Читать книгу Хрустальный дом - Екатерина Оленева - Страница 5

Школа, «предъявляющая очень высокие требования», не уставала удивлять. Порядки, царящие в ней, человека неподготовленного повергали в шок.

С первых же дней у Ирис создалось впечатление, что учителя ситуацию не контролируют. Положа руку на сердце, их в этом винить было нельзя – ответственность несла коррумпированная администрация школы. Это она покрывала царящее вокруг беззаконие.

К распоясавшимся деткам срочно требовалось принять меры. Но на радикальные шаги идти не хотели. В результате проблемы замалчивались, скандалы – заминались, а золотая верхушка росла в убеждении своей полнейшей безнаказанности и вседозволенности.

Единственной ценностью в этом обществе представлялись собственные желания. Круг интересов замыкался на бесконечных развлечениях, наркотиках и сексе.

До поступления в «школу, предъявляющую высокие требования» Ирис считала себя человеком, придерживающимся умеренно прогрессивных взглядов.

Проучившись тут две недели, она была готова пикетировать с плакатом в руках, выступая за минимальную толерантность!

Обилие половой активности в школе зашкаливало.

Ирис будто попало в королевство кривых зеркал, где всё простое воспринималось сложным, привычные ценности выглядели смешными, а пошлое и противоестественное преподносилось как канон.

Никогда прежде не доводилось ей видеть столько сговорчивых девчонок. Нигде раньше она не сталкивалась с гомосексуалистами воочию. Секс в раздевалке, секс в туалете, секс в свободном от занятий классе, секс прямо в коридоре. Секс-секс-секс! От него тошнило. Его было слишком много!

Но и разнузданные богатенькие детки знали, что такое страх.

Они боялись – боялись до икоты головорезов из банды Скорпионов. Отморозков похлеще их самих.

Теперь-то Ирис понимала, что в тот первый день повела себя как дура, влезая в осиное гнездо. У неё были все шансы оказаться размазанной по асфальту тонким слоем.

Так бы и случилось, если бы не Сандра Кинг.

Сказать, что брат Сандры был популярен в школе, значило ничего не сказать. Его именем, словно курящимися благовониями, было пропитано всё вокруг. Его образ витал в перешептываниях девчонок, в негласном подчинении, царящем на мужской половине.

Как известно, свита играет короля, и местная свита играла его на отлично.

Ирис было очень любопытно поглядеть на Царя Скорпионов.

Случай вскоре представился.

***

На биологии и математике ничего интересного не произошло. По четвергам всегда были только контрольные тесты.

Преподавателя истории, импозантного мужчину в летах, одноклассники характеризовали, как старого индюка, помешенного на событийных датах.

Из общих стенаний Ирис сделала выводы, что у учителя, человека старой закалки, были твёрдые принципы. Он старался обучить даже такой образчик заскорузлой необразованности, что достался ему в ученики. Последние сопротивлялись всеми силами, но всё равно были вынуждены подчиняться. Итоговой аттестации даже их родители отменить были не в силах, а от оценки зависело будущее.

История и литература были любимыми предметами Ирис. Она без труда ответила на все вопросы и, сдав тесты, получила разрешение покинуть класс. В ожидании следующего занятия решила не таскать сумку с собой, а оставить её в личном отсеке.

Она как раз заворачивала в коридор с металлическими шкафами-сейфами, когда заметила учителя физкультуры.

Тот тащил на вытянутой руке бедолагу Барри-Скунса, пребывающего под таким кайфом, что на ногах не держался.

– Какой номер у твоего шкафчика? – рычал учитель.

– М-м-м… – Скунс согнулся пополам. – Бу-а-а!

Рвотные массы фонтаном полились на пол.

Разъярённый преподаватель отшвырнул парня от себя, толкнув на металлические шкафы.

– Который твой?!

Скунс воинственно задрал подбородок:

– Не имеете права. Это частная собственность!

– Открывай НЕМЕДЛЕННО!!!

Габариты у физкультурника были внушительные – стероиды, наверное, жрал горстями.

