Читать книгу Долгий солнечный день - Екатерина Белецкая, Екатерина Витальевна Белецкая - Страница 8

– Ну, так они чеканутые на всю голову были, – Георгий, смоля папироску, сидел на лавочке, а Саб стоял поодаль, чтобы не нюхать дым. – Девку на бабку скинут здесь, а сами на мотоцикле – фьють! фьють! То туда, то сюда… – он сплюнул под ноги. – То с палаткой, то без палатки, всяко.

– Ясно, – сказал Саб. – Слушай, не в службу, а в дружбу, глянь, чего это такое? – он протянул Георгию цилиндр со шкалой. – В сарае нашел.

Георгий взял цилиндр, повертел в руках, присвистнул.

– Ничего себе, – покачал он головой. – В сарае? Серьезно?

– Ну да, – пожал плечами Саб.

– Так это молоток Шмидта. Склерометр, – пояснил Георгий. – Прочность бетона измерять. Да ещё и швейцарский… Серег, он уйму денег стоит. Вы сколько за дом отдали, если по чесноку?

– Три с половиной, – ответил Саб, решивший не вдаваться в подробности.

– Тю. Считай, втрое дом отбили. Он тысяч десять стоит, как хорошая машина, – Георгий покачал склерометр в руке. – Повезло вам.

– Да быть не может, – Саб с удивлением посмотрел на Георгия. – Эта штука?..

– Слушай, ты по баскетболу тренер, да? – уточнил Георгий. Саб покивал. – Ну и откуда тебе знать, чего почем? Ты, небось, про мячи всё знаешь, но про это – нет. Вот и поверь мне на слово. Хочешь, помогу продать? Это дело небыстрое, но желающего поискать можно.

– Эээ… пока подумаю, – Саб взял молоток, взвесил на руке. – Измерять плотность бетона? Они строители были, в таком случае?

– Блаженные они были на всю голову, – припечатал Георгий. – Трёхнутые. И скрытные, ничего не говорили. В гости к ним, помню, такие же наезжали, ненормальные. Сидели, шашлыки жарили, под гитару пели, да разговоры разговаривали. На девку ноль внимания, словно её и нет тут. Вот она и обиделась на мать с отцом в результате. Тут я её понимаю, я бы тоже обиделся.

– На что именно? – нахмурился Саб.

– На нелюбовь, – Георгий затушил папироску, сунул окурок в карман. – Не любили они её, Серый. Вот она и дом продала, в котором её не любили. Ты, конечно, можешь по совести поступить, отвезти ей эту хреновину, – он кивнул на молоток, – но, боюсь, огреет она тебя по башке ею же, потому что родителей-то нет, а зуб на них у нее все равно остался.

– А чем они все-таки занимались? – с любопытством спросил Саб.

– Черт их… – Георгий оглянулся, словно хотел удостовериться, что его не подслушивают. – Ну, вроде как искали следы Присутствия, но…

– Следы чего? – не понял Саб.

– Присутствия. Ты чего, про это не знаешь? Хотя чего с тебя, спортсмена, и взять. В сети погляди, экран-то есть?

– Есть, из города привезли, – ответил Саб. – Вообще даже и не слыхал про такое.

– Да слышал, все слышали, – возразил Георгий. – А если не слышал, то почитай. В общем, искали он следы, как я думаю. Только ни хрена не нашли, как и другие прочие. Потому что нечего искать, Сереж. Не было тут никакого Присутствия, сказки это.

– А бетон тут при чем? – уже по-настоящему удивился Саб.

– Ну, типа кто-то чужой что-то строил, – пояснил Георгий. – Говорю же, бредятина. А они верили.

