо. – Ну, всё… это мне за всю жизнь… не расплатиться…

Он поднял трясущуюся руку к лицу – и замер, во все глаза уставившись на неё.

– Что-то не так? – спросил Ит.

– Что… со мной?

– Эээ… ну, мы вас отмыли, – объяснил Скрипач из желтой зоны. – Вы просто чистый. Вас, видимо, цвет удивляет, да?

– Меня? – растерянно переспросил Кили. – Меня… отмыли? Водой?.. Вы?.. Меня?..

– Не очень понимаю, что вас смутило, – пожал плечами Скрипач. – Ну да, водой. И не только.

– Я ничего не понимаю, – голос Кили задрожал. – Вы… вы как я, это я вижу. Я хоть и проработал на пластике, чутье не потерял, нос у меня в порядке. Вы… мы… такие, как я, не работают врачами… это шутка, да? Врачи только люди, мы слишком тупые, чтобы… чтобы ими стать… вы ведь притворяетесь, так? Да? Это игра такая?

– Никакой игры нет. Мы… да, мы нечистокровные, и мы врачи, – спокойно ответил Ит. – Только мы… не отсюда. Не из Дна, если угодно. У нас нет такого, чтобы нечистокровным запрещали учиться. Или говорили, что они тупые.

– Где – у нас? – Кили нахмурился. – В ядре, что ли? Всем на Земле прекрасно известно, что мы… что мы неспособны учиться. Это могут только чистые расы. Люди лучше, рауф хуже. Хотя, говорят, среди них есть даже ученые… не знаю, сам я не видел…

– Ит, он устал, – предупредил Скрипач. – Еще пара минут, и спать.

– Хорошо. Кили, повторю – да, мы нечистокровные, и мы работаем врачами, – спокойно сказал Ит. – Ничего странного в этом нет, и мы…

Он не договорил. Глаза у Кили вдруг стали огромными, губы затряслись.

– В чем дело? – спросил Ит.

– У вас… у вас волосы под шапочкой, – прошептал он. – Я вижу… вон там… там прядка… вы…

– Что тут такого? – удивился Ит. – И у вас тоже есть волосы. За эти дни они немного отросли, правда, надо убрать шрамы на голове, чтобы росли ровно, но…

– Самоубийцы… – помертвевшим голосом сказал вдруг Кили. – Вы что?! Вы… скорее! Дайте бритву!

Он провел трясущейся рукой по макушке, вздрогнул.

– Дайте бритву! – в голосе Кили зазвучала настоящая паника. – Вы… вы с ума сошли?! Скорее! Что вы стоите?! Да что вы стоите, вы не слышите?!

– Зачем вам бритва? – спросил Скрипач.

– Волосы!!! Надо срочно сбрить волосы, вы что?!

– Для чего? – Ит понял, что сейчас успокоить Кили не получится. Но все-таки лучше получить ответ до того, как он уснет. – Для чего бреют волосы, Кили?

– Ит, хватит. Если ты не хочешь довести его до сердечного приступа…

– Рыжий, подожди секунду, – попросил Ит. – Кили, для чего бреют волосы?

– Коричневое… пятно… мертвая голова… не видно… вы с ума сошли… – по всей видимости, Скрипач не стал ждать, и сейчас система уводила пациента в сон. – Эпидемия… вы сумасшедшие… что вы делаете…

– Всё, концерт на сегодня окончен, – резко сказал Скрипач. – К сожалению, вопросов теперь больше, чем ответов.

***

– Вы – сумасшедшие, – с удовольствием произнес Саб. – Ах, как он прав. Он лишний раз подтвердил мою догадку. Я его прямо зауважал даже после этого.

– Ехидничай, ехидничай, – проворчал Скрипач. – Тебе лишь бы поддеть.

– Иди к себе, брей голову, – ухмыльнулся Саб в ответ.

– Я тебя побрею, как уснешь, – пообещал Скрипач. – Художественно. Подкрамся, и побрею. Полосочками.

– Рыжий, слова «подкрамся» не существует, – заметила Эри. – Есть слово «подкрадусь».

– Ну и крадись. А я подкрамся. Потому что во всей этой чертовщине нет места для приколов, а этот идиот…

– Я не идиот. Это вы сумасшедшие. Так, надо заметить, говорит ваш отец. И я склонен ему верить, – продолжал издеваться Саб. – Потому что он, даже не зная, кто вы и откуда, и кем ему приходитесь, тотчас ухватил самую суть. Вы – сумасшедшие. Точнее не скажешь.

– Хорошо, мы сумасшедшие, – вымученно согласился Ит. – Но что с этим бредом про волосы, плату за пребывание в больнице, и все прочее? Саб, не надо, я и сам понимаю, что допустил ряд ошибок, но вот чего я не могу понять – как они возникли, эти ошибки, почему?

– Местная специфика, – пожал плечами Саб. – Которую вы не удосужились изучить.

