Читать книгу Приключения по шаблону - Екатерина Сарычева - Страница 6

Солнце, деревья, витрины – все тонуло в красном море заката. Друзья пожалели, что у них всего два глаза, а времени так мало. Проходя по Торговому бульвару, они пытались охватить как можно больше деталей: проносящихся с бешеной скоростью прохожих, мельтешащих под ногами мальчиков-с-пальчиков, магазины, выставленные в витринах товары, суетящихся продавцов, слепленных наскоро из воска курьеров. Из пестрого, на первый взгляд, цыганского, магазина доносилось ворчание покупателя, которого только что укусила ядовитая змея, а через неплотно закрытую дверь вырывалось пламя, перескакивавшее по шевелюрам не вовремя остановившихся у магазина нимф. «Торговый центр «Звери не для слабонервных» – гласила надпись на двери.

Здесь были магазины, которые торговали телескопами, оберегами и золотыми нитями. Между прохожими сновали вездесущие курьеры, предлагая клоунские конфетти и бородавки джиннов. За ними гонялись разъяренные джинны, что указывало на свежесть товара. Витрины были забиты перьями пегасов, игрушечными ведерками с песками времен9, ледяными стеклами, змеиным ядом, чешуей дракона, покачивавшимися «эверестами» книг с заклинаниями, глобусами Плутона, склянками с подозрительной жидкостью…

– Нам сюда, – заметил Смерт у маленького павильончика, чья вывеска гласила: «Ирсен Ляпистая. «Одежда от А до Я», снизу маркером было приписано: «Луноподобным вход воспрещен». – Тебе нужно к костюмеру. А мы пока Васе что-нибудь подыщем и проведаем хозяина «Шпионских штучек». Встретимся через час у «Магцелярских товаров», – сказал Несчастный, передавая Анфисе мешочек с золотыми монетами.

Ирсен Ляпистая оказалась пышной, добродушной магессой в бесформенных самурайских одеждах. Помещение магазина подчеркивало принадлежность хозяйки к фамилии Ляпистая – оно было пестрое и обилизировало всевозможными нагромождениями.

За прилавком магазина на невысокой табуретке стояла бледная девушка с густыми черными косами. Вокруг нее суетилась, подгоняя по росту длинные синие одежды, краснощекая волшебница.

Осведомившись о желаниях клиентки, Ирсен попросила Анфису встать на соседнюю табуретку. От нечего делать Муромцева стала разглядывать лежавшие на полу свитки с эскизами разных нарядов, каждый из которых был подписан «заказ Ульяны Шумковой». У Фисы возникла мысль, что это эскизы платья ее соседки по табуреткам, которая выглядела скорее антом, чем атром. Увидев, что ее рассматривают, любительница синего демонстративно отвернулась и начала торопить швею с выполнением заказа, который все больше становился похож на… синий плащ!

– Все, можешь слезать, твой заказ готов, – вернула ее к реальности Ирсен Ляпистая. – Так, что еще? Ага, перчатки. К сожаленью, у меня остались только из кожи дракона, остальные разобрали. Вот эти темно-зеленые пойдут? – обратилась она к Фисе. Та кивнула, не отрывая взгляда от девушки. – Еще тебе нужна шляпа. Отлично. Шляп у меня хватает – их покупают все, кому не лень.

Выбрав шляпу и отсчитав из мешочка несколько монет, Фиса вышла из павильона и спряталась за дверью ближайшего магазина. Она не могла упустить девушку в синем плаще.

Долго ждать не пришлось. Ульяна появилась спустя несколько минут и направилась в сторону книжного магазина. Муромцева последовала за ней. Книжный супермаркет с поэтическим названием «Книга – это мир», поражал разнообразием ассортимента: гигантские фолианты в переплете из кожи химеры; книги размером не больше миллиметра, которые и разглядеть-то толком было невозможно; книги с одной пустой страницей и даже книги толщиной сантиметров 30, испещренные множеством рун и иероглифов. Они стояли на бесконечных по количеству, длине, ширине и высоте полках, лежали на полу и висели в воздухе – куда ни глянь, везде были книги.

