Читать книгу Самолеты над Голливудом. Русско-американский детектив - Екатерина Робертовна Асмус - Страница 4

Всякий уважающий себя детектив (под каковым я разумею в данном случае не чью-то должность или профессию, а литературный жанр) представляет собой отнюдь не только разгадывание некоей криминалистической тайны. Чаще всего он похож на шкатулку с секретами – из тех, что были в моде в далеком уже XIX веке, когда как раз и происходило зарождение и становление детективной литературы. Одну такую помню сам – с нею, уже облезлой и растрескавшейся, очень любил возиться в детстве, находя все новые потайные отделения, неожиданно открывавшиеся, если знаешь, где и на что нажать, или же тебе просто крупно повезет. Первое-то было достаточно очевидным и бесхитростно скрывалось под двойным дном, которое, правда, все-таки нужно было догадаться, как извлечь. Но вот остальные хитроумно прятались в стенках, крышке и так далее, где и заподозрить-то существование тайничка казалось немыслимым…

И теперь, когда в руках у вас, милые дамы и милостивые государи, оказалась книга Екатерины Асмус, давайте вместе поиграем со шкатулкой с секретами. Занятие, поверьте, небесполезное, а на мой взгляд – так еще и интересное.

Прежде всего откроем шкатулку – то бишь решим, что же нам все-таки предстоит читать. Детектив? Несомненно. Как водится, все начинается с обнаружения мертвого тела и шерифу предстоит выяснить, что же произошло. Попутно замечу, что американский антураж в романе – не просто дань традиции и не следствие чисто литературной эрудиции: писательница некоторое время жила в Соединенных Штатах, не знаю уж, в тех ли самых краях, что описаны, но реалии знает всяко не из вторых рук.

Правда, уже с первых страниц становится очевидным, что перед нами не классический детектив в духе отцов-основателей жанра от Эдгара По до сэра Артура Конан-Дойла, и не хэмметовско-спиллейновский, скажем, «крутой» – произведение, судя по всему, относится к поджанру, чаще всего именуемому «полицейским романом», где портрет сыщика неизменно вписан в детально проработанный фон служебных взаимоотношений и профессионального быта. Причем сразу же ясно, что доблестный шериф – дитя XXI века с его политкорректностью, мультикультурализмом и прочими веяниями неочевидной ценности. Разумеется, он афроамериканец (интересно, кстати, когда в Штатах додумаются до евроамериканцев, азиатоамериканцев, индейцев же, признавая исторический приоритет, нарекут амероамериканцами?). И, естественно, наделен холодным умом, горячим сердцем, чистыми руками и отсутствием всяких вредных привычек. Впрочем, и полицейское расследование в романе с двойным дном – есть тут свой дополнительный маленький секретец, раскрывать которого в предисловии я, само собой, не намерен. Скажу лишь, что он тоже достаточно традиционен – подлинным знатокам достаточно вспомнить роман популярного немецкого писателя Франка Ф. Брауна «Где вы были вчера вечером?».

А теперь – о том, что под вторым дном шкатулки. Пусть даже действие «Самолетов над Голливудом» и разворачивается (частично, частично!) в Америке, писательница-то российская и от отечественных литературных традиций никуда ей не деться. А в них, надо сказать, чистый детектив так никогда всерьез и не прижился (отчего и почему – тема отдельного и долгого разговора). Зато элементы его можно встретить в самой что ни на есть классике. И пусть лишь немногие оголтело влюбленные в жанр критики дерзают причислить нему «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского или «Что делать?» Н.Г.Чернышевского, но от фактов-то не уйти: и там, и там в завязке лежит убийство, за которым закономерно начинается расследование… А по сути – романы бытописательные, социально-философские… То же и у Асмус. Так что никоим образом не случайно одна из героинь вспоминает по ходу дела сны Веры Павловны. Правда, в центре внимания писательницы не обширный срез общества, но лишь бытие молодых новорусских дам.

Впрочем, и тут не без дополнительного фокуса, ибо ближе к финалу появляется элемент, я бы сказал, фантастический: превращение по крайней мере одной из современных хищниц с интеллектом Эллочки-людоедки в почти вегетарианку, вспомнившую к тому же про свое высшее образование. Это все-таки ближе к утопии в духе упоминавшихся выше снов Веры Павловны.

Но давайте-ка нажмем не слишком даже хитро замаскированную пружинку и откроем еще один ящичек. И там вдруг обнаружится не просто бытописательный, а самый натуральный дамский любовный роман, написанный в полном соответствии с законами уже этого – вполне достойного, кстати – жанра.

И тут извилины начинают завиваться в клубок наподобие змеиной свадьбы. Как могут все эти разнородные начала мирно уживаться а одном – не слишком пространном к тому же – произведении? Ан могут! И причиной тому содержимое еще одного тайничка, где хранятся запасы иронии, поднимающейся местами до сарказма, но никогда не опускающейся до озлобления. Превосходный, замечу, цемент, способный в умелых руках связать все со всем. Не зря же призывал горячо любимый мною Анатоль Франс: «В свидетели и судьи дайте людям иронию и сострадание». Между прочим, и свидетели, и судьи – непременные участники всякого детективного действа…

Наконец еще одно – но последнее ли? – секретное отделение, где таится такое могучее понятие, как литературная игра. Причем не модная еще вчера постмодернистская, которая требует разрушить город, дабы потом, выбирая из куч по приглянувшемуся кирпичику, возвести собственный особнячок. Пусть порою это и приводит к результатам весьма впечатляющим, птичку все-таки жалко… Здесь же налицо игра с самими жанрами и с природой повествования, где все чуть-чуть (а местами и не чуть-чуть!) гиперболизировано, утрировано, подчеркнуто невсерьез, понарошку. Уж если шериф – так рыцарь если и не без страха, то, во всяком случае, без упрека; уж если блондинка – так один волос куда длиннее всех извилин, вместе взятых… Но в том-то и заключается не мною, увы, сформулированный парадокс, что именно легкие жанры нередко оказываются серьезнее прочих, проникают в реальность глубже, а в читательском сознании запечатлеваются прочнее. На чем и держится неувядающая популярность Александра Дюма-отца или сэра Пэлема Грэнвила Вудхауза.

Ну а дальше, достопочтеннейшие читатели, терзайте многострадальную шкатулку сами – надеюсь, с тем же интересом, что и ваш покорный слуга Андрей БАЛАБУХА.