– Я просмотрел всё, что было в доступе, – Скрипач разозлился. – От новостных сводок, до группы языков. Которые, кстати, идут четко по Сонму, и в которых масса стыкующихся понятий. Маска языка снимается легче легкого. Смычка с мирами Сонма идет по верхней градации, ты, правда, ни черта в этом не сечешь, но поверь, если бы не ряд странностей, этот мир вполне можно было бы выводить, как эталонный. Так что я посмотрел всё, и…

Саб его перебил:

– Так-таки и всё? Совсем всё? Рыжий, это даже не смешно. Вы оба прокололись по полной программе, признай очевидное, а сейчас ты идешь на попятный, и пытаешься оправдаться.

– Я не пытаюсь оправдаться, – ледяным голосом произнес Скрипач. – Зайди в местную сеть. Посмотри то, что в ней есть. Посмотри на город…

– Вот я-то как раз и посмотрел, – фыркнул Саб. – Вы не заметили, что и рауф, и полукровки живут в резервации?

– Заметили, – неохотно ответил Ит. – Город разделен на две части. Я был, как сейчас понимаю, в человеческой.

– Верно. Так вот. Если бы вы, вместо того, чтобы скакать вокруг него, и возиться вручную с тем, с чем справилась бы система, потратили полчаса на сбор актуальной информации, а не трепа по радио, вы бы обнаружили, что те же бритые волосы – это непременный атрибут всех без исключения полукровок. Мало того, на предприятиях, которых тут полтора десятка, рабочий день начинается с осмотра. И смотрят – головы.

– Зачем? – нахмурился Скрипач. – И почему ты молчал?!

– Хотел посмотреть, как вы будете выкручиваться, – невозмутимо сообщил Саб. – Агенты… срань Яхве вы, а не агенты. Помет керувима. Расслабились на Мелтине, да? Ну, теперь расхлебывайте последствия.

– Какой же ты злой все-таки, – с горечью произнес Скрипач. – Ну вот зачем так, а?

– А затем, что я понял: вы начинаете шевелиться только если вас хорошенько макнуть в дерьмо. Вот тогда вы хоть что-то, но делаете. Вы полгода просидели в полной прострации, стыдно смотреть было! А сейчас…

– Саб, перестань! Давай лучше по делу, – попросил Ит. Он понял: не все так просто. Саб злится и пакостит сейчас отнюдь не из любви к искусству. Он напуган, он в смятении. И за агрессией он сейчас прячет свой страх. Но чего именно он боится?

Хотя…

Если это действительно Земля Node, то бояться у Саба причин более чем достаточно. Ведь тогда, когда мы оттуда уходили… Ит задумался. Победу одержал Яхве, который разнес конкурентов в пух и прах. Значит… не может ли это означать, что Яхве жив и здравствует тут по сей день? Что он вообще может теперь собой представлять, Яхве? По слухам, тогда, в тот период… страшно себе представить, сто двадцать тысяч лет назад, Яхве был человеком. Но – по слухам. Бастет была рауф – но сейчас Ит сильно сомневался, что это существо, притворявшееся богиней, ею именно притворялось. Создать новый вид разумных? Естественным путем? Чушь. Это вам не кабачки с помидорами скрестить для одноразового использования в качестве прикола для гурманов. Это много серьезнее. Особенно серьезным это выглядит, когда вспоминаешь, что сам принадлежишь именно к этому виду. От этого, признаться, начинает слегка потряхивать. Равно как и от мысли, что Земля Node – это, ко всему прочему, еще и Терра-ноль.

Кстати, надо бы освежить в памяти информацию о демиургах. Потому что, кажется, сейчас она будет как никогда актуальной.

Ну, Эри, ну удружила. Куда же ты затащила нас по своему мосту? Нет, даже не так. Куда на самом деле ведут твои мосты? И удастся ли теперь из всего этого как-то выбраться?

– Хорошо, давайте серьезно, – произнес Саб. Вздохнул. – Вот что я нарыл, пока вы работали. Есть некое заболевание, от которого страхуются подобным образом. Как оно называется, я не знаю. Как оно передается, я не знаю. Как с ним борются… на самом деле тоже не знаю, придется признать очевидное. Но то, что оно существует, не вызывает сомнений. Если я правильно понял, на начальной стадии этой болезни появляются ее маркеры, а именно – светло-коричневые пятна на голове. На темени. Что происходит потом… увы, этого я не знаю тоже.

– Так вот почему он испугался, – пробормотал Скрипач.

– Волосы надо будет убрать, – Саб задумался.

– Нет, – покачал головой Ит. – Сделаем иначе. Возьмем на внушение, следующий раз будем будить на успокоительных, и… видимо, прошьем немного информации. Хотя бы общей.

– Что именно ты собрался прошивать? – прищурился Скрипач.

