Читать книгу Точка опоры. Магический роман - Екатерина Жебрак - Страница 1

Её разбудили руны. Руны, которые выстояли в сумасшедшем взрыве. Руны, которые всего лишь оплавились, впитав в себя буйство стихии.

Она очнулась в этот момент. Вспомнила себя. Вспомнила прошлое. И тех, кто был рядом.

…Оказывается, служить Асгарду проще, когда не помнишь свою земную жизнь. Тогда нет ни страха, ни сомнения. Просто делаешь своё дело. А так…

Она могла видеть их. Тех, кого оставила. Тех, кого забыла, уходя по радужному мосту в Вальхаллу с убитым врагом. Точнее, с двумя – почему-то павший оборотень раздвоился. Человеческая часть ползла за ней со стенаниями, а волчья… Волчья шла рядом.

– Признала, да, волчара? Тьфу на тебя, зачем полезла?!

Волчара молчала и упорно шла рядом с валькирией.

– Что, у вас, как у нас – кто победил, тому и принадлежишь? – с пониманием протянула Сиггрид.

Волчара моргнула янтарными глазами.

– Ну и ладно.

Сияющие врата Асгарда отворились перед валькирией. Бог Хеймдалль вручил ей новое оружие.

И она всё забыла. А сейчас – оплавленные руны разбудили её, заставив подскочить в панике, совершенно не свойственной валькирии. И вспомнить.

Волк удивлённо посмотрел на хозяйку. А та, закусив губу, с остервенением рубила бревно.

Потому что валькирии не плачут. Они рубят.

…Когда вспоминаешь тех, кто живёт там, в Мидгарде, порубленное в щепу бревно становится необходимостью.

***

Серая тень на гобелене Магии и Крови. Напоминание о прошлом, которое вернулось в его настоящее.

«Какой красивый сын у Хелиуса Мореля. Вы замечали? Такой черноволосый, смуглый… Интересно, в кого бы?», – он знал, кто был источником этих слухов.

Это было некрасиво. Как и выходить в свет с чужой невестой – восемь лет назад.

Гобелен видел правду – но посмеивающееся общество питалось вкусными, слегка перчёными слухами. Оно усмехалось и шепталось, глядя на молодую чету Морель.

Радовало одно – источник слухов плохо следил за словами. Он был дерзок, резок, с ним была валькирия, он был опьянён своим внезапным успехом. Он мнил себя слишком сильным. Он был неаккуратен в действиях. Он неосмотрительно заходил на чужую территорию. Он ошибался – раз за разом, сам того не замечая.

Зато это замечал кое-кто другой. Он вёл свою партию долго и медленно. Одна фигура сдвигала другую, а та – третью. Круги расходились по воде. Камень опускался всё ниже на дно.

…Его разговорчивого врага ненавидели многие. Это было прекрасно. Хелиус умел влиять. Они пришли к нужному ему выводу. Арьени было решено наказать – раз и навсегда указав ему его место. Он поймёт – не дурак. Но не найдёт концов. А исполнителя убрать – не проблема. Револьвер с серебряными пулями в умелых руках решит эту досадную проблему.

…Арьени всё понял. Арьени окопался во Флоренции. Арьени больше не бывал в свете. Арьени замолчал.

Но на гобелене Магии и Крови была эта серая тень. Ей не место здесь. Она принадлежит Арьени, а не Морелям. Самое время очистить свой род от этого позора.

Магией ли, интригами или выстрелом – не важно.

***

…Её кинули вниз лицом на холодный бетонный пол. Что последует за этим – она понимала прекрасно. Кровь шумела в ушах. Мгновения. У неё были мгновения.

…Подтянуть руку к лицу. Зубами вскрыть перстень. Раскусить тёмно-коричневую капсулу и нырнуть во тьму.

Во тьму, где не больно.

