Читать книгу Мой палач. Лезвием - Екатерина Ромеро - Страница 11

– Тимур, все нормально? Я слышал крики из подвала.

Окинув меня удивленным взглядом, Виктор недовольно покачал головой, и я прекрасно понимал, к чему он клонит.

– Живая еще, если тебе это интересно.

Начальник службы безопасности отвел глаза, а я усмехнулся.

– Ну иди, и оближи ее, раз так понравилась!

– Это не мое дело.

– Вот именно, не твое! А значит – не лезь, куда тебя не просят.

Я вытер кровь с подбородка, которая уже давно капала на пол. Черт возьми! Как она вообще тот гвоздь выковыряла? С виду слабая, а на деле, оказывается, ни черта. Хватка та еще. Как у папаши.

– Это…может, врача вызвать? У тебя хреновый вид. Зашить бы эту гм, красоту.

– Не надо врача, сам справлюсь.

Обхожу Виктора видя, что оставляю за собой дорожку крови. Странно, когда трахал девчонку, вообще боли не было, а теперь аж скулы сводит. Чертов гвоздь. Видимо, все же глубоко рожу порезала. Выкидываю его, и иду в ванную.

Действительно, красота. Гуинплен, блядь, отдыхает. Тут Коршунова похлеще даже нарисовала.

Через все лицо рана рваная. Бровь на хрен рассекла, всю скулу до подбородка, уголок губы. Все же не слабая она. Есть сила в руках, дурная, правда. Надо было в шею сразу мне целить. Толку было бы больше, а так…взбесила только.

Плескаю в лицо холодную воду, после чего беру полотенце, бинты, нитки.

Зашивал себя и других уже не раз, однако рожу себе, конечно, впервые чиню. Накладываю швы на бровь и немного на щеку. Остальное и так затянется, как собаке.

Неплохо, сучка, постаралась, вот только не умело целила, так как совсем не умеет защищать себя. Как с котенком с ней возится, до чего же слабая физически. Пианистка, блядь.

Уже через час я уезжаю из дома, и возвращаюсь только ночью. Спать не хочется, поэтому наливаю коньяк в стакан, делаю пару глотков. Горло обжигает, но совсем не берет, да и я не любитель.

На улице ночь, скоро светать начнет, я так и не ложусь. Девчонка эта с подвала у меня не выходит из башки ни на секунду. Как она кричала подо мной, будто я ее, блядь, убивал. Обычно бабы стонут подо мной, а эта… просто в голос ревела. С надрывом, выла, как раненый зверь, хотя от девственницы салюта и я не ожидал, но все равно, ей все же было больно. Я видел это, да и она была сухой.

Сладкое тело неженки было мягким, хоть и абсолютно деревянным. Даже сексом это назвать нельзя. В сексе хоть бабы стонут от кайфа, и дважды просить мне никогда не приходится. На хуй сами запрыгивают, но только не эта…Эту же девчонку я просто выебал, при этом даже не получив ни хрена. Удовольствие только от того, что больно ей было. Тут даже без вариантов с моим-то размером, однако почему я не добил ее? Хотел же, но нет. Рано. Еще придет ее час.

Я сижу у камина до шести утра, пока мой взгляд не падает на ее пальто, брошенное на пол у кресла. На улице минус два, а значит, что в подвале ничуть не больше.

Я смотрю на острые языки пламени, слышу хруст костра, но перед глазами она. Голая, такая красивая и нежная, дрожащая, скулящая подо мной так, как будто я ее не трахал, а блядь, резал ножом просто. Было видно, что эта девчонка ни разу еще с мужиком не была, и ее просто трясло подо мной. От ужаса.

Смотря на пламя, картинки воспоминаний начинают сменяться, и я отчетливо вижу кадры сестры, а точнее того, что от нее осталось, и злость снова подкатывает к горлу. Совсем еще ребенок. Она даже в школу не успела пойти, она, блядь, даже не жила!

Не забуду. Никогда не забуду того, что сделал моей семье род Коршуновых!

Я достаю ствол, и проверяю обойму. Полная.

Отлично. Пришла пора проведать мою добычу.

***

Открываю дверь подвала, и быстро нахожу ее взглядом. Девчонка абсолютно голая лежит на мате. Лицом к стене. Ноги к себе подтянула. Копна волос завитыми локонами рассыпалась по спине, плечам, и прикрывает лицо. Кукла, блядь. Фарфоровая.

Цепь не натянута, но вижу, что вставала она по крошкам корма. Обе миски опрокинуты.

– Ты должна вставать, когда я захожу.

Никакой реакции. Вообще, ноль. Так и лежит, отвернувшись к стене. Упрямая. Отцовский, сука, характер пробивается уже.

Сжимаю зубы, и подхожу ближе.

– Ты слышишь меня? Встань!

Не реагирует, и я теряю терпение.

Наклоняюсь, и за плечо ее беру, на спину поворачиваю, и тут же охреневаю.

Мало того, что неженка холодная, как лед, так еще и в крови. Вся!

Когда уходил, не было такого точно. Блядь.

Быстро осматриваю девчонку. Длинные царапины на руках, животе, и особенно на шее. Словно сама она себя драла ногтями. Сильно, старалась, сука, вот только на хрена, спрашивается.

