Читать книгу Цветущая вишня. Рассказы о любви - Екатерина Москвитина - Страница 3

Есть под Владивостоком один известный санаторий. Занесло меня туда как-то раз по профсоюзной   путевке в возрасте двадцати трех лет от роду. Я прилетела во Владивосток днем, примерно за час добралась на электричке до места и первый человек, которого я встретила на въезде, оказался в итоге самым важным человеком во все время моего там пребывания. То была Наташа.

     Наташе уже стукнуло  тридцать четыре и мне тогда казалось – возраст! Работала  она переводчицей на каком-то богатом нефтяном заводе,  объездила полмира, вид имела холеный, что при необыкновенном   внешнем сходстве с Шэрон Стоун делало ее просто неотразимой. Несмотря на все наши возрастные, социальные и прочие  различия мы с Наташей крепко подружились. Колхозные мои манеры ее нисколько не смущали,   нам было весело.

     В первую же совместную прогулку вечером к нам пристали два парня – спортивные инструкторы  из соседнего пансионата военных летчиков. Андрей был постарше, соответственно ему досталась Наташа, а мы объединились с Иваном в силу нашей молодости. С этого времени мы уже всюду болтались вчетвером. Ну, само собой, время от времени нам приходилось разделяться попарно, не без этого. Иногда   кто-нибудь из участников нашей команды, находясь в приподнятом алкоголем настроении,  намекал на возможность не расставаться  совсем, то есть круглосуточно, но не все так напивались, слава богу, и здравомыслие брало верх.

     Наташа увлекалась всевозможными духовными практиками и, возможно,   для поддержания кармы на должном уровне регулярно подкармливала  всех бродячих кошек в округе остатками обеда. А может и просто по душевной своей доброте. Узнав, что я не крещеная, она принялась горячо убеждать меня  обратиться в христианскую веру и страстно желала  быть моей крестной матерью. Я же никогда не замечала за собой особенной религиозности, а потому отмахивалась от ее  предложения  обеими руками.

Еще у Наташи был сын, славный мальчуган лет четырех, которого она частенько доверчиво оставляла на мое попечение. Разок ей, правда, пришлось раскаяться в своем легкомыслии. Там где мы отдыхали,   есть какое-то море, только в нем  нельзя  купаться. То ли медузы, то ли еще что, но в воду никто не заходил. Зато были катамараны, которые я тогда обожала. Могла часами накручивать педали и уплывать далеко-далеко. Вот Наташа в очередной раз зачем-то уехала в город и оставила мне своего ребенка, а я его взяла с собой  покататься. Она возвращается – а мы  все катаемся. Едва различая на горизонте наш катамаран, Наташа перепугалась, решила, что  мне не хватает сил  догрести обратно, подняла по тревоге  спасателей,  и они бросились  на помощь. А мы с ее малышом в это время всего лишь безмятежно качались на волнах, любуясь дивным морским пейзажем, обсуждали очередную рассказанную мной сказку, и даже не предполагали, какая драма разыгралась только что на берегу. Больше  Наташа почему-то  не просила меня присмотреть за ее мальчиком.

Но отпуск, как известно, рано или поздно заканчивается. Наташа уезжала первой. Мы с Андреем и Иваном проводили ее на поезд. Потом грустно напились  втроем. Стало очевидно, что объединяла нас только Наташа и мы все были немного влюблены в нее. С ее отъездом развалилась и наша  компания, да об этом особо никто и не сожалел.

Пришло время и мне лететь домой. И тут выяснилось, что о билетах следовало позаботиться как минимум неделю назад. Сейчас же их просто нет. А ведь Наташа предупреждала. Что делать – поехала я в аэропорт и допоздна сидела в очереди к администратору, пытаясь  дождаться,   что кто-нибудь передумает лететь. Но таких умников  там и без меня хватало, поэтому ожидания мои были напрасны. Билеты никто не сдавал, а очередь только увеличивалась. Впрочем, о том, что мне в этот день не улететь, я догадалась еще на станции, ожидая электричку до аэропорта. На пыльных дверях вагона, остановившегося напротив меня, было большими буквами написано неприличное слово из трех букв.

В той бесконечной очереди познакомилась я с такой же несчастной жертвой собственной непредусмотрительности. По странному совпадению ее тоже звали Наташа. Ее  изобретательности можно было позавидовать – и к начальнику аэропорта мы с ней ходили, пытались уговорить его продать нам билеты вне очереди, и на полосу взлетную бегали, упрашивали экипаж посадить нас на места для стюардесс, и в порт Владивостока ездили, просились пассажирами на грузовой корабль.

     В результате наших невероятных усилий новой Наташе удалось   отчалить   к родным берегам по паспорту моряка на рефрижераторном судне, а я все-таки купила билет на самолет, но только на следующую неделю. И пришлось мне еще несколько дней прожить в  санатории. Уже без дружной  компании. Появилось время читать и бродить в одиночестве по паркам. Неожиданно вспомнились Наташины слова  о  крещении. А что, думаю, может и правда? Крестятся же люди зачем-то. Да и потом,  родилась я в этих краях, почему бы и не креститься  мне здесь? По крайней мере, это логично.

Поехала во Владивосток, на последние деньги – четыре  тысячи рублей,  крестилась. Обряд тот и сегодня  вспоминается мне с неприязнью – настолько  все это было устроено неловко, неудобно. Грубый толстый поп, орущие дети, тесная душная комнатушка. Зачем-то всем, и мужчинам и женщинам,  велели по пояс обнажиться и макаться в общий чан. Негигиеничное и некрасивое   мероприятие. Покидала я церковь  с чувством  досады  и к тому же без копейки денег.

     На следующий день мой рейс. Сижу в аэропорту. Денег нет, есть хочу, лететь боюсь. Настроение скверное. Вспоминаю про крестик, полученный при крещении. Думаю – надеть что ли? Мало ли, самолет как-никак. Ладно, надену, не помешает. Надеваю. Через минуту ко мне подходит незнакомая женщина и говорит: вы, я вижу, одна летите, у вас вещей совсем нет. А у меня, наоборот,  слишком много. Вы не могли бы мне помочь – взять на себя часть моего багажа? Я вам заплачу. Четыре тысячи рублей. Я оторопело смотрю на нее и беззвучно соглашаюсь. Она дает мне эти деньги и продолжает: вы, может быть,  есть хотите? Тут лётная столовая очень хорошая, за углом, вы сходите, а я за вашей сумкой присмотрю. Не волнуйтесь, идите. Меня Наташа зовут, кстати, – уловив  мое замешательство, улыбнулась она.

Понемногу приходя в себя,  я отправилась искать  лётную столовую. Вкусно и недорого отобедав, продолжая пребывать  в некотором  легком трансе,  я погрузилась  в самолет и полетела домой. И с тех пор свой крестик стараюсь никогда не снимать.

     А с Наташей, той самой, номер один, мы еще долго писали друг другу –  сначала обычные письма, потом электронные. Постепенно, как это часто бывает, расстояние и время сделали свое дело,  и наша переписка затихла. Но я все равно часто вспоминаю ее с большим теплом и считаю своей неофициальной  крестной.