Читать книгу Кто поймал букет невесты - Екатерина Островская - Страница 8

После встречи с Сухотиным Аня вернулась домой и сразу принялась за работу. Рассматривая фотографии со свадьбы в очередной раз, она невольно задавалась вопросом: кто же застрелил жениха? Все гости были вполне обыкновенными, мужчины были увлечены какими-то разговорами, распитием напитков, они обнимали своих спутниц и незаметно разглядывали молоденьких соседок, женщины кокетничали, веселились, болтали. Не было никого, кто бы с неприязнью смотрел в сторону жениха…

Неожиданно позвонил отец и сообщил, что он стоит на вокзале, так как прибыл на экономический форум и не знает, куда ему сейчас двигаться: то ли в гостиницу, то ли прямо к дочери.

– Не думай даже про гостиницу! Я тебя жду, – ответила Аня.

И поспешила на кухню, приготовить что-нибудь на ужин.

Как выяснилось, отца пригласили не для выступления, а для участия в обсуждении доклада премьер-министра об экономическом положении страны. С текстом доклада он ознакомился еще в Москве и не хотел ехать, потому что обсуждать глупости не имеет смысла. Но потом подумал, что этот форум – хорошая возможность навестить дочь за казенный счет.

Михаил Васильевич прошел в гостиную, увидел на столе раскрытый ноутбук и несколько распечатанных снимков.

– Над чем сейчас работаешь? – поинтересовался он.

– Для журнала одного делаю репортаж о свадьбе дочери местного олигарха. На этой свадьбе убили жениха…

– Здорово! – обрадовался папа. – То есть печально, конечно, но интересно. У тебя появилась возможность побыть в шкуре Агаты Кристи.

– Как раз расследованием сейчас и занимаюсь, – вздохнула Аня. – Но только у Агаты Кристи не было такого, чтобы сразу около двухсот подозреваемых.

– Да какая разница – сколько? – воодушевленно воскликнул отец. – Так еще интереснее. Ты знаешь детскую загадку про трамвай?

– Нет.

– Старая загадка, еще из моего детства. Едут в трамвае десять пассажиров. На остановке трое вышли и двое вошли. Сколько стало людей в трамвае?

– Девять, – неуверенно ответила Аня, не понимая, в чем подвох.

– Двенадцать! – улыбнулся Михаил Васильевич. – Потому что один из вышедших вернулся, а в вагоне находились еще вагоновожатый и кондуктор. Сколько всего людей присутствовало на той свадьбе?

– Около двухсот гостей приблизительно. Не знаю наверняка, но полторы сотни точно.

– А ведь еще были люди из обслуживающего персонала, родители жениха и родители невесты. У тебя есть много данных. Есть снимки, память твоя тоже что-то хранит. Кто-то уехал к тому времени… Хотя кто-то мог и вернуться. Понятно, что само убийство ты не запечатлела, но точно знаешь, когда оно произошло, а значит, сотню, а то и полторы сотни подозреваемых можно отсечь сразу. Видеосъемки производились, ведь так? Значит, есть дополнительный материал для расчета. А если мы узнаем о взаимоотношениях покойного с ближайшим окружением, если вдруг выяснится, что у него были неприязненные отношения с кем-то из них… Может, для кого-то он представлял угрозу? Его экономические связи мы должны выяснить: долги, обязательства, подлые поступки. А самое главное, узнай, почему его убили именно на свадьбе, а не в каком-то укромном уголке за гаражом. Что за срочность такая? Зачем убивать там, где это сделать практически невозможно? Столько свидетелей, и вообще случайный взгляд, кем-то брошенный, может помешать задуманному… Расскажи, что тебе известно, а я поразмышляю над этим во время доклада премьера.

Рассказывать было особенно нечего, но Михаил Васильевич слушал внимательно, разглядывал фотографии, на которых он даже узнал кое-кого. Назвал фамилии и дал характеристики этим людям…

– Это Обнорский – финансовый спекулянт. Подленький человечишка и большой трус. Но от дел давно отошел. А это Горовец – при делах, но всем занимаются его подчиненные, а сам он не вникает особо, увлечен политической деятельностью. Безуспешно пока, а в дальнейшем будет еще хуже. Но деньги на свою политическую активность откуда-то достает, пока есть заказ. На убийство не пойдет, потому что с убитым вряд ли был знаком. Но ты проверь… Маклаков, который инвестирует в разные проекты с участием государства – туда, где можно отщипнуть. Этого я знаю только в лицо, какой-то чиновник местный, а раньше был вице-губернатором где-то… Там были какие-то скандалы…

– Возможно, следует проверить, был ли у убитого соперник, желавший жениться на дочери олигарха? Может, девушка уже с кем-то встречалась и обнадеживала другого? – предложила Аня.

