Читать книгу Заблудшие во снах - Екатерина Сереброва - Страница 4

День 7.

– Привет, Борода, – с соседнего крыльца ему помахал Иван.

– Привет, Ваня. Почему Борода? – улыбнулся Федор. Их нелюдимый товарищ по несчастью по-прежнему редко показывался наружу, предпочитая свою одинокую берлогу любой беседе. Но порой выдавались хорошие минутки, когда он начинал язвить, раздавать прозвища избранным. Большинство обижалось, кто-то, как Оксана, Ивана сторонился, Вадим – побаивался, но в основном его игнорировали. А Федор, напротив, всегда радовался, если Ваня вдруг говорил – неважно, что и как, а парень преодолевал себя и свое нервно-психическое состояние. Делал успехи, пусть и маскировал все под суровый нрав.

– Я – Иван, – поправил он. – Скажи спасибо, геолог, что не Синяя Борода.

Федор поперхнулся.

– Я вовсе не…

– Потому и не синяя, – хмыкнул Иван, потягиваясь.

– Почаще выходи в люди, Ваня, теперь уж нам деваться некуда.

– Хрена лысого я смирюсь, что мы тут застряли, геолог.

– Ты всего раз выходил в город, – отметил Федор. – При всем уважении, но, по-моему, ты смирился.

– Ошибаешься, Борода, – сведя брови к переносице, выплюнул Иван, громко скрываясь за дверью.

Федор только улыбнулся, закидывая лямку сумки на плечо. Он привычно набрал в дорогу еды, питья, тетрадку для записей, да свернутую куртку на случай ливня – вот и все имущество. Геолог изначально не представлял, как это и почему им достались дома с провиантом и заботливо оставленной одеждой, но не забивал голову. Федор по определению «передал» эту проблему Андрею и Вадиму, поскольку его задачей было иное – выяснить, что не так с их территорией. На вторые сутки шел ливень, который повторился на третьи и четвертые, и эмоциональные предположения Марка начинали сбываться.

Федя перебрался через бетонное ограждение, по привычной для него дороге, только сместившись вправо, пошел к пропасти, что растянулась аж на четыре километра. Искоса он увидел бегущего за ним Марка. Рейвэн быстро поравнялся с Федором, и Федя добродушно улыбнулся юноше.

– Хочешь со мной?

Марк замотал головой.

– Погода, аномалии… – как заведенный, проговорил он.

– Марк, я не берусь утверждать, что ты прав, но и отрицать не стану.

– Понятное дело, вы же ученый. Федор, у меня видения и кошмары.

– Не понимаю, чем я могу помочь, – помотал головой Федор, отворачиваясь и собираясь свернуть от него. Рейвэн схватил геолога за локоть.

– Я не псих, Федор. Я, как и вы, ученый эксперт.

– Извини, но я не доверяю твоей науке.

– Я представляю смежную дисциплину, включающую астрологию, парапсихологию и немного космологии. Изучаю паранормальные явления. Но сам видел происки сверхъестественного лишь однажды. И вот, ко мне явился призрак.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – слабо улыбаясь, попытался выхватить свою руку Федя. Но у худощавого Рейвэна захват был поразительно крепок.

– До поездки сюда, еще будучи дома в России, я видел вас, Федор Федорович Симонов, выступающим по телевизору. Вы были в музее и представляли коллекцию минералов.

– Я чрезвычайно польщен, однако… – юноша уже не просто раздражал, но и пугал Симонова. – Отпустишь меня? – он сохранил вежливый тон, надеясь на остатки благоразумия Марка.

– Это был знак, – продолжал Рейвэн. – Знак, что именно вы мне нужны.

– Марк, это всего лишь совпадение, хватит забивать себе голову! – не выдержал и повысил голос Федор, резко выхватывая свою руку. – Ты не призрака видел, а просто человека из группы, живущей в отеле.

– Никак невозможно, Федор Федорович. Ко мне приходил мой умерший приятель. Он погиб на моих глазах, как раз тем самым, паранормальным случаем.