Вот только вместо тьмы – белёсый мутный свет. Эстия огляделась. Изображение было смазанным и неясным. Туман обнимал со всех сторон. Вот он окрасился радужным переливчатым сиянием. И снова всё заволокло пушистыми одеялами облаков.

Ей было спокойно. Спокойно и безразлично. Сквозь толщу тумана стали слышаться приглушённые голоса. Она обернулась. Неподалёку смутно угадывались неясные очертания фигур. Белые, сероватые, как будто одетые в старую мешковину. Были и гораздо более тёмные.

– Лезут без очереди, – проворчал кто-то рядом.

Эстия с нейтральным удивлением посмотрела в сторону говорящего. Но размытая фигура уже скользнула вперёд и вверх. Девушка подняла голову – над ними сияло снежно-белое окно. А перед ним сгрудилась колыхающаяся масса смутных силуэтов. Кто-то кружил, кто-то пытался прорваться, кто-то летел по спирали к этому окну. Но войти в него могли единицы. Остальные провожали счастливчиков горестными завистливыми вздохами.

«Интересно, а я могу подняться? Как они это вообще делают?».

Ей хотелось наверх, рассмотреть поближе этот портал. Миг – и она начала приближаться к нему.

«Опять эта левитация. Ох, как я её не люблю».

Мысль, на удивление, была лишена особых эмоций. Она была недовольна, но как будто по привычке.

Окно приблизилось. Рваные фигуры неодобрительно косились на Эстию, но она этого не замечала.

Вот кто-то, лёгкий и тонкий, полупрозрачный, проскользнул в снежное сияние. Толпа вздохнула с обидой.

– Почему он смог, а остальные нет? – тихо проговорила ведьма.

– Потому что он в срок ушёл, а вы поспешили, – послышался голос со стороны.

Эстия повернула голову. Рядом с ней зависла высокая светлая фигура.

– Кто ты?

– Валькирия. Как и ты.

– Я – дура, а не валькирия.

Фигура медленно оглядела её, неярко сияя.

– И правда, – согласилась она.

– Мне надо – туда? – Эстия указала в сторону окна.

– Нет. Тебе – туда, – она махнула рукой вниз.

Ведьма непроизвольно вздохнула.

– Там не так уж и плохо.

– А здесь?

– Здесь – служение.

– Какое? – Эстия впилась глазами в фигуру.

– Провожать их, – та кивнула на облако силуэтов. – Они слишком тяжёлые, чтобы подняться туда, в окно. А кто-то слишком ослабевший. Им нужны мы. Мы можем провести.

– А меня тоже проведут?

Валькирия фыркнула.

– Тебя? Зачем? Ты не по времени. Тебе придётся вернуться.

– А когда?..

– Позже.

Фигура начала подниматься вверх.

– Подожди!

– Что тебе? – голос валькирии был ровным.

– Моя мать… Она тут, среди вас? Сиггрид…

– Не знаю её. Нас много. Я служу здесь, где умершие от болезней. Кто-то – там, где убитые.

– Ясно…

Валькирия стала двигаться вверх. Эстия наблюдала. Вот светлая фигура приблизилась к одной из душ, коснулась её. Та встрепенулась. Эстии почудился страх. От фигуры валькирии стало исходить тёплое сияние. Оно окутало рваную фигуру чьей-то души, как будто завернуло в одеяло. Душа обмякла. А валькирия слегка подтолкнула душу в спину, предлагая идти.

Душа медленно поднималась. Валькирия шла рядом. Эстии казалось, что они разговаривают. Душа светлела. Её форма становилась более ровной, чёткой, здоровой – и при этом более невесомой.

И вот – окно. Миг, и душа скользнула туда. Толпа вновь вздохнула, а у Эстии подкатил ком к горлу.

– Как ты это делаешь? – спросила она одними губами.

Валькирия обернулась, как будто услышав.

– Это просто, – ответила она.

Белое марево не глушило звуки. Всё было замедленным, голоса душ казались едва слышными, но голос валькирии, которая стояла около окна, был чётким и ясным.