Не успела Фиса зайти в магазин, как к ней подбежал восковой курьер.

– Магвочка, не изволите ли бородавочку или клоунские конфетти? – обратился он к Фисе сладким, как сироп щедрой до сахара хозяйки, голосом.

– Извините, мне некогда! – сказала Анфиса, пытаясь высмотреть среди стеллажей Ульяну.

– Вы, берите, берите! – проявила проворность слепленная кое-как голова. – О цене потом договоримся!

– Хорошо. Сколько это стоит? – спросила Муромцева в надежде отвязаться от назойливого пересахаренного человечка.

– Синдром горения, опять контрабандой бородавок занимаемся? – раздался где-то над ухом голос Улля. «Синдром горения» с опаской посмотрел на него и испарился.

– Надеюсь, ты не согласилась, а то пиши пропало. Он хотел, чтобы ты ему законно передала свою силу мысли. Ни в коем случае не связывайся с восковыми курьерами, – серьезно сказал он, убедив Фису, ни разу не видевшую на его смешливом лице заскочивших погостить беспокойства и серьезности, послушаться совета.

– Кстати, милочка, а как ты вообще здесь очутилась? – сменил тему алхимик.

– Я ищу девушку в синем плаще. Точно такой же был на человеке, который нас преследует.

– Почему ты решила, что это она? Разве ты не знаешь, что все работники Магистериума носят синие плащи?

– Нет. Но она слишком молодая для Магистериума.

– У нее, может быть, папа-магистр, который взял ее в помощники.

– Как же нам тогда искать «правильного» Синего Плаща?

– Хороший вопрос – ищите другие зацепки, – сказал Улль и поманил ее в глубь магазина.

Вместе они прошлись вдоль бесконечных полок, купили парочку полезных, на взгляд алхимика, книг, а потом Улль куда-то делся, и Фиса вышла на улицу, где ее уже ждали Панин со Смертом. После книжного супермаркета следовал павильон «Магцелярские товары», затем лоток с котлами и супермаркет с амулетами. Следующим был магазин с многообещающей табличкой «Почтовые гарпии», где почему-то ни одной гарпии не оказалось, зато висела реклама, обещавшая 70 процентов скидки на почтовых воробьев. Дальше были аптека, огроменный гипермаркет с немыслимыми по количеству и внешнему виду везделетами, совершенно пустой подвал, оказавшийся крупной подпольной организацией, и торговый центр «Звери не для слабонервных», в котором им пытались всучить миленького щеночка, зубам которого позавидовали бы пиранья и сверло дантиста, а аппетиту – людоед. Вырывающееся изо рта пламя представляло собой нечто вроде дружеского приветствия10. А характер вообще медовый: вот ваша зверушка мирно спит, но стоит подойти к ней и погладить, предварительно не разбудив громким криком, как вы быстро и без проблем попадете в больничку на месяцок-другой. Впрочем, данная процедура отлично подойдет для мазохистов и желающих бесплатно покрасить волосы в черный цвет…

– Разойдись! – скомандовал чей-то громкий хриплый голос, когда они вышли на улицу. Муромцева посмотрела на его обладателя.

Это был высокий крепкий мужчина, одетый достаточно экстравагантным образом. На нем было странное одеяние, старые туфли и пурпурного цвета калоши XVII века. Завитые волосы незнакомца больше напоминали парик, а в руке была трость из слоновой кости с серебряной рукояткой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась исключительно нескромным изображением Зевса в форме лебедя, похищающего красотку Леду11.

– Кто-нибудь видел эту девушку? – спросил он, поднимая над головой свежий номер газеты, на первой странице которой были запечатлены в полный рост Анфиса с Васей.

