Читать книгу У Джульетты нет проблем - Екатерина Горбунова, Екатерина Анатольевна Горбунова - Страница 2

Сегодня мне пятнадцать. Символично: начала перебирать вещи и нашла позапрошлогодний подарок Кати Семеновой – дневник. Совершенно чистый, если не считать пожелания: «Юлька! Записывай сюда все свои мысли и мечты. И пусть они сбываются! К.»

Прошло два года. Столько всего изменилось. Прежде всего – мечты. То, о чем я мечтала тогда, теперь кажется детским и наивным. Хотелось переехать из дома под снос. Чтобы с ремонтом, с горячей водой и ванной. Сноса не дождались. Взяли ипотеку. Квартира хорошая, конечно. Но переезжать пришлось из одной части города в другую. Значит, новая школа! Не скажу, что в ТОМ классе дружила со всеми. Но теперь вообще полный кошмар. Каждый себе на уме. Не хухры-мухры, лицей!

Но хуже всего – отношения родителей. И ко мне, и между собой. Не проходит дня, чтобы они не лаялись. А мои проблемы – это так, цветочки!

(Из дневника Юлии Радостиной)

Юлька открыла дверь и потянула носом: ощутимо пахло гарью. Сразу запульсировало в затылке, пересохло в горле, и ноги стали ватными. Захотелось спрятаться и одновременно оказаться где угодно, но только не здесь. Обошла квартиру, приглядываясь ко всем розеткам и электроприборам, особенно на кухне. Открыла холодильник. Источника запаха не нашла. Трясущимися пальцами набрала мамин номер. По закону подлости было занято. Папин – обычные гудки, а потом пришла эсэмэска: «Занят». Написать, однако, времени хватило!

Юлька постаралась подавить панику и взять себя в руки. Получалось плохо. Хорошо, что мама перезвонила:

– Что, дочь?

– Мам, дома гарью пахнет.

– В смысле?

– В прямом! Может, в пожарку позвонить?

– Ты все проверила?

– Да.

Мамин спокойный голос раздражал Юльку. Неужели ей безразлично, что происходит? Или она тоже «занята» на работе, как и папа, не может отвлечься?

– Если проверила и все в порядке, зачем наводить панику? – Мама говорила предельно медленно, словно разжевывала прописные истины дебилке. – Листья на улице жгут. Или пригорело что-то у соседей.

– Капитально пригорело тогда! – кипятилась Юлька, параллельно разговаривая и дергая оконную ручку.

– Проветри.

Спасибо, мама-капитан очевидность!

Форточка наконец поддалась. Хлынул воздух, немного отрезвляя и приглушая волнение. Потому что теперь стало понятно: и в самом деле горит на улице мусорка, вон, дымится. Можно успокоиться.

Но телефон выскользнул из руки и разлетелся по полу запчастями: задняя стенка – под столом, аккумулятор – под холодильником, обе симки – непонятно где. Родители убьют, если аппарат заглючит. Прямо вот в той очередности, в какой вернутся с работы: сначала мама, потом – часа через полтора – папа, и не посмотрит, что уже убитая.

Экран не треснул – это порадовало. Смахнув с аккумулятора пыль и маленького паучка, вставила на место. С задней крышкой ничего произойти не могло – она железная. Пока разыскивала симки, сообразила, что могла легко нарваться на неприятности, если бы вызвала пожарку. Позвонила бы на свою голову. Говорят, за ложные вызовы теперь плату берут.

Только собрала и включила телефон, как он затрезвонил. Юлька едва не подпрыгнула от испуга.

– Да, пап?

– Что звонила?

– Пришла домой, а тут пахнет гарью.

Папа хмыкнул:

– Теперь не пахнет?

– Нет.

– Ну и ладно. Давай, пока. Я работаю. – И отрубился, не дожидаясь ответа.

Пока. Ну хотя бы перезвонил.

Юля потыкала в кнопки, проверяя, все ли в порядке. Вроде нормально. Потом, может, и отыщется пара проблем, но это ерунда. Главное, сенсор работает, как положено, от легкого прикосновения.