– Мне жаль твоего знакомого, – вздохнул Симонов, с сочувствием похлопав расстроенному Марку по плечу. – Тебе просто до сих пор грустно без него, – Рейвэн замотал головой, округлив глаза. – Я тебе не помощник, Марк. Из меня не важный утешитель. Сходи к отцу Георгию.

– Не имею права обращаться к человеку церкви.

Симонов покачал головой. Из проулка показалась Лизавета.

– Вот, кто выслушает, – ободряюще шепнул Федор, разворачиваясь к ней всем корпусом. Рейвен позади него недовольно сопел.

– Лиз, доброе утро!

– О, Федор! – бодро откликнулась она, широко улыбаясь. При виде Марка тут же стала сдержаннее. Они молча кивнули друг другу. – Снова отправляетесь на свои тайные исследования? – шутливо спросила Лизавета.

– Как прошло ваше секретное совещание с неким Юрием? – подхватил ее тон и Симонов, усмехнувшись.

– Помогала перевязывать раненых, – по-дружески поделилась она. – Принести вам обед?

– Принеси, Лиза. И мы ведь договаривались на «ты».

– Все время забываю, – выдохнула Лизавета.

– Как раненые? Наша Оксана выздоровела за три дня, а те двое до сих пор лежат.

– Ни я, ни Юрий не в состоянии понять, почему, – покачала головой Лиза. – Поочередно ходим, меняем бинты и даем антибиотики. А им никак не лучше, хотя внешне неясно, из-за чего.

– Как Вадим? Больше не ссоритесь из-за твоих отлучек?

– Он должен понять, – грустно улыбнулась Алёхина. – Я не могу сидеть без дела. А в лагере и без меня активистов хватает. Да, Федор, и ты, Марк, мы с Юрием открываем что-то вроде срочного медпункта в холле их отеля. С утра и по вечерам один из нас в госпитале, но днем мы решили дежурить на случай, если кому-то нужно лекарство. Так что приходите и обращайтесь. А то ко мне уже подходили некоторые за таблетками, а я не успеваю толком подобрать им лучшее, – закончила она с горящими глазами.

– Отличная идея, Лиза, – хвалебно выразился Симонов. – Надеюсь, ты все успеешь и не будешь уставать. Иначе тебе и самой потребуется госпитализация, – подмигнул он без злого умысла. Лизавета вновь грустно улыбнулась.

– Не волнуйся, я и обеды тебе не перестану носить. В крайнем случае, попрошу Оксану или Аню – они ведь уже носят еду нашему отшельнику Георгию.

– Я не о себе волнуюсь, хотя и за поддержку спасибо, а о Вадиме.

– Мы справимся, – глухо проговорила Лиза.

– Я верю в тебя и в вас, – искренне добавил Симонов. – Проводи, пожалуйста, Марка до пляжа.

– А, ну хорошо, – согласилась Лиза, с готовностью берясь за новую задачу.

– Береги себя, – попрощался Федор, – и ты, – кивнул он и Марку. – Свидимся, Лиз.

Алёхина ему помахала, и вместе с Рейвэном они двинулись к пляжу. Марк единожды обернулся на Федора, однозначно не желая уходить, а продолжить разговор, но Симонов развернулся. Насупив брови, он решительно отправился к обрыву. Загадок, бреда ему хватало и без Марка.

**

День 10.

Федор ползал у пропасти, проверяя землю. Ему не давал покоя ее неестественно серый цвет, состав и сыпучесть, отсутствие червей и микроорганизмов. Ни по каким законам их не могло вынести на берег, а трещина не могла образоваться под таким углом и подобной протяженности. Рейвэн пропал с пляжа и не доставал Симонова своей чушью, но ему начинало казаться, что в ней было рациональное зерно. Природная аномалия точно имела место быть.

Придумав способ проверить, Федя озарился и буквально понесся на крыльях вдохновения к пляжу, откуда можно было выйти в джунгли. Он не возвращался туда со второго дня пребывания здесь, но теперь наступила пора. Спотыкаясь, Симонов бежал, пока не услышал позади голос, зовущий его. Федор остановился и обернулся, окаменев.

