Читать книгу Запрет на чувства - Екатерина Маслова - Страница 2

– Где ты шлялась?

Мама стояла в дверном проеме скрестив руки на груди, большие глаза уставились на меня и пожирали взглядом. Она наказывала меня им, заставляла прочувствовать её недовольство. Как всегда одетая с иголочки, даже дома, с туго завязанным пучком на голове, поразительно узким лицом и острыми чертами лица, она была похоже на хищную птицу, готовую вот вот бросится на добычу.

Мама, конечно, была возмущена тем, что я пришла позднее, чем следовало, но меня до сих пор переполняли эмоции. Главное все сдержать в себе, не стоит нарываться на скандал, я его не выиграю.

– Прости, пожалуйста, – с отдышкой пролепетала я, до дома пришлось бежать, чтобы не усугублять свое положение еще большим опозданием, – я немного заболталась с друзьями, представляешь Дилан женится.

Надежда хоть как-то переключить мамин интерес от меня на что угодно заставила сказать то, что причиняло нестерпимую боль в сердце. Как только воспоминания нашего разговора ворвались в мою память слезы сами собой навернулись на глаза. Как оказалось я еще не все выплакала.

– Молодец мальчик, пора, не вечно ему с вами таскаться, взрослая жизнь уже на пороге, ты тоже задумайся, не вечно же тебе быть ребенком, пора вылетать из гнезда и строить свое.

Мама обожала из любой истории вытащить упрек и прочитать мне нотацию. Как бы я ее не любила, сейчас она раздражала больше, чем вызывала уважение.

– Мама, пожалуйста, хватит. Я не хочу сейчас ни о чем разговаривать, продолжишь завтра свои нравоучения.

Не дожидаясь ответа, я побежала в свою комнату и закрыла дверь. Настало время вновь пережить этот день в своих воспоминаниях.

Из коридора доносились недовольные высказывания в мой адрес, чувствую это мне аукнется, но сейчас не время об этом думать. В голове всплывали картинки, от каждой из которых становилось страшно и дурно.

Скатившись по двери, я закрыла глаза руками и стала перебирать в голове все, что увидела. Что это за комната в таком важном здании, что это за человек, а главное, что с ним происходило. Как бы там ни было, ответ казался мне очевидным: он там не по своей воли. Заслужил он это или нет, не мне решать. Я не знаю кто это, да и не должна знать, вопрос в том, что заслужил? Я понятия не имела, что видела, но в том, что свет приносил ему дискомфорт была уверена. Даже стоять рядом и видеть это по своей воли вызывало во мне жуткий дискомфорт, а быть принуждённым на это смотреть, наверно невозможно выматывает. Еще один вопрос, как можно насильно заставить смотреть на то, что причиняет боль. Глаза он держал открытыми сам. Как минимум, я не заметила никаких устройств. Куча вопросов и ни одного ответа. Хотя их получить я наверно боялась больше, чем то, что увидела.

Решительно заставляя себя выкинуть все, что сегодня увидела, я зажмурилась. Конечно, убедить себя не получилось, чем чаще я перебирала в голове все свои приключения, тем страшнее становилось от того, что меня там заметили. Каждую секунду я ждала, что в мою комнату ворвется отряд справедлителей. Вот я на суде, за то, что оказалась не в том месте, не в то время. Или это все была проверка, расскажу я, что видела или нет. О любом преступлении мы обязаны докладывать немедленно. Даже под угрозой жизни, шантаж не оправдание, скрывая преступление – ты несёшь наказание равное преступнику. Нужно рассказать, если меня заметили, а я промолчу, меня ждет наказание. А если нет, то сама себя выдам. Я начала метаться по комнате, в панике и страхе от того, чего мне стоила моя выходка. В голову лезли ужасные мысли, я уже несколько раз представила версии своего наказания. Почему я не позвала на помощь, сказала бы что зашла случайно. Зачем я пошла внутрь. Любопытство не грех, но тогда двигало мной совсем не оно. Только сейчас я поняла смысл своего безрассудного поступка. Все это я совершила лишь потому, что захотела схватить адреналина, чтобы заслонить всю боль от услышанного, вот к чему привела моя безответная симпатия, к будущему нервному срыву от страха, что меня засекли или же к наказанию за незаконное проникновение в здании центрального совета.

Воспоминания о причине моего проникновения вновь настигли меня, и я уже не смогла сдержать слез. Какой до безрассудства ужасный день. Как бы я не подавляла в себе любовь к риску, он находит меня в момент без контроля эмоций.