– Множественность миров, возможность контакта, доброжелательное отношение к тем, с кем контактируешь, любопытство вместо страха. Рыжий, ты знаешь, я сам терпеть не могу делать подобные вещи, но в этой ситуации…

– Одно дело, когда речь идет о больных, которым без этого не поможешь, другое – личные цели, – проворчал Скрипач. – Но… ммм… вынужден признать, что это оптимально в этот раз. Он нас хотя бы бояться не будет. И подозревать черти в чем. Ладно, будь по-твоему. Даем ему поспать четыре часа, делаем прошивку, и будим снова. Саб, что скажешь?

– Ну, это уже получше, наверное, – рауф задумался. – Я предлагаю показать ему меня. И Эри. Хотя бы издали. Чтобы он понял, что никаких приколов и обмана нет. А если взять в расчет стереотипы, о которых он говорил – помните, про расы, обучение, и так далее? – то мы с Эри придемся очень кстати. Объявите меня главным, я принадлежу к чистой расе… доходит?

– Чего тебя объявлять-то, ты и сам себя прекрасно объявил уже, – проворчал Скрипач. Саб усмехнулся и щелкнул его по носу. – Давай, командуй, чего уж там.

***

В этот раз имитацию палаты убрали. Пусть будет то, что есть на самом деле, а именно – стандартный медблок «Горизонта». Разве что свет нужно прижать по максимуму, да аппаратуру вывести из поля зрения пациента. Впрочем, это стандарт. Это-то как раз вполне в порядке вещей. Так для всех делают.

– Да, так гораздо лучше, – констатировал Ит.

– Что лучше? – не понял Саб.

– Комбез, конечно. В нем намного удобнее, чем в их форме.

– Не люблю одежду, – сморщил нос Саб. – Максимум шорты какие-нибудь для приличия, и всё. До чего же тут холодно, черт возьми! Интересно, как здесь летом? – вдруг озадачился он. – Тут оно вообще бывает?

– Наверное, бывает, – пожала плечами Эри. – Как у нас. Короткое и холодное. Я же рассказывала, Саб. Ты просто забыл.

– Не забыл. Но это все-таки разные миры, – напомнил Саб.

– Ой ли? – покачал головой Ит. – Эри, тебе не приходило в голову, что и Sod… ну, тоже…

– Приходило, – кивнула девушка. – Скорее всего, так оно и есть. То есть оно так и должно быть.

– Значит, мы никуда не перемещались из-за того, что просто… мы стоим на месте? – Скрипач задумался. – А Мелтин?

– Он тоже планета Сонма, – напомнил Ит. – Хотя они этот факт предпочитают не афишировать.

– Ну что, давайте будить? – предложил Саб.

– Давайте, – согласился Скрипач. – А то мы рискуем прямо сейчас утонуть во фрактале.

…В этот раз Кили проснулся много легче, чем в первый. И показатели были лучше, и успокоительные делали своё дело. Пару минут он оглядывался, потом попробовал присесть, но система не пустила. Все молчали – Саб настоял, чтобы в этот раз Кили позволили заговорить первому.

– Что со мной случилось? – спросил он, наконец. – Куда я попал?

– Мы вас подобрали раненым, на улице, в городе, – спокойно объяснил Ит. – Это было примерно полторы недели назад. Сейчас вы в безопасности, мы вас лечим. Скоро вы поправитесь.

Кили нахмурился.

– А где вы меня лечите? Это же не больница…

– Да, это не больница, – подтвердил Саб. – Кили, что вы что-нибудь слышали про то, что обитаемых миров существует великое множество? Читали об этом?

– Читал, – согласно кивнул Кили. – Но ведь это всего лишь выдумка. Проверить-то невозможно.

– Ну, для вас теперь это стало возможным, – сообщил Саб невозмутимо. – Мы… разведчики. Прилетели из глубокого космоса.

– Что ты несешь… – прошипел Скрипач. Саб, не оборачиваясь, показал ему за спиной кулак.

– Пошли посмотреть на ваш город, наткнулись на вас, и решили оказать помощь. Нам это удалось, вы пошли на поправку.

– То есть я сейчас…

– Да, вы на нашем космическом корабле, – подтвердил Саб.

Ит прикрыл глаза ладонью. Эри прыснула, но как-то все-таки сумела сдержаться.

– На тарелке? – у Кили от удивления аж рот открылся.

– Ну да, – кивнул Саб. – Типа того. Только корабль не очень похож на тарелку.

– Точнее, он на нее совсем не похож, – беззвучно прокомментировал Скрипач. Саб снова показал ему кулак.

– Наш корабль больше похож на каплю воды, – продолжил Саб. – Если, конечно, иметь в виду форму его корпуса.

– Понятно… – протянул Кили. – А живот… вы его вылечили тоже? И… вы ведь рауф, верно?

– Верно, – кивнул Саб. – Я чистокровный рауф. Они двое, – кивок в сторону Скрипача и Ита, который подошел к рыжему, – примерно такие же, как ты. Полукровные. А Эри – человек. Эри, подойди поближе, – попросил он. – А то тебя плохо видно.

– Надо же… – едва слышно произнес вдруг Кили. – Удивительно…

– Что удивительно? – с интересом спросила Эри.

