Читать книгу Выжить в заражении - Екатерина Корзухина - Страница 4

Прошла пара дней. Я отоспалась, написала все отчеты, пережила уже не один вызов в кабинет начальства. Собственно, каждый вызов был одинаков: не хотели верить наши главы в мои цифры, что я указала. А у меня на этот счет имелись фотографии наших трупиков. Уже разойдясь на очистку, мне пришла в голову идея, сделать фотки улова, а то больно уж много было зараженных. Вообще, эти твари не давали мне спать первую ночь. Я была до ужаса уставшая и еле стояла на ногах, но, едва голова оказалась на подушке, сон испарился, оставив только кошмарные картинки, стоявшие перед глазами полночи.

Одна из них мне почему-то запомнилась ярче всего. Это был тот самый пустой класс, в котором мы спрятались. Его пустые стены, единственный стол, почти отремонтированный пол и стройматериалы крепко впечатались в бабское сознание. Это все напоминало жизнь после ядерной атаки: оставленный быт, в спешке брошенная прежняя жизнь. Страшно было такое даже представить, а пережить и вовсе не хотелось бы.

Так или иначе, но я уснула уже, когда солнце было высоко. Вот даже не помню, девчонки были дома или нет (мы всегда на ключ закрывались, даже когда надо было переодеться, поэтому не определить по состоянию двери, дома кто-то или нет), но когда я таки открыла глаза, а это случилось уже под вечер, их дома не было. Я потянулась и тяжело вздохнула. Надо было вставать и писать отчеты, приходить в себя, завтра уже начинались тренировки, а тело после вчерашнего будет болеть еще не один день. Несправедливость правила балом XXI века. Почему? А потому что мы рискуем жизнью, чтобы кто-то сверху сидел ровно и не нервничал. Мы оканчиваем институты, колледжи, и не можем найти достойную работу, а кто-то без образования занимает самые высшие должности в престижных корпорациях. Мы наскребаем последние копейки для врача, чтобы нам починили зубы, например, а кто-то сорит деньгами направо и налево, не заморачиваясь о их ценности.

С такими вот мыслями я в тот день шла писать отчеты. А потом с этими же мыслями сидела и слушала, как Ильич разоряется на меня по поводу отчетов.

– София, ты зачем так нагло врешь?! – Воскликнул начальник, едва я вошла в кабинет.

Я опешила.

– Я вру? – На всякий случай я переспросила.

Мужик кивнул и указал привычно на стул, и я молча села.

– Я не вру. Это самая честная цифра. Вы хоть представляете, какую свинью подложили нашему «А тридцать первому», когда отправили туда?! – Спокойно начала я, почти спокойно. – Если военные там и были, то работу они свою точно не делали. 37 зомби! Тридцать, мать его, семь!

Ильич удивленно посмотрел на меня, хотя, это было даже не удивление, а скорее укор. Укор на подобные выражения в стенах института, в присутствии ректора, но как-то мне было именно сейчас это не важно.

– Мы вчера могли погибнуть. У меня девочка ранена, я сама больше похожа на мешок с костями, болит все, даже то, что болеть не может априори. У меня новенькая могла погибнуть, потом бы всем головы посносили!

Я глубоко вдохнула.

– Не этично конечно, но тебе надо успокоиться.

Ильич встал и прошел к шкафу, стоявшему за его спиной. Он открыл верхнюю левую дверцу и извлек на свет бутылку какого-то алкоголя и два коньячных бокала.

– Ты студент, и этого делать нельзя, но времена сейчас другие. – Мужик открутил крышку и налил грамм по 100 жидкости. – Это коньяк. Успокой нервы, и мы поговорим с тобой о вчерашнем.

Я ухмыльнулась и взяла бокал в руки. Немного покрутила его, заставив жидкость вращаться и вдохнула запах.

– Это должно быть дорогой коньяк. – Выдохнула я.