И вдруг, сидя на полу посреди кухни с телефоном в руках и открытой форточкой за спиной, Юлька расплакалась. Навзрыд, безутешно, как маленькая. Давясь собственными горячими слезами. Ей было жаль саму себя. Почему? Да, много почему! Потому что испугалась. Потому что родители отмахнулись от дочери. Потому что приходится волноваться из-за бездушного гаджета, который, видите ли, стоит половину папиной месячной зарплаты. Потому что два года живет в новой квартире, а старые страхи остались!

Может, сходить к школьному психологу? Юлька видела ее пару раз в коридоре – тетка лет сорока, с целлюлитом и вечной, будто приклеенной улыбкой. Приходит на работу одна из первых, уходит почти последней – Юлька видела, когда дежурила или на спецкурс оставалась. Значит, одна живет. Спешить некуда!

И что такой психолог ей скажет? Что прошлое – это прошлое? Что детские страхи не должны мешать жизни? Что Юля сама все себе придумала? Посоветует найти хобби, записаться в кружок? Хотя какой кружок? С уроками-то еле-еле успевает, девятый класс все-таки. Скоро, буквально через полтора месяца – пробные экзамены.

Да и не знает Юлька, что ей нравится делать. Читать разве что, хорошую музыку слушать. Может, скетчик какой-нибудь нарисовать любительский. Стихи читает отлично, в качестве доказательства три грамоты в шкафу валяются. Так что увлечений много, но все они – домашние. Зато Юлька точно знает, что ей не нравится: вязать, вышивать, шить. Терпения не хватает.

Нет, ну ее на фиг, этого психолога! Пусть сначала себе поможет: похудеет, волосы подстрижет помоднее, ногти лаком покроет, оденется поприличнее.

Юлька перестала реветь и, хлюпая носом, отправилась в ванную. Сейчас умоется, приведет себя в порядок и сядет за уроки. Или не сядет, а полазает на своей страничке «ВКонтакте», почитает новости. Или пообщается с Катькой все в том же интернете.

Когда Юля переехала, многие друзья отсеялись. Не то чтобы в один момент, а постепенно. Сначала писали почти каждый день, потом все реже и реже. В конце концов стали «открыточными приятелями» – кидают на стенку открытку с поздравлением, и все. А Катюшка не такая. Она – настоящая. И всегда. С ней можно обо всем поболтать – никогда не надоедает.

Плеснув в лицо холодной водой, Юлька высморкалась и по-быстрому завершила процедуру. Махровое полотенце надежно спрятало от зеркала красную распухшую мордашку и уныло повисшие вдоль щек русые волосы. Хорошо, что никого нет дома. Папа начал бы подкалывать. А мама – страдальчески закатывать глаза и говорить, что дочь плаксивостью – вылитая баба Тоня, которую Юля и помнила-то очень смутно.

И вообще, разве можно обвинять человека за то, что он похож на кого-то из своих родственников? В конце концов, никто не выбирает, у кого и в кого ему родиться. Иначе красавцы и умники были бы многодетными, а все прочие заканчивали свое существование в одиночестве. Юля как-то пыталась привести этот аргумент маме, но та, как всегда, все неправильно поняла и перевернула так, будто дочь заявила, что родители никчемные уроды. Никогда она так не думала! Папа довольно симпатичный, а мама – вообще красавица!

Вовремя заметив, что испачкала полотенце тушью, Юлька закинула его в стиральную машину – а то влетит – и поплелась к себе в комнату. Дверь можно было и не закрывать, все равно одна дома, но сработала привычка.

Открыла сначала учебник. Потом ноут. Пока он загружался, быстро переписала с листочков домашку по алгебре.