– Научи, – вырвалось у ведьмы.

– Тебе рано.

– Я не хочу назад. Я… Я не смогу там. Я устала…

– Придётся. Ты не готова.

– Что нужно, чтобы я стала готова?!

– Привыкнуть к потерям.

– Но…

– Уходи. Ты здесь лишняя.

– Но мне надо…

– Тебя ждут там. Иди, – голос валькирии обрёл физическую мощь.

Эстия почувствовала, как некая сила толкает её. Она падала. Стало страшно. Её затягивало назад.

…Тяжесть. Безумная тяжесть. Как будто она в толще скалы. Голоса. Рядом кто-то есть…

– Попробуй разозлиться на неё. Обидеться. Она ведь тебя обманула.

Страшно. Скала давит. А, это не скала, это тело. Неподъёмное. Неподвижное. А это – голос отца. Откуда он здесь?

– Зачем злиться?

Дрейк? Живой? Он разговаривает с отцом? А она, что с ней? Что с телом? Почему оно не шевелится?! Неужели они изувечили его? Вдруг у неё нет больше рук?

Ужас прошиб ударом тока. Ощутить – ощутить хоть что-нибудь. Если только оно есть…

«Если я – обрубок, я не буду жить. Я найду яд. Я не стану овощем, уродом, куском человека».

Неприятно в глазах. О, значит, глаза есть. Не выкололи. Хорошо ли это, она не знала. Душа билась внутри окаменевшего тела, искала его.

– Чтобы пережить это. Морель, я не хочу завтра прочитать в газетах, что ты повесился или утопился. Ты молод, впереди целая жизнь.

Сердце. Оно бьётся, колотится о грудную клетку. Ага, грудная клетка есть… И даже, вроде бы, целая…

– Тебе надо жить дальше. Будут другие люди, лица, женщины. Нормальная семья. Смерть оборотня, с которым ты знаком несколько месяцев – не повод для самоубийства. Считай, ты легко отделался, освободился…

«Смерть оборотня – не повод для самоубийства»… Стало смешно. Губы стали изгибаться в усмешке. Действительно. Её смерть ничего не поменяет в этом мире…

Ощущение. Странное ощущение где-то вдалеке от мозга и сердца. Что-то горячее касается. Чего касается? Руки?! Так, значит, руки на месте?

Она рванула – рванула внутрь, отыскивая своё тело, пытаясь вернуть себе управление им.

– Если бы… Стоп, это что?..

Жива. И тело есть, и руки есть, и сгребающий в охапку Дрейк – тоже есть…

А ещё – страшная память и шрам на всю жизнь – не столько на теле, сколько на Душе.

***

Она была задумчива. Как будто её сознание витало где-то далеко-далеко. Дрейк смотрел на жену. Тот страшный день дорого дался им обоим. Разрушилось до основания само ощущение жизни. И если ему это было знакомо – по временам войны, то Эстия…

Она как будто умерла тогда. В плен попала одна девушка, а вышла из него – другая. Да, первые дни были наполнены духовной близостью и теплом – когда они приходили в себя, когда говорили откровенно, когда он убедил её, что его не смущает её болезнь. А потом ужас события стал нагонять.

И накрывать.

На душе было тошно и больно. Эйфория, жажда жизни, сила – всё то, что мощным потоком рвалось наружу в первые дни после возвращения с того света – всё это резко спало, оставляя за собой иссушенную пустошь. Осталась только боль и вина.

И Эстия, которая не улыбалась.

– Возвращайся, – шепнул он, присев рядом и обняв её за плечи.

Она слегка шевельнулась. Вдохнула. Повернулась к нему. Её взгляд медленно приобретал осмысленность.

– Это ведь пройдёт?

– Да. Через некоторое время начнёт забываться. Просто надо подождать.

– Долго?

– Увы, не быстро. Мы справимся, Эстия, не бойся…

Она положила голову ему на плечо.