* * *

В те дни Саб нет-нет, да и возвращался к рассказу из папки, который прочел в первый день. Кое-что становилось теперь понятно – пара людей средних лет, муж и жена, отправились на перекладных (это ведь так называется, верно?) в Среднюю Азию, чтобы в деталях рассмотреть какую-то стену, которую откапали археологи. Стена была историческая, муж подробно и нудно описывал её, и, судя по всему, проверял на прочность с помощью этого самого склерометра, которым прилетело Лину по виску. Выводы – стена имеет твердость 45, что соответствует марке бетона 600, вот к чему сводилась суть рассказа. Саб, нахмурившись, перечитывал этот вывод, про себя удивляясь – как? И это всё? «Материал искусственный, твердость 45, соответствует марке бетона 600». На этом рассказ обрывался. Такое опасное и сложное путешествие в Азию – ради такого вывода? Бред. Действительно, какие-то блаженные, честное слово.

В папке было еще несколько подобных эссе, которые Эри назвала «путевыми заметками». Поездка в Прибалтику, скрупулезное описание каких-то камней. Поездка в горы (вот оно, альпинистское снаряжение), снова описание камней, причем почему-то обгоревших. Поездка к морю, вот только в море они не купались, а просидели все время в какой-то лощине, ковыряясь в земле, и добывая камни, которые не камни, а «оплавы», и что-то там ещё про намагничивание. Поездка в степь, к югу, и снова поиск – на этот раз искали солончаки, и что-то под солончаками.

Стиль изложения нагонял тоску и скуку, и вскоре всем «путевые заметки» поднадоели, их убрали обратно в папку, и отложили прочь, до лучших времен. Когда папки прочли по второму кругу, отложили и их тоже.

– Осточертело, – констатировал прямодушный Лин. – Сделаем перерыв?

– Сделаем, – тут же согласилась Эри. – Саб, ты не против?

– Да делайте что хотите, – отмахнулся Саб. – Лучше действительно сделайте, погуляйте, с народом познакомьтесь…

Народу на участках за это время действительно существенно прибавилось – сказывалась хорошая погода. Лин и Пятый из-за того, что прежде безлюдное место вдруг стало оживленным, чувствовали себя слегка не в своей тарелке, но Эри спокойно объяснила, что это только первые дни так, дальше народ рассосется, и снова будет тихо, никого и ничего. Все рассядутся по участкам, и будут встречаться чаще всего у магазина.

– Тренировки переносим подальше в лес, – сообщил вскоре Саб. – Тем более что вы хотели ускоренный. Так что в ближайшие дни отправляемся гулять и искать, что подойдет.

– Здорово, – сказала в ответ Эри. – А вообще странно…

– Что именно странно? – нахмурился Саб.

– Я спросила в магазине средство от клещей, – ответила Эри. – И… здесь нет клещей. Вообще нет. Разве так бывает, чтобы их не было?

– На Земле были, – припомнил Лин. – А потом мы даже в мирах таких не было, чтобы… ну, словом…

– Ясно, – кивнула Эри. – У нас они были тоже. А тут нет почему-то.

– Может, просто не водятся? – предположил Лин. Саб задумчиво покачал головой.

– Не может быть, – ответил он. – А вот истребить могли, если планомерно и долго этим занимались. Хотя вообще да, как-то это… не очень понятно получается.

– Они даже на Орине есть, – тихо сказал вдруг Пятый. – Конечно, не там, где люди живут. Но есть. А здесь что, совсем нет, получается?

– Говорят, что совсем нет, она… ну, Соня… она вообще даже не знает, что это такое. То есть выражение «вцепиться, как клещ», тут есть, но это означает… вы не поверите, – Эри улыбнулась. – Вцепиться, как железный инструмент, то есть как клещи. А про кровососущего клеща Соня даже не слышала.

– А про комаров? – прищурился Лин.

– Вот этих тут полно, и она про них в курсе. Пшикалку, кстати, я купила, – Эри кивнула в сторону полки рядом с вешалкой. – Собственно, нам это только на руку, в лес можно идти без опаски. Это же хорошо?

– Да, хорошо, – ответил Саб, задумавшись. – Это действительно хорошо.