Чувство от столь щедрого поступка Ильича невольно вызвало восхищение и уважение. Возможно, из этой бутылки в свое время пили коньяк какие-то большие шишки из образования или городские власти. А сейчас вот какая-то студентка сидит и нюхает такой ценный напиток. Хотя почему это какая-то, я Дамова София, командир отряда, который вчера произвел, по сути своей, первичную и вторичную зачистку территории одновременно! Поэтому я резко приблизила бокал и осушила его в два счета.

– Да, не из дешевых. – Улыбнулся начальник и тоже осушил бокал. – Но эта пьянка между нами!

– Естессно, – прошептала я.

– Так. Скажу тебе сразу, что по сводкам территория школы №5 была зачищена позавчера военным отрядом. Я бы не посмел вас отправить на нерасчищенную территорию. Это понимаешь?

Я кивнула.

– Второй момент. Конечно, вчера вы должны были не расчищать ее, а связаться по рации с машиной и вернуться назад, но вы этого не сделали. Молодцы. – Я глянула на Ильича. – Не смотри на меня так. Эти военные совсем расслабились. Они раз от раза все хуже выполняют работу, за которую получают огромные бабки. Да, вам тоже платят, но по сравнению с их зарплатой ваша больше похожа на кружку попрошайки у магазина.

Я засмеялась. Хорошее сравнение, надо запомнить на будущее.

– Сейчас, благодаря отчетам твоим поднимется большая заварушка. Она уже начинается, между прочим. Так что готовься, тебя будут дергать на собрания, советы, разборы и т. д. Ясно?

– Так точно. – Я снова кивнула и сложила руки на груди.

– Что касается Елизаветы. Из-за нее могут быть проблемы. Но быть надо начеку. Будь так же и готова к нападкам военных, что твой отчет ложь.

– А вот тут у них просчет. – Я ухмыльнулась и протянула телефон Ильичу.

– Это что?

– Посмотрите.

Мужик сначала скептически, а затем все с большим омерзением смотрел в экран.

– Таких фоток хватит у каждого у меня в отряде. Вчера мы перед сжиганием трупов сфотографировали их. Любая экспертиза подтвердит, что фотки вчерашние.

– Вот тут хвалю! Постараюсь вам премию выбить. – Улыбнулся Ильич. – Ладно, иди отдыхай. И готовься.

– Да, неделька будет явно не из легких. – Вдохнула я и поднялась.

На подготовку у меня вышел ровно день. А потом из кабинета в кабинет. Бюрократы. Но это позже.

Стас, который спал чуть ли не на полдня дольше моего, пришел, когда я сидела и пила чай в комнате уже после коньяка у Ильича.

– Тук-тук. Можно? – Залетел друг привычно – Я вошел.

– Да я вижу. – Улыбнулась я.

Друг был еще помятый, но уже значительно лучшего внешнего вида. Волосы как всегда после пробуждения взъерошены, футболка мятая, видимо опять спал одетый. Стасик бесцеремонно взял табуретку и сел рядом, начал искать чай.

– Да, чай будешь? – Нарочно запоздало спросила я.

– Нет, я кофе хочу. – Засмеялся друг и залил кипяток в чашку с пакетиком черного чая.

– Ясно.

Я толкнула его в бок и пододвинула к парню тарелки с печеньем и конфетами. Мы какое-то время ели молча, потом смеялись над искаженным печеньем, которое очень походило на лицо Ильича, когда тот ругается.

– А знаешь, я уже успела у него побывать. – Начала я.

Стасик посмотрел на меня, мол, продолжай.

– И мы с ним бухнули. – На полном серьезе выдала я, но видя лицо друга, засмеялась.

– Гонишь! – Улыбнулся тот.

– Честно. Коньяк налил, чтоб не дергалась. – Пожала я плечами.

И я пересказала весь разговор.

– Но это между нами с тобой. Усек? – Прищурилась я.

Стас сделал серьезное лицо и моргнул, едва кивнув.