– Это же мы! – Панин недоуменно смотрел на газету.

– Так, уходим. Только не привлекайте внимания, – как можно тише сказал Смерт и поманил их за собой в сторону ближайшей подворотни. Не успел он это сказать, как какая-то старушка закричала, указывая на наших путешественников.

– Да вот же они! Ловите быстрей, а то убегут!

Толпа послушно ринулась на троицу. Смерт взял Муромцеву за руку и потащил к монументальному зданию, расположившемуся в конце бульвара. Панин помчался за ними.

Здание оказалось усадьбой. На входе их встретил домовой в накрахмаленном воротничке, на канте которого было написано «Афоня».

– Добрый вечер. Чем могу быть полезен?

– Можно у вас спрятаться? – обратился Панин к домовому, указывая на несущуюся к стенам усадьбы толпу.

– Довольно странная просьба, молодой человек. Что мне есть дело до… госпожа Анфиса? – удивленно остановился он на полуслове и тут же впустил их внутрь. – Проходите.

– Откуда вы знаете мое имя? – удивилась в свою очередь Анфиса.

– Всему свое время, дорогая, – хитро улыбнулся домовой, провожая их в гостиную, вся мебель в которой была застлана простынями.

– Здесь никто не живет? – спросил Панин.

– Сейчас только слуги, барин. Много лет назад хозяин вынужден был бежать из города, но он обещал вернуться. Мы очень ждали вас, Анфиса.

– А кто был хозяином этого дома? – продолжал расспрашивать Вася.

– Слишком много вопросов, молодой человек. Вам что-нибудь принести? У нас лучшая в городе «Нирвана», – сменил тему домовой.

– Нет, нам лучше родниковой воды, – отказался Смерт.

– Здоровье бережете? Ну и правильно, – вежливо заметил Афоня.

– А я не отказался бы от «Нирваны»! – добавил Панин.

– Хорошо. Значит, две родниковой и одну «Нирвану», – подытожил домовой, и, откуда ни возьмись, в зал влетел хоббит в наушниках. В руках хоббита был широкий, сверкающий, словно зеркало, поднос. Он поставил его на стол и передал Панину большущий бокал с темно-бордовой жидкостью. Вася подозрительно посмотрел на «Нирвану» – на его лице читалось сомнение. Но он все-таки рискнул глотнуть.

– Сними наушники, – строго посмотрел на хоббита Афоня. Тот понуро снял наушники. – Госпожа, а вы помните сказку о жизни и смерти, которую вам читал папа? – неожиданно обратился к Фисе домовой.

– Папа? – непонимающе посмотрела на него Муромцева.

– Да, твой папа – философ! Не знал, что ты из наших краев, – улыбнулся Смерт, думая, что подыгрывает Анфисе.

– Ее отец – ветер, ее мать, – начал домовой, внимательно смотря на Фису, – земля. Ее найдешь повсюду, – продолжила Муромцева, не понимая, откуда знает эти строки.

– Она – вечность, – закончили они вместе.

– Вы помните! – просиял Афоня.

– А почему не слышно толпы? Почему за нами до сих пор не пришли? – прервал его радость Смерт.

– Барин, хозяин этой усадьбы – слишком большая фигура. Местные жители и работники Магистериума обходят ее стороной.

– Уж не усадьба ли это знаменитого бога Ярило? – в восхищении воскликнул Вася, взгляд которого уже начинал затуманиваться. – Он настоящая легенда. Кроме него и младенца никому не удавалось покинуть Тимор. Я так много читал об этом, так много читал, так читал… Стоп! Младенец – это же…

– Кузьма, следи за наполнением чаш, – обратился домовой к хоббиту, который тут же поспешил налить Панину «Нирваны».

– Может быть, вам что-то нужно? – обратился Афоня к Муромцевой.

– Деньги и черный ход, – деловито ответила Анфиса.

– Ждите, – сказал Афоня и вышел из комнаты.