* * *

Пару-тройку дней гуляли, знакомились, обменивались на всякий случай номерами телефонов с соседями по поселку. Пятому, впрочем, эти прогулки по душе не пришлись, общаться долго с посторонними людьми в большом количестве ему было тяжело, поэтому он, с подачи Саба, стал проводить больше времени на участке. Но – это только сейчас, сразу предупредил Саб. Хотел агентуру? Изволь учиться общаться. Через не могу и через не хочу. Просидеть всю жизнь взаперти не получится, хотя это, конечно, гораздо проще, что и говорить. Но ладно, побудь пока что дома, так уж и быть.

На четвертый день сидения дома, закончив с посадками (укроп, редиска, петрушка, кинза, и кабачки), а так же с цинниями (пока что в деревянных ящичках, на террасе), Пятый понял, что заняться ему нечем. Совсем нечем. Остальные отправились на прогулку, он снова был один. Посидел на крыльце, выкурил сигарету, о чем-то размышляя, а затем отправился в сарай, откуда вышел со старым, ржавым гвоздодером.

…Вернувшиеся двумя часами позже Эри, Лин, и Саб обнаружили, что Пятый за время их отсутствия успел многое. Стол, стулья, подоконники, на которых не стояли ящички с рассадой, и даже частично пол – всё это покрывали новые папки, гораздо лучшей сохранности, и даже почти не пыльные. Пятый, взмокший и уставший, тащил со второго этажа ещё с десяток папок.

– Последние, – сообщил он, грохнув стопку папок на стол, поверх других. – Уф. Там больше нету.

– Это как? – изумился Саб, обозревая террасу. – И где они были?

– Где высоко и сухо, – пожал плечами Пятый. – Под коньком крыши они были. Стену потом починю, и потолок тоже. Те, которые мы нашли первыми, свалились, видимо, – пояснил он. – Остальные наверху лежали, да ещё и под брезентом. Даже не запылились.

– И как тебе это пришло в голову? – спросила Эри с интересом.

– Я просто понял, что надо мыслить, как Ит, – пояснил Пятый. – И ещё… там какая-то хрень развешена, я так думаю, что это от мышей. Чтобы не испортили бумагу. Не угадаешь сразу, что это, никогда таких штук не видел.

– А что это, правда? – Эри нахмурилась.

– Какие-то коробочки, керамические, с дырками. Могу принести, показать. В них что-то типа смолы, очень резкий запах. Странно, что мы его не учуяли раньше, – Пятый задумался. – Видимо, мышам он не нравится, поэтому все бумаги целы. Нам повезло.

– Молодец, – искренне похвалил Саб. Улыбнулся. – Что внутри, не смотрел?

– Нет, не успел ещё, – покачал головой Пятый. – Пойду, руки помою. Папки, конечно, относительно чистые, но вот брезент и доски… пыльно там, в общем.

Он вышел. Лин оглядел папки, присвистнул.

– Да, тут будет, чем себя занять, – констатировал он. – Ну ничего себе. И все-таки я нет-нет, но думаю про сарай…

– Слушай, вытащи уже оттуда этот мотоцикл, чтоб поменьше про него думать, и начинай приводить в порядок, – велел Саб. – И… вот что. Через пару часов сходите-ка вы оба прогуляться еще раз. На часок.

– Понял, – тут же кивнул Лин. – Устроим пикник на озере. С бутербродами. Детка, как тебе идея?

– Поддерживаю, – согласилась Эри. – На полтора часика. Саб, воду включить?

Позавчера они сумели, наконец, починить старую водогрейку, и теперь процесс мытья существенно упростился – и на улице потеплело, и горячей воды хватало всем.

– Не надо, – покачал головой Саб. – Он уже понял. Сам включит.