– Я вас видел, – ответил Кили. – Во сне. Довольно давно. Но я очень хорошо запомнил ваше лицо. Там, во сне, место такое было… серое какое-то, словно фотография в газете. Мертвое место. А вы были… были живая и яркая. Словно место – фотография, а вы – настоящая…

– Интересный сон, – улыбнулась Эри. – Но, наверное, это неважно сейчас. Вы себя хорошо чувствуете?

– Да, хорошо, – кивнул Кили. – У меня не болит ничего. И не тошнит почему-то…

– А раньше тошнило? – спросил Ит.

– Постоянно, – Кили помрачнел. – Есть вообще ничего не мог. Плохо было.

– Рад, что теперь вам лучше, – Ит улыбнулся. – Кили, мы заметили, что у многих в городе бритые волосы. Почему? Это такой обычай?

– Нет, – покачал головой Кили. – Это чтобы эпидемию остановить.

– Мы совсем недавно прибыли, – осторожно начал Саб, – и не успели разобраться. Кили, не расскажете, что за эпидемия такая? Чего следует опасаться?

– Тепла, – тут же ответил Кили. – Тепло это смерть. Уже тогда, когда все началось, они успели выяснить, что спасение только одно.

– И какое же? – Ит прищурился.

– Холод.

***

К сожалению, рассказ Кили прояснил совсем немногое. Да, на планете действительно свирепствовала эпидемия, но про эту эпидемию информации было исчезающе мало. Да, болезнь поражает исключительно полукровных, хотя, по слухам, где-то и чистокровные болеют. Да, лекарства никакого нет. Вроде бы это какой-то грибок, что ли. Ну, так, по крайней мере, говорили. Нет, анализы его не выявляют, поэтому единственный способ защититься хоть как-то – это тут же сжечь зараженного. Ну да, поэтому волосы и бреют. Если кто заболел, у него на голове пятно появляется, коричневое такое, на череп похожее. И глаза не закрываются полностью. Если такое появилось, то выгоняют на мороз, ждут, а потом…

– Ждут, когда умрет? – уточнил Ит.

– Ну да, когда умрет и прорастет, – не очень понятно ответил Кили. – А как прорастет, быстро надо. Они, правда, на морозе споры недалеко выбрасывают, но лучше сжечь, чтобы не выбросил.

– Кто? – поинтересовался Скрипач.

– Гриб. Грибок этот. Он как палка такая из головы торчит, потом у него навершье хлопает, и споры…

– И никто не пробовал это как-то лечить? – с недоверием спросил Саб.

– Я не знаю, – пожал плечами Кили. – Как вылечить, если определить невозможно?

– Чушь какая-то, – негромко сказал Ит. – Невозможно диагностировать? В жизни не поверю.

– Аналогично, – кивнул Скрипач. – Грибок… гм… мозговой? Да нет, ерунда. Кили, ты случайно не знаешь, у вас… ммм… опрелости ног как-то лечат? Ну, когда с ногами непорядок, с кожей. Не слышал про такое?

Кили вдруг улыбнулся.

– У меня сто раз было, – сообщил он. – В цеху ведь положено в резиновых калошах. Знаете, как ноги потеют? А уж запах… ужасно. Мазь от этого давали, неплохо помогала. Если бы не эта мазь, мы бы в общежитии задохнулись все, двадцать живых в комнате. Мазь была, желтая. И таблетки еще.

– И тебя не смущает, что это тоже грибок? – спросил Ит.

– Грибок? Правда? – удивился Кили. – А я и не знал. Думал, что это просто ноги так, из-за калош.

«Кончайте этот диспут про потные ноги, – предупредил Саб по внутренней связи, через налобник. – Похоже, вы перестарались со своей прошивкой. Такая милая беседа… про трусы поговорить не желаете?»

«Если потребуется, поговорим, – отрезал Ит. – Не приставай».

А вслух спросил:

– Кили, скажи, а таким как мы… ты или я, например… семьи заводить можно? Мы видели детей рауф, детей людей. Но ни одного полукровного. Они все уже в возрасте после двадцати.

– Так запретили же, – вздохнул Кили. – Двадцать пять лет как запретили. Говорят, единственный способ предотвратить эпидемию – это чтоб мы не плодились. Если нас не будет, то эпидемия сама на нет сойдет.

Вот так.

Ит прикусил губу.

Кажется, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем дискриминация и бритые головы.

– Запретили везде? – уточнил он. – Или только здесь?

– По всему миру, вроде бы, – Кили задумался. – По радио говорили, что везде. Для общего блага. И на север нас того… всех отправили. Чтобы спасти. Остались, так и перемерли бы все. А так живем, и неплохо. Хотя, конечно, холодно.

– Неплохо живете? – повторил Ит.

– Ну да. Когда работаешь, неплохо. Это когда меня списали… – Кили потупился. – Вот тогда плохо стало. А до этого нормально. У меня даже книги были. Свои.

