Читать книгу Феникс. Исцеление любовью - Екатерина Беспалова - Страница 5

Максим Каверин – так в жизни звали Квазимодо по паспорту – посадил Степана (именно этим именем успел представиться малыш) на заднее сиденье и пристегнул его ремнём безопасности. Убедившись, что маленькому пассажиру ничего не мешает, он вернулся на водительское место. Достав мобильный, Макс нашёл в справочнике нужный номер и стал ждать, когда ему ответят. Пока шли гудки, он поймал в зеркале заднего вида отражение мальчугана, который внимательно изучал салон автомобиля, словно видел его в первый раз.

– Петь, Каверин, – отвлёкся от юного пассажира Максим, когда собеседник на другом конце принял вызов. – Сегодня твоя смена? Отлично. Если я подъеду в течение получаса, осмотришь одного непоседу на наличие увечий? Нет, ничего страшного. Спасибо.

Бросив телефон на пассажирское сиденье, Макс включил зажигание и посмотрел в боковое зеркало. В поле зрения попал красный «Bentley», не спеша проехавший сзади. Едва заметная улыбка появилась на лице – делает успехи… Когда покинули тёмные стены парковки и выбрались на улицу, Максим нарушил царившее в салоне молчание:

– Ты знаешь, как позвонить родителям? Они, наверное, волнуются.

Мальчик смотрел на огромные столичные небоскрёбы, восхищённо хлопая глазами, и, похоже, не слышал адресованных ему слов. Спустя несколько минут современная городская архитектура перестала вызывать искренний интерес. Маленький Степан перевёл взгляд на своего защитника и, широко улыбнувшись, сказал:

– А ты крутой.

– Да ладно! – выразил поддельное удивление Максим, найдя малыша в зеркале. – С чего ты взял?

– Как это «с чего»? Не испугался той страшной мегеры на огромных каблуках!

Учитывая, с какой экспрессией была произнесена, фраза не могла оставить равнодушным. Каверин громко рассмеялся, представив, что бы ответила на неё девушка.

– Ну, не такая уж она и страшная была, та мегера.

– Ничего себе нестрашная! – негодовал Стёпка. – Она как вышла из машины, как посмотрела на меня! А ты видел её губы? – никак не успокаивался он. – Они были такие красные, как будто она крови напилась! И машина у неё красная. Она, наверно, любит кровь… И мою тоже бы выпила. – Малыш благодарно посмотрел на Макса: – Хорошо, что ты со мной был, а то я бы не знаю, что делал. Я бы с ней не справился!

Каверин кивнул, чувствуя, как улыбка становится шире. Стёпка всё больше завоёвывал его сердце. Интересно, сколько ему? Девять? Десять? А может, и того меньше. Что он вообще делал на той парковке один? Затормозив на светофоре, Макс воспользовался моментом и обернулся назад:

– Так мы будем звонить родителям?

Сияющее лицо мальчика вдруг померкло, а губы крепко сжались в тонкую нить.

– У меня нет родителей.

Максим нахмурился: нужно было догадаться, ведь не один нормальный человек не отпустит своё чадо в таком возрасте гулять по Москве. Часть вопросов тут же отпала сама собой. Внимательные глаза продолжали изучать ребёнка: чумазая мордашка, поношенные джинсы и протёртая в нескольких местах лёгкая куртка явно указывали на пролетариата, не на интеллигенцию.

– А с кем ты живёшь?

– С бабушкой, – Степан вытер нос тыльной стороной ладони.

– Тогда, наверное, нужно сообщить бабушке, где ты, – предположил Макс, посмотрев на светофор, который уже успел переключиться на зелёный.

Машины впереди стояли на месте. Где-то позади раздался звук клаксона.

– Чёрт, похоже, мы попали в пробку.

– Похоже, – со знанием дела согласился малыш, даже не посмотрев в окно. – А можно… – Он замолчал, задумчиво рассматривая пальцы рук. – А можно позвонить бабушке, когда врач скажет, что со мной всё хорошо?

– Почему?

– У неё сердце болит. Она мне так говорила. Если ей будет плохо, она умрёт, и я останусь совсем один.