В наше время, если ты безрассудный человек, который живет желанием увидеть и почувствовать все – ты сумасшедший. Нельзя делать то, что тебе нравится. Как бы глупо и комично это не было, но хватать адреналин от опасных ситуаций, это незаконно. Все дело в том, что люди не умеющие контролировать свои эмоции совершают много безрассудного. Когда ты зол ты говоришь и делаешь, что хочешь. Нас учат контролировать эмоции с детства, нельзя показывать слез, ревности и уж тем более злости. Эмоции посадили зерно восстания, люди поддавшись ими пошли вершить то, что хотели, это и привело к беспорядку. Контроль во всем, а начинать надо с себя.

Всю ночь я провалялась без сна, представляя как ужасна будет расплата за вчерашний день. Я поругалась с друзьями и сегодня мне придется смотреть им в глаза, пробралась в здание Правительства. Этот вопрос мучил меня больше всех, хотя как пробралась, они же сами меня пустили, но я обманула, что работаю там. Как можно было врать человеку такого масштаба. Так или иначе мои страхи росли, и не давали подумать о ближайшем моем наказании за вчера. Маме, конечно, не понравилось мое поведение, и она не заставила долго ждать расплаты, в общем то, по ее словам, это была моя последняя прогулка, пока я не научусь себя вести достойно и уважительно. Страх одолевал меня всю ночь, конечно, эмоции переполняли меня. Я ненавидела эту вопиющую несправедливость, что такого я сделала, за что наказали, как за один день моя любимая комната стала для меня местом пыток. Я уже не хотела находится в одиночестве, хотелось отвлечься, но как. Мама никогда не была мне подругой, скорее наставником и пойти поговорить с ней после ссоры, хоть и беспричинной, было глупо. Папа же вообще не пришел домой, что сегодня несказанно радовало. Слушать о том, какая я неблагодарная дочь абсолютно не хотелось.

Будильник вывел меня из бесконечного потока мыслей, и я побрела в ванную. Бессонная ночь безусловно сказывалась на мне. Синяки под глазами, красные и опухшие от слез глаза меня не красили, однако все можно повернуть в свою пользу.

Почистив зубы и приняв душ, я быстро оделась в шорты до колена и бесформенную серую футболку и побрела вниз, стараясь изобразить как можно более жалкий вид. Прожив столько лет с мамой и папой, я немногому у них научилась. Одно из их главных умений – подать себя выгодно.

Надеюсь, мое лицо говорит о состоянии много. Вызвать жалость у мамы, конечно, поступок плохой, но изображать безразличие еще хуже. Дело в том, что контроль эмоций подразумевает не только их сокрытие от окружающих, но и своевременное проявление. В детстве на людях мне нельзя было плакать и обижаться, а дома можно было лишь изображать глубочайшее раскаяние. Я не такой хороший ученик, но после пары наказаний я запомнила, как нужно себя вести.

Мама уже стояла на кухне и трудилась над завтраком, конечно, не для меня. К сожалению, наказывали меня не только ограничением социума, но и едой, хлеб и вода, такое блюдо меня ждало, ну и конечно безжалостный взгляд. Это началось, когда я пошла в школу, запретить туда ходить мне было нельзя, а наказание требовалось, и мама проявила высшую степень изобретательности начав лишать меня вкусной еды, а затем, как я стала старше, так и вообще еды. На самом деле это не вызывало у меня беспокойства, я привыкла к малому потреблению пищи. В кафе своего отца я ходила редко, только чтобы помочь. Всегда ощущала себя там не на своем месте, а в другое место зайти не позволяли средства, ибо конечно при наказании какие могут быть деньги. Наверно так я и научилась подавлять голод, тем самым отбив все желание радоваться пищей.

– Доброе утро мам, хочу извиниться, мне безумно плохо от нашей ссоры, я не должна была грубить, больше такого не повторится.

Мама взглянула из-под своих густых бровей и видимо сочла мой вид достаточно пригодным для раскаянья, кивнула. Поставила передо мной стакан с молоком молча села напротив и приступила к завтраку.

Испытание было в том, чтобы его выпить, я терпеть не могу молоко, несмотря на то что оно, может быть, с любым вкусом. Люди экспериментировали со всеми продуктами. Найти биологически чистые продукты в наше время – чудо. Однако этот напиток не вызывает ничего кроме тошноты. Но за 20 лет можно без проблем научиться проглатывать все, что дают и говорить «спасибо» с улыбкой на лице. Конечно, моя мама не плохой человек и любит меня, это все для моегоблага. Тем более, что возмущалась я тоже крайне редко и возможно она забыла, что я люблю, а что нет. Хотя, впрочем, откуда ей знать.

Мама вздохнула, посмотрела на меня и видимо немного потеплела, так как заговорила спокойным голосом.

– Сегодня к нам придут важные гости милая, нужно прийти как можно раньше и помочь мне накрыть стол. Папа приедет к самому началу ужина, – выдержав паузу, она продолжила, – не буду скрывать, эта семья придет не просто так, как я вчера сказала, тебе пора задумать о будущем, и мы с папой решили ускорить этот момент.