* * *

Эту часть жизни, скрытую, потаенную, они оберегали и не афишировали. Саб, вспоминая свои прошлые «подвиги», горько раскаивался, и пытался сейчас максимально исправить то, что натворил раньше – пусть не с теми, и не там, где он это когда-то делал. «Скотина последняя, – ругал себя Саб. – Бездушная скотина. Мало что бил, издевался, так ещё Ита до срыва довел, низость какая… экспериментатор, блин, выискался, пробу негде ставить. Это же дикая боль, а я, вместо того, чтобы кинуться помогать, сутки смотрел, как его корежит, и только потом… они-то меня давно простили, но вот я сам себя не простил, и не прощу. И пусть они не понимают пока, потом поймут, когда-нибудь потом, а пока пусть будет так, как есть, буду потихоньку учить, но очень потихоньку, чтобы не спугнуть и не сделать плохо». Учить приходилось многому, точнее, учить приходилось вообще всему. Даже самому элементарному. Саб с горечью думал о том, что эти двое, будучи в Контроле, мастерски работали и с Сетью, и с неимоверными объемами информации, и со сложнейшими задачами – а вот со своими собственными телами делать вообще ничего не умели, и не умеют, потому что если не напомнить, они забывают даже поесть вовремя, какая уж любовь. Ладно, сейчас уже реже забывают, завтрак и ужин выучили, а вот мимо обедов пролетают запросто – потому что про них не помнят. Мелочи, конечно, мелочи – но из мелочей складывается общая картинка.

И Эри. Да, конечно, Эри. Этому тоже приходится учить, потому что если Лин, по его собственным словам, «хоть как-то, хоть когда-то, и хоть с кем-то», то Пятый… В общем, он использовал так называемые «слепые считки», и всё. Вообще всё. И то, только когда уже совсем край. Слепая считка – это набор ощущений в темноте. Без привязки – там нет ни образа партнерши, ни эмоционального ответа, ни голоса, ни запахов, ни возможности контролировать процесс – либо ты подстраиваешься под то, что есть, либо вылетаешь, и надо входить в считку заново. Какая гадость, какая пакость, думал Саб позже, это чем-то сродни насилию, только насилие – оно персонализировано, а это… это какое-то неживое насилие, искусственное, это не просто суррогат, это квинтэссенция суррогата. Слепые считки – потом водка. Или – слепые считки и водка, одновременно. И теперь – Эри. Живая, настоящая, ласковая, тоже боящаяся что-то неправильно сделать Эри… которая, надо сказать, тоже ни черта не умеет, и её тоже приходится учить. Всему. При том, что она ещё и стесняется спрашивать.

«Нет, ну прогресс есть, конечно, – успокаивал себя Саб временами. – Они хотя бы перестали каждый раз улетать в „замок“ на третьей же минуте, и могут теперь обходиться вообще без него, да и я сумел вычислить, кто как начинает отвечать, и чем это может быть чревато. И с ней всё вроде бы хорошо, если было бы не хорошо, кто-нибудь наверняка уже пожаловался бы, но ведь не жалуются, наоборот… Самое досадное, что им фору может дать любой четырнадцатилетний подросток из этого же поселка, потому что даже у подростка опыта и возможности реализации каких-то желаний на порядок больше, чем у этих троих».

* * *

День, когда Пятому удалось отыскать папки, Саб решил «посветить приятному», чтобы совместить два события – и находку, и удовольствие. Пусть одно ведет за собой другое. Да, довольно грубый прием, но почему бы и нет? Пятый, однако, от «приятного» решил почему-то отказаться – они просто посидели с Сабом на террасе, выпили чаю с печеньем, а затем вернулись Эри с Лином, которые, разумеется, всё поняли, но вида не подали. Нет, так нет, значит, в другой раз.

– Почему? – спросил вечером Саб, когда выше на крыльцо и обнаружил там Пятого, решившего выйти покурить. – Зря ты так.

– Не знаю, – рассеянно ответил Пятый. – Видимо, просто не сегодня. Не обижайся, ладно?

Саб улыбнулся.

– И не думал даже, – заверил он. – Если мне и обидно, то лишь за тебя. Я уж как-нибудь обойдусь.

– Я не о том, – Пятый сунул сигарету в банку из-под килек, и тут же прикурил новую. – Записи… Там что-то странное, ты смотрел?