Читать книгу Под грифом «Секретно». Книга 2. Невеста по случаю - Екатерина Каблукова - Страница 5

Граф Делрой Алайстер неспешно шел по галерее Лагомбардийского дворца. Еще будучи мальчишкой, он любил пробежаться здесь, забавляясь чередованием тени и света. Он хорошо помнил, как его родители прогуливались по вечерам, наслаждаясь прохладой, веявшей с моря.

Волны привычно плескались о стены. Граф обреченно взглянул на них. Как-то на спор с Козимо Делрой прыгнул с перил, едва не разбил голову, после чего дня три старался не попадаться на глаза отцу, совершенно справедливо опасаясь гнева главы рода. Он усмехнулся воспоминаниям и зашагал дальше. Отец давно мертв, а они с Козимо теперь ставят интересы стран превыше собственных.

Как было и недавно, когда граф Алайстер старательно злил Иеронимо, стремясь назначить легатом своего бывшего учителя. Это было просто необходимо, особенно после тех слухов, которые ходили среди пастырей.

Антонио прислал графу Алайстеру, с которым почти никогда не терял связь, зашифрованное послание, прочтя которое Делрой не мог оставаться в стороне. Он вызвал старика к себе и начал действовать.

Партия была разыграна как по нотам. И пастырь Антонио с сопроводительными письмами, подтверждающими его полномочия как легата, любезно воспользовался порталом и в сопровождении Боно перенесся в Лаччио. Граф предложил своему учителю поселиться на вилле Алайстеров, построенной неподалеку от города на высоком холме, но старик отказался, сказав, что предпочитает жить во дворце Истинного Пастыря, где ему будет отведена комната. Рой улыбнулся и пожелал Антонио удачи. Они всегда хорошо понимали друг друга.

Граф знал, что отныне его учитель будет следить за своими собратьями и попытается не допустить развала Конклава изнутри. Самому ему надлежало остаться в Лагомбардии и в случае возникновения проблем обеспечить безопасное отступление друзей.

Рой с тоской взглянул на галерею. Ажурные, казавшиеся почти невесомыми колонны полностью опоясывали второй этаж, по замыслу великого архитектора защищая обитателей дворца от палящего солнца. Тени от них переплетались, напоминая решетку. Граф горько усмехнулся. Дом, в котором он вырос, и одновременно его тюрьма.

Несмотря на близость воды, воздух вокруг казался раскаленным. Рой недовольно поморщился: судя по всему, фьен этого года будет слишком сладким. Лагуна обмелела, а у небольших каналов, опоясывавших Лагомбардию, обнажилось дно. Лишь по Большому каналу было возможно проехать на барках.

Жара стояла уже давно, до сбора урожая было еще несколько недель, и на столе у главы Совета лежало прошение от гильдии землепашцев помочь орошению земель.

Делрой с досадой подумал, что придется обращаться к кузену с просьбой открыть шлюзы в резервных водохранилищах в горах. Интересно, сколько Козимо за это запросит?

Белобрысый кузен никогда не упускал своей выгоды. Хорошо хоть, отцу Козимо не пришло в голову перекрыть шлюзы во время войны. Рою казалось, что старик попросту забыл о них, увлеченный азартом приграничных стычек. Дядя вообще был весьма вспыльчив, несдержан и плохо осознавал последствия своих поступков.

Козимо рос другим. Хитрым, иногда даже слишком. Еще в детстве Рою нравилось просчитывать идеи кузена и отвечать ему не менее замысловатой многоходовкой. Обоим это доставляло массу удовольствия и со временем стало даже какой-то своеобразной постоянной игрой. Именно Козимо поддерживал кузена, когда тот, взбунтовавшись против отца, уехал в Лаччио.

Вечный город неприветливо встретил юного наследника Алайстеров, хотя именно в Лаччио Рой и познакомился с Боненвенунто, тогда еще учеником.

Они вместе работали в мастерской художника, вместе кутили, делясь выпивкой и женщинами, пока Делрой не получил известие, что отца отравили. Он кинулся домой, но не успел.

Про искусство пришлось забыть. Графу Алайстеру надлежало заниматься политикой. Многоходовки с кузеном обрели новый смысл. Правда, когда полоумный старик Лонгельфельдо развязал войну между государствами, кузены предпочли объединиться.