– Кукла!

Трясу ее, но Коршунова не шевелится. Цепь только звенит, раздражая меня вконец.

Прикладываю два пальца к ее артерии на шее. Живая. Стучит, просто медленно как-то. Слишком медленно. То ли спит, то ли без сознания. Сука. Хрен поймешь ее.

– Просыпайся! Давай же. Черт!

Не открывает кукла глаз. Ресницы длинные только темные тени отдают. Губы пухлые сухие и белые, как у мертвеца.

Трогаю ее лоб. Горит. Приехали.

Кукла тут перемерзла на хрен, похоже. Я не вернул ей пальто, не подумал за это, черт возьми. Я просто ее оставил здесь на ночь. Она замерзла тут, сильно.

Взгляд невольно падает на ее голую грудь. Даже не обратил внимания вчера, так как прикрывалась все время. Красивая, полная, но маленькая. Соски розовые, острые, сжавшиеся от холода, как бутоны.

Глаза ниже опускаю, и впалый живот замечаю, голую промежность и разводы крови на ее бедрах. Моя работа. Это уже я постарался. Сжимаю зубы.

– Приди в себя, слышишь меня?

Хлопаю куклу по щекам. Чертовски бледная, холодная. Ледяная просто.

Рычу на нее, и тогда девка все же медленно открывает глаза. Затуманенные, словно поволокой окутанные, красные от слез.

Не орет, но и не говорит. Когда меня замечает, из горла свист какой-то вырывается, губы открывает, хватая воздух, а после руки тянет к шее, начиная снова раздирать кожу ногтями. Сильно, сразу же оставляя на себе новые царапины. До крови. До мяса.

– Нет. Перестань!

Не реагирует. Потерянная какая-то, как будто за ночь мозгами тронулась. Бледная вся, трясется, но главное, больше не ревет. Застыла вся, как меня увидела.

Шок у нее, или что? Да, похоже на то.

– Блядь, да что ты делаешь?!

Перехватываю ее руки, когда неженка снова тянет за свой ошейник. С силой, раздирая и без того красную шею в кровь, до порезов просто.

От моего прикосновения сразу замирает. Глаза медовые закрывает. Не дышит даже, а я не понимаю, какого черта теряю на нее свое время!

Провожу пальцами по ранам на ее шее. Тут особенно хреново выглядят. Точно кошка дикая, разодрала себя. Кровь всю шею залила, пропитав волосы, и окрасив ошейник красным.

Достаю пистолет. Это правильное решение. Один выстрел, и Коршунова уже подохнет, наконец, но сразу отметаю эту затею.

Казнь не может быть при мне одном только. Вся семья должна быть в сборе, а это значит, что как минимум, без Булата она не умрет.

Но хуже другое – в таком состоянии девчонка его не должется. Она умрет раньше. От заражения крови, переохлаждения или лихорадки.

– Иди сюда.

Откидываю эту копну волос с молочной шеи, и снимаю с нее ошейник. Беру куклу на руки, прижимая к себе, точно льдинку.

Она молчит. Не ревет, не упирается. Кажется, отключилась снова.

Легкая. Невесомая почти, точно, как мотылек. Сломанный теперь. Мною, конечно. Я снимаю пиджак, закутываю ее в него, и прижимая голую девчонку к себе, выношу ее из подавала.

– Не смей подыхать мне тут! Ты умрешь тогда, когда я решу.

***

Виктор встречает меня в коридоре, от чего я машинально сильнее прижимаю девчонку к себе. Хоть она и в моем пиджаке, у нее открыты голые ноги, а мне как-то не вставляет, чтобы еще кто-то пялился на нее, кроме меня.

– Умерла уже?

Спрашивает прямо, даже как-то упрекающе, сложив руки в карманы, от чего я почему-то бесится начинаю.

– Нет. Таблетки неси. Быстро!

– Зачем?

Слышу в его голове удивление. Кажется, Виктор уже забыл, кто на кого работает, но все же быстро вспоминает по одному только моему взгляду.

– Ну, то есть, смысл какой? Ты вон и я так…гм, я вижу, постарался на славу. Пристрелил бы уже и забыл, раз она жертва.

– Именно, что жертва, и должна от казни умереть, а не от температуры сдохнуть. Неси таблетки, я сказал, и цепь подними сюда с подвала!

Виктор понятливо кивает и скрывается, а я отношу девчонку в комнату. К себе. Здесь тоже есть батарея, и ее можно с легкостью пристегнуть тут, вот только для начала надо разобраться с ее ранами, которых эта кошка дикая себе изрядно нанесла.

Подхожу к кровати, и укладываю Коршунову на нее прямо поверх покрывала. Пиджак задирается, открывая вид на голые ноги, часть живота и груди. Красивая, блядь, почему ты такая красивая?!

Член тут же дергается от этого вида, но я посылаю его куда подальше. Ее сейчас все равно, что труп трахать, уж точно не больше радости будет.

Окидываю девчонку взглядом. Все еще в отключке. Глаза прикрыла. Дышит поверхностно и тяжело. Черт.

Ей нужна помощь, не то сдохнет раньше времени. Срочно.