Последнее время меня так и окружают борцы за семейные ценности, к чему это представление, я, итак, поняла, что следует начинать думать о семье, и страшно подумать, кого они с папой сочли достойным. Осла.

– Это наказание за вчерашнее?

Чего чего, а знакомится с женихом я не хотела, хотя бы не сегодня, когда я безумного хочу отдохнуть от мыслей, а они добавляют мне еще один раздражитель.

– Иногда мне кажется, что ты не слушаешь нас вообще, как может быть семья наказанием?

– Конечно я не считаю СЕМЬЮ наказанием, но к чему же так скоро, почему я не могу сама найти избранника. Это не запрещено, я же не выйду замуж без вашего дозволения.

– Дело не в твоей самостоятельности, брак не только чувства, но и будущее всей твоей семьи, а ты как обычно думаешь только о себе.

Злость начала нарастать, когда же я думала о себе. Что она имеет в виду, я никогда не жертвовала их интересам моими, к чему эта бесполезная манипуляция. Дело же не в желании, а в сердце, в котором сидит Дилан, я мечтала, чтобы это он когда-то пришел к нам на ужин, чтобы я с ним строила будущее. И будь это так родители были бы рады, уж даже они лучшей партии не найдут.

– Кира, пойми, твой отец работает ради тебя, пора отплатить за его труд. Я понимаю, о чем ты думаешь, но ОН почти женат.

Мама посмотрела на меня с таким укором, что у меня буквально упала челюсть. Я открыла рот чтобы возразить, но она подняла руку в знак протеста.

– Я не виню тебя за симпатию и рада, что она не вышла дальше твоего сердца, ибо проявлять чувства до свадьбы в высшей мере пошлость. Однако ты должна понять и запомнить раз и навсегда, он тебе не пара, как только ты перестанешь пускать его в голову, тебе станет легче. Я видела тебя насквозь и твои глаза, когда ты говорила о нем. Это не значит, что он твой суженый, это все гормоны, ты в таком возрасте, когда они бурлят и тебе кажется привлекательными многие юноши, именно поэтому мы с отцом взяли на себя обязанность найти тебе пару. Лишь чтобы ты не совершила ошибку.

Лицо горело огнем, это наверно самый интимный и личный разговор с мамой какой у меня был. Так унизительно и стыдно понимать, что секрет был никакой не секрет. Мама так хорошо меня знает, что прочитала меня как открытую книгу, или это так очевидно, а я лишь тешилась надеждами что это тайна. А если знал и он, просто скрывал. От этого стало еще хуже.

– Но мама, как я могу подавить чувства.

Слова выходили с трудом, в горле стоял ком. Мне было стыдно говорить, но и молчать я не могла, мои чувства настоящие, я это знаю.

– Милая моя, он женится, у тебя был шанс, ты его упустила. Не вини меня в этом, я вас не разлучала, ибо ничего не было. Будь сильной, смирись.

Мама говорила холодным тоном, словно замораживала меня своим голосом, хотя я и без этого не могла ничего сказать, слезы уже накатались, я с трудом сдерживалась. Вдох, выдох.

– Ну хватит переживать, это мелочи, я обещаю тебе, ты мне спасибо скажешь.

Она встала, убрала пустую тарелку и стакан со стола и как ни в чем не бывало продолжила заниматься домашними делами, а у меня будто мир рухнул. Я боялась идти в институт, вдруг он знал, все это время, хотя если не знал, мог бы догадаться из-за вчерашнего.

Как бы там ни было я переживу это, раз мама хочет, чтобы я выросла, я сделаю так как надо. С высоко поднятой головой извинюсь за свое вчерашнее поведение и любым способом докажу, что у меня нет никаких чувств. Как бы хотелось, чтобы их не было вообще. Мама права, если, даже он знает, давно бы сказал.

По дороге в институт я прокручивала в голове нужные слова. Извиниться мне хотелось, хотя бы, потому что, он мой друг. Да всего лишь друг, но дорог мне. Я увидела Элю на лавочке, рядом с парком, в котором произошло вчерашнее неприятное событие. Глубоко вздохнув, я подошла к ней и состроив максимально раскаянное лицо, я сегодня прям мастер контроля эмоций, начала свою речь с извинений.

– Эль, прости пожалуйста, я вчера поступила глупо, просто как-то все навалилось, нервы из-за экзаменов. Не думай, что я истеричка, это все не со зла.

Хоть я и сама на нее обижалась, из-за отсутствия поддержки, все-таки пошла на первый шаг. Как я думала, она абсолютно не поняла бы моей обиды.