«Милая моя-а, солнышко лесно-ое…», – пропел Вася хоббиту и закружил его в вальсе.

– Что с ним? – удивилась Фиса.

– «Нирвана», – пожал плечами Несчастный.

По прошествии нескольких минут к ним вернулся Афоня и попросил идти за ним. Смерт потер руки в предвкушении куша. Фиса вышла в коридор за Афоней, а Несчастный поймал Панина и заставил его отпустить хоббита, после чего Вася полез к нему обниматься – пришлось так и идти.

Из коридора вели три лестницы, две из которых поднимались наверх, а одна уходила глубоко под землю. К ней путешественники и направились. Со всех сторон их окружали стены с картинами, на которых были изображены волшебники различного ранга. По пути попадались хоббиты, которые несли сундуки и сумки с золотом. Как только Несчастный с висевшим на нем Паниным наступили на последнюю ступеньку, они тут же провалились в очередной тоннель, следом за ними там оказались и остальные. Группа все летела и летела по тоннелю; казалось, он был бесконечен. Вокруг с бешеной скоростью пролетали двери, эльфы, сундуки, серебро, лица других волшебников, искусственные носы, рты и бородавки, дымящиеся джинны; мелькали окна, блестели пятки входящих в пролетающие мимо двери йогов. В общем, жизнь бурлила здесь ключом. Когда через пару секунд, они оказались в небольшом холле, ребятам не верилось, что тоннель, наконец, закончился. Со стен весело подмигивали огоньки факелов. Справа и слева – решетки, за которыми лежали сокровища. Впереди – огромная резная дверь. За ней, как оказалось, и находились Фисины сокровища.

– Вот это да! – не удержалась она. Здесь в самом деле было от чего воскликнуть.

– Ну, ты, Фиска, даешь! – воскликнул в свою очередь резко успокоившийся Панин.

Друзья стояли посреди великолепного зала, из которого выходило множество дверей. У стен расположились десятки высоких и небольших лесенок. Стены, перила лестницы, люстра, двери, пол, потолок – все доказывало, что ты находишься в сокровищнице славянских богов. На стенах показывали свои умения персонажи славянского фольклора. На потолке отчаянно спорили, кто из них нужнее, Иван Купала и Кострома. На перилах лестницы дрались на мотыгах Велес и Мокошь12, изрядно напрягая другие миниатюрные статуи, которым приходилось поддерживать не только верхнюю часть перил, но еще и их. В середине зала под потолком, удерживаемая четырьмя лестницами, которые сами, впрочем, не имели опоры, красовалась маленькая башенка, где, как позже узнали друзья, располагалась библиотека с книгами из небесной резиденции самого царя славянских богов – Перуна. Основной зал был наполнен колоннами золотых, эйфелевыми башнями бронзовых и десятиэтажками серебряных монет.

– Простите, а что это за деньги? – обратилась Муромцева к Афоне.

– Серебряные – покли, бронзовые – судалены, золотые – галеоны. На ближайшие десять лет по общепринятому курсу ИМО13 в 1 галеоне 10 поклей, а в 1 покле 100 судаленов, – отрапортовал домовой.

Фиса со Смертом внимательно обследовали все помещения зала, не пропустив ни одной щелочки, и, убедившись, что осталось только подняться в башню, протаскав за собой по всем углам бедного Афоню, который на свое несчастье согласился помочь им с сумками, и получив отличный заряд позитива, как после долгого похода по Херсонесу, успокоились. С чувством выполненного долга ребята побежали по лестнице, которую бог знает что удерживало, к новой и последней жертве своего любопытства – к библиотеке. За ними плелся запыхавшийся и еле заметный под сумками Афоня – еще одна жертва, но на этот раз собственного великодушия, который нес сумки, наполненные всякой всячиной, прямо на спине: ему уже было не до магии.