Смерть сначала д'ореза, а затем и отца Козимо, не выдержавшего позора поражения, пришлась им двоим очень кстати. Принц Риччионе не слишком жаловал своего родителя, к тому же прекрасно понимал выгоду, которую Риччионе сулила дружба с Лагомбардией. Военные действия моментально прекратили, и стороны сели за стол переговоров.

Длительные, нудные, они проходили то в Лагомбардии, то в Риччионе. Оба кузена старательно сдерживались, пытаясь прийти к компромиссу, а заодно и обмануть друг друга. Это невыносимо раздражало всех и почти привело к новым военным действиям, когда обнаружилось, что Карисса по уши влюбилась в Гаудани. Это стало решением проблем. В тот день оба кузена на радостях здорово напились. Вспомнив эту гулянку, Рой улыбнулся.

Кажется, зачинщиком был Боно. Именно он пришел в кабинет принца с новостью о целующихся в саду Лоренцио и Кариссе. Козимо в ярости вскочил, но Рой удержал кузена, предлагая оставить все как есть, и плеснул фьен в кубки. Боненвенунто в шутку провозгласил тост за союз между двумя странами. Это породило идею завершить мирные переговоры к полному удовлетворению всех сторон.

Остальное прошло как по маслу. Убедить Совет десяти разрешить брак д'ореза не составило особого труда. Что же касается Гаудани, то там все сделала сама Карисса.

Рой вообще с особой теплотой относился к кузине, она платила ему тем же, иногда, как и свойственно женщинам, бессовестно пользуясь такими отношениями. Это рождало домыслы и сплетни, над которыми они дружно смеялись.

Когда Карисса достигла брачного возраста, Рою пришлось приложить немало сил, чтобы помочь ей избежать ненавистного замужества, навязываемого отцом. Это породило новую волну слухов. Даже Козимо подозрительно посматривал на Алайстера, гадая, действительно ли тот делает все для своей кузины лишь по дружбе. Теплое отношение вдовствующей графини к племянникам подогревало слухи. Пару раз мать даже намекала на возможный союз.

В ответ Делрой пожимал плечами и продолжал заботиться о Кариссе. Для Роя она всегда была младшей сестрой, которую следовало оберегать. Именно поэтому, когда появилась угроза ее жизни, граф и затеял авантюру с подменой.

Тогда все казалось предельно ясно. Если бы он знал, в какую ловушку попадет сам. Лиза… Красивая, смелая, упрямая и в то же время беззащитная. С огромными ярко-голубыми глазами, опушенными темными, что удивительно для светловолосой девушки, ресницами. Когда она смотрела на него, сердце начинало колотиться быстрее, а в груди словно не хватало воздуха. Кто бы мог подумать, что именно желание защитить кузину и сыграет с ним столь злую шутку.

Рой поморщился. Он запретил себе думать о девушке. Вернувшись в свой мир, Елизавета Голованова сделала абсолютно правильный выбор.

Наверняка она до сих пор ненавидит его за то, что обманом завлек ее в Лагомбардию и заставил рисковать жизнью ради другой.

В тот день, проводив Лизу в ее мир, Рой долго стоял у окна своей виллы. На свадьбе кузины граф появился лишь вечером, вызвав лавину домыслов. Гаудани пару раз с подозрением посматривал на друга, пытаясь определить, насколько правдивы слухи о его чувствах к Кариссе, но бесстрастное лицо графа и холодный взгляд останавливали любого смельчака, желавшего поинтересоваться сплетнями.

После свадебных торжеств Рой все-таки вынужден был пойти в мир Лизы. Он позаботился, чтобы она никогда и ни в чем не нуждалась, заручился обещанием полковника Соколова оберегать ее, после чего вернулся, намереваясь забыть все, что было.

Не в силах оставаться на вилле, он вернулся во дворец и с головой ушел в государственные дела, глупо понадеявшись, что работа заглушит чувство гнетущей тоски.

Члены Совета старались лишний раз не попадаться графу Алайстеру на глаза, и даже Козимо избегал встреч с кузеном, утверждая, что Делрой кого угодно загонит в могилу своим мрачным видом.