– Планы на вечер? – Перевел он тему? Тебе надо настроиться же перед походом на ковры.

– Ой ну тебя! – Я засмеялась и снова толкнула его в плечо.

– Серьезно. Я думаю, нам есть о чем поговорить с тобой. Да и музыку послушаем, давно не слушали, в конце концов.

– И покатаемся, да? – С надеждой спросила я.

– Ну сначала покатаемся, потом напьемся под музыку.

– Под музыку можно и кататься, и пить. – Уточнила я.

– Согласен. Тогда через часа два зайду за тобой. – Стас поднялся. – Спасибо за чай, было вкусно, а сейчас пошел покурю, а то организм скоро меня в бараний рог свернет.

– Иди давай, рог бараний. – Улыбнулась я.

Когда друг ушел, я помыла посуду и села на кровать. Тепло на улице быстро уходило и это чувствовалось по открытому окну. Но и в машине у Стаса всегда тепло. Я прикинула, что на себя надеть и пришла к выводу, что сегодня я хочу надеть юбку. Я так редко это делала, что уже забыла, каково это, быть девушкой. Бесконечные тренировки, зачистки и отчеты, не давали времени на себя, поэтому каждая такая возможность давала мне время быть женственной.

Я встала и начала сворачивать цилинку.

– Надо постирать, а то грязная. Жуть же!

Когда я оставалась одна, то любила говорить вслух. Это помогало не уходить глубоко в себя, ибо там кроме депрессии не было ничего. Вся боль, все разочарования, все это опадало на самое дно души. Поэтому совсем не хотелось все это ворошить, хотя бы именно сегодня.

Меня заставил вздрогнуть какой-то звук. Я опустила глаза и увидела цепочку. Ту самую, которую сорвала с бывшего. Совсем забыла про нее по совету Стаса. А сейчас вот она сама о себе напомнила. Я села на пол и бережно взяла в руки цепочку с крестиком. Сомнений быть не могло – это его крестик. Я его из миллиарда бы узнала, так он мне тогда всю плешь проел с этой вещицей. Как он бегал, переживал за ее красоту, каждую линию он проверял лично. Хотя, мастера он достал тогда больше. Господи, как давно это было. Слезы сами навернулись на глаза. Я прижала крестик к груди и всхлипнула.

– Ведь разлюбила давно, а все равно реву, дурная. – Причитала я и утирала слезы.

Сколько боли с ним я пережила в свое время, столько и счастья познала. Пусть, мы расстались не хорошо, пусть, я обижена была на него, только все давно простила и отпустила. Простая привязанность осталась, благодарность, ностальгия по временам.

– Все, хватит ныть, еще успею сегодня.

Я поднялась и надела цепочку на шею. Пусть это будет напоминанием о том, что было и предостережением, чего бы я не хотела. Все оставшееся время я наводила порядок в комнате, красилась и одевалась. Сегодня выбор остановился на ярко фиолетовой юбке-солнце, которая доходила мне почти до колена. К юбке я надела белую майку и джинсовую безрукавку на тот случай если начнет холодать. Каблуки я принципиально не любила, поэтому выбор свой остановила на синих слипонах, они хорошо подходили под джинс. Я как раз собирала свои светлые непослушные волосы, когда зашел Стас.

– Подружка, я за то… Мать четная. – Присвистнул он. – Ты прям на свидание собралась!

Я хитро ему улыбнулась.

– Может и на свидание. Я хочу побыть девушкой сегодня. Устала уже убивать зомби и писать отчеты. – Наигранно вздохнула я и посмотрела на себя в отражение.

Карие глаза, уставшие (или мне так кажется), немного пухлые губы, щеки, которые я ненавидела, потому что всегда мечтала о скулах. Но, даже исхудав, я осталась при ненавистных щеках. На голове хаос и неразбериха, потому что по-другому волосы мои не умеют. В общем, я готова!