В это время друзья с интересом рассматривали библиотеку и решали, что бы еще сунуть в сумку домовому. Им было невдомек, что, если бы вместо Афони был обычный человек, он бы давно валялся у первой ступеньки лестницы, задавленный тяжестью сумок. Впрочем, они об этом не думали. Анфисино внимание сейчас было направлено на 3 книги в кожаном переплете: «Сборник лучших заклинаний и проклятий», «Народы, боги и существа древнего мира» и «Отвары и снадобья». Собранием юных мучителей было решено взять и эти книги. Пока Несчастный спешил «обрадовать» Жертву Собственного Великодушия новой поклажей, Муромцевой на глаза попался маленький ларец. Она попыталась его открыть, но замок не поддавался. Анфиса взяла ларчик и направилась к выходу из башни. Смерт уже ждал ее и Афоню внизу.

По лестнице, выверчивая балетные па и перепрыгивая через ступеньки, поднимался Вася. Заметив Панина, домовой, заносивший ногу над предпоследней ступенькой лестницы, чуть ли с нее не свалился, представив, что его ждет, когда они встретятся. К счастью, он наступил на свою фантазию и завидное чутье, а спустя пару минут провел их обратно к свету. Способ возвращения на поверхность оказался достаточно экзотическим, как и вид вернувшихся: тоннель сыграл роль трубы пылесоса. У одной из башен, подчиняясь чьему-то управлению, поднялась конусообразная крыша, и тоннель-труба выплюнул их в открывшееся пространство. Все происходило настолько стремительно, что Смерт еле успел сотворить внизу батут, чтобы они не разбились. Помятые, но не теряющие оптимизма путешественники двинулись в путь.

– Мы бога… – воскликнул было Несчастный, но не закончил фразу, потому что путь им преградила разъяренная толпа во главе с человеком с тросточкой, который, по-прежнему сжимая в руке газету, стоял у банка и неприятно лыбился.

– Сивка! Или Бурка! Как тебя там? – закричал Панин старой кобыле, стоявшей по ту сторону улицы. – Убивают! Спасите!

– Да, слышу я, слышу! Чай, не глухая, – проворчала та. Фиса тяжело вздохнула: сегодняшний день научил ее ничему не удивляться. Жители Тимора с интересом наблюдали за происходящим. – А ну, братва, ко мне! – скомандовала кляча. Это не возымело результата. – Кому сказала?! К копыту, быстро! – из подворотни вынырнули два сонных жеребца.

– Чаво надо? – зевая, осведомился первый.

– Щас дочавокаешься у меня! Глаза разуй! – не успела она это сказать, как Смерт с Фисой забрались на жеребцов, перекинули через их спины мешки с золотом и погнали прочь от банка. Толпа загудела. Следом, воинственно размахивая курткой, промчался Вася на кляче. Человек с тросточкой выругался и скомандовал, перекрывая уличный шум:

– За ними! – толпа хлынула за наездниками.

Не прошло и двух часов просмотра бесконечной киноленты «Вечерело. Лес. Заката красный свет. Живи еще хоть четверть века. Все будет так, исхода нет. Умрешь. Начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь. Вечерело. Лес. Поля. Болота и канал», как лошади затормозили посреди поля, около стога сена.

Они находились в небольшой деревеньке. Справа тянулась вереница одноэтажных деревянных домиков с чудесными садами, виноградниками и цветущими пунцово-красным цветом гранатовыми деревьями.

Напротив, метрах в шестидесяти, кишела народом небольшая площадь, в центре которой с гордым видом возвышалась статуя какого-то неизвестного ребятам плотного мужчины с пышными усами. Он был облачен в мраморный фрак и тяжелые каменные сапоги со шпорами14, на затылке на полных правах властвовала лысина, маленькие глазки смотрели со строгостью, а рот был слегка приоткрыт, как будто человек-статуя остановился на полуслове. Впрочем, как оказалось, это действительно было так: как только Фиса об этом подумала, он сразу же продолжил свою речь. Вслушавшись, она поняла, что человек-статуя объявляет об отправлении на какой-то чемпионат.

