Читать книгу Бабочки по дебету - Екатерина Кольцова - Страница 9

Марго тихонько открыла дверь, но ее осторожность оказалась напрасна: никто еще не ложился спать. В зале и на кухне горел свет. Дверь в мамину комнату была закрыта, из-за нее доносились сдавленные рыдания. Бабушка на кухне заваривала репешок – травку от желудка, головной боли и душевных травм.

– Что случилось? – спросила Марго.

Мария Федоровна тяжело вздохнула.

– Не знаю, Риточка. Приехала, и плачет уже часа два. К себе не пускает. Иди, попробуй с ней поговорить.

– Лучше не трогать ее до завтра, – сказала Марго, имевшая опыт в этом вопросе.

– Как бы руки на себя не наложила, – испугано прошептала бабушка, и налила себе стаканчик пахучей травки. Марго тоже нацедила немного, потому что вокзальный чизбургер еще ворочался в желудке.

– Ну что ты? Как она наложит руки? Ножа там нет, а люстра ее не выдержит.

– Ты жестокая девочка, знаешь? Иди, пожалей мать! – зашипела Мария Федоровна.

Настала очередь Марго тяжело вздыхать. Она подошла к двери и громко, по-деловому, постучала.

– Мам, тебе Лариса Ивановна звонит. Хочет твои уроки на следующей неделе физруку отдать.

Сначала ничего не произошло, потом послышался скрип кровати, шуршание и шарканье, вздохи и сморкание. Через минуту мама выглянула. Глаза у нее были красные, как два перезрелых помидора, и вообще сравнение с этим овощем годилось для всего лица. Мария Федоровна тут же засуетилась вокруг. Татьяна пыталась не обращать на нее внимание.

– Рита, скажи Ларисе, чтоб часы не отдавала. Я выйду.

Видимо, мама совсем потеряла голову от горя, раз не сообразила, что в такое время директриса вряд ли стала сообщать им об изменениях в расписании. Но дело было сделано, бабушка отрезала маме путь назад, так что теперь, ко всем прочим бедам, ей предстоял разговор с домашними.

Опустошив кастрюлю репешка, Татьяна рассказала, что познакомилась с арабом (имя его она отказалась произносить всуе), в фейсбуке – он заинтересовался ее работой в школе. Они общались целых две недели, прежде чем он пригласил ее к себе. В переписке араб был так романтичен, что Татьяна не сомневалась в его намерениях. И по приезде вел себя более чем достойно, водил по магазинам и ресторанам, говорил комплименты… Но вскоре выяснилось, что у проклятого эмиратовца есть и жена, и дети. У отпрысков же, в свою очередь, есть все, чего они только ни пожелают. Кроме… бабушки! Вот в качестве кого араб просил ее войти в семью. Разумеется, разочарованная Татьяна бросилась собирать вещи, и меньше, чем через сутки была дома.

После рассказанного воцарилось молчание, прерываемое только бульканьем спиртного, разливаемого по чашкам. Марго, не выдержав напряжения момента, обняла мать. Они разревелись обе, а бабушка сказала:

– Они там рано выходят замуж, и внуками обзаводятся молодыми, лет в тридцать пять. У них бабушки на конкурсах красоты дают фору студенткам! А он выбрал тебя, потому что таких как ты там нет даже на конкурсах! Ты – самая красивая на свете. Да тебя еще на руках будут носить.

Бабушка отчаянно передергивала, но слова были сказаны и слезы пролиты, вино, а следом и водка выпиты. Потом Мария Федоровна притащила старый альбом с фотографиями, и тысячу раз слышанные истории были пересказаны в тысячу первый раз – как будто впервые, и грустное почему-то казалось смешным, а потом они зачем-то наряжались, примеряли мамины новые купальники и Марго поразилась, что они ей как-раз, а потом бабушка достала свои парики и шляпки, и они еще красились, а потом…

Утро, разумеется, добрым не было. Марго кряхтя, выбралась из кровати и поплелась в уборную, стараясь не смотреть по сторонам.