На той стороне обрыва, на краю выступа, за которым продолжался город, но крайне мало, где просматривался, стоял его коллега, Сергей Комаров.

Перед глазами Феди проплыли события пятилетней давности, когда он из гордости и тщеславия присвоил результаты их общего проекта себе. Они с Комаровым были в экспедиции в Новой Зеландии, где обнаружили редких свойств минералы и сурьму, но из-за подхваченного, невесть откуда, Сергеем гриппа всю описательную и исследовательскую пришлось делать одному Федору. По приезду на родину он и присвоил находку себе, отказавшись разделить ее с больным коллегой.

Ни до, ни после Симонову не доводилось пересекаться с Комаровым. Он уж и сам устыдился своему тогдашнему поступку, но ничего не менял и никак не связывался с Сергеем.

А сейчас гладковыбритый Комаров в строгом костюме, стоимость которого превышала годовую зарплату геолога вроде него, спокойно смотрел на Симонова и испытующе молчал.

– Сергей Алексеич?

Комаров пошевелился и сузил глаза.

– Что вы тут делаете? – Федор чуял подвох и глупость ситуации, но и игнорировать его не мог. – Тоже были на отдыхе или прибыли как-то еще?

Комаров покачнулся, камушек из-под его туфель устремился вниз. Федор вздрогнул: реальный или нет, а наблюдать за чьим-то падением в пропасть стало бы тем еще испытанием. Сергей ухмыльнулся, а вокруг его груди внезапно обмоталась железная цепь. Симонов хотел, было, закричать «осторожней», сделал несколько шагов вперед, да так и обмер, не в силах пошевелить губами.

Комаров отошел от края и повалился на землю. Цепи душили его, но он улыбался. Сергей упал, придавленный ими, как вдруг руки его схватили большой, увесистый камень. Нечеловеческой силы броском Комаров докинул его до другой стороны, прямо к ногам Федора. Федя пригладил бороду, чтобы ничто не перекрывало обзор, и протер глаза, ошалев: то был серо-белый металлоид – сурьма – из их общей экспедиции. Спутать или ошибиться Симонов не смог бы, даже если б захотел. Федор в шоке поднял взгляд: Сергей лежал неподвижно, взгляд его остекленел.

В панике Симонов закричал, упав на колени и уронив голову на руки. Пальцами он процарапал по асфальту, пытаясь нащупать и ухватить злосчастный камень, но не получалось. Тяжело дыша, Федор приподнял голову и в ужасе откинулся назад, на локти. Никакого камня не было, как и тела Комарова на выступе. Симонов вскочил на ноги и подбежал к краю пропасти, с гулким биением сердца заглянул туда. Никаких следов от бывшего коллеги не осталось. Ничто не указывало на то, что он провалился. Как и на то, что Комаров реально объявлялся. Сделав глубокий вдох и три коротких выдоха, Федя всполошил свои волосы, еще раз огляделся и медленно побрел прочь, к пляжу. Дыхание все еще не восстановилось, давление скакало, внутри все горело.

Федор решил немедленно отыскать Марка.

Сперва Симонов вернулся в лагерь, но Рейвэна никто не встречал. Тот и на своем месте пару дней, как не жил. Кострин, однако, посоветовал сходить к Георгию, так как утром Анна видела Марка в компании батюшки. Туда Федор и двинулся.

Прорываться через протоптанные прежде джунгли не было сложным. Федя и след определил без труда – сюда наведывались часто. Шалашик Георгия был приметлив.

Симонов, не церемонясь, обошел шалаш и сразу заглянул внутрь, под навес. Он застал странную картину: Марк стоял перед Георгием на коленях и держал в руках молитвенник, священник же прислонял ладонь к его лбу.

– Я по срочному делу, – выдал он в ответ на два устремившихся на него удивленных взгляда. – Простите, – чувства неловкости и смятении овладели Федором.

