Читать книгу Частная коллекция. Как создавался фотопроект - Екатерина Рождественская - Страница 4

Как придумалась «Частная коллекция»

Оглавление

Больше всего я переживала из-за исчезновения библиотеки и фотографий. Этого никак нельзя было ни вернуть, ни восстановить. Книги собирались всю жизнь, подбирались по вкусу, как необходимая и только тебе нужная пища, что-то нравилось и никогда не выносилось из дома, припрятывалось и ставилось под замок или в крайнем случае на верхнюю полку, другие книги спокойно могли путешествовать от знакомых к соседям, но я всегда следила за их перемещением и возвращением на родное место. Книжки обязательно ведь надо возвращать, верно? Один раз в ранней юности у меня увели любимую «Анжелику – маркизу ангелов», и я запомнила эту обиду на всю жизнь – как быстро обещали прочитать, как клятвенно божились вернуть, как пропали сразу же, не оставив следа, уже и не помню кто. А я читала-перечитывала ее, совсем девочкой, была она для меня, эта Анжелика, идеалом женщины, она, французская кокотка, а не какая-то там Наташа Ростова или очередная тургеневская барышня. И все эти приключения, наряды, вздохи, сабли, кавалеры, ах, даже короли – не шли ни в какое сравнение со скучной пыльной жизнью отечественных героинь, так ненавистных еще со школьной программы по литературе. И вот, увели мою Анжелику. Детская травма, запомнила. Поэтому к возврату книг всегда относилась с особым тщанием и аккуратностью.

А теперь возвращать было нечего и давать почитать тоже. Зная, что это расстраивало меня больше всего после пожара, друзья стали дарить мне книги, свои любимые, по собственному выбору, фантастику, стихи, альбомы с картинами великих художников. В этом был особый интерес. Я, принимая такие подарки, будто еще ближе узнавала людей, ничего специального для этого не делая, а только читая их книги. И случалось, что хорошие знакомые вдруг мною отдалялись после попытки настоять, чтобы я прочитала пять книжек жития какого-то самопровозглашенного современного святого из глубинки. Я начала чувствовать подвох, и мне вдруг стало неловко говорить с ними на обычные бытовые темы. А вскоре они вообще пропали с горизонта.

Или вдруг далекие от нас знакомые знакомых становились за короткое время почти родными, погрузив нас в мир столетнего одиночества Маркеса и средневековой монастырской жизни Умберто Эко, ранее никогда мною не читанных и не пробованных. Но чаще всего я получала в подарок альбомы с репродукциями картин – неподъемные, толстые, значимые, посвященные или одному художнику, или целому музею. Очень часто я их, альбомы эти, листала и вроде как путешествовала. А однажды вручили огромный фолиант – «История портрета» – от египетских фресок до самого современного арта. Разглядывала эти нарисованные лица и думала: вот прошло тыщ пять лет с тех пор, как фрески эти были нарисованы, но люди, в принципе, мало изменились. Черты лица, я имею в виду. А за последние сто с небольшим лет, когда появились самолеты, стало можно летать, расстояния вроде как схлопнулись и до любого конца земли рукой подать, началось сплошное кровосмешение, в результате чего черты лица у людей немного усреднились и выровнялись. Раньше же можно было по портрету определить, какого роду-племени человек, корни его, статус, все-все. Рисовали картины для себя, чтоб детям-внукам оставить, развесить в парадных комнатах – смотрите, потомки, любуйтесь! А по современным портретам уже сложно оценить, где человек родился, скорее даже совсем невозможно.

В нашей семье портретов почти не было писано, лишь несколько – бабушки Лиды, карандашный, видимо, где-то на отдыхе написанный рисунок и папины, которые присылали обычно его почитатели – от жутчайших и абсолютно бесталанных до вполне мастерских картин. Один такой, на мой взгляд, музейный портрет отца, выложенный мелкой мозаикой, сделанный с большим вкусом и настроением, был просто-напросто украден у нас, вынесен, видимо, кем-то из малознакомых гостей – когда, при каких обстоятельствах, не знаю.


