Читать книгу Целься в сердце. Сборник поэзии и прозы - Екатерина Самохина - Страница 3

Годовой отчёт

⠀

– Охо-хонюшки, – сокрушался Козьма, глядючи в окошко. Козьма вообще-то Порфирьич, тощий, длинный, нескладный, борода веником, а окошко – круглое. Стёкла в нём пузатые, рама крест-накрест перечёркнутая, как платок поверх карапуза – такие зимой приходят кататься в лес. Краснощекие, шумные, в валенках. Приходили. Раньше.

⠀

– А теперь сидят по хатам, в башнях каменных, а в мире скукотища, – ворчит Козьма по вечерам за чашкой чая. А ему, потомственному волшебнику, в тридесятом колене, что прикажете делать? Когда начальник отдела счастливого детства каждый раз требует отчёт о делах волшебных. Вынь да положь, ему окаянному. Да, чтоб с балансом: тёмные дела должны по светлым равняться. Ибо нет худа без добра, не было бы счастья, да несчастье помогло и прочие принципы. Где её взять, формулу эту волшебную, для равновесия?

⠀

Козьма Порфирьич послюнявил бумажки, перелистывая. Как так получилось, как проморгал, что добрых дел меньше? На целых два? Где найти ошибку? Он посмотрел в окно. За толстым стеклом виднелся лес с рыжими опушками-веснушками, пригорок. По нему осень, вот хозяйка бестолковая, разметала бисквитные крошки, желтеют теперь то здесь, то там.

⠀

Может, случилось это, когда Макарку, отрока-хулигана 9 годиков от роду, подучил языком столб железянный на вкус попробовать, в аккурат перед Рождеством? Ну, а чего он? В деда Мороза не верит, сестрёнку обижает, матери грубит почём зря. Зато потом долго-то на замке рот держал. Порфирьич усмехнулся, положа руку на сердце не жалел, не жалел, что с Макаркой так поступил.

⠀

Или вот давеча. Кутёнок в реку свалился. Козьма и сам его спасти хотел, да вспомнил, что рядом Лёнька живёт, лет двенадцати. Здоровый лоб, но трусоватый. Плавать не умеет. Собаку хочет, прямо сил нет. Родители – против. А тут прям звёзды сошлись, будто Порфирьич их за ниточки друг к другу притянул. И светила небесные, и Лёньку, и щенка.

⠀⠀

Макарку подучил – плохо. Спас – хорошо. Язык покалечил – плохо. Поведение исправил – хорошо. Ой, ну, кто ж придумал отчёты эти несчастные? Мало бюрократии в людском мире, так ещё и здесь её развели. О-хо-хо, пичугам – зёрнышки, Козьме – баланс.

⠀

А Ленька – что? Щенка вроде вытащил, домой принёс. Сам плавать научился. Что не так-то, поскрёб щеку волшебник, запустил пальцы в бороду. Иль не там ищу? Проведать их разве?

⠀

* * *

⠀

– Миш, ну что делать, что делать будем? Мало нам – сын в больнице с воспалением, так ещё и с Дружком… – Зоя лихорадочно собиралась, – его выпишут завтра, что мы скажем? Да разве Лёня поверит нам, что щенок сам заболел?

⠀

– Не кипишуй, Зойка. Олегыч отличный ветеринар, он нам скока коров спас. А в прошлом годе у агронома Альму, борзую, от чумки вылечил, помнишь? Собрала? – Михаил старался говорить убедительно, отгоняя мысли о том, что «не жилец, Дружок, не жилец». Если не верить, чуда не случится. А за ради сына он хоть во что, хоть в кого… да!

⠀

Зоя прижала к груди коробку одной рукой, другой утёрла слёзы, потом погладила заскулившего, исхудавшего враз щенка.

⠀

– Ну, что ж ты, милый? Не подводи, зря, что ли Ленька тебя спасал, да в больницу попал? – и кивнула мужу, мол, готовы поехали и вздрогнула – где-то стукнула фрамуга, – Мииш, форточку закрой-то!

⠀

* * *

⠀

С утра Козьма Порфирьич ходил по лесу – руки за спину, первый признак довольства. Нос картошкой кверху, вид важный – фу ты, ну-ты. Ходил, листьями шуршал, дажеть ни разу Осени не попенял, что пирог пригорел нынче у него, на красоту её засмотрелся. А чего б и не гулять, коли сдал отчёт без сучка, без задоринки, сошёлся волшебный дебет с кредитом. «Любовь, – думал Порфирьич, рассматривая кленовый лист, – вот и вся формула!». В конце леса, за восьмой опушкой, что возле деревни, лаял звонко щенок и смеялся мальчик.

⠀