– Почему ты решил, что она должна умереть? – улыбнулся Каверин.

– Не знаю, – пожал плечами малыш. – Я слышал, как бабушка говорила тёте Маше, что если будет переживать, сердце не выдержит.

Максим обернулся и погладил его по голове, взъерошив неаккуратно лежавшие волосы:

– Всё будет хорошо. Мы не позволим, чтобы с ней что-нибудь случилось. Какие ж из нас тогда джентльмены, верно?

Задержав глаза ещё ненадолго на печальном лице Степана, он отвернулся к дороге. Несколько минут они сидели в полной тишине, пока стоявшие впереди машины не начали движение. «Фольксваген» Макса плавно тронулся с места и медленно поехал вперёд.

– А тебя Вазимода зовут, да? Странное какое-то имя, – рассуждал Степан. – Я такого никогда не слышал.

– Почему Вазимода? – нахмурился Максим.

Внутри зашевелилась неуверенность. Чёртовы комплексы!

– Красная мегера тебя так назвала. Сказала, что ты – Вазимода.

С губ Каверина сорвался смешок. Маленький, а детали замечает на «раз»: ему бы в спецслужбы.

– Меня зовут Максим. – Он бросил на Стёпку озорной взгляд в зеркало заднего вида. – Каверин Максим.

– Получается, она обозвалась?! – округлив глаза, возмутился малыш. – Вот же какая! А кто такой Вазимода? – рассуждения, умозаключения и новые вопросы сыпались как из рога изобилия.

– Ну…

Обсуждать свою внешность, даже с незнакомым малышом, оказалось сложно. Ахиллесова пята, мать её! Никогда не считал себя красавцем, да и в зеркало смотрелся через раз – не до этого было – зато теперь взор то и дело цеплялся за увечья, а мозг болезненно реагировал на любой косой взгляд или слово.

– Что «ну»? – явное нетерпение слышалось в голосе маленького пассажира. – Кто такой Вазимода?

– Так называют людей, у которых есть шрамы, – выдал правду Максим. А что ещё мог сказать?

– Шрамы? Это ты про полоску на щеке? – уточнил малыш.

Ответ дать не получилось, поскольку аналитический мозг Степана уже продолжил выстраивать причинно-следственные связи без чьей-либо помощи:

– Тогда получается, что я тоже этот… Вазимода.

Брови Максима медленно поползли вверх:

– Почему?

– У меня тоже есть шрам. – Мальчуган наклонился ближе к водительскому креслу и прошептал: – От операции. На животе.

– Нет, малыш, – улыбаясь, Максим покачал головой. – Такие шрамы не считаются.

– А почему?

В детском голосе отчётливо слышалось разочарование.

– Потому что они не делают тебя безобразным.

Степан поднял на него донельзя серьёзные глаза:

– Твой шрам не делает тебя безобразным.

Ни капли детской наивности или непосредственности, лишь вызов и абсолютная уверенность в том, что говорил.

– С ним ты выглядишь… – Мгновение – губы Стёпки растянулись в озорной улыбке: – … круто! Сразу видно, что ты сильный. И воевал. И можешь защитить таких, как я, – перечислял достоинства шрамов малыш.

Максим стиснул челюсти. Он никогда не смотрел на себя с этой точки зрения. Возможно, с таким подходом смотреться в зеркало и впрямь станет легче. Что вряд ли…

– Но я тебе скажу честно: ты лучше, чем та мегера с кровавыми губами, – наконец подвёл итог Степан. – Я тебе клянусь! Она напугала меня, а ты – нет.

– Я верю, – как можно убедительнее попытался произнести Макс. – А теперь приготовься выходить, мы почти приехали.

– Готов, – кивнул Степан. – Только меня сначала надо выстегнуть из ремня.

Каверин в очередной раз позволил себе искренне улыбнуться. Так непринуждённо и легко он уже давно ни с кем не общался. Этот маленький мальчик – пускай ненадолго – но помог почувствовать себя прежним. Неужели такое ещё было возможно?

– Хорошо. Сейчас остановимся, и я тебя из него выстегну.