Читать книгу Начинай со своего дома - Екатерина Береславцева - Страница 11

– … Андрей Михайлович, а сколько времени требуется для создания декораций к одному спектаклю?

– Это зависит от множества факторов, Саша. Приведу вам один пример. Несколько лет назад мы ставили спектакль по пьесе одного американского драматурга «Осенняя легенда». По режиссерской задумке требовалось воспроизвести на сцене густой осенний лес, который к концу постановки должен был превратиться в зимний – то есть лишиться всех своих листьев. Причем происходить это должно было так незаметно и постепенно, чтобы не исчезла естественность этого процесса. Нам пришлось тогда немало потрудиться! На создание конструкций только этих чудо-деревьев ушло ни много, ни мало полгода, но ведь помимо леса, нужно было еще и…

Кто-то осторожно похлопал меня по плечу. Я вздрогнула. Остановив запись, я повернула голову. Митька! Тебя мне только сейчас не хватало, голубчик! Я вытащила из ушей кругляши наушников и мило улыбнулась.

– Ты что-то сказал, Митя?

– Пойдем покурим, Санёк? Я не знаю, где у вас тут можно дымить…

– Пойдем, Мить, только я не курю.

– Молодец, подруга! А я вот никак не брошу, – развел он руками и с улыбкой огляделся по сторонам. – Извините, девушки, я не представился. Дмитрий Бабочкин, фотограф, буду теперь с вами работать.

– Марина, – улыбнулась Маринка.

– А меня зовут Наталья, – Наташка, сделав стойку на потенциального воздыхателя, изящно помахала тонкими наманикюренными пальцами. Я хмыкнула про себя. Митька перевел взгляд на Галку. Та даже не повернулась.

– А вас как величают, о прекрасная незнакомка в углу?

Из угла донеслось что-то невнятное.

– Извините, что побеспокоил, – вежливо поклонился Шапкин и с усмешкой посмотрел на меня. Я пожала плечами.

– Ладно, пойдем, Мить, – встала я и потянула парня за рукав. Тот беспрекословно пошел за мной. Надо же, какое доверие!

Улица обрадовала нас теплым солнцем и нагретым постаментом, на который я тут же и взобралась. Митя сел рядом и достал из кармана сигаретную пачку. Напротив нас, на другой стороне улицы, за невысокой деревянной изгородью, шумели деревья. Красно-желтые листья ярко светились на солнце. Наверное, как на деревьях у Серебрякова, – отрешенно подумала я.

– О чем ты задумалась, Сань? – Митька пустил легкий дымок вверх и посмотрел на меня.

– Да так, – неопределенно ответила я. – О жизни.

– Да, жизнь такая штука, которая заставляет порой диву даваться… – еще одно туманное колечко поплыло в небо.

– Это ты о чем, Мить? – лениво спросила я.

– О нас с тобой. Мог ли я подумать пятнадцать лет назад, что не увижу тебя так долго? Нет, не мог. А думал ли я еще сегодня утром, что наша встреча произойдет, да еще при таких обстоятельствах? Даже мечтать не мог.

– Было б о чем мечтать, – хмыкнула я. – Увидеть давнюю знакомую, постаревшую и еще больше расплывшуюся – велика награда за пятнадцать лет!

– Вот как была ты тетёхой, Ковалева, так и осталась, – сплюнул на землю Митька.

– А я что говорю! Тетёха – она и есть тетёха, – ничуть не обиделась я.

Я и сама себя таковой считала. Толстая неповоротливая баба, это я и есть.

– Глупенькая ты, – поддел меня плечом Митька. – Я же совсем в другом смысле! Ты ведь нравилась мне в школе, разве ты этого не замечала?

– Я нравилась? – повернулась я к нему всем корпусом. – Ты что, обалдел, Мить? Да это ты мне нравился, если хочешь знать! Да что там нравился, я же страдала по-настоящему!

– Не выдумывай, Санька, – с сомнением в голосе сказал Митя. – Я ничего такого не замечал. Это я на тебя запал, когда разглядел тебя в свете софитов.

– Каких еще софитов, Шапкин?

– Ну, помнишь, мы делали постановочное фото в актовом зале? Помнишь, приволокли откуда-то настоящие профессиональные софиты, соорудили подиум для смельчаков, и первой на этот подиум посадили тебя. Накрыли какой-то красной тканью, направили свет с разных сторон и щелкали до умопомрачения. Тогда-то я и разглядел, какая же ты красивая, Ковалева.

– Это ты просто на красную тряпку среагировал, – пробурчала я. – Нормальный инстинкт молодого бычка.

– Дуреха, – ласково сказал Митя.

– Еще какая, – подхватила я.

Мы замолчали. Прозрачные колечки стайкой потянулись ввысь. Полетели на юг, наверное. Тоже инстинкт природы.

– Все равно бы у нас тогда ничего не вышло, – сказала я.

– Почему это? – удивился он.

– Опомнись, Митя! Мне было пятнадцать лет!

– Ну и что? Раньше вон рожали в двенадцать, и ничего.

– А потом ты вообще уехал, так что нечего теперь и говорить об этом.

– Ты первая начала, – поддел меня Митька. – А знаешь, Сань, я даже рад, что между нами тогда так ничего и не случилось.

– Почему?

– Потому что! – хмыкнул Митька. – У нас с тобой не осталось плохих воспоминаний, и неправильных шаблонов поведения тоже не выработалось.

– Ну и что?

– А то, Ковалева! В новые отношения мы войдем с тобой с чистыми руками и незапятнанными мыслями.

– Какие новые отношения, ты что, Шапкин! – рассмеялась я. – Ладно, идем домой, а то я замерзать стала.

– Домой? – ухмыльнулся он. – Оговорочка по Фрейду, милая?

– Да ну тебя, – смутилась я. – Так, окурки тут не бросай, Шапкин, Дом этого не любит.

– Ну раз дом не любит… – Митька послушно поднял брошенный бычок и отнес его к урне, которая стояла у порога. – Идем, Санька. Сильно замерзла?

– Немного, – я поднялась по ступенькам. – Ничего, сейчас чай выпью и согреюсь. Ты вообще надолго к нам, Митька?

– Пока твое сердце не завоюю, Ковалева, – с усмешкой сказал он.

– Значит, навсегда, – в тон ему ответила я, открыла дверь и нос к носу столкнулась с Зиминым. Лицо его было мрачнее тучи. Опять что-то случилось? – мимоходом подумала я. Впрочем, мгновение спустя брови Петра Петровича вернулись на свое привычное место. Он перевел взгляд на Митю.

– Дмитрий, прошу вас, зайдите ко мне на минутку, – шеф взглянул на часы, – а вы, Александра, не забыли про нашу встречу?

– Конечно, помню, Петр Петрович. Буду как штык!

Я тоже посмотрела на высокие старинные часы, которые стояли у нас в холле. Ого, до пяти осталось всего полчаса!

– Ладно, Мить, я побегу работать.

– Давай, Санька, – Митька скользнул губами по моей щеке и направился вслед за шефом. Я кинулась к лестнице.