Делрой вздохнул, достал из кармана небольшую миниатюру, портрет, нарисованный на черном хрустале, и всмотрелся в столь дорогие ему черты лица. В отличие от других медальонов, в этот раз он не смог передать живость, свойственную девушке. Возможно, дело было в том, что Рой рисовал лицо по памяти, или потому, что не успел добавить в краски каплю крови возлюбленной. Просто украшение, безделушка, хранимая как воспоминание о той, кто никогда не простит его.

Услышав шаги, граф спрятал медальон и направился дальше по привычному для него маршруту. С каким-то брезгливым отвращением он прошел мимо двух красных колонн: между ними оглашали смертные приговоры, последний – для Джованио Риччионе.

Делрою Алайстеру пришлось допрашивать его лично. Козимо опасался, что не сможет сдержаться и его дядя просто не выйдет живым из комнаты для допросов, а попросту – пыточной камеры.

Все еще надеясь сохранить себе жизнь, Джованио признался во всем сразу. Как только Делрой переступил порог, то узнал про Истинного Пастыря, и как тот намеревался прибрать к рукам случайно открытую шахту с черным хрусталем, втянув в войну оба государства. Джованио не останавливался ни перед чем: соблазнение, убийство… Глупышка Джемма, одна из наперсниц Кариссы, была отравлена. Признаваясь в своих деяниях, дядя Козимо глумливо улыбался и жалел, что яд достался только одной девушке. Стражники, присутствующие при допросе, с трудом оттащили графа Алайстера от пленника.

Кашляя и задыхаясь, Джованио уверил, что за его смерть отомстят. Понимая, что предателя ждет суд и позорная казнь, Рой предпочел уйти, и это оставило чувство неудовлетворения: на тот момент он жаждал хоть чьей-нибудь крови.

– Мэссэр граф!

Рой вынырнул из воспоминаний и досадливо поморщился, узнав голос маркиза Делла Фарнезе. Похоже, тот набрался смелости и жаждал встречи с главой Совета. Рой обернулся:

– Умберто.

Холодного тона и кивка вполне достаточно. Граф Алайстер, глава Совета десяти и самый богатый человек республики, может позволить это.

– Мэссэр граф, – старик достал платок и вытер лоб, блестевший от пота, – я хотел с вами поговорить о выборах нового Пастыря в Лаччио!

Делрой закатил глаза. И этот туда же! Будто нет других тем для обсуждения. Как будто они не догадываются, что уже все не раз проговорено и нужные решения приняты.

– Я слушаю, – Алайстер подошел к балюстраде, оперся ладонями на раскаленные от жаркого солнца каменные перила, задумчиво посмотрел на бирюзовую воду канала. У Лизы глаза были другого оттенка. Захотелось вновь достать медальон и еще раз попытаться перерисовать портрет, сделать лицо более живым. Делла Фарнезе замолчал, явно ожидая ответа. Рой вздрогнул:

– Простите, что?

– Разумно ли будет отпускать мэссэра Гаудани одного в Лаччио? – его собеседник повторил вопрос.

– Насколько я помню, он едет туда с достаточно большим отрядом.

– Алайстер, вы прекрасно поняли, что я имею в виду! Выборы Истинного Пастыря… – старик осекся под тяжелым взглядом.

– Вас не касаются, но если вы так уж настаиваете на ответе, то передайте моей матери, что Гаудани по пути должен встретиться с принцем Козимо. Наш легат в курсе. Думаю, вдовствующей графине этого будет достаточно. – Рой отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Шум и суета, возникшие у пристани, возвестили, что д'орез вот-вот отбудет с посольством.

Делла Фарнезе почтительно кивнул, но не отошел. Наверняка, преданный поклонник, он должен встретиться с вдовствующей графиней позже. Или же полагает, что Делрой может передумать. Конечно, Рою самому следовало бы поговорить с матерью, но в последнее время он старательно избегал встреч с ней.

Графиня единственная могла догадаться, что с ним творится, а он не хотел расстраивать мать. Граф Алайстер вообще не хотел, чтобы кто-то знал, что он… Что он влюбился, словно мальчишка. Безнадежно и безответно…

Делла Фарнезе все еще стоял рядом, и Делрой, не желая продолжать разговор, лениво следил за тем, как кортеж Гаудани рассаживается по баркам. Одна из них, с самим д'орезом и его женой, уже направилась вдоль канала. Рой проводил ее взглядом, против воли вспоминая другую барку, которая на рассвете везла его и Лизу.

«Я хочу домой!»