А Скунс не был бы Скунсом, если бы не имел привычки трусливо поджимать хвост перед превосходящими силами противника.

Трясущимися руками он вставил ключ в замок и отворил дверцу.

С того места, где стояла Ирис, содержимое шкафчика рассмотреть было невозможно, но по довольному лицу учителя было видно – он нашёл то, что искал.

– Продажа наркотиков – серьёзное преступление.

Скунс содрогнулся:

– Я не продаю. Употребляю сам.

Учитель по-дружески похлопал ученика по плечу:

– Знаю, Барри, знаю. И сейчас я тебя отучу, сынок, от этой дурной привычки.

Его рука выскользнула из шкафчика и затолкала содержимое ладони Скунсу в рот.

Парень забился в безжалостных руках, но физрук продолжал зажимать рот ладонью, не давая выплюнуть отраву.

– Нет!!! – закричала Ирис. – Что вы делаете?! Прекратите!

От неожиданности учитель дёрнулся, выпуская Скунса из рук.

Воспользовавшись моментом Барри, встав на четвереньки, попытался выплюнуть изо рта всю ту дрянь, что в него впихнули, но стал задыхаться и хрипеть, хватаясь рукой за горло.

– Помогите же ему! – сорвалось с губ Ирис.

Но учитель явно не собирался оказывать помощь. Он угрожающе наступал на Ирис и взгляд у него был, как у маньяка, невменяемый.

– Дотронься до неё, приятель. Давай. Только дай мне повод.

При звуках тихого голоса физрук застыл.

Ирис не сомневалась – на этот раз точно он!

Царь Скорпионов.

Энджел был высок, как и его сестра.

Никаких кожаных курток, заклепок-кастетов – презентабельный молодой человек из приличного общества, носящий двубортное серое пальто. В вырезе поднятого стойкой воротника строго светилась белоснежная рубашка.

Барри-Скунса крючило. Глаза закатились, тело свело судорогой как в эпилептическом припадке.

– Уходи, Картерис, – велел Энджел учителю.

Физрук послушался беспрекословно.

Подойдя к Скунсу Энджел опустился рядом с ним на колено. Положил ладонь на лоб, будто проверяя – нет ли жара?

Видимых чудес не происходило, но судороги, сотрясающие тело Барри, постепенно начали стихать. Руки и ноги больше не дёргались в беспорядочном танце. Глаза перестали закатываться, мало-помалу принимая осмысленное выражение.

– Спасибо, Энджел.

Блондин помог Скунсу подняться с пола.

– Я думал мне конец, – всхлипывал Барри, цепляясь за своего спасителя, словно маленький ребёнок. – Этот псих впихал меня доз десять, не меньше!

– Забудь. Всё хорошо.

– Забыть?! Он чуть не убил меня! Энджел, он…

– Не следовало приходить под кайфом в школу. А сейчас – просто иди домой, ладно? С Картересом я разберусь.

Голос у Энджела был приятный, но не имел ничего общего с бархатистыми баритонами, от которых млела Ирис. Тональность была скорее ближе к сладкому тенору.

– Спасибо, Энджел, – ещё раз повторил Барри.

– На здоровье.

Пока юноши беседовали, Ирис без зазрения совести разглядывала Энджела Кинга.

Так же, как и в случае с Сандрой, бросался контраст между золотом волос, пергаментно-белоснежной кожей и чёрными агатовыми глазами.

Худосочным не назовёшь, но не качок – фигура как у воздушного акробата.

Высокий лоб, узкое аристократическое лицо. Скулы высокие, глаза – глубоко посаженные, миндалевидные. Близко над ними тонкие, вразлёт, стрелы бровей. Губы твердые, спокойно сомкнутые, уголки не опущенные и не приподнятые – ровные.

Лишь в очертаниях носа было что-то недоброе, как у хищной птицы.

Повернувшись, Энджел в свой черёд, внимательно обвёл Ирис взглядом.

– Значит, ты и есть та самая новенькая, из-за которой Сандра наваляла Сани? Точно, ты. Девушек с фиалковыми глазами не так уж много. Может быть, прогуляемся? – предложил он, простирая руку в приглашающем жесте. – Идём?

