Читать книгу Фелиция - Екатерина Комарова - Страница 3

Джейн

Сыро, холодно. Вот и рассвет показался вдалеке, закричали петухи, загудели рожки пастухов. Продирала слипшиеся веки деревня: кряхтела, бранилась, заливалась смехом. В тишину ворвалась суета. Поутру рыбаки выбирались к реке, редко возвращаясь с достойным уловом; видели разочарованные физиономии домочадцев и, не унывая, вновь ударялись в рыбацкое дело с пущей охотой. Одним словом, бедно коротали досуг. Облака неспешно цеплялись друг за друга, сливались воедино. Дети играли, непременно помогая своему семейству в хозяйстве. Целый живой и дышащий организм представляла собой Хайтлейвен, все здесь знали друг друга, уважали, приходили на помощь в трудностях. Вне дружелюбного общества стоял особняком старик Джонсон, державший лошадей, которые заменили ему «неблагодарных и странных людишек». Ни одна человеческая душа не была ему ближе новорожденного жеребенка. С трудом расставался он со своими подопечными, – продавал, иногда даже весьма знатным покупателям. Породистые, ухоженные лошади не шли ни в какое сравнение с запущенным видом угрюмого отшельника.

Утро вступало в свои права: солнце золотилось пока слабо, задевая лучами отдельные кусты, края лужаек, носы и щеки. Одиноко и горделиво взирал на деревушку издали дом Клэрити. Там, в комнате, на втором этаже, сидела Фелиция. Пушистые ресницы неустанно смыкались и размыкались, зрачки метались в тщетной попытке разглядеть что-нибудь, голова неосознанно клонилась к подушке, потом отдёргивалась, вставала в прежнее положение, снова падала.

Ночь выдалась трудная, сон нехотя шел навстречу бедной, и без него, измученной девушке. «Просыпайся, Фелиция. Пора вставать. Сегодня важный день.» – твердила она в голове, а мысли спутывались в туманный клубок, хаотично метались, проявляя отдельные слова, обрывки фраз, голосов. Ступеньки ходили ходуном, будто выпрыгивая из-под не слушающихся ног. Тетушка соблаговолила подняться к двенадцати часам и мирно прошествовать на кухню.

– Ты бледная, Фели. Нездоровится? – губы женщины неодобрительно скривились в подобии презрительной улыбки.

– Нет, что вы, тетушка. Завтрак на столе. Я прогуляюсь в сторону реки, увижусь с Джейн.

– Не загуляйся, дел еще очень много. И вообще, эта Джейн мне порядком надоела. Слишком часто заглядывает.

– Последний раз приезжала в прошлом месяце… Разве это часто?

– Не перечь. Иди, небось заждалась встречи.

– Да, мэм, – тут же Фелиция скрылась от презирающего ока и поспешила навстречу Джейн.

Легкий ветерок трепал кудри, отливающие золотом; глаза девушки прищурились, как у охотника, маленькие зрачки в серых ободках замерли на уровне линии горизонта. Шаги то ускорялись, то замедлялись, походка, неровная по своей природе, будто постоянно меняющая направление, запросто могла ввести в заблуждение самого опытного следопыта. Ничего не выражало бледное лицо, глаза устало отвлекались на птиц, деревья; сухие тонкие мозолистые руки рассеянно поправляли платье. Неприметный соловей затянул незатейливую песенку, Фелиция подхватила ее, даже сочинив на ходу строки.

– Ах, припоминаю чудный голос детства. Неужто сама Фелиция, речная нимфа, поет сегодня мне? – около знакомого дерева, на мягкой цветочной лужайке сидела Джейн, улыбаясь доверчиво и счастливо. Завидев подругу, она не встала с насиженного места, только наблюдала смешливыми глазками, когда та сама приблизится.

– Здравствуй, – улыбнулась Фелиция так же счастливо, однако слегка болезненно от переполнявших чувств.

Под теплым солнечным светом грелись девушки, ведя непринужденную и добрую беседу, которую, как правило, ведут старые друзья, не знающие толком с чего начать разговор. Приближалось лето, плечи Джейн были открыты прохладному ветру, легкое белое платье смотрелось изысканно и просто, а соломенная шляпа с цветком деликатно дополняла образ. Фелиция выглядела не так гармонично: платье длинное, потрепанное, плотное в контрасте с легким нарядом подруги, волосы беспорядке вьются, где-то среди них остались травинки, колоски. Однако надо признать: лицо затмевало неопрятность одежды, каждая черточка говорила больше всякого кружева.

– Джейн… – с благоговением пролепетала Фелиция, – Как давно мы не виделись! Скорее, скорее, я так хочу новостей! Ты ведь училась. За границей? И как? По-другому там? Лучше? Или наоборот? – вопросы сопровождались чуть ли не подпрыгиваниями с места, беспрестанными движениями руками. Джейн рассмеялась, взяв холодную сухую ладонь в свою.