На площади сразу же наступила тишина. Все в ожидании запрокинули головы к небу. Друзья последовали их примеру и в очередной, по-моему, 45-й, раз открыли рот от удивления15. По небу, хотя, какое там небо, немыслимым количеством мчались пегасы, запряженные во внушительные по размерам кареты. Люди на площади стали расходиться, уступая место разъяренным от утомительной и тяжелой работы табунам лошадей и переносимым ими каретам, которые к тому же были еще и такие древние (вот-вот развалятся), что возникало два вопроса: во-первых, как пегасы умудрились с такой ношей не сигануть в океан и, во-вторых, как кареты, в свою очередь, умудрились не развалиться по дороге? Это оставалось для всех загадкой.

Из карет вышли контролеры. От толпы на площади отделилась еще пара человек, и они вместе с контролерами стали рассаживать людей по каретам, заметно облегчая их мешочки с деньгами и раздавая направо и налево вереницы билетиков. Проводив друзей до площади, Смерт заявил, что у него важные дела, и, отправив общий багаж в неизвестном направлении, исчез. Не успели наши путешественники и глазом моргнуть, как все кареты заняли. Со стороны домиков показалась знакомая фигура с тросточкой. Перспектива лететь самостоятельно казалась сейчас хоть и пугающей, но вполне реальной.

Муромцева с Паниным юркнули за ближайшего пегаса и пошли вдоль плотных рядов карет. Первые три кареты оказались заняты: им даже не соизволили открыть. Четвертая карета тоже была закрыта. На двери висела табличка: «Опера №3».

– О! – воскликнул Панин, увидев табличку. – В той карете – целая опера!

– Как она там поместилась?

– Здесь же все экономят визуальное пространство. Включи воображение.

– Сейчас проверим, – скептически заметила Муромцева.

– Нам опять не откроют, – сказал Панин, без энтузиазма воспринимая Фисины попытки достучаться до обитателей кареты.

– Всем привет! У вас случайно не найдется свободного места?

– Я же говорил.

– Есть кто-нибудь живой? – ответа не последовало. – Есть кто-нибудь со слуховым аппаратом? Есть кто-нибудь, способный открыть? – Муромцеву начинало раздражать, что никому до них нет дела.

Из кареты послышался смех. Раздался щелчок, дверь кареты со скрипом отварилась, и… Фиса пропала.

– А ты свой потеряла? – улыбнулся ей юноша.

Очарование Смертом сразу ушло на далекий второй план. «Какой же он красивый!» – подумала про себя Муромцева. Эти идеально-голубые глаза, задумчиво непринужденный взгляд, правильные черты лица и прямой, немного курносый нос. Он словно сошел со страниц журнала, публикующего сотню самых красивых людей мира!

– Фиса! – Вася щелкал пальцами у ее лица. – Аверьян сказал, что у них в карете найдутся 2 места.

– Аверьян? – Анфиса взглянула на Панина затуманенным взором.

– Меня зовут Аверьян, – сказал юноша, протягивая ей руку и помогая забраться в карету. – Я могу дать тебе на время свой слуховой аппарат. Правда, он у меня только с языком мертвяков. Другие сложно достать.

– С языком кого? – Вася подумал, что ослышался.

– Мертвяков, – озадаченно повторил Аверьян.

– Они – простаки, – сказала ему сидящая у окна девушка с огненно-рыжими волосами.

– Алиса? – вопросительно посмотрела на нее смуглая шатенка с красиво изогнутыми бровями. Она была одета в юбку из интересного блестящего материала, который в точности повторял изумрудный оттенок ее глаз. – Меня зовут Рина Парижская, – повернулась она к ребятам. – Она из кожи василиска. – ответила она на Фисин заинтересованный взгляд.

– Простаки в реставрационное не поступают, – парировал Вася. – Тут нужен талант!