Один Создатель знает, чего ему стоило сдержать свое слово. До последнего Делрой надеялся, что то, что произошло между ними в Междумирье, та сила, с которой их тянуло друг к другу, перевесит. Но Лиза ушла. Шагнула в шкаф, чтобы оказаться в своем, привычном для нее мире, и он не мог осуждать ее. Только устроил так, чтобы больше никто и никогда не посмел заставить ее делать что-то против воли.

Граф Алайстер задумчиво изучал барку д'ореза. По обыкновению, Карисса села в центре, под навесом прячась от солнца, Гаудани прошел на нос лодки. Удивительная небрежность, если вспомнить состояние кузины. Хотя сегодня она выглядела менее болезненной.

Рой нахмурился. Его что-то настораживало, мешая повернуться спиной и уйти. Какая-то деталь, которую он упустил. Карисса задумчиво смотрела на воду, Лоренцио взмахнул рукой, приветствуя людей, собравшихся на мосту, принцесса на миг обернулась, взглянула на галерею… Рой остолбенел. Лиза!

Он бездумно наклонился вперед, словно желая повторить свой подвиг и снова перепрыгнуть через перила, ласточкой сигануть в белую пену волн, в несколько гребков достигнуть лодки…

– Алайстер… – донеслось сквозь шум, звучащий в ушах.

Глава Совета десяти медленно выпрямился:

– Да?

– Простите, мэссэр, мне показалось, что вы вот-вот прыгнете вниз.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не убить собеседника:

– Вам показалось.

– Простите, мэссэр.

Он кивнул и снова взглянул на барку, гадая, не ошибся ли.

Лиза все еще смотрела на него. Он не мог не узнать эти глаза, ее едва заметную улыбку. Она всегда так улыбалась, когда не была уверена в правильности действий. Рой знал, что в этот момент на ее щеках появляются ямочки. У Кариссы никогда их не было. Как и упрямства, и силы духа…

Заметив, что он за ней пристально наблюдает, Лиза неловко махнула ему рукой и, не дожидаясь ответа, быстро отвернулась.

Рой покачал головой. Карисса бы так никогда не поступила. Значит, он не ошибся, это действительно была Лиза. Она здесь, в Лагомбардии, несмотря на то что он категорически запретил кому-либо беспокоить ее.

От мысли, что его распоряжения попросту проигнорировали, Рой скрипнул зубами. Заметил, что пальцы побелели, и пожалел, что сжал их на перилах, а не на шее Лоренцио Гаудани. Первое желание немедленно броситься следом, догнать и повернуть барку, чтобы убить уже бывшего друга, удалось подавить с трудом.

Д'орез Великой республики наверняка действовал не в одиночку, во всяком случае, если женщина, сидящая в барке, – Лиза (о, в этом он уже был уверен!), то Карисса должна была где-то скрываться. Значит, ей кто-то должен был покровительствовать. Кто-то, кто жил поблизости, кто-то из семьи, кто знал обо всем. И о Лизе. Глаза графа хищно прищурились.

– Мама… – процедил он.

Делла Фарнезе невольно попятился, с испугом глядя на перекошенное от ярости лицо своего собеседника. Он никогда не видел графа Алайстера таким.

– Знаете, Умберто, – голос Делроя срывался, переходя в змеиное шипение, – я, пожалуй, слишком долго пренебрегал своими обязанностями сына. Ваша помощь глашатая не понадобится, я лично обо всем извещу графиню!

Едва сдерживаясь, сказалась все-таки многолетняя выучка, граф прошел в одну из комнат дворца: открывать портал прямо на галерее не хотелось. Пока он шел, слепая ярость слегка утихла, и Рой начал мыслить здраво.

То, что его провели как мальчишку, не подлежало сомнению. Но вряд ли Гаудани смог бы провернуть такое лишь с вдовствующей графиней, как ни была хитра его мать, ей нужен был еще кто-то. Тот, кто владеет магией, кому можно безоговорочно доверять, и кто кровно заинтересован…

– Козимо… – выдохнул граф, чувствуя, что ярость вновь разгорается. Конечно, кто же еще мог противопоставить себя могуществу Алайстеров! Принц более других был заинтересован в безопасности сестры.