– Ну, ты права. – Вынес вердикт Стас. – Я тоже вот надел новые кроссовки и новую футболку.

Мы засмеялись и пошли на выход. Я достала ключ из кармана безрукавки и заперла дверь.

– В «Красное&Белое»? – Спросила я, когда мы спустились к машине друга.

Это был довольно старый, но ухоженный песочного цвета Пежо. Стас сдувал с него пылинки, не жалея вкладывал в него чуть ли не всю зарплату.

– Думаю, да. – Друг открыл машину и сел за руль.

Я, недолго думая, завалилась вперед и пристегнулась.

– Музыку в студию! – Щелкнула я пальцем.

Стасик закатил глаза и подключил телефон. Запела моя любимая композиция «Вдохни» и я начала подпевать.

– Вниз по серпантинам

Пропитана дымом квартира

Липкая паутина и отсюда не уйти нам.

Мои грехи и пороки, тебя ждут на пороге

И мы их любим и верим,

Ну так чего ты стоишь, открывай двери.

Вдохни. Почувствуй себя ближе к звездам.

А вот и они, другой, но такой сладкий воздух.

Пойми, твой мир мой одинокий остров

Я знаю все твои тайны, я самый главный твой страх!

Стас тоже подпевал, пока ехал. Эту песню когда-то он скинул мне, когда еще все было хорошо, а о зомби мы знали только в фильмах. Seemon – исполнитель песни, крепко запал у меня в сердце, и вот уже несколько лет я узнавала эту композицию по первых трем аккордам. Как же точно она отражала состояние души в некоторые моменты моей жизни.

– Твой мир – мой одинокий остров. – Прошептал Стас, когда песня закончилась.

– Чего ты? – Сделала я вид, что не расслышала.

– Да говорю, трек шикарный. – Улыбнулся друг.

Мы неслись по Карла Маркса, точнее уже подъезжали к нашей школе №5. Ограждения военные уже успели передвинуть, а потому зараженная территория постепенно уменьшалась. Впереди замаячили военные, мол, разворачивайтесь, поэтому Стас свернул на Одоевского и затем на проезд Максима Горького. Он затормозил около магазина.

– Я возьму, а ты жди. – Предложила я.

– Пошли вместе. – Поправил друг.

– Ок.

И мы направились к рядам алкоголя. Удивительное дело, но какая бы катастрофа не произошла, чтобы не случилось эпохального, алкоголь всегда будут продавать. Да еще и с таким разнообразием, что и в мирное время такого не увидишь. Вот и сейчас мы брели между рядами алкоголя и не могли остановиться на чем-то одном. Одни ряды сменялись другими, вино – водкой, а та, в свою очередь, упиралась в пивные полки.

– Что будем-то? – Озадаченно посмотрела я на друга.

Стас взял в руки бутылку чего-то дорогого. И начал ее вертеть.

– Мы с тобой не часто расслабляемся, давай-ка чего подороже и позабористее.

– Ты видел эту четырехзначную цену на бутылке? – Возразила я.

Собственно, становилось очевидно, что сегодня Стас купит именно ее. Не возьмет с меня ни копейки, потому что это он. Мой добрый и по-джентельменски воспитанный друг. Я лишь пожала плечами и пошла к кассам. Я доверяю ему на все сто. Если он хочет эту бутылку, значит она будет восхитительно вкусной этим вечером. А еще она опустеет.

Через часа два мы стояли неподалеку от общаги, чтобы утром Влад не ходил пешком за машиной к черту на куличики.

– А вообще знаешь, я вот всегда на тебя смотрю с восхищением. – Слегка захмелевшим языком выражался Стас.

– Так, ты дошел до стадии «Ты меня уважаешь?» – Засмеялась я и сделала еще глоток.

Стоит отметить, что бутылка весьма забористая. А еще вкусная, а еще бесконечная. Потому что нам уже хорошо, а жидкости еще полбутылки. Шикарно!