– Ничего, признаться мы все конечно удивились, просто ты слишком бурно. Жаль, что ты ушла. Мы так и не поболтали, просто разошлись по домам.

Подруга улыбнулась и потянула ко мне свои руки для объятий. Облегчение наступило сразу. Либо это из-за того, что Эля как доктор, знает больные места и чудом исцеляет твою душу, либо из-за того, что мне не хватает поддержки, за пережитую мною нервную ночь. Или же, потому что меня хоть и малость, но обрадовало, что мой уход не оставил их равнодушными и друзья не гуляли без меня. На душе мгновенно полегчало и мы продолжили болтать о вчерашнем известии.

– Как думаешь, Дилан сильно обиделся на меня?

– Думаю нет. Он сказал с тобой что-то не так. Видимо сам не ожидал такого, он же знает, что ты его лучший друг.

– Да, друг.

Мне не терпелось с ним объяснится, Эля сказала, что сегодня они так же будут ждать нас после пар и мы наконец-то поговорим. К несчастью, сегодня задержаться я не могла.

– Он рассказал про свою невесту?

Как бы невзначай я должна была разузнать все, что ей известно и надеялась хоть мысленно представить, что за человек выиграл у меня без боя.

– Да не особо, мы почти сразу разошлись, НО я сама сыщик хоть куда, пробила ее по своим каналам.

Эля громко захихикала.

– Каким еще каналам? Глобальная сеть?

– Именно, мне хватило имени. Арина Оукман. Дочь главы отдела управления регионов. Богатая и жутко красивая, ну на фото. Если это не отредактированная подделка, я ей даже завидую. Лисица прямо, даже с фоток стреляет взглядом, смотри.

Эля достала телефон и показала фото. Девушка стояла в красивом изумрудном платье, которое невероятно удачно сидело на её фигуре. Она была действительно красива. Слегка приспущенные веки, яркий и в меру подчеркивающей карии глаза макияж делал взгляд таким завораживающим. Огненные рыжие волосы аккуратными прядями спускались до середины бедра. Она стояла на лестнице, изящно выдвинув красивую ножку вперед, которая выглядывала из разреза платья. Стало жутко неприятно увидеть такую богиню, а на что я надеялась, что там будет страшила. Хотя не буду врать, я была бы этому рада. Но от такой львицей ни один парень не сбежит. Нехотя сравнив себя с этой красотой, стало еще хуже.

– Да, она и впрямь светская львица

Больше слов у меня не нашлось.

– Говорят, у нее очередь из поклонников, в чем я не удивлена. Дилан счастливчик.

– Пойдем, иначе опоздаем.

Конечно, в глубине души я понимала, что с такой красоткой и властный отец не нужен, любой мужчина сам готов упасть к ногам. Дилан не мог не выбрать себе в жены страшную особу. Но все-таки, надежда была, что она хоть чем-то хуже меня.

Я словила себя на моменте, что мне резко стал отвратен оранжевый цвет. В памяти сразу всплывало фото рыжей красотки. Мне захотелось стереть с лица земли этот цвет. Знакомится с ней мне не хотелось. Я представляла картинки, как отрезаю ножницами её прекрасные лохмы. И была уверена, что высокомерный взгляд был не только заслугой визажистов. Наверняка она такая же самовлюблённая как я представляю.

Учебный день быстро подошел к концу, наверно, потому что я желала, но в то же время страшилась встречи с Диланом. Время летело как сумасшедшее. Все вчерашние приключения пропали из моих мыслей в панике перед разговором с ним.

Мальчики уже ждали нас на улице, солнце светило ярко и беспощадно, отливая неприятным оранжевым оттенком на все белоснежные здания. Неужели эта рыжая копна будет мне мерещиться по всюду.

Дилан стоял в футболке, которая прекрасно подчеркивала каждую его мышцу, абсолютно идеальное телосложение, солнышко играло с его белокурыми волосами, а глаза невинной чистотой светили так далеко, что пропустить этот взгляд было просто невозможно.

Внезапно ко мне пришло осознание того, как именно я хочу извиниться. Если не сейчас, то никогда. Поздоровавшись со всеми, я слегка смутившись, поймав на себе этот чудесный небесно-голубой взгляд, произнесла:

– Дилан, можно поговорить с тобой наедине.

Сказать, все что я чувствую мне было необходимо, шансов на роман у меня нет, так пусть я хоть не буду жалеть и терзать себя мыслями, почему я не сказала, может что-то и изменилось.

Он будто ждал этого, коротко кивнул и мы отошли в тень к деревьям и его взгляд был устремлен точно на меня. Что ж, мама права, я сама выбрала путь тихого воздыхания. Даже если этот разговор ничего не изменит, он должен знать.

Закрыв глаза на пару секунд, я собралась с мыслями и перекрыла себе ходы для отступления.