– Это самое примитивное решение, но не значит, что такого не может быть, – согласился отец. – Проверь. Хотя наверняка так думает и полиция. Кстати, у тебя есть возможность переговорить со следователями?

Утром отец уехал рано. Аня проводила его до дверей и собралась сесть за компьютер поработать, когда раздался телефонный звонок.

– Это капитан юстиции Тарутин, – представился звонивший. – Мы с вами общались по поводу убийства на свадьбе. А потому сразу еще раз прошу прощения за мой тогдашний тон. Я почему-то решил, что вы одна из этих… в смысле гостей.

– Так я и в самом деле была приглашена. Только меня пригласили еще и поработать немного.

– Но все равно простите. Звоню вам по делу. Меня включили в состав оперативно-следственной группы, я должен поработать со всеми видео- и прочими фотоматериалами на предмет установления, кто, где, когда, с кем. А поскольку вы отдавать снимки отказались…

– Я отказалась отдавать не снимки, а камеру, – напомнила Аня. – Но сейчас готова предоставить вам все, что успела отснять. У вас же наверняка есть ко мне и другие вопросы. Так что подъезжайте и побеседуем. Записывайте адрес.

Пришлось снова откладывать работу и ждать следователя. Позвонил отец и сообщил, что сейчас на форуме перерыв, а вообще там очень весело, хотя все внимательно доклад премьера слушают и никто не смеется.

– Если будут новости о том убийстве, – заканчивая разговор, сказал Михаил Васильевич, – держи меня в курсе, сбрасывай мне текстовые сообщения на телефон.

К полудню подъехал капитан Тарутин. Он долго вытирал ноги о коврик перед входной дверью, потом вошел и с любопытством оглядел скромную квартиру Ани.

– Все, что может заинтересовать следствие, я скинула на флешку и готова ее отдать, – сказала Аня.

– Спасибо, но лучше я здесь посмотрю, – ответил капитан, – вдруг у меня будут вопросы.

И он расположился возле компьютера, но вопросов не задавал, смотрел молча. У Ани сложилось впечатление, что он специально нашел повод, чтобы задержаться. Она присела на диван и включила телевизор. На экране появилось задумчиво-деловое лицо чиновника из Министерства финансов.

– Инвестиции в экономику страны снизились практически до нуля по сравнению с предыдущим периодом. Но мы в тренде, и это должны знать все. Сейчас мы как раз занимаемся таргетированием…

– Вы были вместе с режиссером Летягиным, – обратился к ней капитан, – но в то время, когда был убит Лесневич, вашего спутника рядом с вами нет. Когда он вернулся за стол?

– Перед началом салюта, – ответила Аня, хотя точно не была уверена в этом, вполне возможно, что режиссер подсел, когда уже прозвучали первые залпы.

– Оба оператора, работавшие на свадьбе, не зафиксировали время возвращения вашего спутника, какое-то время вы сидели одна. Что Летягин говорил, когда покидал вас?

– Сказал, что по берегу залива пройдется. Звал меня с собой, но я не могла: работа, сами понимаете.

Тарутин показал на монитор компьютера, где он увеличил снимок: Лесневич-младший обнимался с другом, рядом стоял еще один парень и смотрел на невесту.

– Знаете этих людей?

Аня покачала головой.

– Тот, кого обнимает Мирослав Лесневич, его ближайший приятель Семен Лисовой, второй – Денис Казанов, – объяснил Тарутин. – У обоих, по слухам, в разное время были отношения с невестой. Мы поговорили с подружками невесты, и те рассказали очень много интересного. Даже слишком много. Например, они сообщили, будто Красильникова вела беспорядочную… Как бы сказать помягче…

– Скажите так, как говорили ее подруги.

– Это, пожалуй, слишком, – смутился полицейский. – Но, мне кажется, вы поняли, что имели в виду эти подруги. Среди ее связей, как я и сказал, были оба эти приятеля Лесневича. Денис Казанов, говорят, был увлечен не на шутку и даже преследовал девушку, предлагал ей выйти за него.

– А Мирослав знал об этом?

– Говорят, что знал, но относился спокойно. Хотя они с Денисом однажды даже подрались в каком-то клубе. Схватились, но их растащили. Потом они вместе весь вечер выпивали и даже уехали вместе. После чего конфликтов вроде не было. Но, возможно, у девушки были и другие… как бы помягче…

– Бойфренды, – подсказала Аня.