– Что ты, что ты! Дальние родственники устроили меня работать в небольшую кофейню, которой управляют. Несколько месяцев беготни от столика к столику, наигранных улыбок, выслушивания историй… Ни на что не променяю досуг, подобный этому. Честно! Я никогда еще не была так счастлива… Впрочем, довольно. Надоело рассказывать о себе. Сама видишь, какая я. Вот ты, Фелиция, дорогая, гораздо больше меня волнуешь! Вижу, что-то не договариваешь… уже долгое время. Помилуй, не держи за дурочку, равную твоей тетке, не видящую дальше собственного носа!

– Не надо так о ней. Есть и хорошее, – взгляд Фелиции упал на траву, тщательно выискивая там ценное.

– В этом не сойдемся. Надоело видеть ее тиранию. Пускай сама пашет, если на месте не сидится. Фелиция промолчала и только подняла кудрявую голову. Джейн смотрела на нее пытливым взглядом, не разбирая инородное, отчетливо видневшееся в мутных серых озерцах.

Ветер бушевал, сдирал листья с веток, клонил бутоны цветков к земле, облака сгущались. Река понеслась с новой быстротой, плескалась у берегов, журчала предупредительно, отпугивая зевак от себя, уводя назад, в деревню. Воздух заметно потеплел, сделалось душно и сыро.

– Скоро пойдет дождь. Нам лучше поспешить.

Внутренне Фелиция даже порадовалась поношенному платью. В нем было тепло и на случай ливня, оно защитит лучше кружевного.

– Обманчивая сейчас погода, – проговорила девушка, неловко вставая и придерживаясь за руку Джейн.

– И не говори.

Шли молча, держась друг за дружку, порой переглядываясь со скромной подбадривающей улыбкой – «авось дойдем». Джейн ощущала состояние Фелиции: казалось, сейчас кудрявое создание переносило внутреннюю бурю с самой собой, тихое дыхание неровно готово было перейти наконец в слова, но так и оставалось просто воздухом, понять который намного тяжелее.

– Послушай, – прозвучал хрипло голос; Джейн с замиранием сердца подняла взгляд на бледное лицо Фелиции, на нем открыто виднелся страх, испуг, мало с чем сравнимый, – Долгое время мы не говорили по душам. Я бы хотела наконец поведать то, о чем молчала. То, что смогу доверить только тебе, Джейн. Нелегко будет изложить все, как есть, сама знаешь, говорю я глупо и нескладно, так же как хожу. Пусть слова пропадут вместе с дождем, смоются его прозрачными слезами!

Джейн придерживала Фелицию, опасаясь, что та упадет. Дрожащий голос начал сумбурный, сбивчивый рассказ по пути к дому; капли с силой стучали по воде, деревьям, всему живому. Плакал горькими слезами некто с высоты, но вот горестно или счастливо? Неизвестно.

– Произошло событие, помню, год назад. Стоял очередной весенний денек, тетушка Клэрити сидела в гостиной, у окна, многозначительно пробегая глазами потрепанную книжицу. Пора было отправляться в город, собрали хороший урожай, думаю, тетушка рассчитывала на крупную прибыль с его продажи. Полную корзинку, нет… Две! Понесла я на рынок: овощи и фрукты так и манили, сама бы съела. Среди торговцев на площади царило приподнятое настроение, позабылась конкуренция, люди сделались похожи на людей! Помню: сердце билось неутомимо, вдохновение витало среди домов, как цветочное благоухание! Ах, глупо, глупо звучит, наигранно и фальшиво… Но не смею без трепета вспомнить редкие мгновения счастья существовать в тот волшебный день.

Громче и свежее раздавался мой голос среди хора радостных завсегдатаев площади, ярче блестели глаза, по-иному глядели прохожие, – без циничного оценочного презрения, но с добротой, может даже… Воодушевлением! Торговля шла на ура, отбоя от покупателей не было, две скромные корзинки окружил народ, как стая голодных волков. Люди смеялись, разделяя мое состояние, отчего душа пускалась в полет в неведомые, славные края, где каждый день в году похож на милые лица незнакомцев. Что творилось!

Дело близилось к вечеру, на смену шуму и гулу пришло безмятежие и спокойствие; редкие случайно проходящие улыбались, чуть жалостливо, оставшимся торговцам, понимая нужду сидеть допоздна за бедность, однако тогда я сердечно желала оставаться как можно дольше среди таких же, как я.

В корзине одиноко лежал букет собранных в поле васильков. Смеркалось; я собиралась возвращаться, как вдруг заметила, что прямо рядом со мной стоит очаровательная девушка. Она с интересом поглядывала на васильки. Меня охватило благоговение, Джейн, до чего хороша!.. Словно фарфоровая статуэтка, стоявшая на полке моего прежнего дома, ожила и посетила городскую площадь. А платье… Никогда не приходилось мне видеть таких платьев: розоватого оттенка, кажется, с маленькими блестящими камушками, в меру пышное, легкое, как у доброй феи из сказки. Руки в белых перчатках, как и положено благородным особам. И лицо, и руки, и плечи – все было кукольным, аккуратным, удивительным. Глазки, как два голубых стеклышка, поднялись, заставив вздрогнуть, смутившись; вспомнить, как я выглядела, а именно – испуганно и нелепо.

