Читать книгу Мои персонажи - Екатерина Индикова - Страница 10

Однажды человек, у которого ничего нет, шел по своим человеческим делам. Он был не коренаст, не статен, не притягателен, но и не безобразен. Не мудр, не глуп, не одинок, но и никому особенно не дорог. Ходили за человеком три ученика. Мрак, Ветер и Снег. Каждый талантлив и сумасброден, за каждого из троих человек переживал. Слишком много охотников до их способностей рыскали вокруг. Первый мог скрыть любую боль и несправедливость, лишь взмахнув полой своего черного плаща. С Мраком всегда было уютно, ведь никто не слышал их бесед. В такие минуты человек мог говорить о Душе. Ветер, самый безответственный из всей компании имел обыкновение ускользать, как только человек начинал поучать его, рассуждая, как бы сподручнее ветру дуть, чтобы угождать всем людям. Ветер только вздыхал могучей грудью, отчаянно дожидаясь конца урока. Ветер пришел к человеку, чтобы научиться терпению, ведь кто еще может выносить столько неудобств и боли, заручившись одной лишь мыслью – «так надо». Иногда человек просил Ветра об услуге, когда больше не мог шептать свое «так надо», «так надо». Тогда Ветер дул со всей силы в лицо человеку, унося с собой все его мысли. Снег же был безупречно красив. Он умел наводить морок. Глядя на него любой забывал обо всем плохом, не видя ничего, кроме безупречной красоты. То была холодная красота. Она не грела. Стихии ходили за человеком, потому что он единственный обладал Душой. Ее никогда никто не видел, но говорили, будто бы нет ничего прекраснее. Мрак хотел подарить Душе свой черный плащ, вдруг ее терзают тяжкие мысли? Добродушный Ветер унес бы Душу на край света, чтобы той было радостно, а Снег собирался проверить, сможет ли Душа растопить его благородный лед. Иногда ученики спрашивали человека, скоро ли покажется Душа, можно ли с ней поговорить? Человек в такие минуты становился очень грустным, ведь у него на сердце лежала ужасная тайна. Когда-то до встречи с Мраком, Ветром и Снегом он потерял Душу. Из-за бесчестных поступков, из-за своих и чужих ошибок, из-за обиды, да много из-за чего. Человек мог провести ночь, перечисляя причины по, которым, он считал, было правильно расстаться Душой, но будь она при нем, в глубине ее человек нашел бы истинную причину – страх. Когда-то он побоялся открыть Душу той, что казалась ему милей всего.

Двое стояли под дубом. Шел снег. Ветер играл поземкой. Сгущался мрак. Человек тогда был еще молод. Она стояла перед ним. Его Душа стремилась к ней, но человек не был уверен в благополучном исходе. Воображение рисовало печальные картины. Вот они вместе. А дальше? Ведь будет только хуже. Так всегда бывает. Было уже. Ей не понять меня, как не понять и другим. Наверное, я обречен на одиночество. Возможно, оно пойдет мне на пользу, и я создам нечто великое. Или не создам. Все равно она не полюбит меня. –Мысли человека казались Ветру очень глупыми, он с удовольствием развеял бы их. Но засмотрелся на черные блестящие волосы той, что стояла под деревом рядом с человеком и удивлялась его холодности.

– Наверное, я совсем ему не нравлюсь. Какой у него суровый взгляд. Но зачем тогда все эти встречи, разговоры? Я понимаю, он умен, образован, а я… Я не ровня ему, всего лишь глупая мечтательница.

Благородный Снег осыпал волосы девушки. Если бы он только мог то, обязательно поведал бы ей, какая она удивительная. Даже Мрак не смог бы образумить человека. Он взмахнул полой плаща. Тогда слова стали совсем бессмысленны.

Человек отвернулся и пошел прочь. Та, что была ему всех милей, осталась стоять под деревом. Утерла слезы и тонко выдохнула в спину уходящему человеку: – Зачем ты прячешь свою Душу?

Мрак, Ветер и Снег переглянулись и последовали за ним.

Они не знали, что тогда он обзавелся самым главным, самым ненавистным противником. Его звали Страх. Человек не хотел постоянно жить с ним и поэтому рассудил так: – Ежели у меня нет ничего, то и бояться нечего. Верно? А значит, точка. Кончено. Никого не буду любить и ничем не буду владеть. Пока человек шел, Страх извернулся и украл последнее, что было – Душу.

Человек прижал руку к груди и упал. Когда очнулся, то увидел трех юношей, склонившихся над ним, и услышал обрывок беседы.

– Но ведь можно ее отыскать, я знаю каждый уголок на много дней назад и вперед – воскликнул Ветер.

– А я могу укрыть ее своим плащом – добавил Мрак.

– Но мы никогда не сталкивались со Страхом – засомневался Снег. Человек, ты знаешь, как победить Страх? Научи нас.

* * *

Профессор Гесин очнулся будто от наркотической дремы. Слова словно звенели в голове… – Ты знаешь, как победить страх? Разбивались о висок. – Знаешь, как победить страх? Падали, куда-то вниз, задевая грудную клетку, – знаешь?