Тарутин кивнул и, помолчав, продолжил:

– На нашу беду, народа на свадьбе было очень много. Мы попросили каждого указать на плане, где он сам находился в момент убийства и кто был рядом с ним. Практически все показания совпали. Отснятый операторами материал подтверждает эти показания. Кое у кого мы проверили руки на присутствие микрочастиц порохового заряда, остающихся после выстрела, от которых не избавиться несколько дней. Все чистые. Проверили также и персонал – такой же результат. Но с десяток человек остались не охвачены: они-то и попадают под подозрение. Среди них ваш приятель Летягин.

– Он мне не приятель, просто мы вместе прибыли на свадьбу, а потом вместе оттуда уехали.

– В ту ночь вы поехали сразу к себе домой? – поинтересовался капитан.

– Естественно. А куда же еще? Я поехала домой, в эту квартиру, а Летягин – в отель. Он останавливался в «Астории».

– Дорогое заведение.

– Меня будете проверять на наличие пороховых частиц? – спросила Аня.

– В этом нет нужды. Все вас видели, то есть видели, как вы работали и никуда не отходили.

– А тех не в меру разговорчивых подружек проверяли?

– Нет. Но, кстати, они не все разговорчивые. Одна сразу сказала, что отвечать не наши вопросы не будет. А мы настаивать не стали. Потому что у нее папа вице-губернатор.

– Колобов, – догадалась Аня.

Тарутин кивнул.

Он продолжал рассматривать фотографии, а на экране телевизора появился отец. Аня сделала звук погромче.

– Инвестиции, конечно, хорошо, – говорил с экрана профессор Игнатьев. – Только нужны ли они нам? Инвестиции биржевых спекулянтов разрушают нашу экономику. Вот, предположим, некий господин завез в Россию сто миллионов долларов и поручает уполномоченному банку купить ему акции российских предприятий. Что банк и делает – покупает акции за рубли. А через день продает их на бирже в Лондоне какой-нибудь конторке с Каймановых островов, но уже за доллары. Курс доллара за эти пару дней вырастает, рубль падает – рублевые активы, естественно, обесцениваются. Доллары возвращаются инвестору с еще большей эффективностью. После этого приобретаются акции другого российского предприятия, заранее заведомо заниженные в цене. Уполномоченный банк получает свои проценты от сделки, сто миллионов долларов превращаются в сто десять, не считая маржи. Я бы и сам с удовольствием взял на Западе кредит под три процента годовых, чтобы получить за месяц сто двадцать процентов прибыли без уплаты налога на прибыли, как резидент далекого острова… А то, что островитянин и инвестор, хотя и разные юридические компании, на самом деле есть одно и то же физическое лицо, никого не волнует. К инвестициям в нашу экономику это не имеет никакого отношения. Наша страна беднеет и разворовывается самым примитивным способом…

– Какой умный человек! – восхитился Тарутин, взглянув на экран телевизора. – И ведь как доходчиво объясняет.

На экране появился титр: «М. В. Игнатьев – член-корреспондент РАН».

– Ваш родственник? – догадался капитан, взглянув на лицо Ани.

– Это мой отец.

– Для того чтобы поднять экономику, нужно создавать проекты, направленные… – продолжил Михаил Васильевич.

Но трансляция внезапно прервалась и появилась улыбающаяся девушка-диктор:

– А теперь прямое включение в святая святых форума…

Но снова появился отец:

– Деньги для этого есть. Во-первых, денежная масса, находящаяся в обращении, едва достигает шестидесяти процентов от валового оборота. Это делает деньги дорогими и труднодоступными, а потому позволяет банкам поднимать стоимость кредитов на высоту, запредельную даже для средневековых ростовщиков. Получается, что вся экономика страны, все люди – участники экономического процесса – существуют лишь для того, чтобы хорошо жилось банкам. Успешное производственное предприятие на своих деньгах имеет пятнадцать-двадцать процентов годовой прибыли. И это хороший показатель. А банк на привлеченных чужих деньгах получает двадцать пять – тридцать и при этом жалуется, что ему мешают работать. Банки, не участвующие в финансировании важных для страны производств, должны быть закрыты, к чертовой матери, или поставлены в такие условия, при которых им будет невыгодно брать у западных спекулянтов под три процента и предлагать эти деньги заемщикам в качестве потребительских кредитов под тридцать – тридцать пять. Но это не самое главное…

Наконец появилась другая картинка. Премьер-министр, утопая в кресле, беседует с двумя господами. Звука не было, а женский голос за кадром произнес:

– В кулуарах экономического форума руководитель правительства провел встречу с представителем швейцарских деловых кругов, председателем правления банка…

Это Ане было неинтересно, и она выключила телевизор.