– Я хочу перед тобой извиниться, мне безумно стыдно за свои слова. Я не должна была этого говорить. Не люблю оправдываться, однако моей внезапной и безосновательной обиде послужили чувства. Я люблю тебя…, – немного замявшись, я продолжила, хотелось высказать как можно больше пока Дилан меня не прервал, и моя уверенность не исчезла так же быстро, как появилась, – ты дорогой моему сердцу человек и сохранить наши отношения очень важно для меня, прости и не держи зла, я желаю тебе добра, просто я…просто мне тяжело…

В горле стал ком, я уже не могла вымолвить ни слова, а сказать надо было, дойдя до самого важного момента мое тело запротестовало. Я всегда искала простых путей, моя выбор по жизни – смирение. Я мирилась со строгостью родителей, невниманием друзей, выбором своей будущей профессии и никогда не позволяла себя возражений, по крайне мерее открытых. А сейчас, как будто я сделала что-то незаконное и непозволительно, тело наказывало само себя. Меня бросило в дрожь, щеки горели огнем, во рту пересохло. Казалось, я совершаю страшное преступление вот так разрушая границы дозволенного и вбитого мне в голову с рождения поведения.

Нельзя откровенничать, держи в себе. Вот что твердило мое подсознание. Оно запрещало идти дальше. Как бы я в душе не желала сказать все, мое сознание перевесило чувства и решительно затормозило именно тогда, когда я больше всего этого хотела, хотя бы раз показать то, что действительно чувствую.

Дилан заметил мое смятение и возможно счел его лишь глубоким раскаяньем. Он так ничего и не понял, либо я так и не сумела с притоком адреналина поведать всю суть моих эмоций.

– Не стоит так переживать, я все понял в тот же день. Конечно, ты близка для меня не меньше. Ты чуткая, добрая и настолько любишь нас всех, наверно стыдно признаться, даже больше, чем мы тебя. То, что ты так переживаешь из-за мелочи, которая может повлиять на нас говорит о многом. Мы тебе дороги, и я горд назвать такого человека как ты моим лучшим другом.

Ну конечно, конечно, он ничего не понял, а если и понял, то своим ответом как раз таки и сказал мне «нет», осознанно или нет. Это оставалось фактом. Он меня отшил, причем настолько красиво и чутко, что стыдно винить и обижаться.

Взглянув в его глаза, я мысленно кричала ему все то, на что не повернулся язык. Я верила, что захоти он все поймет, услышит мои мысли. Так сильно бросала я слова глазами, что наверно со стороны это выглядело, как будто я молю о помиловании, хотя по факту так оно и было. Я просила пощадить остатки осколков моего сердца, но увы, видимо оно было разбито навсегда.

– Я обещаю, что наша дружба будет крепка в будущем даже больше, чем сейчас, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я тоже люблю тебя Кир. И не переживай так по пустякам, с такими открытыми и чуткими людьми часто обходятся плохо, не хочу, чтобы кто-то сделал тебе больно.

Ах как приятно и больно было это слушать. Он говорил, то о чем я мечтала, но не так как представляла.

Стало ли мне легче, нет. Однако плюсы все-таки были. Его отказ для меня стал очевидным. Или же кто хочет, тот всегда найдет.

Он притянул меня в свои крепкие и такие теплые, как будто бы родные объятья, что я вовсе забылась. Забыла зачем пришла, о чем мы говорили. На душе стало тепло и светло. Я хотела оставаться в этом моменте моей личной эйфории навсегда. Ничего лучше и чувственнее этих объятий я не испытывала в жизни. Как будто в самый холодный день меня укутали в теплое одеяло, я не хотела отлипать и просто наслаждалась, не думаю о том, как короток этот счастливый, пусть даже последний, миг моей жизни. И решив, что более не позволю такому откровению вырваться, насладила всеми своими клеточками тела этот кайф.

Конечно, всему хорошему приходит конец, и этим секундам ликования в умиротворении тоже. Как только наши тела отдалились друг от друга, причем я с заметным опозданием, мир начал вновь вырисовываться передо мной. Такой ужасный и скучный. Я как наркоман, захотела еще и еще тонуть в этих ощущениях, мне нужны была доза его прикосновений, от которых захватывало дыхание, но при этом я ощущала небывалую легкость.

Возвращаясь к друзьям, я твердила себе, что это был последний раз, когда я потеряла контроль над собой, я стану тем, кем меня хотели видеть родители и в целом этот мир. Его ответ был мне ясен, и я была готова к этому. Смирение, вот единственное средство выйти из этой ситуации. Оно поможет мне жить без боли, время лечит.