Именно ее брак служил гарантом того, что герцогство Риччионе получит доход от добычи черного хрусталя в новой шахте, случайно обнаруженной людьми Джованио и по условиям брачного договора переходящей к Лагомбардии. Залежи магического черного хрусталя являлись истинной причиной, по которой пастыри Лаччио так рвались перессорить своих соседей.

Пользуясь сумятицей, они хотели отлучить от церкви оба государства, после чего, под предлогом защиты населения, захватить приграничные земли. В том числе и небольшой остров на реке, где находились залежи черного хрусталя, так необходимого для магии. Запасы потрясали, и Делрою с Козимо стоило большого труда сдерживать разработки месторождения, чтобы не истощить шахту.

Получив письмо от Антонио, Делрой сопоставил сведения, добытые бывшим учителем, с тем, что рассказал Джованио. Картина получилась очень неприглядной, и граф в который раз убедился, что поступил правильно, отправив хрустальную бомбу, предназначавшуюся Лизе, в спальню Истинного Пастыря.

Гибель духовного лидера внесла смятение и позволила Алайстеру вести свою игру. Из-за грядущих выборов он не успел обсудить нюансы со своим кузеном, но до сегодняшнего дня был уверен, что Козимо не подведет.

Мысли о настоящих врагах заставили Роя взять себя в руки. В конце концов, ему не впервой разбираться с горе-заговорщиками, а потом… а потом он вернет Лизу в ее мир. Но сначала все-таки следовало убедиться, что догадки правильны, и граф Алайстер отнюдь не сошел с ума.

Рой взмахнул рукой, открывая портал в дом матери. Гнев все еще полыхал внутри, и, ошибившись в расчетах, граф очутился на кухне. Пришлось холодно кивнуть обомлевшим слугам и поспешить к лестнице.

Перепрыгивая через ступеньку, Делрой вбежал на второй этаж, надменно бросил в пустоту: «Докладывать не надо» – и, распахивая двери, прошел сквозь анфиладу комнат в личные покои матери. Он оказался прав.

– Добрый день! – язвительно усмехнулся граф Алайстер.

Карисса, негромко вскрикнула, служанка, склонявшаяся над ней, выпрямилась и с укором посмотрела на хозяина:

– Могли бы и предупредить, мэссэр!

– Для чего, Далия? Чтобы ты успела увести мою кузину? – Он холодно посмотрел на женщину, все еще полулежащую на кушетке. И как все могли путать ее с Лизой? В них не было ничего схожего!

– Не ожидал тебя здесь встретить, – продолжил он. Кузина потупилась:

– Ты думал, я во дворце?

– Я полчаса тому назад видел тебя в барке Гаудани. – Рой не сводил с кузины взгляда.

– Это… это, наверное, фантом, – смущенно пролепетала принцесса, – Лоренцио обещал, что создаст…

Краем глаза граф заметил, что Далия выскользнула. Наверняка побежала за подмогой.

– Нет, кузина, ты была вполне живой и здоровой, я просто поражен, – Рой даже не пытался скрыть, что издевается. Карисса прикрыла глаза:

– Ты же видишь, что я не могу встать…

– Это не повод нарушать мои распоряжения! – Он еле сдерживался. – Тем более рисковать жизнью других!

– Создатель, какие громкие речи! Стены так и трясутся. Здравствуй, милый! – Вдовствующая графиня Алайстер величественно вошла в комнату, ее серые глаза буквально искрились от смеха, а на щеках обозначились ямочки, это говорило, что женщина весьма довольна происходящим.

– Мама, – скрежетнув зубами, Рой, следуя многолетней привычке, склонился над протянутой рукой.

– Дорогой, ты ужасно выглядишь! – графиня провела ладонью по его щеке. – Как дела в Совете? Что нового вытворил мэссэр Каэтани? В прошлый раз он, кажется, хотел по примеру древних привести с собой в зал заседаний осла?

– Коня, дорогая, ослов там и так достаточно… – поправил ее сын.

– Точно, коня! – всплеснула она руками. – Я и забыла. Говорят, он в нем души не чает?

– Мама, не заговаривай мне зубы! – процедил граф Алайстер. – Я понимаю Гаудани или Козимо, один слишком простодушен, второй все пытается продолжить наши детские игры, но как ты могла пойти на такое? Я ясно дал понять, что не желаю видеть Лизу в Лагомбардии!

– А ты ее и не видел, – беззаботно пожала плечами графиня.

– Видел. В барке рядом с Гаудани.