– Это, наверное, хорошо, – кивнула Эри. – Ит, а ему есть можно уже, или нельзя пока? А то мы все говорим, говорим, а он, наверное, голодный.

– Есть пока нельзя, а пить вполне можно, – ответил Ит. – Кили, лхус будешь? У нас настоящий есть, причем дикий. Хочешь?

– А что это такое? – не понял Кили.

– Ну, напиток такой, из ягод рибира, – пояснил Скрипач. – Вкусный. И пахнет приятно.

– Никогда про такое не слышал, – помотал головой Кили.

– А про что слышал? – с интересом спросил Скрипач.

– Чай, кофе, какао, – принялся перечислять Кили. – Какао, правда, я всего несколько раз пробовал. Нам на праздники давали. Ужасно вкусно, но очень дорого стоит. Одна чашка, как шкалик. Но от шкалика хоть какой толк есть, а от какао… – Кили вздохнул. – Выпил, и забыл. Лучше бы шкалик лишний дали.

– Шкалик чего? – уточнил Скрипач.

– Водки, – пояснил Кили.

– И какой же от водки толк? – с интересом спросил Саб.

– Как это – какой? Согреться можно, – объяснил Кили. – Если только на ночь пить, то на неделю хватает. А то и на дольше.

– У кого еще есть вопросы про печень? – в пространство спросил Саб.

– И сколько лет ты так пил? – с интересом спросил Скрипач.

– Не помню, – после секундного молчания признался Кили. – С первой работы, наверное. С шестнадцати, выходит.

– Пьют все? – уточнил Ит.

– Кто работает, – подтвердил Кили. – Тем, у кого работа есть, положено пять шкаликов на месяц. А кто не работает, три. Правда… – он замялся. – Хозяин отбирает обычно. Так что один-два получается.

– По поллитра? – Ит задумался. – На самом деле, Саб, это немного. Особенно с учетом нагрузок, да и такой жизни, в общем и целом. Кстати, причина поражения печени была, если ты помнишь, другой. Вирус – это не водка.

– Про это мы поговорим позже, – отмахнулся Саб. – Ты хотел дать ему лхус? Давай, а потом займемся делами. А он будет отдыхать. Я прав, Скрипач?

– Прав, – неохотно кивнул рыжий. – К сожалению.

…Лхус понравился Кили чрезвычайно. Нет, даже не так – этот вкус вызвал у него благоговейную оторопь. Чего они только не услышали в результате – и что он в жизни такого не пробовал, и что это божественно, и что такого просто не бывает, и что можно ли ему еще хоть чуть-чуть?

В результате разрешили «чуть-чуть», а потом заставили заснуть – показатели, пусть и медленно, но начали падать.

***

– Это низко, – говорил часом позже Ит, когда они собрались все вместе, чтобы обсудить то, что узнали от Кили. – Нет, ребята, это просто низко, и я так продолжать не хочу.

– Что низко? – хмыкнул Саб. – Я тебя не понял.

– Да, тебе это будет сложновато понять, – ответил Ит презрительно. – То, что мы делаем, это низко, Саб. Взять его на внушение, откорректировать, заставить, по сути дела, общаться с нами, как с добрым друзьями… мне не по себе от того, что мы делаем, и, боюсь, дальше будет только хуже.

– И что ты предлагаешь? – Саб выжидательно прищурился.

– Предлагаю взять модуль, и пойти в город. Собирать информацию надо самим. Вы же видите, он ничего не знает! Одни слухи и домыслы! Какой в этом всем толк? Поэтому вот что. Вы с Эри будете работать руководством, а мы, по старинке…

– Ой, нет, только не это, – покачал головой Скрипач. – Они наруководят. Ит, не надо, а? Может быть, как-то иначе?..

– Как – иначе? – Ит повернулся к нему. – Что ты предлагаешь?

– Молчать всем. И послушать, что я предлагаю, – Саб решительно встал. – Давайте-ка я ему позадаю вопросы в следующий раз. У меня складывается впечатление, что вы спрашиваете вовсе не о том, о чем нужно.

– А о чем нужно? – с вызовом спросил Скрипач.

– Увидишь.

***

– Расскажи о своей семье. Эти фигурки – кому они принадлежали? – Саб держал Анубиса и Бастет на ладони. – Маме? Старшему отцу?

– Нет, папе, – покачал головой Кили. – Мама говорила, что он страшно обрадовался, когда я родился. Они боялись, что будет мальчик.

– Тогда пришлось бы заводить еще одного ребенка, верно? И еще. Чтобы было, кому передать эту пару. Я прав?

Кили кивнул.

Ит заметил, что на Саба он смотрит с большим почтением. И даже, кажется, с легким страхом – не смотря на корректировку и внушение.

– Ты плохо видишь, – продолжил Саб. – Скажи, кто еще плохо видел в вашей семье?

– Папа. И мама тоже видела не очень. Но папа хуже. Примерно, как я. А почему я сейчас вижу без очков? – запоздало спохватился он.