– Моя мама тоже взяла кредит, – вздохнул Тарутин. – Мне на машину не хватало, и она сказала, что у нее есть накопленные сто тысяч рублей, ну я и согласился. А потом захожу к ней, вижу: грустная она какая-то. Потом пикает телефончик: сообщение пришло. Потом еще звонки раздаются. Мама смотрит на номер, но не отвечает на вызов. Я поймал момент, когда ее не было, и проверил, кто ее вызванивает. Посмотрел входящие. Оказалось, что звонит и сообщения отправляет некое коллекторское агентство. И такие угрозы в тех посланиях, что я не выдержал. Перезвонил им сам. Назначил встречу. Чуть до драки не дошло. Но когда при них набрал номер приятеля и приказал тому немедленно брать группу захвата и мчаться в офис коллекторов, чтобы найти там оружие, наркотики, фальшивые купюры, экстремистскую литературу…

– Претензии к вашей маме сразу сняли?

– Да. Остававшиеся по договору восемьдесят тысяч я отдал, а от процентов они сами отказались. А там такие проценты были! Да еще за каждый день просрочки платежа процент от общей суммы договора добавляли.

– Повезло вашей маме, – сказала Аня. – Но ведь не у каждой такой мамы сын в полиции служит. Да и жене вашей тоже повезло.

– Я не женат, – тут же признался полицейский, – и в ближайшее время, судя по моей загруженности на работе, жены не предвидится.

Он посмотрел на свои часы и удивился:

– Третий час уже! Как время пролетело!

Капитан Тарутин поднялся.

– А можно мне видео со свадьбы посмотреть? – спросила Аня. – Я же вам снимки показала.

Он задумался и произнес:

– Не знаю. То есть не знаю теперь, когда смогу подъехать. Вообще-то это видео не моя собственность и вообще у нас так не принято.

– Так я же там была и сама все видела. Свои снимки я вам предоставила.

– Но я не могу сегодня подъехать.

– Отправьте через интернет, – предложила Аня.

Тарутин пообещал.

После его ухода Аня принялась, наконец, за работу, но сосредоточиться не могла: набирала текст, а в голове крутилось «Летягин, Летягин!». Как она раньше не сопоставила, что режиссера в тот момент не было рядом, а когда он вернулся, то показался ей немного взбудораженным.

Рядом с компьютером лежала визитка, оставленная полицейским.

Тарутин Николай Андреевич.

А ведь капитан Тарутин тоже подозревает Летягина. «Странно, – подумала Аня, – он приехал ко мне за снимками, которые я сделала на свадьбе, начал рассказывать о подружках невесты, делиться сплетнями. А как же тайна следствия? Неужели он считает, что мне известно больше, чем ему, и таким образом пытался вывести меня на какие-то признания? Вроде того, что откровенность за откровенность. Он явно не спешил уходить, хотя вроде и обсуждать-то уже было нечего. А может, я ему понравилась и он просто хотел завязать знакомство, но не решился? А еще говорил, что не может подъехать сегодня. Неужели рассчитывает на какое-то продолжение? Вообще, если не принимать во внимание его профессию, этот капитан выглядит привлекательно и даже кажется немного застенчивым… Лучше об этом не думать».

Она полезла в репортерскую сумку. Достала визитку той девушки, влюбленной в Такедо, которого весь мир знает как Киото Катани.

Девушка отозвалась почти сразу.

– Да, – произнесла она очень тихим голосом.

– Валя, здравствуйте! Это Аня, мы разговаривали на свадьбе Кристины.

– Да, – повторила девушка.

– Мы говорили о Киото Катани, и я забыла сказать, что название мужских духов «Иттэ кимас» переводится как «Я ухожу, но вернусь», а женские «Ива юри» можно перевести как «каменная лилия» или «лилия из камня».

– Там даже флакончик в виде цветка, – перешла на обычный голос девушка. – Как это все романтично! Ты так много знаешь! Давай встретимся. Прямо сейчас, если не возражаешь. Можно у меня или в баре, который в моем доме на первом этаже. Бар очень уютный, и там знают, кто мой папа, а потому посторонних не будет. Бар называется «Старый боцман».

– Так это через дом от меня! – удивилась Аня.

– Ну, тогда через полчасика встретимся. Успеешь?