– Всё – ненастоящее. Я как будто зависла где-то. Как будто боюсь снова жить, снова чувствовать тело, эмоции. Всё – как будто сквозь пелену. Даже весна. А я так её ждала…

– Пойдём на улицу. Сегодня солнечно и тепло. По-мартовски, но всё же…

– Здесь тоже солнечно.

– Там – ярче.

– Разве?..

Дрейк качнул головой.

– От Кортэров есть вести? – вдруг спросила она. – От Ирвина?

Маг пожал плечами.

– С тех пор, как Виола прилюдно принесла извинения, я с ними не общался. Незачем.

– Мне казалось, вы подружились…

Дрейк насмешливо приподнял бровь.

– Эстия, что может быть общего у меня и Кортэра с Вейстом? Мы работали бок-о-бок, пока была необходимость. И только. Мы с ними слишком долго были по разные стороны баррикад. О чём нам общаться? Какой в этом смысл?

– Тебе не хочется иметь друзей? – она смотрела как будто сквозь него.

– Зачем?

– Интерес.

– Мне неинтересны они, – неестественно-светлые глаза были спокойны. – Они из другого мира. Из мира простых магов. Никогда не забуду ту придорожную забегаловку, куда они ходят, – он скривился. – Меня там пристрелить пытались. Отвратительное местечко – всякий сброд, странные запахи, странная еда, которая им ещё и нравится, не очень чисто – а им нормально, как будто так и надо. А их дом? Скудный, тесный. Они работают от звонка до звонка, живут на жалованье, думают, где ещё подзаработать. Они не ровня нам, Эстия.

– Ты так не думал, когда они помогали тебе…

– Они помогали себе. И я не забывал об этом ни на мгновение, – он смотрел прямо.

– Казалось, что ты…

– Казалось. То, что я их терпел и ровно общался – не признак дружбы, – ледяные глаза, как и положено льду, были безразличны. – Наконец-то всё закончилось. Я не хочу продолжать общение. Да и о чём с ними разговаривать? О премии или о том, куда теперь податься безработному Кортэру? Или об оборотах нашего семейного бизнеса? Мы из разных миров, Эстия. Ты тоже не особо с этой Анной сблизилась. Ты в их доме, как лебедь в курятнике. Они нам не ровня, и так было всегда.

– Понятно, – кивнула ведьма. – А мне нравилась их семья. Они такие дружные. Но, ты прав, поддержать разговор с той же Анной мне тяжело. Мы разные. Говорить не о чем.

– Среда создаёт человека, – развёл руками Дрейк. – Именно поэтому знатные чураются простых. Легко завязнуть в трясине и стать, как они.

– Они не плохие.

– Они простые. Они мыслят узко – только в том, что им доступно. А доступно им очень мало.

– Почему тогда у тебя нет друзей из числа знати? – она внимательно смотрела на него, наклонив голову.

– А зачем они мне?

– Эрик и Ирвин прикрывали тебе спину.

Маг фыркнул.

– Знатные друзья вряд ли решили бы так подставиться.

– Значит, решение могло быть в иной плоскости. Через связи, через наёмных людей, – она устроилась поудобнее, подогнув под себя ноги.

– Эстия, к чему это всё? У тебя нет друзей. У меня нет друзей. У твоего отца и тёти нет друзей. У моих родителей – тем более. Быть знатным – это быть одиноким. Единственное, что мы можем – это создать связи. Полезные связи, – он смотрел ей в глаза. – К тому же, дружить – это накладно по времени.

– Но дружба же что-то даёт людям?! – Эстия была похожа на себя-прежнюю, в её глазах появились эмоции. – Когда я общалась с Марко, мне было хорошо. Он был глотком свежего воздуха, он вечно куда-то меня звал, мы бывали в интересных местах…

– А потом он тебя предал, – скривился Дрейк.