У переезда оказался один существенный плюс – Макс Ольхов. Когда-то давно они вместе ходили в одну группу детского сада, потом разошлись в разные школы. А теперь снова встретились в седьмом классе. Оказалось, что Макс помнит Юльку и готов помогать ей по всем точным наукам. Хорошо-то как! Только зададут домашку, он ее на переменке прорешает, а потом передает Юльке. А она за него пишет сочинения. Завидный тандем. По крайней мере, так говорит еще одна подруга – Настя, уже из новой школы. Прилипла, как только Юлька пришла в этот класс. Они с Настей были скорее приятельницами, чем друзьями, потому что уж больно вкусы разные, но с ней можно было селфи поделать, на дискотеке потрястись, в шмотках покопаться. На безрыбье и рак рыба, как любит говорить бабуля.

Зайдя на свою страничку в Сети, Юля увидела пару новых сообщений. С уроками, значит, можно повременить. Никуда они не денутся.

Первое сообщение удалила не читая. От Павлухина с параллели. Он давно клеится, но прыщавый и изо рта несет, как из помойки.

А вот второе от Кати!

«Привет! Как дела?»

«Привет! Прикинь, только о тебе думала. Сама хотела писать».

И Юлька выложила все, что произошло: и запах гари, и обидный игнор родителей, и свои мысли.

«Не переживай, Юль! – Катюха, как всегда, прислала смеющийся смайлик и сердечко. – Взрослые просто очень быстро забывают. Или по-другому относятся к событиям из прошлого».

С этим Юля поспорила бы. Но не хотелось обсасывать тему, как палочку от чупа-чупса. Они уже не раз говорили с подругой о том, что можно забыть, а что буквально врезается в память. В жизни Юльки такое было: в своей квартире сгорел сосед. Папа выломал дверь, когда потянуло гарью, а все остальные взрослые высыпали из подъезда, ждали на улице и перемывали соседу косточки: и дурак, и алкоголик, и со спичками любил играть, вот и доигрался. Только мама тыкала в кнопочки телефона, вызывая поочередно пожарных, «скорую», полицию.

С тех пор пять лет прошло. Должно бы уже подернуться дымкой. Но Юльку до сих пор колотит, только запах гари почувствует, и мышцы сводит, словно бежать надо, на уровне рефлекса.

«Хочу увидеться, Катюх».

«Я тоже. Приезжай на выходные, можешь даже с ночевкой. Мама против не будет».

«Ты спросила у нее?»

«Нет, конечно». – И снова ржущий со слезами смайлик.

Это у них с детства. Сначала решат что-нибудь между собой, а потом только спрашивают. Пора бы понять, что у родителей могут быть другие планы, но подружки регулярно наступают на одни и те же грабли. Правда, мама Кати – тетя Люся – не чета Юлиной, которая придумает тысячу причин, лишь бы порушить все замыслы.

«Спроси сначала. И я спрошу. Сама же знаешь».

У Кати сначала мигало, что она набирает сообщение. А потом вдруг вылезло, что она уже не в Сети. Печалька. Очень неудобно, когда твоя лучшая подруга живет в другой части города и ехать до нее надо с пересадкой. Родители считают такую поездку путешествием за тридевять земель, словно Юлька первоклассница, поэтому сводят ее общение с подругой к необходимому минимуму.

Девушка включила музыку, бегло просмотрела новости, а потом принялась за уроки. Но тут позвонила Настя. В первую минуту хотелось рассказать ей про запах гари, про недопонимание родителей. Но подружка принялась выкладывать про свой поход в парикмахерскую: сначала она хотела подстричься, но передумала и просто подровняла волосы и сделала челку. Асимметричную! Юлька плохо представляла, как это смотрится на круглой и веснушчатой Настиной мордахе. Но той, видимо, нравилось, если судить по восторженному бульканью в трубке.

Проговорили полчаса, не меньше. В результате телефон запикал и вырубился. Пришлось ставить на зарядку и молиться, чтобы болтливая подружка больше не перезвонила. Юлька любила делать всю домашку до прихода родителей – спокойнее как-то. А они сегодня оба не на сутках, вернутся вечером.

Переписав в тетрадь физику, также сделанную Максом, искренне порадовалась, что на свете есть Ольхов.

* * *

Максим!

