Читать книгу Призрак и я - Екатерина Мириманова - Страница 6

13 ноября 2009 года

Я глубоко вздохнула и толкнула дверь. Крис соскочил с моих рук, радостно лая, приветствуя знакомые интерьеры. Без мамы квартира выглядела непривычно пустой. Все время казалось: сейчас мама выйдет из кухни и скажет, что с ней все в порядке. Но умом я понимала, что этого не произойдет. Прошло уже некоторое время после похорон (я старалась не считать дни), и в моей жизни многое изменилось, увы, не в лучшую сторону.

Я открыла настежь балконную дверь и остановилась на пороге. Холодный воздух окатил волной, но от этого неожиданно стало лучше. Мне хотелось подбежать к краю балкона и закричать, заплакать, завыть, но вместо этого я спокойно подошла к парапету и, перевесившись через него, закурила сигарету. Я жадно втягивала в себя дым, мне хотелось, чтобы он пропитал меня всю, и с каждым новым глотком, казалось, становилось легче. Я вдруг ощутила, что щеки мокрые, хотя даже не заметила, как заплакала. От слез становилось немного спокойнее. Как будто я снова маленькая девочка, которую через несколько минут пожалеет мама, погладит по голове. Но ни мамы, ни кого-то еще не было рядом. Я почувствовала, что замерзла, и зашла обратно в комнату, опустевшую после того, как я перевезла часть мебели в Ярославль.

Накатила такая вселенская усталость, что я ощутила почти физическую боль. Хотелось только одного: закрыться где-нибудь и не двигаться, не поднимать головы, не выходить на улицу, спрятаться от всего происходящего, но я не могла себе этого позволить.

Итак, судя по всему, меня ждет новая жизнь, отличная от той, к которой я привыкла. Как там сказала Вероника? Дауншифтер? Кажется, так называется человек, который сознательно выбрал худшие условия жизни. Не уверена, что ко мне это относится, поскольку я была вынуждена что-то предпринимать в связи с тем, что не могла расплатиться с кредитами и рассчитаться за мамины похороны. При том что последние годы моя зарплата позволяла существовать на вполне приличном уровне, откладывать на черный день из-за долгов не получалось, а потому, узнав, что Настины слова о закрытии журнала подтверждаются и не найдя ни одного другого достойного места, я поняла, что настало время решений.

Вариантов оставалось не так много. Я могла сдать нынешнюю квартиру и переехать в другую, сняв меньшую. А могла продать ее, купленную в кредит, и приобрести что-то в Подмосковье. Однако, как выяснилось, из-за кризиса жилье изрядно упало в цене, и вырученных денег после разбирательств с банком хватало только на однушку в местах, отдаленных от Москвы и ближнего Подмосковья. Сначала выбор пал на города в пределах ста километров от столицы, но скоро я поняла, что выбирать фактически не из чего. Поэтому, помыкавшись пару месяцев, согласилась на вариант риелтора – Ярославль, более чем в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Вероника пыталась успокоить меня, внушая, что девушка, выросшая вдали от столицы, в состоянии выжить в достаточно крупном городе.

Но я-то уже тогда понимала, как будет трудно. Ведь это означало начинать все с нуля: обставлять квартиру, искать работу, друзей, выяснять, где что лежит в магазинах (казалось бы, что может быть проще, но на это тоже требуются время и силы, которые у меня отсутствовали). Я чувствовала опустошение, всей душой хотела поехать отдохнуть и с ужасом понимала, что не могу себе позволить подобную роскошь. С другой стороны, возможно, переезд поможет быстрее переключиться. И этой мыслью я себя успокаивала каждое утро, когда просыпалась, и каждый вечер, отправляясь спать.

Паша продолжал названивать каждый день, но, к удивлению, я не испытывала никакой потребности с ним общаться. Переезд позволит сменить не только адрес, но и телефон, и я смогу спокойно подходить к домашнему и мобильному, не опасаясь, что бывший возлюбленный звонит с чужого номера.

