Читать книгу Кинг - Екатерина Орлова - Страница 15

Дейзи

– Дейзи, возьми еще это, – Салли протягивает мне растяжку, и я, подхватив ее, иду к сцене.

Дохожу до нее, останавливаюсь и не понимаю, что делать дальше.

Со мной происходит что-то… непонятное. Я такая со вчерашнего вечера. Не могу думать ни о чем другом, кроме как о том, что случилось в кабинете Кинга. Это было… Боже, дай мне сил. Как будто Кинг влез в мою душу и вытянул оттуда какую-то темную, мне самой неведомую сторону. Словно в меня вселилась какая-то другая Дейзи, не я. Порочная, грязная, развратная. Та, которая хотела, чтобы после всего сделанного, Кинг вошел в меня и…

– О, растяжка! – восклицает Сайрус, забирая у меня из рук огромные картонные буквы на веревке. – У тебя все хорошо?

Перевожу на него невидящий взгляд и заторможенно киваю.

– Д-да.

– Кажется, кто-то не выспался. Иди отдохни, – кивает он в сторону сложенных стопкой стульев.

Бреду в том направлении и сажусь на отдельно стоящий стул. “Кто-то не выспался”. Да этот кто-то совсем не спал! Я глаз не сомкнула. Только под утро немного задремала, но, клянусь, лучше бы я этого не делала. В этот раз оргазм настиг меня даже без моих пальцев на пульсирующем с вечера местечке. Мне просто приснилось, что Кинг довел начатое до конца и, отшлепав, взял меня. Грубо, по-звериному.

Опускаю голову и прячу лицо в ладонях. Едва слышно стону от отчаяния. Что за бес в меня вселился? Почему я никак не могу отпустить случившееся?

Чувство стыда и вины затапливает так, что я задыхаюсь. Ни утренняя служба, ни молитва после пробуждения совсем не помогли. Они не позволили даже на секунду выбросить из головы порочные картинки.

Телефон в кармане пиликает входящим сообщением, и я вздрагиваю. Трясущейся рукой достаю его и касаюсь экрана, чтобы посмотреть превью. Выдыхаю долго и шумно. Это сестра. Ей назначили пробы на следующую среду. Я безумно рада за Фиону, но сейчас не могу ответить. У меня просто нет на это сил. Вся моя энергия вчера вечером была высосана пожирателем душ.

Господи, если у нас с Кингом когда-нибудь дойдет до секса, интересно, я смогу выбраться из этого зловещего особняка живой?

О чем ты думаешь, Дейзи?! Секс с таким мужчиной под запретом!

– Ты не очень хорошо выглядишь, дочка. – Дергаюсь от звука маминого голоса и поднимаю голову, глядя на нее. Во взгляде, как всегда, забота и волнение. Ловлю себя на мысли, что не помню, чтобы мама когда-нибудь искренне улыбалась или открыто смеялась. Она словно выполняет жизненную программу, как хорошо отлаженный робот. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Плохо спала ночью, – выдавливаю из себя хрипло.

Мама протягивает мне термокружку, из которой сладко пахнет какао.

– Вчера была такая гроза, даже я испугалась, так что немудрено. Отдохнешь еще?

– Нет, пойдем. Надо включаться в помощь по оформлению праздника. – Делаю глоток какао и передаю маме термокружку, вставая. – Спасибо.

Присоединившись к  процессу, немного отвлекаюсь. Опять же, присутствие мамы рядом придает мне сил. Рядом с ней – женщиной без пороков и грехов – мне и самой хочется очистить мысли от скверны и быть достойной дочерью своих родителей. Но мое отвлечение длится недолго. Ровно до момента, когда на площади появляется папа.

– Бог в помощь! – выкрикивает он, подходя ближе, и отовсюду раздаются приветствия.

– Прекрасная проповедь, отче!

– Добрый день, отче!

– Отче, присоединяйтесь!

– Отче, приглашаем выпить кофе!

Папа улыбается всем прихожанам, машет рукой и кивает, пока двигается в моем направлении. Я слегка напрягаюсь. Как будто интуитивно улавливаю, что разговор, который он собрался затеять, мне не понравится.

– Дейзи, на минутку, – с улыбкой произносит папа, и я, отдав миссис Фармер сложенные фонарики, отхожу с отцом в сторону. Он склоняется немного ниже, видимо для того, чтобы никто не услышал наш диалог. – Что там с мистером в особняке?

– А что с ним? – вспыхиваю я.

Сердце в панике мечется, как и мысли. Папа узнал о произошедшем вчера? Но как? Что, если Кинг сам рассказал ему об этом? Я чувствую, как вспыхивают щеки и смотрю на отца, не моргая.

– Он снова не пришел в церковь, – шипит папа недовольно и слегка кривится в брезгливой гримасе.

– Он… эм-м-м… заболел, папа.

– О, – слегка отстраняется он. – А ты почему красная такая? Тоже заболела?

Да, кажется, я заразилась похотью от Кинга.

– Нет, – спешу его заверить. – Просто плохо спала.

– Гроза, – с пониманием кивает отец. Не знаю, почему они с мамой думают, что я боюсь грозы, если я очень люблю ее, но лучше так, чем осознание причин, по которым  плохо спит их дочь. – Может, пускай наш врач, мистер Мортон, его осмотрит?

– Он… у него, наверное, есть свой, но я спрошу.

– Дейзи, – папа кладет ладони на мои плечи и легонько сжимает их, – сейчас, когда мистеру…

– Кингу, – подсказываю я, и от его имени, слетевшего с моих губ, внутри все замирает.

– Когда мистеру Кингу плохо, твоя задача – позаботиться о нем. Узнай, может, ему нужны лекарства или врачебная помощь. Мы с радостью окажем ее. Нужно, чтобы он как можно скорее выздоровел.

– Хорошо, папа, – прочистив горло, отзываюсь я.

– И постарайся сделать так, чтобы в следующее воскресенье он показался в церкви.

Папа поднимает голову и улыбается.

– Шериф Янг! – выкрикивает он и, слегка сжав мое плечо, обходит меня и торопится к шерифу.

Бросаю взгляд на мужчину в форме и тороплюсь скрыться среди горожан, потому что под взглядом шерифа мне всегда становится очень неловко и неспокойно. Он смотрит на меня как на добычу, и мне это не нравится.

Возвращаюсь к маме, чтобы помочь ей собрать картонные фонарики, и меня вовлекают в обсуждение праздника и предстоящего рождественского периода. Наконец давление в висках немного ослабевает, и я могу хоть чуточку расслабиться.

Украсив площадь, мы все вместе любуемся тем, как красиво получилось, а потом дружной гурьбой идем в кафе к Джерри, чтобы поужинать в кругу друзей и знакомых. После ужина я сажусь в машину, но не успеваю завести мотор, как телефон в кармане пиликает, и мое сердце, сорвавшись, пускается в галоп.

“Пусть это будет Фиона, разозлившаяся на меня за то, что я не ответила на ее сообщение,” – молю Бога, доставая гаджет. Но это не она. Мои глаза начинает печь, когда я читаю короткие три слова:

“Жду тебя в восемь”