– Потому что мы поправили зрение, – вмешался доселе молчавший Ит. – Сделали небольшую операцию. Очки тебе больше не нужны.

– Спасибо… Да, папа плохо видел. Я вообще на него очень похож. Мама это часто говорила.

– Кили, мама была рауф? – спросил Саб.

– Нет, человеком. Старший папа был чистый рауф. А папа был смешанным, как я.

– Идеальный проход по передаче, – пробормотал Саб. – А бабушки, дедушки? Ты их помнишь?

Кили задумался.

– По маме – точно нет. Кажется, ее семья была против, когда она замуж вышла. По папиной линии – помню бабушку. Она была человеком.

– А остальных? – Саб нахмурился.

– Не очень. Они, кажется, уехали куда-то. Вдвоем. И не вернулись, – Кили потер переносицу и виновато посмотрел на Саба. – По-моему, в экспедицию. Простите, я не помню. Мне восемь лет было, когда я последний раз видел бабушку…

– Но они были – рауф?

– Старший точно. Муж бабушки был такой же, как я, полукровный.

– Смею предположить, что семья была такая же, как семья твоих родителей, – согласно заметил Скрипач. – Кили, а если в такой семье рождается не гермо, а мальчик или девочка… что происходит?

– Они почти никогда не могли иметь детей, – пожал плечами Кили. – Поэтому им не отдавали фигурки.

– Саб, на налобник выйди, – попросил Ит.

«Не сходится. У наших дочерей с репродукцией всё в полном порядке. У нас три дочери, одна – по рауф-линии, двое – по человеческой. Иметь детей могут все. От линии рауф есть уже даже правнуки».

«Интересно, – ответил Саб. – Про это потом как-нибудь. Сейчас не отвлекай меня».

– Значит, фигурки передают только тем, кто… сможет завести такое же потомство, верно? Только средним? – уточнил Саб. Кили закивал. – А ты не знаешь, сколько времени это продолжается?

– Не очень понял, – признался Кили.

– Сколько лет уже продолжаются эти передачи?

– Не знаю, – Кили нахмурился. – Может быть, тысячу. Может, и больше. Псоглав и Мудрая приходили очень и очень давно, они ушли навсегда, покинули этот мир. Но мы должны хранить память о них, потому что они были светом разума и свободной воли.

Ит и Скрипач переглянулись. Вот как! Ни много, ни мало – разум и свободная воля. Это дорогого стоит.

– Кили, а если бы у тебя появился ребенок, что ты должен был бы сделать? – осторожно спросил Саб. – В каком возрасте он получит фигурки?

– Ну… я впервые увидел их в семь лет, – Кили задумался, вспоминая. – У меня был День рождения, и тогда папа и мама впервые мне их показали. И дали подержать. Мне очень понравилось. Фигурки были теплые, и у них вот тут что-то светилось, – Кили улыбнулся, и указал на основания подставок. – Хотя мне кажется, что я это выдумываю. Потому что больше фигурки не светились никогда. И теплыми больше не были. Это ведь просто статуэтки, хоть и родовые. Пес и Киса, – улыбка стала чуть смущенной. – Ну и сказки всякие… как сказка про Небесного Мальчика, например. Про них тоже сказки рассказывали.

– Небесный Мальчик? – переспросил Ит.

– Ну да, – подтвердил Кили. – Стишок был. Его всем детям рассказывают.

– Не помнишь? – спросил Ит.

– Почему не помню? Помню.

Ит почувствовал, что по коже, по всему телу, побежали мурашки – миллионы огненных и одновременно ледяных мурашек. Это было оно, то самое стихотворение, которые трижды, кто бы мог подумать, трижды встречалось в старых считках! Причем стихотворение это было – рауф, по принадлежности. И прочел его Кили отнюдь не на русском языке, а на…

– Лаэнгш, – прошептал Скрипач. – Ит, мы сходим с ума?

– Не знаю, – беззвучно ответил Ит. Огненные и ледяные мурашки продолжали бегать по коже – словно он только что заглянул в бездну… и оттуда посмотрели в ответ.

– Кили, скажи, а как тебя называла мама? – вдруг спросил Саб. – Так же, как сейчас? Кили?

– Нет, – Кили отвел взгляд. – Кайл.

– Почему Кайл?

– Это сокращение, от полного имени. Только я его не использовал никогда. У нас не принято, номер дают, и имя сокращают… ну, мое вот так сократили.

– Не «нукай», – приказал Саб. – Какое у тебя полное имя? Ты помнишь?

Кили поднял глаза, и, к своему превеликому изумлению Ит увидел во взгляде Кили то, что меньше всего ожидал увидеть – спокойное достоинство. Такое достоинство, которому не требуется доказательств и лишних слов.

– Кайлас Сатледж, – прозвучало в ответ. – Моего отца звали так же. Деда тоже.

– Так и знал, – прошептал Саб. – Но время… столько поколений… невероятно… я бы мог поверить в три тысячи лет, даже в пять, но…

«Ты о чем? – спросил Ит через налобник. – Эй, Саб! О чем ты сейчас говорил?»