Я включила чайник, стоявший теперь на полу. Мой любимый красный кухонный гарнитур пришлось продать первым делом. Он был практически новый, и его удалось сбыть за вполне приличную цену. На эти деньги в Ярославле я купила новый диван и огромную стенку. Больше, кажется, ни на что не хватало. Машину тоже пришлось поменять. Кто бы мог подумать, что теперь я буду ездить на «Опеле» восемьдесят какого-то года. Спасибо, что хоть с коробкой автомат, а не с механикой. И хотя мою прежнюю ласточку я никогда не забуду, мысль о наличии гидроусилителя и отсутствии педали сцепления в моей «новой-старой» машине грела душу.

Вода вскипела, я заварила чай в кружке. Надо собрать вещи, а оставшуюся мебель отгрузят под руководством Вероники. Как жалко оставлять эту квартиру! Я так о ней мечтала, представляла, как мы с мамой будем жить в ней, и вот теперь должна бросить все и переехать за двести пятьдесят километров от Москвы.

Я задумалась о том, как быстро в этой жизни все может измениться, и совсем не в лучшую сторону. Еще вчера я была преуспевающей женщиной с новой машиной и квартирой, расположенной недалеко от центра. Работала в престижном журнале на руководящей должности, встречалась в свободное от трудовых будней время с состоятельным женатым мужчиной. И вот теперь осталась абсолютно одна, если не считать собаки, без денег и прочих составляющих материального благополучия. Чай тем временем остыл, я слила остатки в раковину, сполоснула чашку и пошла в комнату, разгружать шкафы.

Посередине, прямо на полу, валялся раскрытый чемодан, в котором задремал Крис. Он и раньше проделывал это, не глядя, есть там запакованные вещи или нет, за что регулярно получал от меня взбучку. Но в этот раз я только улыбнулась, потому что еще ничего не успела сложить. Стала накидывать сверху на него свои футболки, а Крис, проснувшись, еще не понимая, где он, звонко залаял и выбежал из комнаты, оставив меня наедине с чемоданом. Я опустилась на колени, пытаясь собрать разбросанную одежду, и снова заплакала.

Не знаю, сколько прошло времени, но Крис, почуяв неладное, вернулся и принялся облизывать мои руки, закрывавшие лицо. Я встрепенулась, словно глубоко спала, он даже немного отпрянул. Я усмехнулась. Он смотрел с такой проникновенностью, словно читал все мои самые потаенные мысли. Конечно же, мысль о том, что животное может меня понимать, казалась абсурдной, особенно потому, что в последнее время я сама себя не понимала. Но в то же время она меня очень успокаивала. Ведь это означало, что хоть кто-то на белом свете мог посочувствовать мне, кроме мамы, которой теперь не было рядом.

«Так, ладно, хватит», – скомандовала я себе и продолжила собирать чемодан. Глядя на состояние одежды, я представляла, сколько часов придется провести за глажкой, но почему-то все расстройства отошли на второй план. Я могла размышлять только о том, как начну новую жизнь в Ярославле. Хотелось верить, что там все будет по-другому.

Закончив сборы, я попыталась захлопнуть чемодан, что оказалось очень сложно сделать, настолько он раздулся. В другие времена я бы отправилась в магазин и купила еще один, огромных размеров. Но на дворе стоял кризис «с косой», и было страшно совершать неосмотрительные траты, тем более что отдых в ближайшее время предстоял в лучшем случае на Волге. А для этого, учитывая новое место жительства, и чемодан-то не нужен, достаточно просто бросить в пляжную сумку купальник. В общем, при желании можно найти массу преимуществ переезда, но искать их почему-то не хотелось.

Я выпустила Криса из квартиры, вытолкала тяжеленный сундук с одеждой и нажала на кнопку лифта. Неожиданно вышла соседка.

– Переезжаете на новую квартиру?

Ей казалось, что этот вопрос она задала полным участия голосом.

– Да, в Ярославль.

Я заметила ужас в ее глазах.

– А Ярославль – это далеко, да? – из вежливости поинтересовалась она.