Отказав друзьям в посиделках под предлогом помощи маме, хоть это и было правдой, про ужин говорить не хотелось. Все-таки мы только закрыли тему брака. Думаю, для меня это слово имеет прямой смысл. Я поплелась домой, начав обдумывать как себя вести на ужине. Не следует сразу же проявлять смирении к своей судьбе, но и ограждаться нельзя. Жить можно и без любви, что все так на ней зациклились. Как будто в мире у всех так хорошо, что я одна такая. Как знать, вдруг мне повезет, и он окажется приличным человеком, готовым не лезть ко мне в голову с триадой о любви. Уважение и любовь вообще не связаны, а уж уважать своего будущего мужа я буду.

Когда я пришла мама уже кружилась на кухне и я, присоединившись к ней стала мыть посуду и натирать бокалы. Видимо она решила провести генеральную уборку всего дома, так что до вечера я не присела даже на минутку. Руки жгло от огромного количества моющих средств, казалось бы, для кого придумали перчатки. Лучше уж физическая боль, она отвлекала достаточно. К вечеру я так умоталась, что сил не было наводить марафет, мне так и хотелось сесть за стол в домашней и грязной одежде, быстро покушать и пойти спать. Я тешилась надеждой, что завтра выходной и не придется рано вставать. Если ужин пройдет хорошо, то мама даже не будет меня доставать бесконечными делами. В этом я тоже видела талант. Найти чем занять другого человека, хотя казалось, что все уже переделано. Нет, человек сидящий без дела для мамы просто лентяй и ее можно понять. Я думаю, она даже ночью что-то делает, очень уж редко я видела, как она отдыхает. В голове сразу всплыла картинка как мы всей семьей ездили к озеру, безумно тихому и умиротворяющему месту. Это были прекрасные деньки, папа был с нами, а не убегал рано утром, а мама, лежа на полотенце, читала книгу. Вот единственный раз, когда она отдыхала при мне. Возможно, единственный вообще в ее жизни.

– Кира поторопись, ты должна выглядеть с иголочки, чтобы я не увидела даже складочки на твоей одежде и хоть одной не ровно лежащей волосинке. Давай живее.

Накрасилась я чуть более ярче чем следовало. Персикового цвета тени и коричневая матовая цвета помада хорошо гармонировали. Накрасила глаза тушью и попыталась нарисовать лёгкие стрелки черными тенями. Вышло не так уж ровно, но я редко красилась, поэтому даже такой вариант меня устроил. А вот губы подводить я любила. Один единственный яркий акцент, который себе позволяла. С прической я решила не мудрить и сделала легкие волны.

Платье, на которое упал мой выбор было чрез чур миленькое. Мама купила его сама и думаю именно в нем хотела бы сегодня лицезреть меня. Нежно голубого цвета, обегающее грудь, с вырезом V, без рукав, в меру оголяло мои выпирающие ключицы. Юбка была слегка куполом и красиво струилась до колен. Платье сшито из плотной ткани и выглядело довольно стильно и в меру празднично.

Собравшись, я обула белые туфли лодочки и спустилась вниз встречать гостей. Мама, увидев меня чуть заметно кивнула и развернулась к двери в ожидании. Дверь отворилась и вошел мой отец. Лицо его светилось безукоризненной радостью. Сам он был полноват, в темно синем костюме и красном галстуке. Ухоженная борода была как всегда идеальна уложена, глаза сужены, а на щеках красовался розовый румянец. Он отошел в сторону и подняв руку в пригласительном жесте, поманил к себе гостей.

В дом зашли трое людей, каждый из который даже внешне сильно отличался от нас. Самый высокий мужчина, хорошо сложен, идеально гладко выбрит с темными, как горький шоколад глазами, стоял прямо и сдержанно кивнул мне и потянулся поцеловать руку моей маме. Она видимо сочла их вид достойным из достойнейших и чуть было не обнажила все свои зубы в невероятно широкой улыбке.

– Добрый вечер дамы, вы прекрасно выглядите. Я Филип Ньюман, позвольте представить мою супругу Сару.

Мужчина приподнял уголки губ и кивнул на женщину, стоящую рядом, державшуюся за его предплечье. Она был красива. Тоже высокая, они были почти одного роста. Женщина стояла так прямо, что казалась она вот вот завалится назад, Тонко выведенные дугой брови, прямой нос и широкая улыбка. Она была в черном платье в пол, облегающем ее по фигуре, однако ничуть не вызывающем.

Сара пожала нам руки и обводила взглядом дом. Скепсиса на ее лице я не заметила, если он был она хорошо скрывала истинные эмоции. Как видимо и все здесь. Таких откровенно счастливых родителей я не видела никогда.

– У вас такой красивый дом, ваша веранда меня зачаровала.

У женщины был мелодичный и приятный голос. Она вообще всем видом вызывала доверие. Ни на секунду улыбка не спадала с ее лица.