Ирис, было, заколебалась, но сухие пальцы Энджела уже сжимали её ладонь, не давая времени на раздумье.

Черный ягуар завёлся с полуоборота. Они влились в общий поток автомобилей на улицах.

Энджел вёл машину в спокойной, уверенной манере, без рывков и внезапных, резких перестроений из ряда в ряд.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Ирис.

– На Набережную. Одно из самых красивых мест в городе. Погода приятная. Или ты настаиваешь на кафетерии?

Ирис не настаивала.

Городской парк был большой, ухоженный.

В воздухе держался сладкий, с привкусом тления, запах петуний. Деревья вокруг были старые, вековые. В их тени укрывались лавки, напоминающие большие диваны с деревянными, закруглёнными кверху, спинками. У каждой скамьи стояли урны, а в самом парке чисто, нигде ни соринки, если не считать первые, упавшие на траву, листья.

Между газонами вились асфальтовые дорожки. По ним чинно прохаживались отдыхающие граждане и голуби. В зелени укромно прятались киоски с мороженым, соками и сладкой водой.

Энджел купил им по стаканчику фруктового шербета.

– Здесь красиво, – поделилась впечатления Ирис. – Эллинж по размерам уступает городу, в котором я жила раньше, но он такой необычный. Лишь переезжая с места на место понимаешь, что у каждого места своя душа.

– Часто путешествуешь?

– Реже, чем хотелось бы.

Энджел усмехнулся:

– И что ты думаешь о нашем городе, Ирис?

– Что думаю? – прищурилась она. – У меня сложилось впечатление, что город аристократичный, стильный, но где-то в нём есть злая червоточина.

– Меня бы ты охарактеризовала так же?

– Я слишком мало тебя знаю, чтобы характеризовать.

По каменной лестнице они спустились к реке.

Не слишком широкая, почти без движения, серая лента воды пролегала между двумя берегами.

Вдоль правого тянулись кафетерии, лодочные причалы и лавочки. Левый покрывала растительность. Парк там так загустел, что напоминал лес.

С берега на берег вели красивые подвесные мосты.

Под ними, у каменных столбов свай, плавали стаи разжиревших уток. Граждане, предаваясь медитации над водной гладью, частенько сопровождали процесс пожертвованиями в виде кусочков хлеба, что и составляло секрет утиного благополучия.

Вдоль тротуара тянулись лавочки, укрытые зеленью. Чем-то они напоминали театральные ложи, только ниши закрывали не рулоны ткани, а густые заросли можжевельника и вьющихся растений.

– Присядем?

Следуя за Энджелом, Ирис вошла в зелёный грот.

Приятно пахло хвоей.

У каменной основы скамьи стояли оставленные предыдущими посетителями металлические банки из-под дешёвых алкогольных коктейлей.

– До нас здесь побывали свинки, – вздохнула Ирис, присаживаясь.

Энджел сел рядом и её будто окутало облаком дорогого мужского парфюма.

Хотелось закрыть глаза и вдыхать в себя этот аромат, вдыхать бесконечно. До скончания времён.

Свет, пробиваясь сквозь зелёный можжевеловый полог, окрашивал всё в зеленоватый цвет. На лица ложились солнечные блики.

– Сандра Кинг твоя сестра? – решилась Ирис нарушить тяготившее её молчание. – Когда мы с ней разговаривали, она сказала, что вы с нами родственники. Значит, вы тоже потомки Элленджайтов?

– Возможно, – уклончиво ответил Энджел, отворачивая лицо.

– Я слышала, у мужчин в нашем роду есть особенные способности?

– Самую интересную фамильную особенность унаследовала твоя кузина. Всё остальное гораздо менее приятно, поверь мне на слово.

– И всё же, что это за особенности такие?

– Некоторые вещи легче показать, чем рассказать. Думаю, тебе пока этим заморачиваться не стоит.

– Всё так сложно? – приподняла брови Ирис.

– В первый момент шокирует. Правда, потом большинство людей подсаживается, как на наркотик. Почти всем нравится.

