Отрывок из книги
У меня идеальная семья.
Я каждый раз думала об этом, оказываясь в родительском доме или в доме младшей сестры. Вот и в этот раз, сидела за столом на кухне родителей, пила ароматный чай из фарфоровой чашки с цветочным рисунком, передо мной тарелочка с куском торта, который собственноручно испекла моя любимая сестрёнка, а торт четырёхслойный, с кремом и засахаренными фруктами, всё, как я люблю. Весь стол заставлен всякими вкусностями и лакомствами, причём, магазинного и покупного в этом доме не терпели. Все умелые хозяйки. Кроме меня. Мама и сестра обожали готовить и ухаживать за любимыми мужчинами, детьми и внуками. Их жизнь – это семья. И наоборот. Семья – это их жизнь.
.....
Посидев ещё немного в тишине и сгущающейся темноте, послушав сверчков и шум листвы, я решила отправляться спать. Сидеть в одиночестве вдруг стало особенно тоскливо. Но по дороге в спальню, я остановилась у большого зеркала в коридоре, и стала смотреть на себя. Виталик сказал, что я тоже красавица, просто другая, не такая, как Ляля. У меня нет её ангельской внешности, от моего облика не исходит бесконечная нежность, меня не тянет без конца улыбаться, а в глазах не лучится любовь ко всему живому. Искорки тепла и добра мне точно не достаёт. И волосы мои в своём естественном цвете не столь светлы и притягательны, глаза не голубые, а каре-зеленые, а губы полнее, чем у сестры, что тут же убивает все домыслы о невинности на корню. Тёмные брови, высокие, чётко выделенные скулы и полные губы не дают мне казаться ангелом и не придают моему облику даже оттенка наивности. Улыбаться бесконечно меня тоже никогда не тянуло, и людей я, по большому счёту, не жалую, потому что знаю, что доверять можно лишь считанным единицам. Волосы я подкрашиваю, чтобы казаться натуральной блондинкой, а не русой простушкой с тусклым цветом волос. За кожей ухаживаю, тратя на этот уход у профессионалов баснословные деньги, за фигурой тщательно слежу, порой изнывая и умирая в спортзале. И не представляю, что со мной будет без всех прилагаемых титанических усилий лет через пять или после родов. И да, я выгляжу очень хорошо, больше двадцати пяти лет мне никто не даёт, и я собой горжусь. Всегда горжусь, если нахожусь вдалеке от сестры и не вижу её. Не думаю о том, что она умудрилась сохранить тонкую, звонкую фигурку после двух родов, что никогда не красится, не ходит по косметологам, при этом имея атласную кожу без малейшего изъяна, и знать не знает, что это за зверь – личный тренер. Выглядит Ляля на восемнадцать и всегда чувствует себя счастливой. Наверное, внутренний свет и безграничная доброта помогают ей сиять. А мне на её фоне наживать комплексы.
Я машинально заправила волосы за уши, вскинула голову, окинула себя последним взглядом, героически сдержав недовольный вздох, и от зеркала отошла. Стоять перед ним, раздумывая о том, что во мне не так, никакой продуктивной пользы не приносило. Никогда. Просто я была другой. Виталик правильно сказал: я другая, я не Ляля. И никогда ею не буду.
.....