«Потом объясню, – ответил Саб. – Позже».

– Вы жили в Москве? – спросил Ит. Спросил лишь потому, что Саб молчал. По всей видимости, он то ли растерялся, то ли силился сейчас что-то вспомнить. Что-то бесконечно важное.

– Да, – кивнул Кили. – У нас была квартира в доме, на набережной. В доме много рауф было, я, когда в школу пошел, оказался в смешанном классе. Для девчонок и средних.

– Мальчики учились отдельно? – уточнил Саб.

– Ну да, конечно. У них школа была отдельная, рост же. А люди мальчики в еще одной школе были.

– Почему? – с интересом спросила Эри.

– Они драчливые, с девчонками дерутся, да и с нами, – пожал плечами Кили. – Тогда было много раздельных школ. Говорят, теперь иначе. В больших городах, конечно. А тут – просто рауф отдельно, и люди отдельно. Школа в человеческом районе, и в рауф.

– А ты где учился? – спросил Скрипач.

– Здесь? А тут была школа, для полукровных. Для всех вместе. Нас в три смены учили, только это не интересно совсем, – Кили зевнул. – А можно еще лхус? Пить хочется.

– Так понравился? – улыбнулся Ит.

– В жизни ничего вкуснее не пробовал, – признался Кили.

– Я тоже.

***

– На русском, который вы так любите – Инд, Сатледж, Брахмапутра, Карнали. Я уже посмотрел. У каждого из четырех скрытых родов было до нескольких десятков самоназваний, но все – по рекам, берущим начало…

– От горы Кайлас, это мы поняли, – кивнул Ит. – Соответственно, род Сатледж, к которому принадлежит Кили…

– Является одним из уцелевших скрытых родов, которые Бастет прятала от всех особенно тщательно. Допускаю, что раньше имя семьи было другим, оно могло изменяться – так же, как изменялись сопровождавшие его языки. Но одно оставалось неизменным. А именно – состав, видовой состав таких семей, предания, легенды, которые они передавали из поколения в поколение, и…

– Детские стишки, – закончил Ит. – На языке оригинала.

– А также сказки, предания, и еще черти что, – согласился Саб. – Я бы послушал, пожалуй.

– Переживаешь за свою репутацию? – ехидно спросил Ит.

– Чушь не неси, – огрызнулся Саб. – Головой подумай. Сто двадцать тысяч лет. Это огромный срок. За такой срок цивилизация может смениться, ты же это понимаешь. И уж конечно не могут остаться неизменными такие вот роды. Никак. Это противоречит законам логики.

– Согласен, – Скрипач покачал головой. – Что-то не складывается.

– А со временем, в котором мы находимся, у тебя складывается? – поинтересовался Ит. – «Не складывается», сказал тоже. Вообще ничего не складывается. Совсем.

– А, по-моему, очень даже складывается, – вдруг сказала Эри. – Если не думать про время, то всё получается вполне нормально.

– Не думать про время? – переспросил Ит.

– Ну да. Ит, ты помнишь… когда ты рассказывал про то, как вы уходили с планеты, – подсказала Эри. – Ты сказал… как же там было…

– Контроль попытался что-то сделать с Землей Node, и после этого планета ушла, – кивнул Ит. – Разорвала связки в сиуре, и ушла. Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что время не имеет значения, – безмятежно повторила Эри. – Я кое-что начинаю чувствовать, кажется.

– И как выглядит то, что ты чувствуешь? – требовательно спросил Скрипач.

– Фрактал… он существует весь. Одновременно. Я раньше не понимала, а сейчас… – девушка задумалась. – Мне кажется, не обязательно понимать, как это получается, главное – просто знать, что он есть весь. Целиком.

Они сидели сейчас в кают-компании, ужинали – но за разговором про ужин все позабыли. «Горизонт» уже три или четыре раза убирал, а затем снова выставлял на стол тарелки с едой, но все его усилия были впустую. Тарелок просто никто не замечал.

– Мы, может, и не поймем. А вот Берта и Ри поняли бы, – удрученно заметил Ит. – Эри, то, о чем ты говоришь, не может не иметь математического отображения. Чтобы осознать происходящее, нам нужно найти их.

– Найдем, – пожала плечами Эри. – Но мне вообще-то надо сначала точку найти. Тут. Из которой можно строить мост. Я, конечно, понимаю, что вы сейчас лечите папу, но…

– Он нам не совсем папа, – возразил Ит. – Это предок, с которого началась… наша пара, если угодно.

– Времени нет, – напомнила Эри. – Так что…

– Какая разница? – Саб, кажется, разозлился. – И вообще, мы ужинать будем? Эй, Люся, как тебя там. Верни тарелку, куда ты ее снова уволок?