– Неужели узнал? – в голосе матери звучал неподдельный интерес.

– Разумеется! – раздраженно ответил Рой. – И прошу, не стоит упражняться в риторике!

– Хорошо. Но интересно, чем она тебя так рассердила? Такая милая девушка…

– Именно поэтому хватит впутывать ее в наши политические игры!

– О, так ты просто беспокоишься о ней? – глубокомысленно заметила графиня, подходя к окну и выглядывая в небольшой сад. – Это на тебя не похоже.

– Значит, ты плохо меня знаешь, – отрезал Делрой.

Разговор нравился ему все меньше и меньше.

– Полагаю, что знаю тебя даже лучше, чем ты сам, – с довольной улыбкой женщина повернулась к сыну. – Признайся, что ты даже рад возвращению Лизы в Лагомбардию.

– Ошибаешься! И да, я незамедлительно отправлюсь в Лаччио, чтобы отвезти девушку домой и заодно придушить Гаудани!

– Рой, ты не посмеешь убить Лоренцио! – При этих словах Карисса даже набралась сил, чтобы приподняться над подушками. Он обернулся к кузине, мрачно улыбаясь:

– Ты так думаешь? Назови мне хоть одну причину, по которой я не смогу вызвать его на дуэль и проткнуть, как цыпленка?

Карисса побледнела еще больше, но граф этого не заметил, вспомнив вдруг руины, слова Боно, недовольного порчей рубашки, и Лизу, фехтующую с ним так, словно от этого зависела ее жизнь… И ведь действительно зависела. А он так и не заслужил ее доверия.

Злость прошла. Рой устало посмотрел на кузину:

– Карри, неужели ты так спокойно относишься к тому, что другой человек может погибнуть вместо тебя?

Принцесса бросила беспомощный взгляд на тетю, которая с интересом наблюдала за собственным сыном с каким-то загадочным выражением лица.

– Милый, давай продолжим наш разговор в другой комнате? – наконец сказала графиня. – Поскольку Карисса не принимала участие в этом, то не думаю, что ей интересно все, что мы хотим сказать друг другу.

– О, ей-то как раз интересно! – фыркнул Рой, бросая взгляд на незамедлительно потупившуюся кузину. – Как интересно и то, как теперь проводит ночи ее муж! В отличие от меня, он не слишком различает их двоих!

– Вчера ночью Лоренцио был здесь, – возразила вдовствующая графиня, бросая на растерянную племянницу ободряющий взгляд. – Полагаю, теперь Гаудани, зная о двойнике, более внимателен. К тому же Козимо будет рядом.

– Думаешь, он хоть пальцем пошевелит, чтобы остановить Лоренцио? – Рой наигранно рассмеялся. – Мама, зная моего кузена, он скорее потрет свои холеные руки и будет всю жизнь шантажировать д'ореза Лагомбардии!

– Ты так заботишься об интересах страны, Делрой! – восхитилась графиня. – Я воспитала замечательного гражданина! Пойдем, закончим разговор в моем студиолло, – она улыбнулась племяннице. – Дорогая, мы оставим тебя ненадолго! Я пришлю Далию!

Игнорируя отчаянные взгляды Кариссы, они вышли. Пройдя несколько комнат, мать и сын расположились в небольшом помещении, стены которого были богато украшены зеленым и голубым ихраном. Лучи полуденного солнца, отражаясь на позолоте мебели, слепили глаза.

Графиня присела на небольшой диванчик, Делрой остался стоять, только подошел к окну, откинул тяжелую портьеру, делая вид, что всматривается в суматошное движение лодок по каналу. Женщина молчала, давая сыну успокоиться, лишь украдкой поглядывала на него.

В последнее время она действительно беспокоилась за сына. Рой осунулся и выглядел так, словно какая-то болезнь снедала его. Один из ее давних поклонников, мэссэр Фарнезе, говорил, что в Совете избегают спорить с графом Алайстером, опасаясь вспышек его ярости. В последний раз таким она видела его лишь после смерти своего мужа, отца Делроя.

Графиня догадывалась, в чем дело, но ей необходимо было подтверждение. Ярость сына приводила ее в восторг. Привыкший брать все, что пожелает, Делрой наконец-то получил отказ. Оставалось лишь заставить его самого осознать, что он совершил ошибку, отпустив девушку.