– Чудесные васильки. Как думаете, подойдут они к моим глазам? – мягко и уверенно звучал голосок хрустальной куклы.

– Подойдут, несомненно, – ответила я.

Учтиво и приветливо улыбалась незнакомка.

– Где же вы собрали столь славный букет? Лишь в поле можно разыскать васильки небесного цвета. Я куплю их за двойную цену. А вы расскажете мне, как отыскали это маленькое сокровище.

Уж не вспомню дословно, что отвечала. Даму звали Шарлотта, ненамного старше меня, она изъяснялась ласково и обходительно. Почти до позднего вечера мы беседовали, было страшно и чудесно. Речь у Шарлотты поставлена грамотно, четко и поверхностно доносила она мысли. Говорили обо всем: и о деревне, и о городских обитателях. Что удалось мне узнать?

Как и ожидалось, Шарлотта оказалась аристократкой, имела великую страсть к музыке, уважала Шопена, любила почитать книги молодых талантливых писателей. Не являясь моей подругой, она была так добра, что таяло и болело сердце и слезы невольно выступали, оставаясь на ресницах. Шарлотта, как лучик, ворвалась в темноту вечернего городка, холодного и отстраненного.

На следующий же день мы встретились вновь, говорили, благодарности моей Шарлотте не было предела. Рядом с такой красавицей невольно застыдишься скромного наряда, нелепых оборотов речи. Так зародилась дружба – маленькая, необычная для Шарлотты и означающая целый новый мир для меня.

Походы на рынок наполнялись смыслом, сопровождались радостным предвкушением встречи. Мечта сбылась: чувство озарения не покидало меня, домашние дела перестали быть скучными и незатейливыми.

Пересекались мы только на площади. Иногда на час, два, а порой всего на несколько минут, если у Шарлотты имелись прочие дела. Так прошли месяцы, но, скажу откровенно, – никак не могла понять, зачем, зачем я успешной, интеллигентной, не по годам умной девушке? Не скоро открылся ответ. Волнения улетучились, тетушка и не заметила никаких перемен, лишь ругалась, если поздно я приходила домой.

Поначалу, в компании Шарлотты мне было неловко, страшно сделать лишнее движение, сболтнуть лишнее слово. Но чем дольше продолжалось наше общение, тем увереннее я чувствовала, что могу быть собой и не стыдиться. Шарлотта всегда слушала с любопытством, подмечала детали, спрашивала, задумывалась. Рекой текли ее многозначительные, одновременно простые изречения. Знаешь, Джейн… В те моменты я осознала красоту природы, ценила ее, горько жалея, что не способна прижать к сердцу все живое. И вот, однажды…

Пришло письмо. Письмо от Шарлотты; сомнение настигло меня: может, это ошибка? Любопытство пересилило: письмо было открыто и прочитано. Предназначалось Фелиции. Тетушка не видела почтальона и ни о чем не подозревала. Я не поверила своим глазам: приглашение! На званый ужин, в честь дня рождения родственницы Шарлотты. Настоящая светская встреча с изысканными блюдами, беседами, значительными и влиятельными личностями. Так странно и волнительно! Что оставалось делать? Искать менее потрепанное платье и в тайне ускользать из дома, без ведома тетушки.

Конечно, вылазка должна была иметь последствия, да только сердце забилось в ожидании нового, неизведанного! Платье выбрала простое, без причуд. Ушла ближе к вечеру, пока тетушка занималась чтением. Справедливости ради, я закончила все дела по хозяйству до ухода. Руки, колени и губы дрожали, взять их под контроль не удавалось. Взгляд то и дело возвращался к заветному адресу в письме. Я металась между чужими улицами. Подступило отчаяние, так или иначе, после бесчисленных попыток, место было найдено.

Открыла Шарлотта в черном, вечернем платье, в очередной раз поразив меня своей красотой до глубины души. Помню, словно вчерашний вечер – небольшое, уютное жилье, длинный стол, люди в красивых дорогих костюмах. Некогда было стыдиться себя, вокруг столько необыкновенного!

Праздник состоялся в честь кузины Шарлотты – Мари. Весь вечер я держалась рядом с подругой, с опаской озираясь на чуждую обстановку. Постепенно напряжение спало, Шарлотта представила меня некоторым гостям, те были милы; замечая мою робость, подбадривали приветливым словом. Что ж, существовало все-таки общество, в каком-то смысле, без предрассудков. А может, так только казалось. Улыбка чаще играла на моем лице, движения и речь приобретали уверенность. Мари подошла познакомиться. Хоть она и приходилась родственницей Шарлотте, мало что сближало этих двух. Мари, чем-то похожая на героиню детской приключенческой повести, производила впечатление приятное, задорное в некотором роде. Легко между нами нашелся общий язык.