– И ничего я не дошел. – Дернул головой парень. – Просто ты столько на себя взвалила. Ты! Хрупкая девочка. Даже я, признаю и каюсь, но не готов к такой ответственности. Серьезно. Я лучше помогу тебе и буду рядом в любом качестве, но не на твоем месте.

– Спасибо конечно. – Я подняла глаза на друга. – Я не могу по-другому. Это все потребность быть на виду, показывать свою нужность. Вот зачем мне это все нужно? Я не могу ответить нормально. Просто нужно и все. И я не знаю, что бы делала без этого всего. Я без этого никуда уже. Я лучше потеряю душу, человечность, но буду в центре событий. – Я сделала мощный глоток и протянула бутылку Стасу.

– Я знаю, поэтому всегда буду рядом, чтобы ты не осталась без души. Дьяволу ее не надо продавать, но мне можешь оставить.

Он подмигнул мне и отпил.

– А знаешь, все не так и плохо. Мы живы, сидим в машине, пьем и общаемся обо всем, что только можно. Разве до этого всего мы так делали бы с тобой? Эта вся ситуация, с этими зомбаками, с этими добровольческими отрядами, с этими военными и Ильичом, помогла посмотреть на жизнь в другом ключе.

– Красиво завернул. – Засмеялась я и погрустнела.

Стас поставил бутылку между ног и протянул руку ко мне, за подбородок он поднял мое лицо. И посмотрел прямо в душу. Господи, я опять тону в этих глазах. Снова и снова я теряюсь в них, завлекаемая силами того еще притяжения.

– Не грусти. Все будет хорошо.

– Будет, конечно. Только не сейчас. – Я кое-как оторвалась от его двух океанов и добавила музыку. – Как хочешь, а я хочу в люк вылезти и поорать.

Не дожидаясь одобрения, я открыла люк в потолке машины и вылезла в него. Не помню, что я пела, но одно резкое движение заставило меня рухнуть назад в машину.

– Ты чего?

– Расскажи о том парне.

– Каком? – Нахмурилась я, догадываясь, о ком идет речь.

Стас посмотрел на меня так выразительно, что я поняла: истории быть. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сейчас я погружусь в свое прошлое. Сейчас переживу все еще раз, но пока еще не поздно, я хочу прочувствовать то, что не хочу признать.

Я ощущала Его каждой клеточкой своего тела. Так бывает, когда очень любишь человека, когда не смыслишь без него жизни. Это бывает однажды. Мне этого никто не говорил, но я знала. Кажется, это одна из тех вещей, которые заложены в нашем мозгу с рождения. Передается при рождении.

Многие это переживали, достаточно представить следующую картину: ты полюбила (тебе так кажется на тот момент), в животе бабочки, мысли в облаках, улыбочка дурочки на лице, а глаза мечтательные. А потом однажды ты теряешь эту любовь. Резко так, как ножом нить перерезали.

– Нам надо расстаться. – Сказал он тогда.

Он знал, что я в курсе его новой девушки. Не знаю, сколько продолжалась его игра в прятки. Просто однажды на работе у меня девочка одна спросила:

– А твой благоверный романтик. Цветы вон вчера тащил. У вас дата была какая-то?

Как сейчас помню: мне едва хватило сил улыбнуться и кивнуть, возможно, что-то даже сказать утвердительное. А потом я пошла в туалет. Набрала трясущимися руками его номер и начала звонить. Каждый гудок делал дыру в груди все больше, похоже было на игру: гудок – удар и дырочка, второй – дыра растет, третий – это уже пропасть… на тот момент, когда он наконец-то ответил, от груди осталась черная дыра, которая сама себя поедала, а заодно и меня. Ноги уже не слушались и я стояла на них каким-то чудом.

– Алло. Я на работе. А если бы не ответил, так и звонила бы? – Злился он.

– Кому ты нес цветы? – Боже, это был не мой голос.