***

Этой ночью дежурил Саб, хотя и Ит, и Скрипач знали, что его дежурство будет выглядеть следующим образом: он просто сделает себе в медблоке кровать, и завалится спать. Утруждать себя ночными бдениям Саб не собирается, это точно. Впрочем, в бдениях и необходимости особенной нет. Кили давно уже вне опасности, его, конечно, придется полечить, но одно дело – полечить, а другое – вытащить с того света. Сейчас уже не надо вытаскивать. Вытащили. Поэтому можно лечь спать так, как привыкли – в одной каюте, на одной кровати. Как всегда.

– Странное ощущение, – шепотом сказал Скрипач. – Вроде бы ничего не изменилось, но теперь… теперь я знаю, что ты – мой брат. На самом деле брат. Помнишь, сколько мы врали, что мы братья? А, оказывается, говорили правду.

– Помню, конечно, – Ит вздохнул. – Изначально да, видимо… только мы давно не братья, рыжий. Мы нечто большее. Я пытаюсь примерить это на себя, но… у меня плохо получается, – признался он. – И потом. Знаешь, я думаю…

– О чем? – Скрипач говорил шепотом, хотя в этом не было никакой необходимости.

– Значит, она всё-таки была, – прошептал Ит в ответ.

– Кто?

– Мама. Значит, у нас все-таки была мама, понимаешь? И она сейчас где-то есть… – Ит глубоко вздохнул. – Она где-то здесь есть, она ходит сейчас по этому миру. У него ведь нет детей, рыжий. Пока – нет.

– И старший отец тоже был, – Скрипач положил Иту подбородок на плечо. Ит, который терпеть не мог, когда ему дышат в ухо, в этот раз сдержался и промолчал. – Мама… как странно… я никогда и никому не говорил этого слова. Ты тоже.

– Да, я тоже, – эхом отозвался Ит. – Вот что я еще подумал… возраст согласия везде – семь лет. В некоторых религиях считается, что только в этом возрасте человек обретает разум, а вместе с ним – душу. Значит, получается, самую первую жизнь мы прожили – здесь? До семи лет – точно?

– Может, и дольше, – Скрипач задумался. Перестал, наконец, дышать Ит в ухо, чуть отодвинулся. – Мне кажется, что дольше. Ит… когда мы пришли на Терру-ноль… впервые… ты помнишь свое ощущение?

– Да. Конечно. Словно я вернулся домой, – Ит зябко передернул плечами. – И у тебя было то же самое. Ведь так?

– Было. Мы все гадали, из-за чего. А всё оказалось так просто. Мы всего лишь действительно вернулись домой.

– Я еще кое-что понял, – Ит повернулся к Скрипачу. – Когда человеку… или не человеку… это неважно… когда ему очень плохо, очень больно, очень обидно – куда он идет? Или даже бежит? Кто всегда его примет, утешит, пожалеет? Мать. Мое подсознание, оно в тот момент всё решило за меня. И я рванул туда, где, как мне казалось, должна была быть она. Мама. Или хотя бы когда-то была – она. Я шел в дом, в котором меня любили…

– Столько лет прошло, а я до сих пор не могу себе простить этих слов, – беззвучно сказал Скрипач. – Столько всего случилось. А словно вчера. Да, Ит? Словно это было вчера.

– Я тебе сейчас еще одно «вчера» подкину, – Ит грустно усмехнулся. – Утопия и Тлен. Два места, имеющие вполне себе физические координаты. Помнишь тварь, которая так ловко тогда всё предсказала?

– Мастер червей, – прошептал Скрипач. – Ты думаешь, это…

– Он самый. Некая производная Яхве. Рыжий, давай выпьем, а? Это надо как-то запить. Просто необходимо.

– Саб завтра будет орать, – напомнил Скрипач. – Он скажет, что мы алкоголики. Как Кили.

– Пусть орет, – отмахнулся Ит. – Скажем, что это наследственное.

– И ведь не соврем, – покивал Скрипач. – А я-то думал, откуда у нас такие могучие ферментные системы? А оно вон как, оказывается. Действительно, наследственное. Кили с шестнадцати лет употребляет по сто грамм в день, и ничего. Вполне себе живой.

– Печень пришлось менять, – напомнил Ит.

– Но не из-за водки же!

– Мне больше интересно, где он раздобыл себе гепатит. Думаю, на днях узнаем… Рыжий, а ты заметил, что он красивый? Мы с тобой не такие. Нам до него далеко.

– Заметил, – покивал Скрипач. – И зрачки у него вертикальные. От рауф у него больше. Нас, видимо, мама разбавила.

– Наверное. – Ит поднял голову. – «Горизонт», организуй нам грамм по сто пятьдесят сам знаешь чего, и сделай лхуса холодного, запить.

– Не слишком много? – поинтересовался корабль. – Вы, кажется, хотели завтра отправиться на разведку в город.

– Хотели. Вот проспимся, и отправимся, – пообещал Скрипач. – А теперь сделай то, что велели, и отвали. Займись лучше сбором информации, вместо чтения нам моралей.

– Хорошо, – ответил корабль. – Займусь. Доброй ночи.

– Вот и славно…