– Я же говорю – простаки, – констатировала Алиса.

– Хватит нас так называть. Мы еще толком не знакомы, а ты уже обзываешься, – обиделся Панин.

– Я слышал, что здесь простаки, – раздался за спиной Панина глубокий низкий голос. Его хозяин был очень высок и недурен собой. В начищенных до блеска носах ботинок отражались астрономические часы, завершавшие его продуманный до мелочей образ. – Всегда мечтал познакомиться с девушкой-простачкой. В этом есть что-то диковинное.

– Тогда у тебя есть шанс. Меня зовут Анфиса Муромцева, – сказала ему Муромцева.

– Очень приятно. Феликс Островский, – сказал он, целуя ей руку.

– Какие мы манерные сегодня, – поморщилась Алиса. – Тебе не идет.

– А теперь кто-нибудь объяснит мне, почему все нас так называют? – спросила Фиса, пристально глядя на Феликса.

– Вы что-нибудь знаете про силу мысли? – спросила ее Рина.

– Да.

– Простаки – это люди, не обладающие силой мысли. Люди, которые спокойно могут жить в старом параллельном мире и которым не пришлось бежать сюда во времена Великого переселения.

– А с чего вы решили, что мы простаки? – сразу пошел в наступление Панин.

– Это видно невооруженным взглядом, – сказала Алиса.

– Между прочим, у Фисиного отца в Тиморе целая усадьба!

В карете на секунду воцарилось молчание. Все внимание было приковано к Анфисе.

– Это случайно вышло, – смутилась Муромцева.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – заинтереснованно посмотрела на нее Алиса.

– А куда мы едем? – неожиданно (вдруг) всполошился Вася, чувствуя, как их карета поднимается в воздух.

– На Велесовы игры, – ответила Рина. – Мы будем первой сборной в истории Тимора. Сюда было непросто попасть. Мы проходили тесты на выбранный навык, разгадывали руны. В лагере параллельно с соревнованиями нас будут готовить к бальцу. Ой, я совсем забыл, что ты из того мира. Бальц – это игра, я тебя потом научу.

– Вот так всегда! – возмутилась Алиса. – Куда смотрит магистериумская охрана? Мы в лотерее участвовали, руны разгадывали, целый кастинг прошли, а они просто взяли и сели в карету.

– Какие руны? – не понял Панин. – Да вы не знаете, что мне вчера пережить пришлось! Это в свой-то день рождения! А все из-за Фисы и трупа этого несчастного! – возмутился Вася и вкратце поведал «празднование» своего дня рождения.

– Даже Локи видели! – с восхищением сказал Аверьян. – Какой он?

– Если честно, помню его смутно, потому что через минуту после знакомства он закидал меня горячими шариками: мы с Фисой с ним минут двадцать в вышибалы играли. Он высокий такой дядечка, до потолка где-то, улыбчивый, но не общительный какой-то. Не понравился он мне, в общем. Сразу видно – иностранец! – небрежно ответил Вася.

– Везучие, вы! А мы целыми днями в Тиморе сидим: оперы, как клетки. Вот, хоть в играх поучаствуем, – грустно сказал Буянов.

– А чем плохи оперы? – с интересом спросила Муромцева.

– Ну, ты и спросила! – заметил Феликс. – Там, правда, хорошие условия, но не настолько.

– Между прочим, их отстраивал нынешний глава Магистериума! – прочитала ему лекцию Рина.

– Вот именно! – констатировала Алиса. – А все знают, что Магистериум возглавляет глупец, лебезящий перед ИМО, да еще и с прошлым соответствующим. И после этого спрашивается: откуда у нас столько проблем?!

– Встранечудесникова! – у Рины не хватало слов.

– Так что за местечко эта ваша опера? – переправила Муромцева разговор в другое русло.

– В смысле? Трудовой лагерь, – удивилась вопросу Алиса.