– Мы вчера что, летали на метле? – простонала Мария Федоровна из своей комнаты.

– Я не помню, – честно призналась Марго.

* * *

Марго послали за кефиром и лимонами, Мария Федоровна решила сварить рисовую кашку, а Татьяна, не в состоянии ничего делать, вздыхала, сидя за столом.

– Мам, я дура, – сказала Татьяна, в душе надеясь услышать опровержение.

Мария Федоровна пробормотала что-то невнятное, по интонации похожее на нежелание спорить.

– Я плохо влияю на Ритку, – снова закинула удочку Татьяна.

– С чего ты взяла? – удивилась Мария Федоровна. – Она у нас девушка рассудительная, с ума ни по кому не сходит.

– Вот именно! Ей двадцать шесть, а она ни с кем не встречается, вся в делах, занята карьерой. Разве это нормально?

– Брось. При чем тут ты?

– Я для нее плохой пример. Боится повторить мои ошибки, вот при чем.

Мария Федоровна прекратила помешивать кашу, и опустилась на край табуретки.

– Танюш, я думаю, это из-за отца. Помнишь, как она переживала? Ей тогда сколько, лет семь-восемь было? Как она его ждала, хоть какой-нибудь весточки. А эта сволочь испарилась, прости Таня. Куда он там уехал, в Прагу? И ни разу, ни разу не объявился. Вот она теперь мужикам и не верит. А твой опыт – это так, «о» малое, – подытожила Мария Федоровна математическим термином, обозначающим ничтожно малую величину.

– Еще этот ее аудит проклятый. Они же там учатся не доверять людям. Профессиональный скептицизм вырабатывают, – вздохнула Татьяна, в душе радуясь, что мама не винит ее в холодности дочери.

– Мне кажется, ты нагнетаешь, – сказала Мария Федоровна, спасая убегающую кашу. – Были у нее ухажеры и в школе, и в университете.

– В школе она мальчишек лупила, – усмехнулась Татьяна. – Ты же помнишь ее занятия боксом? Класса до седьмого к ней никто не подходил – боялись. А потом… Были парни, да, но как-то несерьезно. Две недели – и все, уже кавалер дурак или жлоб. А в последнее время и вовсе никого.

– Ну не нашла она еще свою любовь. Не торопись, все образуется.

Тут за дверью послышалось хмыканье, и ввалилась Марго.

– Меня обсуждаете? – спросила она, ничуть не стесняясь того, что подслушивала.

Татьяна ахнула, а бабушка утвердительно кивнула, протягивая ей ложку с кашей на пробу.

– Сахару мало, – резюмировала Марго. – А насчет мужиков, вы за меня не беспокойтесь. Но простите, я считаю, что брак по любви – это полная чушь. Не на страстях амурных строится семья, а на взаимном понимании, терпимости и уважении. Уважение – прежде всего. Чтобы я могла уважать мужа, вы знаете, каким он должен быть?

Марго стала загибать пальцы:

– Умным, образованным и интеллигентным, добрым, но не раскисшая лапша, а скорее справедливым, по характеру сильнее меня, целеустремленным, а значит не склонным ни к каким дурным привычкам, здоровым, в меру веселым, не жадным, и не бегать за бабами.

– Ого, – сказала бабушка, явно гордая за внучку. – А внешность значения не имеет?

– Ну, мужчина не обязан быть красивым, – протянула Марго, – но все же, здоровый – значит, подтянутый. И от него не должно плохо пахнуть. Это противно.

– А как же любовь, дочь? Мировая литература тебя ничему не учит? – спросила мама.

– Учит. Например, «Гордость и предубеждение»: там героиня влюбляется в подходящего человека. Сначала убеждается, что он подходящий, а потом уже влюбляется. Не наоборот!