И вот, рассматривая подарочные альбомы, поймала себя на мысли, что многие эти нарисованные люди, уже ушедшие сто-двести-триста лет тому назад, бывают очень сходны чертами с современниками. Или современники с ними. Листала и старалась узнать, кто на кого похож, прямо началась игра какая-то. Таких лиц оказалось действительно много. Вот и подумала я тогда: а что, если наших известных людей – актеров, писателей, певцов – поместить в рамки одного, специально подобранного для них портрета? Сделать грим, построить декорации, как на картине, найти или сшить такую же одежду. Своего рода игра для взрослых, почему нет? Для игры надо было придумать правила. Главное правило – узнаваемость. Чтобы не расшифровывать, что за человек перед вами, вы же его давно знаете! И не писать, что он, скажем, актер или певец, а просто – имя и фамилия, говорящие сами за себя.


Все думала и обдумывала, не знала, как подступиться. Но вот зашла однажды в издательство к компьютерщикам по каким-то делам и увидела там главную редактриссу только что придуманного журнала «Караван историй». Редактрисса была сильно занята, она с помощью фотошопа до неузнаваемости изменяла лицо девочки-манекенщицы. Не сама, конечно, изменяла, а давала мудрые указания компьютерному дизайнеру. Девочку ту несчастную сфотографировали для обложки одного из первых номеров. Редактрисса пыхтела и краснела, результат ей не нравился.

– Не, нос уродский, надо поднять, чтоб ноздри были видны… И глаза очень близко посажены. Разведите их подальше! Вот так… А почему так зубы торчат, прикус дурацкий какой-то! С прикусом поборемся, а то на кролика похожа… Жуткая харя какая-то получается, нечеловеческая… – вздыхала редактрисса, постоянно требуя изменений.

После получаса работы над бедной моделькой от ее прежнего врожденного лица не осталось и следа. Новый же образ с обложки напоминал почему-то престарелую, абсолютно замороженную барби с круглыми окуньими глазами и почти без носа. Такое лицо скорее годилось бы для журнала «Пластическая хирургия – за и против». Даже, скорее, против в данном случае.

– А чего девочка скажет, когда увидит, что с ней сделали? – поинтересовалась я.

– А чего она может сказать? Рада будет, денег дали, вот пусть и молчит!


«Караван историй» был совсем новым журналом, только придуманным моим тогдашним мужем, президентом издательства «7 дней». Совсем свежим, такого формата у нас в России еще не было, печатались только переводные, заграничные, а тут про наших: истории, интервью, романы, полуроманы, все вместе, исторические персонажи, современные мутанты, прошлое, настоящее – словом, сама жизнь…

Мне поначалу нравилось ходить новоиспеченной президентшей вместе с мужем на приемы и концерты. И вообще, приятно было быть местечковой королевишной: вокруг тебя такой микромирок, все вежливые, заботливые, улыбчивые, помогают – машины-поездки-ремонты, все делается вроде бы само собой, живи и радуйся!

Но скучно как-то стало почти сразу. Когда все можно-то! И без усилий! А делать чего? Президентша – это звучит гордо, но как-то глупо, бесцельно и непрофессионально. В общем, надо было срочно куда-нибудь от этого ярлыка боком-боком. Не в смысле бросить президента, а в смысле заняться делом.

Пока была в раздумьях, вышла еще одна обложка с искусственной девахой, потом еще, у елочки, Новый год был, значит. Лица на трех обложках выглядели абсолютно одинаково, хотя девочки были разными. Видимо, это был идеал красоты, о котором мечтала редактрисса.

Посмотрела я на этих дев и решила, что надо красоту творить самой. Или вытворять. Почему нет? Свободного времени – воз и маленькая тележка, одни дети подросли, другой намечается внутри, работе не помеха, пусть привыкает!

Частная коллекция. Как создавался фотопроект

Подняться наверх