Чужая женщина произнесла это, женщина с очень тяжелой судьбой. Да, это было очень больно. И почему сейчас я вспоминаю это с иронией? Риторический вопрос.

– Какие цветы?

– Тебя видели. – Я захлебывалась слезами.

Глупая, ранимая девочка, теряющая первую любовь. А он такой хитрый (на тот момент это прокатило) начал оправдываться. Я уже точно и не помню, что он пел, но это было не складно. Пятилетний ребенок, опрокинувший мамину любимую вазу, и тот соврет правдоподобнее. Но ведь я поверила! Подумать только. А потом он решился.

– Давай расстанемся.

О чем я? А, о любви. В общем, с тех пор я влюблялась, меня любили, меня хотели, я хотела. Но не было той настоящей агонии. Правильно говорят, что первая любовь оставляет неизгладимый след, просто у кого-то он приятный, у кого-то он похож на немного запыленную поверхность камина, а вот некоторым не повезло, потому что первая любовь их оставила уродливый шрам. Бывает, хирурги неаккуратно налаживают швы. Так вот, мой след похож на шов, который еще и рвали всякий раз, как только он начинал заживать.

Но сейчас я явственно ощущала Стаса каждой клеточкой тела. Он ворвался в жизнь незаметно, но заставил на мгновение ощутить то трепетное чувство, которое я утратила (ну я уверена была до этой встречи). Я уверена, что это просто слабость организма, уставшего быть сильным. Вот сейчас, в любую секунду я соберусь и включу назад свою защиту, а потом снова стану холодной. Все смеются, что я влюбляюсь часто. Знали бы они, что это напускное. Я просто сама себе пытаюсь внушить, что я не фригидная, что я тоже могу испытывать чувства. Всякий раз я надевала маску на себя и исполняла роль в театре своей жизни: сегодня я влюблена, завтра я предана и страдаю, послезавтра я снова влюблена. Просто без всех этих чувств, без этой актерской игры я забуду какого это, дарить любовь людям. Не хочу я уподобиться Железному Дровосеку, не хочу быть без сердца. А еще хуже, когда оно есть, но заморожено, ведь Снежной Королеве еще хуже, ее сердце однажды может оттаять, обнажив и поступки, которые она совершала.

Я открыла глаза и улыбнулась.

– Так ты расскажешь, нет? – Стас ждал. – Если тебе до сих пор больно…

– Нет, мне не больно, я давно забыла этого человека. – Я помотала головой. – Просто, все сложно. Из-за него, я долгое время жила, словно в Аду. Он сначала заставил взлететь меня в Рай, а потом скинул в самую пучину дома Сатаны. Думаю, он даже был моим личным чертом. Я долго после этого в себя приходила. И даже следующие отношения меня не излечили полностью, хотя и подлатали веру в себя и людей. – Я взяла бутылку и залила в себя еще алкоголя.

Он грел душу не хуже теплых воспоминаний, жаль только, что эффект краткосрочный.

– А теперь твоя вера поправилась?

Я задумалась. А действительно, поправилась она? Я знакомлюсь с людьми и жду от них самого худшего, а раньше ожидала только хорошего.

– Ты знаешь, может и поправилась, но доверять я так могу уже только особенным людям.

– Например? – Стас прищурился.

– Тебе. – Улыбнулась я и притянула его к себе.

Обнимать человека, который тебе небезразличен – волшебно. Стас прижал меня к себе и замер. Я чувствовала его дыхание на затылке. Оно успокаивало волшебным образом. Прижавшись еще крепче, я зарылась в его тепле и вдыхала запах человека, способного на многое. Запах, пропитанный сигаретами и парфюмом, бесстрашием и отчаянием, мужественностью и нежностью. Он вызывал всякий раз во мне такие эмоции, что сложно описать словами. Стас, кем же ты мне становишься? Другом? Братом? Жизнью? Верой в лучшее? Надеждой?

