Читать книгу Штандер, ножик, цу-е-фа. Повесть в рассказах - Екатерина Жданова - Страница 4

Максимкин

Оглавление

Я сразу перескочу через несколько лет, иначе портрет Васи Максимкина не получится. Так вот: теперь будет мне девять лет, Дашке — пятнадцать, а Васе — семнадцать.

Васька Максимкин всегда в хорошем настроении, и за это я его люблю. Он всё время играет теннисными мячиками, тренируется. Как ловко! Кинет мячик, а тот от стен и потолка отрикошетит и снова у него. Потому что Вася — баскетболист юношеской сборной Москвы общества «Трудовые резервы».

У Максимкина красивое, нежное лицо, глаза, волосы, одёжка — всё светлое. И он — представляете? — не курит! Но я люблю брюнетов, как Гойко Митич — Чингачгук Большой Змей. А ещё от Васи всегда хорошо пахнет «Флореной», кремом таким для бритья.

На лифте Вася никогда не ездит, а на пробежку встаёт ровно в шесть часов, как по радио куранты пробьют.

У него шаг один — пять ступенек. Он очень громко бухает ножищами в кедах. Бу-бух, бу-бух — раз этаж, бу-бух, бу-бух — два этаж, и так до первого. Всего двадцать четыре бу-буха и один бух — от лифта. Двадцать пять шагов. И долго потом после него в подъезде хорошо дышится, а Бучке, с его нежнейшим собачьим носом, не нравится, он чихает от Васькиного амбре.

Он всё же странный. Зимой и осенью Вася ходит в одной тонкой ветровке, а шапку не наденет ни за что — причёска помнётся. А его родная бабка, та, что сидит вечно у подъезда и всё про всех знает, не спорит, когда ей подружки-старушки зудят в уши, что внук у ней «форменный идиёт». Он просто очень закалённый — никогда не болеет. Правда, был один случай… Потом расскажу.



Да, Максимкин чудной. Например, возьмёт нашу кошку в свои огромные ручищи, положит на коленки, лапы по швам, стиснет всю и дует ей в рот. И смотрит, как кошка отплёвывается. А потом как скажет сквозь зубы: «Смотри мне в глаза… Не лжёшь? А если проверить? Так! Танцуем танго. Нежно!» Бедная кошка!

Ну мы все, конечно, скорее кошку отнимать. А он ещё запихнёт кошку под водолазку и ну бегать от нас, ножищами своими по диванам, креслам и подоконникам, по всей квартире! Вот визгу-то, гоготу!

Потом он вдруг научился рыгать. Нарочно. Протяжно, длинно и раскатисто. И при этом он произносит: «Ва-а-а-ся». Это он отработал, чтоб девочек смущать при знакомстве. А то от них отбоя нет. Представляете, протягивает руку, здоровается, лёгкий наклон головы:

— Лиза? Очень приятно. А я Ва-а-а-ся.

— Придурок.

— И снова, очень прия-а-а-тно!

Он всех научил. Делается это так. Сперва надо глотать, глотать, глотать маленькие порции воздуха. И не выпускать. Когда желудок наполнится, он начинает: Ва-а-а… Это очень смешно и очень мерзко. Быэ-э-р-р-Ва-а-а-ся. Рыгнёт и счастлив. Будто важное какое дело сделал. Глаза голубые, лучистые, ну — ангел. И парни ржут как лошади: «А скажи ещё чего-нибудь таким макаром!» Скоро все во дворе научились рыгать и сосредоточенно упражнялись хором и вразнобой. То-то музыка была…

Я тоже научилась. У меня так замогильно получалось, скрипуче: Ка-а-а-тя! Но мать, как услышала, мне такую затрещину дала, что я не то что нарочно ры… это самое не могу, а и нечаянно стесняюсь. Во как.

На самом деле нам родичи всё разрешали, что не опасно.

Например, любой желающий мог войти в наш дом запросто, без звонка и стука, поскольку замка не было. А зачем он нам? Всегда кто-то есть дома. А на втором этаже живёт сотрудник милиции. А телефон нам только через пять лет проведут.

Вместо телефона мы стучали по батарее: три удара — Дашка, два плюс два удара — Васька, три плюс два — Лариска из седьмого «Б». Она живёт как раз над Васькой. Наш папа — нахимовец, а нахимовцы бывшими не бывают. Это он нас научил перестукиваться и показал флажковую азбуку. Но мы её забыли быстро, довольно муторное это дело — флажки. То ли дело перестук! Если услышал батарейную команду SOS, значит надо всё бросить и выйти на лестничную клетку на срочное совещание. А если оно затягивалось, можно плавно перетечь на кухню.

Штандер, ножик, цу-е-фа. Повесть в рассказах

Подняться наверх