Не забудь забрать Вику-Нику из садика. У меня групповое собрание. Папа на работе допоздна.

Мама.

(Записка на холодильнике)

Максим принюхался. Листья, что ли, жгут? Хотя нет, воняет слишком мерзко. Распахнул окно и, опасно свесившись с подоконника, огляделся. Горела помойка. Конечно, чем вывозить мусор, лучше его поджечь в баке. Теперь будет до ночи дымиться. Еще и рядом с его подъездом!

С сожалением закрыв окна наглухо, сел за уроки. Алгебру и физику он сделал еще в школе на большой перемене. Осталась пара устных и написать сочинение «В чем заключается счастье?». Вот с этим сложнее, потому что сочинять Максим не умеет – получается очень кратко, на уровне таланта – спасибо, Чехов Антон Павлович!

И еще ассоциативно лезет в голову фраза из старого фильма, любимого мамой, «счастье – это когда тебя понимают». Только не цитировать же «Доживем до понедельника». Не прокатит.

Покусал ручку. Подергал себя за ухо. Потеребил темно-русую челку. Но, как говорится, ни одна светлая мысль голову не посетила. Не всем же быть литераторами или писателями. В конце концов, не его вина, что у него математическое мышление.

Правда, они с Юлькой давно решили, что он помогает ей с точными науками, а она ему – с гуманитарными. Но не хочется так сразу ее напрягать – подумает еще, что он полный дегрот.

Порезавшись в игрушку для вдохновения, Максим понял, что проголодался. Машка, кажется, что-то перед уходом говорила про бутеры? Или это было вчера?

Прошлепав на кухню, обнаружил на столе под салфеткой несколько уже холодных оладушек. Значит, бутеры были вчера. Или они в холодильнике? С Маруси станется, она могла и убрать.

На полках искомого не оказалось. Придется довольствоваться оладушками. Разогрев их в микроволновке, Максим, обжигаясь, засунул один в рот целиком. Прожевал. Вкусно, в общем-то. И глюкоза – полезно для мозгов.

Увы, идей не возникло даже после еды. Может, это его от вони с помойки глючит? Точно!

Значит, можно спокойно позвонить Юле. Или написать. Да, лучше написать. Потому что – Максим знал себя – по телефону разговаривать непринужденно у него не получается. Ни с кем. А с некоторыми особенно, даже если ходил с ними в одну группу в садике.

Войдя в Сеть, Максим обнаружил, что сочинение Юля уже скинула. Осталось переписать, и все. Ну, может, изменить пару фраз, чтобы попроще были.

Максим почувствовал одновременно и облегчение, что не надо никого просить, и огорчение, что теперь нет повода написать Радостиной. Поблагодарить если только. Да и то, они ведь договорились делать друг за друга предметы, которые не идут. Вот Юлька и выполняет договор. Как говорится, ничего личного.

Последняя мысль Максиму не понравилась. Он и сам не понял, что именно его смутило, вроде бы все логично. Наверное, «ничего личного, прости, детка» – это, скорее, должно исходить от мужской половины человечества.

Нацепив наушники, переписал сочинение в тетрадь. А потом безжалостно вырвал листочки и решил, что лучше пусть влепят пару. Правда, Юлькиных трудов было жаль. Старался, наверное, человек, размышлял. И написал не одну фразу – почти два листа. А он…

Кинул взгляд на часы. Почти пять. Мама предупредила, что у нее групповое собрание с родителями детсадников. У папы – сдача объекта на носу, а Маруся сегодня работает до двенадцати. Значит, Вику-Нику ему забирать. Заодно по дороге обдумает, что же такое для него счастье и с чем его едят.

Накинул ветровку, натянул кроссы и выскочил на улицу. Помойка еще дымилась, но ветер относил вонь в другую сторону, можно было вдыхать осень полной грудью, не боясь задохнуться. Максим остановился на миг, кинул взгляд на Юлькины окна. И покраснел, представив, что она прямо в эту секунду видит его. Подумает еще чего. Кто их знает, что у них на уме, у этих девчонок?