И далее в дверном проеме показался тот, о ком я вовсе забыла пока рассматривала эту гармоничную и красивую пару. Мой взгляд упал прямо на него и встретился с глазами. Я тут же, как и он, поняла, что мы изучали друг друга. Своим глазами он скоро прошелся по мне сверху вниз и улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы. Темные волосы были короткие по бокам и чуть длиннее на макушке. Квадратное лицо с четкими изгибами. Тени падали на него как линии карандаша на белой бумаге, показывая его идеально сложенные черты. Густые прямые брови, карии, как у отца глаза, прямой нос как у матери и ровные симметричные губы. На сильной шее проглядывались вены, мужественная грудь спокойно вздымалась вверх-вниз. В то время как я жутко волнуясь теребила пальцы он не показывал ни единого признака волнения. Статный, солидный в стильном черном костюме с бабочкой он был хорош собой. Даже слишком. Еще момент, который привлек мое внимание был небольшое шрам на щеке, проходящей по контуру хорошо выраженной скуле. Аккуратный, но в то же время заметный ничуть не портил его образ.

– Прошу представить вам моего сына, Зайен.

Отец махнул рукой в его сторону, тот сделал шаг вперед и чуть наклонив голову, при этом не разрывая наших взглядов произнес:

– Здравствуйте, безумно рад знакомству с вашим семейством.

Как ты можешь быть рад, думала я. Здесь просто толпа притворщиков и лицемеров. Никто не показал своих истинный чувств, настолько неправдоподобной казалось мне радость на лицах гостей. Может это из-за того, что сама была несчастна.

Коротко улыбнувшись всем я все так же не отводила взгляд, что же посмотрим кто из нас искренен.

– Это моя супруга Вивьен и дочь Кира. – коротко произнес отец.

– Проходите пожалуйста в столовую, мы рады будем принять вас у себя.

Мама сразу же включила любезную хозяйку и залебезила вокруг них. Все расселись по своим местам, друг напротив друга наши семейства начали знакомство.

– Еще раз спасибо за приглашение, у вас такой красивый дом.

Мама от радости чуть ли не таяла, чего я однозначно не понимала, дом был вполне обычным. Кирпичный, серый, с маленьким крыльцом и небольшим садом.

– Ну что вы, для нас честь принимать таких гостей.

Какой бы приторной не выглядело общение этих двух женщин, Сара очень сильно располагала к себе, её вежливость казалась искренней, хоть я и не знала наверняка. Мои родители выглядели абсолютно счастливыми, такую долгую улыбку на лице мамы я не видела никогда. Её притворство казалась мне максимально очевидным. Стало жутко неприятно видеть эту, как мне казалось искреннею радость от встречи в глазах Сары и абсолютно лживую от мамы. Конечно, они ничего не заподозрят, но я знаю своих родителей.

Когда все перестали обмениваться любезностями мужчины, мой папа и Филип чуть снизив голос что-то обсуждали. Для меня было странно, что люди такого высокого класса собрались у нас дома за ужином, но послушать их разговор не удалось, ибо две женщины решили все-таки вовлечь меня в разговор.

– Зайен милый, попробуй этот салат, Кира старалась специально для гостей.

Как бы невзначай она выделила слов «специально». Такая очевидная ложь. Я очень плохо готовлю, что, конечно, добавляет поводов для упрека маме, но сегодня в этом маскараде меня как невесту было необходимо выставить в лучшем свете. Я не удивлюсь если завтра меня заставят обучаться кулинарии до высочайшего уровня, чтобы не опозориться в будущем.

Улыбка Зайена бесила еще больше, такой смазливый взгляд и я была уверенна, через чур миловидный голос, по крайнее мерее он пытался его таким сделать. Интересно он тут так же, как и я, из-за родителей. Ну, о чем я думаю, конечно, да. Неужели он может настолько был рад встречи со мной будь еще совсем незнаком. Хотя если он узнает меня лучше вряд ли искренности прибавится.

– Да знаете, очень вкусно. Кира я и подумать не могу что это так вкусно. Хочется кушать такое чаще.

Ах ты гадёныш, своим комплиментом он буквально отнял у мамы дар речи.

– Вы готовите так же прекрасно, как и выглядите, такая красота досталась вам от мамы.

Ну все, теперь любой человек по сравнению с ним – абсолютное быдло.

Пока мама восхищалась этим вежливым ослом Сара решила узнать меня лучше, честно говоря, от нее веяло таким спокойствием, оно скрасило мне впечатление от этого лживого ужина.

– Чем вы занимаетесь Кира, я слышала вы учитесь в СИВО. Такое престижное место, это много говорит о вашем интеллекте.

Ах если бы ты знала правду уже бежала бы от такой тупоголовой собеседницы. Но показать себя нужно в лучшем свете, иначе родители выроют мне могилу прямо в нашем прекрасном саду.