– Даже предположить не могу, о чём ты. Хочешь меня заинтриговать?

В смехе Энджела слышались язвительные нотки.

Ирис замерла, когда он обнял её за талию.

Лицо юноши оказалось так близко, но даже с такого расстояния на нём не было заметно пор – гладкая, как шёлк, кожа. И чёрные-чёрные глаза в загибающихся, словно у девчонки, ресницах.

– Что ты делаешь? – спросила Ирис шёпотом.

– Собираюсь тебя поцеловать.

– Я совсем тебя не знаю.

Горькая усмешка скользнула по его твёрдым губам.

– Когда узнаешь, целовать точно не захочешь. Так что потороплюсь воспользоваться моментом.

Наверное, на её месте были тысячи девчонок?

И с каждой он вёл себя подобным же образом?

И всё же Ирис не сопротивлялась, когда Энджел притянул её к себе и коснулся губами её губ.

Лёгкая щекотка от поцелуя словно током потекла по телу.

Ирис целовалась и раньше. Но никогда прежде прикосновение чужих губ не вызывало в ней волшебных ощущений.

Голова кружилась.

Когда Ирис отстранилась, солнечный свет казался нестерпимо ярким. Он бил по глазам так, что хотелось зажмуриться.

– Кажется, одну особенность Элленджайтов ты только что продемонстрировал? – попыталась она за шуткой скрыть охватившее её смятение. – Мужчины из рода Элленджайтов целуются просто божественно.

– Спасибо, – склонил Энджел голову в шутовском благодарственном поклоне. – Семейные предания гласят, что женщины нашего рода всегда для нас будут привлекательнее других. У тебя красивые глаза, Ирис. И когда ты на меня так смотришь, мне хочется целовать тебя снова и снова.

– Что удерживает?

Рука, лежавшая на её талии, сжала стан чуть сильнее, словно предупреждая – провоцировать ненужно.

– Ты сейчас видишь меня с парадного фасада, но стоит лишь открыть двери и всё будет совсем иначе. Я не из хороших парней.

– Серьёзно? Жаль. Такой, как сейчас, ты мне очень нравишься.

Они продолжали сидеть рядом, плечом к плечу.

Ирис чувствовала тепло удерживающей её руки и со сладким недоумением понимала – ей было хорошо.

Хорошо млеть от поцелуев, хорошо сидеть и молчать.

– Чем ответишь на моё предложение сходить вечером в Асторию? – спросил Энджел.

– Что это за заведение?

На этот раз губы Энджела растянулись в усмешке горькой, даже немного злой:

– Астория одна из главных достопримечательностей города. На сегодняшний день туда можно попасть только по приглашению и по протекции действующих членов клуба. Случайных людей там не бывает.

– И чем занимаются все эти неслучайные люди?

– В светлое время суток в Астории открыт ресторан. Блюд такого качества, как там, не подают нигде в городе. Ну, а по ночам там элитный бордель с обширным спектром услуг.

– У меня что, вид девушки, которую можно после первого поцелуя в бордель приглашать?!

– Сегодня там будет представление, красноречиво демонстрирующее наши…хм-м… фамильные возможности, которыми ты так интересуешься.

Безумием было выслушивать подобное предложение.

Ещё большим безумием было на него соглашаться.

– Ну, что скажешь, Фиалка?

– В какое время случится это феерическое бордельное шоу?

– В полночь, разумеется, – заговорщицки ухмыльнулся Энджел. – В час, когда по традиции восстает нечистая сила.

– В полночь? – нахмурилась Ирис. – Ты, возможно, будешь смеяться, но мама меня не пустит.

– Ты станешь возмущаться, но предлагаю ей ничего об этом не говорить.

Идти неизвестно куда? Неведомо с кем? Непонятно для чего? Никому словом не обмолвившись? Оторвут голову – концов не найдёшь.

Безумие в чистом виде.

– Ну что? – спросил Энджел. – Идёшь со мной или нет?

И Ирис поняла: если скажет «нет», то нескоро его увидит.

– Иду, – сказала она.