– А у нас так называют театры, где люди поют, – сказала Фиса.

– Ничего себе! – удивилась Рина. – «Opera» ведь с латинского переводится как «труд». И при чем тут пение?

– Слушайте, а почему вы тогда такие радостные? Трудовые лагеря обычно не очень радужные местечки. Или я чего-то не понимаю? – стараясь говорить как можно деликатнее, продолжил Панин. Карета дружно засмеялась.

– Для кого как! У нас его и лагерем-то не называют, лагерь – это для антов, – заметил Феликс.

– Для кого трудовой лагерь, а для кого курорт! – улыбнулся Аверьян. – Нас тут и учить будут бесплатно, и накормят, и денег дадут, а дома пусто, есть нечего, денег тоже нет, родителей почти у всех забрали…

– Извините, я не хотел.

– Да ладно, чего уж тут такого. Для Тимора это обычное дело, – философски заметила Алиса. – Нас травят, как мух. А этот пересушенный гоблин сейчас спокойно лежит под пальмой где-нибудь в Северном Алжире и греет свои косточки! А еще некоторые его защищают! – возмущалась Алиса.

– Между прочим, в Алжире давно нет пальм! – возразила Рина.

– А думаешь, почему их нет? – не успокаивалась Алиса. – Потому что их извели на ингредиенты для алхимических лабораторий! Опять же, по вине твоего любимого Темира Боголюбского, которому, видите ли, хочется пожить подольше, а сердечко подводит, и он уже лет десять, наверное, пытается найти рецепт эликсира вечной жизни, изводя природу по полной программе.

– С каких это пор ты за Партию Зеленых?! – попыталась съязвить Рина.

– Смотрите! Кажется, мы приехали! – неожиданно воскликнула Анфиса.

– Ой! А я даже не видела, как пегасы тронулись! – удивленно сказала Рина.

– Все дружно повернулись к окну посмотреть на приближающийся палаточный лагерь, светящийся где-то под ними. Да… Посмотреть было на что! Миниатюрные пирамиды Хеопса, искрящиеся карамельные домики, разноцветные шатры и тянущиеся чуть ли не на 100 метров белоснежные колоннады раскинулись посреди заросшего таинственного парка, границ которого, казалось, было не объять и пяти великанам. В небе вперемешку с пестрым конфетти, раскидываемым шаловливыми купидонами, порхали феи и светляки. Откуда-то сверху, видимо, с крыши одинокой полуразрушенной башни, величественно возвышавшейся над палатками и шатрами, прыгали с парашютом бастующие гномы-шахтеры, вопящие что-то вроде: «Верните нам Белоснежку, водяные пересушенные, а то Деду Морозу жалобу писать будем» или «Гоблина вам в отцы, вы когда, зазеркалец возьми мою каску, вернете нам Белоснежку? Она уже неделю в загуле с каким-то принцем». Над башней раскинулась радуга; чуть в стороне скромно примостилось северное сияние. Со стен башни приезжих приветствовали чудаковатые участники и гости Велесовых игр, которые почему-то все стремительнее и стремительнее поднимались вместе со стенами куда-то вверх…

Некоторые из них были настолько необычны, что издали вообще не походили на людей. Например, коротышка, сидевший на плече у Стрибога, чей портрет Фиса видела в сокровищнице: не каждый день встретишь дедушку ростом треть метра с кепкой, у которого на голове вместо волос растут цветы и травы. Или стоявший через два человека мужчина с хвостом и аккуратно подпиленными рогами. Но в одном они были схожи: все они были участниками нового приключения, которые могли помочь нашим друзьям разгадать тайны мрачноватого Тимора.

Скорость кареты увеличилась, и ребята поняли, что пегасы все-таки не выдержали тяжести кареты и она вот-вот упадет. В тот момент, когда они это поняли, карета действительно на полной скорости врезалась колесами в припорошенную пестрым ковром конфетти землю и, конечно же, развалилась…