– Я учусь на искусствоведа, – коротко и с легкой улыбкой ответила я.

– Замечательно, искусство – это то, что нужно женщине для саморазвития. Да и мужчинам тоже не помешает разбираться, – улыбнувшись и кивнув в сторону сына она продолжила. – Должно быть вам не составит труда поделиться своими знаниями со Зайеном.

– Я думаю девушке важна тонкая и нетрудоемкая работа, так скажем чтобы оставалось время на более важные вещи. Мы сразу дали понять это Кире. В чем у нее должен быть приоритет.

Мама, конечно, не смогла промолчать и показать какое влияние на меня имеет, мол смотрите какая послушная, где скажет там и нагадит.

– Согласна с вами, эта профессия прекрасно подходит женщинам.

Комично то, что знаменитых предметов искусства женщин в 10 раз меньше, чем мужских. Все остальное так и остается любительским и не пользуется спросом ни на рынке, ни у так называемых ценителей.

– Конечно, а чем еще вы увлекаетесь?

Сара продолжала изучать меня, а ответа у меня не было. Я ничем не занималась. Со стороны так вообще, человек, который в своих мыслях больше чем в реальности.

– Ой она у нас увлекается домохозяйством, вообще, как по мне очень важно разносторонне развиваться.

Так легко и беззаботно мама ушла от ответа за меня.

Тут Зайен подал голос, а я почти забыла о его существовании.

– Это так чудесно, я мечтал узнать о творениях прошлого века, так сказать, окунуться в истоки. Надеюсь, не откажите мне в небольшой экскурсии по прошлому?

Улыбнувшись уголком рта и посмотрев пристально в мои глаза, он как бы подал мне вызов. Что я могу сделать, отказать? Вряд ли.

– Буду рада.

Я не отводила взгляд, и он тоже. Родители сочли это признаком заинтересованности в друг друге, но я видела это иначе. Он меня злил, специально проверял на прочность. Ну ничего, я тоже умею играть. Пусть не сегодня, но когда-то и ты не сможешь мне отказать.

Разговоры становились все свободнее, к концу вечера беседы стали все более легкими и безмятежными, но я по-прежнему чувствовала всю ложь искренности восхищения нашими гостями, после десерта семья Ньюман стала собираться домой.

Мы вышли в коридор, чтобы проводить гостей, отец пожар руку Филипу и поцеловал руку Сары. Мамы обнялись, и Сара протянула ко мне руки, секунду поколебавшись я опомнилась и обняла в ответ и отказалась как будто в самых родных объятиях. Такая нежность и теплота. Она касалась меня аккуратно, будто боялась сломать как тонкое стекло, способное от сильного ветра рассыпаться на мелкие осколки. Впрочем, так оно и было.

Тут настал черед моего прощения с Зайеном, хоть мы и почти не разговаривали я немного узнала его. Он решил проверить мою непоколебимость, как будто знал всю боль моей души, и то, что на его месте я хочу видеть совсем другого.

Подойдя ко мне ближе, чем я того хотела он поднял мою руку и поцеловал, снова не отрывая взгляда от моих глаз, причем задержавшись на секунду дольше нужного. Якобы не хотел отпускать, но меня таким жестком не отвлечь. Нет, он сражает только публику, но никак не меня. Да и не смог бы, даже если захотел.

– Буду с нетерпением ждать нашей скорой встречи.

Говоря скорой, он выбрал когда. Мы были абсолютно в противоположной ситуации. Мной играли, заманили как зверушку в клетку и показывали всем на потеху. Он же был дрессировщиком, как и положено мужчине, пусть и не хотел оказаться со мной в клетке, но все же показывал, что ведет свою игру. Это не он подчиняется правилам, он их создает.

– До встречи.

Выдавила я из себя последнюю улыбку, которая сразу же спала как захлопнулась дверь.

Родители все еще стояли с улыбками и смотрели друг на друга. Только улыбка была уже не такая как раньше. Они радовались успеху, ехидно, даже злорадно. Но это было привычнее и странно сказать, приятнее чем за столом.

Я сбросив маску и нацепив маску безразличия отправилась на кухню, убирать со стола.

– Кира иди спать, ты устала.

Мама меня сразу остановила, конечно, удивительно что ей хочется одной мыть всю посуду, но возражать тоже не хотелось.

Сначала я подумала, что она так довольна мной на вечере, что готова даже наградить. Однако, я слишком хорошо её знаю, я просто мешала им обсудить этот вечер.

Быстро приняв душ, я переоделась в легкую майку и шорты и легла в постель. Всю ночь меня преследовал этот вызывающий взгляд ужасно красивых, но не приятных сердцу, карих глаз.