– Ты единственный человек в этом мире, кому я могу доверить то, что не доверила бы носить в себе в одиночку.

– Лучший тост за всю историю города! – Воскликнул друг и забрал бутылку.

Он слегка отстранился от меня, чтобы сделать глоток, а затем снова прижал к себе.

– Ты мне не просто человек. – Прошептал он. – Ты – вера в меня, вера в лучшее.

– Ты не представляешь, насколько ты близок сейчас был к моим мыслям. – Усмехнулась я и подняла глаза.

Он был рядом, настолько близко, что я чувствовала его дыхание на себе. Снова. Каждый такой раз мне сносило башню. Я вдохнула в себя его воздух, осторожно, словно, он мог обжечь мои легкие, и заглянула в любимые глаза.

– Я тону. – Невольно вырвалось у меня.

– Не стоит, там пучина болотная. – Прошептал Стас и грустно улыбнулся.

– Все лечится. Все раны заживают, если не убивают окончательно. Ты дышишь, значит, живешь, значит, раны не смертельны, значит заживут. – Пояснила я так же шепотом.

– Значит и твой холод в душе не смертелен. Иначе ты бы не смотрела всякий раз в мои глаза так, словно влюблена в меня. А не знай я тебя так близко, то наверняка бы принял твою манию за влюбленность. – Снова улыбнулся Стас и поцеловал в нос.

Так мы и сидели, болтали обо всем и ни о чем. Легко и беззаботно, как и всегда. Стас – тот человек, который умеет быть тем, кого требует ситуация. Он мастер своего дела. Он лучший в мире болтунишка.

– Пошли спать? – Предложила я, когда бутылка закончилась, музыка надоела, а за окном начинал брезжить первый лучик света.

– Пошли, а то завтра будет тяжело кому-то.

– Намек ясен.

Я толкнула его в бок и начала вылазить из машины. Из-за того, что я долго пила, не двигаясь, алкоголь теперь отрывался на моей координации.

– Ух, я почти стою. – Удивилась я, когда чуть не упала, ухватившись в последний момент за дверцу машины.

– Сейчас подхвачу тебя. – Высказался Стас, хотя сам едва стоял на ногах.

– Как же. Сам вон чуть не падаешь. – Засмеялась я. – Давно так не напивались.

– Пожалуй, соглашусь. – Заплетающимся языком выдал друг.

Так мы и шли до общаги, запинаясь на каждом камне и смеясь этому до ужаса. Два пьяных и счастливых человека. Когда мы оказались около моей двери, то я долго искала ключ. Завалился он в сумке где-то.

– Давай взломаем, как шпионы. – Шептал на ухо Стас, пытаясь изобразить крадущегося тигра».

– Ой, нам потом взломают, череп. – Шикнула я. – О, нашла.

Я открыла дверь и нахмурилась. Девочек дома не было.

– Куда они делись? Ночью они всегда дома.

От тепла меня начало шатать еще сильнее.

– Зато я могу не идти к себе и не пугать родителей своим пьяным видом. Да?

Стас попытался изобразить кота из Шрека, но чуть не упал.

– Прозвучало с надеждой. – Улыбнулась я. – Спишь со мной. Не пристаешь. И обнимаешь всю ночь. Ясно?

– Так точно. – Вытянулся друг, как военный, но чуть не свалился.

Я захохотала, скинула обувь и почти рухнула в постель. Стас последовал моему примеру и так же в одежде упал рядом. Он обнял меня и тяжело вздохнул.

– Вот именно сейчас обо всем этом ужасе хочется думать меньше всего.

– О каком? – Подняла я голову и взглянула на друга.

– О зомби, о смерти, он тленном.

– Красивые словечки. – Улыбнулась я. – Давай спать.

Уже сквозь сон я чувствовала, как Спас поцеловал меня в голову и прошептал: «Спи моя девочка. Завтра мы снова станем обычными». Обычными… и правда.