– Аминь, – сказал Георгий, обращаясь к Марку, и отошел от него. – Вы вовремя, Федор, мы закончили.

– Я причащен? – с надеждой спросил Рейвэн. Федор изумленно покосился на эксперта по паранормальному: когда он уверовал?

– Да, обряд завершен, брат мой.

– Благодарю вас, Георгий, – Марк улыбался и действительно словно просветлел.

– Марк, на два слова, – позвал его Федор, все еще не пришедший в себя после случившегося у обрыва, но не менее заинтригованный происходящим здесь.

Симонов кивнул Георгию, попрощавшись, и покинул шалаш. Рейвэн проследовал сразу.

– Марк, что-то стряслось? – обеспокоился Федор. – Ты уверял меня, что не имеешь права общаться со священником.

– Я был дураком, что подчинялся иным силам, – сокрушенно помотал головой Рейвэн. – Теперь все наладится. Георгий разрешил построить шалаш по соседству.

– Рейвэн, это из-за видений?

– Я – Захар Грибов, – сказал Марк. – Больше не желаю использовать сатанинский псевдоним.

– Сатанинский? Это ты образно выразился?

– И да, и нет, – серьезно признался Марк. Он был полон новой энергии, что и вызывало растерянность у Федора. – Что вас привело ко мне?

– У меня только что… кое-что случилось, – совсем спутался Симонов, теребя бороду. – Видение.

– Покайтесь и причаститесь, – выпучив глаза, быстро проговорил Марк-Захар и перекрестился. – Дай Бог, не повторится.

– Захар, – прошептал Федор, всматриваясь в этого обновленного парнишку, – что ты видел? Просто поделись.

– Меня мучают кошмары, – тихо поведал эксперт. – Точнее, один и тот же. Я обратился в веру, чтобы избавиться от них, не искушайте меня.

Федор пересказал ему свое видение и вновь попросил поделиться. Захар долго молчал, блуждая взглядом, пока не остановил его на Симонове.

– Я тоже видел человека из своего прошлого, – сознался он. – Того самого, что погиб у меня на глазах. Его придавила глыба льда с крыши дома, представьте. Я предчувствовал смерть, но не успел остановить парня. И он вернулся с того света. Только не к пропасти, а прямо ко мне на пляж, из воды вышел. Но цепи тоже были. Георгий говорит, что надо помолиться за упокой души. Теперь, когда я принят Богом, так и поступлю.

– Моя проблема в том, Захар, что Комаров – жив, – качнул головой Симонов.

Грибов округлил от страха глаза.

– Точно? – одними губами спросил он.

– Знаю не на сто процентов, но недавно читал его свежую статейку, меньше месяца назад.

– Я не знаю, как такое возможно, – пораженно он хлопал глазами.

– А меня больше пугает, что к тебе приходил мертвец.

– Заблудшая душа – одно дело, а у вас… Я в замешательстве.

– Сходишь со мной к обрыву? Вместе посмотрим. А потом я хочу кое-что проверить.

Захар утвердительно кивнул и отправился с Симоновым обратно.

До пропасти они, правда, не дошли. Из отеля, что стоял как раз на их пути, выбежал мужчина и помчался, как ошпаренный, через дорогу в сторону госпиталя. Минуту спустя помчалась и женщина. Федор спохватился и успел громко спросить:

– Эй, что у вас там?!

– Двое раненых! – крикнула она. – Умирают!

Федор с Захаром переглянулись с испугом. Вот и первые жертвы.

– На пляж? – устало спросил Захар.

– Давай вернемся вместе, – подумав, сказал Симонов. – Лиза будет сильно переживать, надо бы аккуратнее как-то сообщить.

– Я приду, но ненадолго. Что вы хотели проверить?

– Обождет.

На этом они вдвоем и вернулись на пляж, где Лизавета, от которой ожидалась истерика, не проронила и слезинки, а мигом умчалась к городу и не возвращалась до следующего утра. Молча устроилась у костра и, подтянув колени к подбородку, безучастно глядела в огонь. Такой разбитой и изможденной ее и представить было трудно.