– Он гений! Герман достал замасленный блокнот и начал записывать: результат литературного эксперимента превосходит мыслимое. Данко, я полагаю, овладел какой-то уникальной психо-лингивистической техникой. Объект, то есть, я, чувствует изменения в собственной личности. Мы подходим все ближе к первопричине моего страха. После того, как я рассказал ему историю моего глупого, до сего дня я так не считал, отказа от Анны, от нормальной жизни, воздействие «сказки» на меня усилилось. Самочувствие довольно странное. Эмоции пробуждаются, появляются и некоторые вовсе несвойственные мне… Будь то, ранимость, повышенная чувствительность к изменениям погоды… Ах, так и тянет снова взяться за перо, и эти ночные рефлексии. Видимо, побочный эффект. Считаю, эксперимент необходимо продолжать и, разумеется, держать все в тайне.

* * *

– Алекс, расскажи о своем прошлом. Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Таинственность, конечно, притягательна, но рано или поздно скелеты начинают вываливаться из шкафов, я просто хочу быть готова. – Лола изучающе глядела на Алекса, пытаясь не подавать виду, насколько для нее это важно.

– Да что тут скажешь, я почти ничего не помню. Смутно очень, но, как я понял по твоему лицу, отмолчаться мне на этот раз не удастся. – Алекс ухмыльнулся.

– Все-то вы замечаете, господин писатель. – Лола ткнула Алекса в бок. Вам бы детективы печатать, но сей жанр Вы наверняка презираете.

– И это я-то все замечаю… Вы, дорогая моя, вполне могли бы сделать карьеру головоправа, но копаться в чужих мозгах Вам быстро наскучит.

– В твоих я с удовольствием покопаюсь, так что, не уходи от ответа.

– Хорошо, моя настойчивая леди. Итак, последние несколько лет я жил в Трансильвании. Думал, начну все с нуля, буду сидеть по вечерам в пивной, писать страшные сказки, бродить в горах. Так и было, пока однажды я не сотворил ужасную глупость, обидел одного… человека, но об этом позже. Родился я здесь, в Городе. Знаю, что зовут меня не Алексом, а как понятия не имею. Это имя придумал старина Макс для удобства, когда узнал, что ко мне никак нельзя обратиться. Мне, наверное, за тридцать. Судя по всему, я когда-то прочел много книг, я помню многое из того, о чем слышал недавно на закрытом заседании неформального кружка писателей. Они сплошь седовласые зануды, но там я впервые почувствовал прошлое. Будто шевельнулось что-то. Лизнуло по ребрам изнутри. Так бывает, когда самые приятные далекие воспоминания настигают тебя совершенно в неподходящем месте. Извини, я ухожу от темы. Возвращение в Город было довольно странным. Вот уже во второй раз реальность меня будто выплюнула. Отвергла. Во многом наверняка моими стараниями. Была одна причина.

– Женщина?

– До чего ж ты проницательна. И беспощадна. Вот вечно так, будто нельзя просто напиться до беспамятства и купить билет куда угодно. Вечно эти женщины. Вышвырнут, но обязательно позаботятся, чтобы мы бедные не сгинули на холоде и обязательно достигли пункта назначения.

– У тебя был роман с трансильванкой?

– Как тебе сказать… А впрочем, может и роман, хотя по жанру больше напоминало мелодраму. Я был благодарен, что она ни о чем не спрашивала. – Плечи Лолы разом опустились. Алекс тут же схватил их.

– Нет, нет, сейчас другое. Тогда я совсем не понимал, что из моего прошлого настоящее, а что – чья-то злая шутка. До сих пор одни обрывки, но чем больше я терзаю свою память, тем лучше понимаю себя. – Он несмело улыбнулся.

– Извини, если хочешь, расскажешь потом. – Лола сжала руку Алекса. Тот перехватил ее, чтобы поцеловать.

– Доктор, вы само терпение. Я с гораздо большим удовольствием послушал бы твою историю, ведь ты единственная, кого я ни за что бы не захотел…

– Лола подняла на Алекса притворно возмущенный взгляд.

– Ты не так поняла. Речь об одном необычном литературном методе, который я откуда-то хорошо знаю.

– Ох, сколько секретов за раз. Давай по порядку. Сначала разберемся с твоей трансильванской… Хммм… подругой…

– Я так и знал, так и знал! Женщины…

– Я лишь хочу упорядочить полученную информацию. У тебя, действительно, все как-то запутанно.

– Сделаю вид, что поверил.

* * *

– Как распутать клубок? – Вэл протянула Алексу моток шерсти темно–синего цвета, извлеченный из-под дивана.

– Нужна Ариадна.

– А ты знаешь, что почти все герои клялись в любви до гроба, а потом находили тех, кто посвежее и покраше?

– А как же Орфей? Он даже подземного царства не испугался.

– Тебе, кстати, пошел бы образ. Певец с лирой… Рассказчик. Подумай, могу помочь с костюмом. Туристы любят представления.

– Мне ближе Одиссей по духу.

– Ах да, несчастный скиталец. А я, стало быть, Цирцея?

– Откуда ты так хорошо знаешь греков?

– Мой дедушка рассказывал не только вампирские байки. У него была одна из лучших в Брашове библиотек. Она почти превратилась в труху. Мы хотя и не гонимся за гипер прогрессом, но и нас он очень скоро достанет, унифицирует и приведет в надлежащий вид.

– Надеюсь, мое любимое дерево у Порто Катарина не тронут.

– То есть, ты знаешь это слово?

– Какое из восьми?

– Любимое.

– Вэл, в чем дело?

– Ни в чем. Все нормально.

– Да говори уж, раз начала.

– Просто я же вижу, что мне никогда не стать Ариадной.