– Я тебя слушаю, – Рой первым нарушил молчание, голос был слишком равнодушным, как и у его отца, когда тот был раздираем эмоциями.

– Что я должна тебе сказать? – графиня едва сдерживала улыбку.

– Почему Лиза оказалась тут.

Он даже не повернулся к ней. Значит, боится, что она прочитает его эмоции. Хороший знак.

– Милый, ты сам прекрасно понимаешь, что выхода не было. Ты категорически отказывался ехать в Лаччио, пастыри настаивали, а Карисса не могла даже встать, не говоря уже о том, чтобы весь день трястись в карете по ухабистой дороге. В этом случае она просто могла потерять ребенка.

– И поэтому вы решили, что Лиза опять может рискнуть своей жизнью?

– Здесь нет никакого риска: Лоренцио с ней, а завтра к ним должен присоединиться и Козимо.

– Прекрасная компания! Главное, как удобно для того, чтобы ударить в это сборище идиотов магической молнией! И обезглавить сразу два государства!

– Ну, положим, ни для кого не секрет, что Лагомбардией управляешь ты, – графиня слегка откинулась на спинку диванчика. Рой взмахнул рукой, словно отметая возражения:

– Мы говорим сейчас не об этом!

– А о чем, Делрой? О государственных интересах? Тогда ты прекрасно понимаешь, что присутствие Кариссы в Лаччио необходимо!

– Кариссы, мама, не Лизы!!! – он уже кричал, практически не сдерживаясь, что бывало крайне редко. – Ради Карри и Лоренцио, и даже Козимо рискнут собой, но ни один из них не будет рисковать ради Лизы! Понимаешь, ни один!!! Лаччио – это осиное гнездо! Первое, что пастыри попытаются сделать, если что-то пойдет не так, – отравить ее!

Тяжело дыша, он в отчаянии смотрел на мать.

– Девушку невозможно отравить, она носит твое кольцо, – веско возразила графиня и весело кивнула, наслаждаясь удивлением сына. – Да, милый, я его узнала.

– Хорошо, не отравят… – Рой намеренно проигнорировал фразу о кольце, – но есть сотни других способов лишить человека жизни! Не говоря уже о том, что можно сделать с женщиной…

Он осекся и вновь отвернулся к окну. Барки все еще суетились. Одну из них неумелый хозяин поставил поперек канала, тем самым перегородив движение, и теперь, осыпаемый руганью с остальных лодок, пытался развернуть обратно. Устав от этой бестолковой суеты, граф взмахнул рукой. Повинуясь магии, барка закружилась и, стремительно сорвавшись с места, поплыла по каналу.

– Почему ты отправил ее обратно, Делрой? – вдруг спросила мать. Он вздрогнул и повернулся к ней:

– Прости? Ты сейчас про барку?

– Нет. Я про эту девочку, так похожую на Карри, Лизу! Зачем ты отпустил ее? Я видела, какими глазами вы смотрели друг на друга в Междумирье!

Она с болью в сердце заметила, что сын как-то сник. Он помолчал, прошелся по комнате, затем сел напротив и обреченно посмотрел на седовласую женщину, внимательно слушающую его, как когда-то в детстве.

– Как я мог, мама? Как я мог просить ее остаться, после того, как обманом заставил пройти в наш мир?

– Неужели?

– Я… я напоил ее и пронес через портал, – признание далось с трудом. – Она несколько раз рисковала жизнью, и потом… ночью, когда к ней пришел Лоренцио, а я стоял в этом проклятом тоннеле и молчал, потому что нам надо было поймать Джованио…

Он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

– Ты была права, мама, тогда, в Междумирье, – голос звучал очень глухо. – Мне надо было все рассказать Лизе… объяснить, что я с самого начала знал, где Карри, что не допущу свадьбы… Хотя… не думаю, что это помогло бы…

Графиня с нежностью смотрела на сына.

– Если между вами стоит только это, то у тебя есть возможность все исправить.

– Как? – он покачал головой. – Она ненавидит меня…

– Глупости! Милый, тебя все время от времени ненавидят, но тебе это ничуть не мешает! – Графиня подошла к сыну и положила руку ему на плечо. – Делрой, тебе необходимо поговорить с ней. Объясниться.

Он устало посмотрел на нее:

– Лиза не станет меня слушать… ох, мама, я все испортил…