Все в лагере хранили тишину.

**

День 12.

Назначили день похорон. Ребята из отеля нашла удаленное место в северной части пляжа и определила место для погребения там. Лишь двое из группы, куда относился и Федор, отправились на похороны: Лиза и Анна в качестве ее поддержки.

Симонов наблюдал, как девушки ушли, а сам не поддержал эту затею. Весь день Федор провел в доме. За двое суток ему не являлись знакомые из прошлого, он не навещал и Марка. Симонов убедил себя, что просто желает передохнуть от каждодневных прогулок и изучений, ему и в самом деле нужен был перерыв. Но истинной причиной того, что Федор старался не покидать дом, конечно же, был страх снова увидеть невозможное. Ко всему прочему, он нашел у себя шахматы. Занять себя было чем.

К вечеру, правда, пришлось отвлечься и возвращаться к реальности. В окошке отражался огонь, что развели на улице его товарищи по несчастью. Федор отставил шахматную доску на столик, встал с дивана и посмотрел: у костра собрались все, даже Иван выбрался из норы. Не выйти к ним было бы еще большей трусостью. В конце концов, и нечестно сбрасывать этих несчастных на одного Кострина. При всем уважении к охотнику Андрей вызывал у Симонова противоречивые чувства: как восхищение мужеством, отвагой, стойкостью, так и опасение с осторожностью. Недаром он попросил Кострина упрятать весь его запас огнестрела (что вызвало бурную и ожидаемую реакцию) – от Андрея веяло мраком, никак не по силам его возрасту. И чего ожидать от такого взрывчатого механизма замедленного действия, представить сложно. Вся выправка, сдержанность и готовность в сию минуту сорваться в бой для Федора, хорошо знавшего жизнь, вовсе не были в плюс Андрею. Комплекс черт Кострина давал серьезные основания остерегаться его любому из них.

Так что в какой-то степени Симонов собрал волю в кулак и покинул дом ради остальных. Ради оправившейся Оксаны, которая, тем не менее, по-прежнему тяжело вливалась в обустройство жизни, в сложившийся коллектив. Для Лизы, стремящейся, напротив, создать быт и условия существования, но совсем позабывшей об уходе за потерянным Вадимом. Из-за силящейся кому-то что-то доказать Анны, скрывающей слабость и страдания, но нуждающейся в помощи не меньше других. Да и ради Ивана, глубоко погруженного в свои переживания – настолько, что Федор волновался, как бы не случилось инфаркта. Говорящий одни гадости, обращающийся к людям с пренебрежением и одолжениям, язвительный хам, а на деле замкнутый и до волчьего воя одинокий.

Всем им нужен был лидер. Уверенный и способный принимать адекватные решения. Конечно, Федор сильно сомневался, что годится на эту роль. Андрей и справлялся успешнее, несмотря на тоже довольно своеобразную манеру общения. По скрытности он не уступал Ивану. И следовал исключительно своему курсу. Планами не делился. А если и сообщал, то ничего не обсуждал. Рассудив, что больше попросту некому, Симонов и вышел ко всем.

Шестеро человек одновременно повернули к нему головы. Федор легко улыбнулся и поприветствовал их взмахом руки. В глазах Лизы читалось беспокойство наравне с грустью – наверняка об ушедших. Вадим держал ее за руку и сразу опустил взгляд, когда Симонов приблизился. С надеждой на него смотрела Анна, с немым вопросом – Оксана. Иван привычно хмурил брови и отвел взгляд одним из первых, а Андрей вновь поражал невозмутимостью. Кострин жарил замороженную котлету на палке и единственный из присутствующих занимался едой. На это и не обращали внимания.

– Друзья, – негромко начал Федор то, ради чего пришел, – сегодня мы потеряли двоих. Всего из тех, кто пережил цунами, нас осталось двадцать один человек. Пусть те мужчины и относились, можно сказать, не к нашей, ко второй группе, но всех объединяет одно – мы выжили после бедствия. Но теперь наш счастливый ряд поредел.

