Читать книгу Франция для чайников… чемоданов, велосипедов и почтовых марок - Екатерина Самусенко - Страница 4

– Для начала – общий план: поезд прибывает на перрон. Средний план: путешественница выходит из вагона и беспокойно озирается. Дальше крупным планом, но слегка снизу, ее лицо, пока она спускается в подземный переход…

Я быстро записывала за Томом: plan d’ensemble, plan serré, contre-plongée[13]. Пока что толку от меня было немного, поскольку в кино я не понимала ровно ничего, но все эти термины могли пригодиться мне потом в каком-нибудь переводе.

– Нам нужен реквизит для перехода из реального мира в фантастический, – заметила Аксель. – Давайте путешественница найдет на скамейке блокнот, начнет его листать и провалится в сон.

– Давайте, – поспешно согласилась я и вынула из рюкзака пустой блокнот: я покупала его не для съемок, но не могла упустить возможность хоть как-то пригодиться ребятам. (Тем более, итоговая оценка за работу выставлялась с учетом отзывов съемочной группы о каждом участнике, и мне нужно было себя зарекомендовать!)

Блокнот был тщательно проинспектирован и одобрен – сначала заместителем режиссера Аксель, а затем и самим режиссером Томом. На страницах сразу начали появляться зарисовки будущих сцен.

…Излишне говорить, что в первый день съемок Аксель – творческая личность! – забыла блокнот дома, и за ним пришлось возвращаться. Из-за задержки старта мы не уложились в расписание и бегали с перрона на перрон, чтобы поймать хоть какой-нибудь прибывающий поезд. И все же то свет падал неправильно, то на перроне было слишком многолюдно – в общем, заместитель режиссера, она же оператор, никак не могла поймать идеальный ракурс, а Том, сидя на парах, писал нам, что мы все делаем неправильно.

Решили переключиться на съемки моего спуска в подземный переход. И снова все было не так, как задумано – то у меня было недостаточно напуганное выражение лица, то возникали посторонние люди и все портили… В конце концов мы образовали удивительную группу, достойную изображения на картине Брейгеля «Слепые»: я медленно спускаюсь по лестнице, тревожно озираясь вокруг; передо мной пятится оператор, которого сзади придерживает мальчик с кинохлопушкой, а в самом низу стоит еще один член съемочной группы и отгоняет случайных прохожих.

На пятом дубле Аксель радостно крикнула «Снято!» и тут же грохнулась с предпоследней ступеньки: мальчик с хлопушкой решил, что его работа выполнена, и отошел в сторону.

Через три дня можно было подумать, что наша группа снимала не сюрреалистический триллер, а боевик с гонками и рукопашными боями: Аксель ковыляла на костылях с забинтованной ногой, я набила шишку о скамейку, раз за разом выразительно проваливаясь в сон после прочтения заколдованного блокнота, а Том посадил голос от криков на всю площадку. Оставалась последняя сцена: главная героиня с развевающимися волосами стояла в темной комнате под светом единственного прожектора, а на нее сверху падали листки того самого блокнота (их разбрасывали двое ребят, взгромоздившиеся на стол, а еще один наш одногруппник лежал на полу и держал перед собой фен, чтобы листки падали медленнее и красиво кружились).

– Вот что я вам скажу: если наш фильм не попадет на Каннский фестиваль, то у современного кинематографа нет будущего, – заявила я после съемок, когда мы обессиленно лежали по креслам и диванам.

– Не Каннский, а Канский, – поправила меня Аксель. – Все просто обалдеют.

И правда: в этот момент в комнату вошли родители одногруппника, в доме которого мы проводили съемки, и остолбенели.