– Когда на него стали давить. Но как приятель – не скажу, что друг – он был для меня важен.

Дрейк пожал плечами.

– У меня друзей не было. И я не страдаю от этого. Как и от того, что я не люблю вечеринки, на которые тебя таскал Кадини. Ты, я думаю, тоже не из тех, кому туда надо.

– А дружба между мужчиной и женщиной?.. – Эстия с интересом взглянула в лицо мужа.

– Невозможна, – припечатал он. – Если женщина нравится – она нравится. И это уже не дружба.

– А общение? Может же просто нравиться общаться с женщиной? – она поправила медную прядь.

Дрейк скептически приподнял бровь.

– Но ты же со мной общаешься! – ведьма непонимающе на него взглянула.

– Это не дружба, – он слегка улыбнулся. – Это любовные отношения. Я же тебе как мужчина интересен, а не как приятель, – рассмеялся он, приобнимая жену и целуя её.

Эстия слегка улыбнулась.

– Ты спешишь куда-то.

Он бросил на неё короткий взгляд.

– Ты стала много чувствовать.

– Нет. Я просто знаю. Чувствовать мне больно, – она смотрела ему в глаза, и при этом её взгляд снова стал слегка расфокусированным. – Ты в особняк?

– Да, – он сжал губы. – Отец внезапно прислал весть. Этот чёртов семейный бизнес… – он был недоволен. – Нужно моё присутствие. Я надеюсь вернуться через пару часов. Ты побудешь дома?

– Да.

Он поцеловал её в висок.

– Отдыхай. Я скоро.

В семье Морель умели заботиться о жёнах. Не волновать их своими проблемами, не расстраивать новостями. Создавать уют и безопасность.

Женщине нужно защищённое пространство и комфорт – тогда она расцветает.

Женщину надо изолировать от тягот жизни, тревог, трудных выборов и размышлений – большего ей и не нужно, такова её природа.

Женщина – это украшение дома и повод для гордости, это показатель состоятельности мужчины.

Так было всегда. Морели умели делать женщин счастливыми.

***

Он смотрел в Вечность. Вечность смотрела в него. Вечность была внутри и снаружи.

– Надоело, – сказал он ей.

Вечность промолчала.

– Ты скучна. Тебе нечего мне предложить.

Вечность усмехнулась. Дерзко и насмешливо. Напоминая…

– Ты даже Сиггрид у меня забрала.

Вечность покачала головой, как будто услышала сущую глупость.

– Ну ладно, ладно. Не ты забрала. Она сама сбежала.

Вечность фыркнула.

– Вот не надо мне тут, – возмутился колдун. – Я точно не при чём. И кто придумал валькирий, не понимаю. Зачем приходить на Землю так ненадолго? Хлебнуть горя, чтобы уйти без сожалений, что ли?

Вечность вздохнула.

– Мерзко это с их стороны. Ты там им, богам этим, передай. Дуры всякие живут всю жизнь спокойно, а эти, лучшие, уходят так рано. Несправедливо, однако же. Вечность, а, Вечность? Чего молчишь? Нечего возразить, да? Нечем крыть? Скоро вторую валькирию у меня отберёшь? Нормально вы так с меня взяли. Где-то задолжал, что ли?

Вечность молчала.

– Не хватает мне её, Вечность. Как Эстия ушла из дома, врать сложнее стало. Не врётся мне уже, Вечность. Тухло тут без этого чудища с секирой. Даже поговорить не с кем. Ты же молчишь. Вечность, а, Вечность – давай баш на баш. Я от тебя отстану, а ты мне мою вернёшь? А? Что молчишь, Вечность? Не можешь? Слаба? Эх, всегда так. Даже Вечность – и та ни на что не способна. Да ладно тебе, не обижайся. Ну не можешь – что поделаешь. Я тоже много чего не могу. Придётся нам с тобой время коротать. Уж извини. Ты от меня сбежать не сможешь – не то, что некоторые…