– Олег и Павел, – заговорила Лиза, утирая слезы. – Их звали Олегом и Павлом. У Олега было внутреннее кровотечение, у Павла – сердце внезапно остановилось. Оба были ранены с первого дня, но мы с Юрием старались оказать им посильную помощь.

– И вы достойно, добросовестно поработали! – воскликнул Федор, зная, как Лизавета убивается и корит себя. – Никто не обвинит тебя, Лиза, даю слово.

Алёхина с шумом всхлипнула и уткнулась мужу в плечо, сотрясаясь в бессильном, почти безмолвном плаче.

– Мы не должны переставать надеяться на лучшее, – продолжил Симонов, выждав. – Верить в спасение, – Андрей вскинул брови. – И заботиться, тем не менее, о своем нынешнем положении в этом ограниченном пока месте, – добавил Федор. – А для эффективного времяпрепровождения, друзья, я предлагаю нам, наконец, узнать друг о друге больше. Неправильно и дальше оставаться чужими. Согласитесь, нам важно держаться друг друга.

Кострин одобряюще кивнул.

– Нельзя притворяться, что ничего не происходит, народ. Скоро две недели, как мы отрезаны от всего мира, а некоторые до сих пор летают в облаках, – он покосился на Оксану, и та смущенно, пристыженно прикусила губу, опустив голову. – И верят в чудо-спасение, Федор, – теперь упрек был в сторону Симонова.

– Оно обязательно наступит, Андрей, – убежденно проговорил Федор.

– Не надо лелеять пустое.

– Вообще-то, я тоже уверен, что выход есть, – вмешался Иван. – Не надо только перекладывать все на мифические вертолеты и корабли, а действовать своими руками.

– Есть конкретные предложения, умник? – взъелся Кострин. Иван пронзил его острым взглядом. Намечался конфликт, и Федор спешно вставил:

– Мужики, я не к тому вел разговор. Давайте расскажем каждый по паре слов о себе, – примирительно предложил Симонов. Ваня и Андрей обменялись убийственными взглядами. – Начну. Я – геолог-минералог из Саратова. Семьей не обзавелся. Приглашаю, кстати, отыграть со мной в партию шахматы, если кто любит.

– О, у тебя есть шахматы? – изумилась Анна.

– Да, обнаружил в доме, – пожал плечами Федор, не обнаружив тут поводов для беспокойства. – Анна, продолжишь?

Та насупилась и недовольно поджала губу, но все же заговорила:

– Моя фамилия – Дагина, я из Уфы. Не замужем.

– Мне все интересно, Сью, кто ты по профессии? – оживился Иван.

– А ты? Шут? – фыркнула девушка, усмехнувшись.

– Ну что ты, дорогая, шут – придворная должность. А я из простых рабочих, – хмыкнул Ваня.

– Из каких ты мест, Иван? – подтолкнул его к беседе Федор.

– Из далеких, – огрызнулся тот и утратил всякий интерес к общему разговору.

– Андрей? – тогда обратился Симонов.

– Забайкальский край, – коротко известил их Андрей. – Большего вам не дано знать. Все, что нужно, уже известно.

– Оксана, из Питера. Сменила много работ, последние две – барменша и швея.

– Ого! Мастер на все руки?

– Типа того.

– Вадим, – тихо представился Алёхин, все еще сжимая Лизу в своих объятиях. – Из Екатеринбурга мы.

Федор жестом показал ему остановиться и не продолжать рассказ. О них двоих как раз-таки информации более-менее хватало. Всякий доброжелательно принимал Лизавету, даже Иван, единожды прозвав ее Василисой, перестал это делать и использовал формальное «Елизавета». Она успешно общалась и с теми, кто выбрал отель. Если Андрей и решал с представителем той группы, Владиславом, все жизненно важные и организационные моменты, то Лиза, несомненно, являлась неформальным лидером и главным скрепляющим звеном. Вадим же частенько срывался в ее отсутствие и всех, кроме непрошибаемого Кострина, нервировал. Симонов тоже старался смотреть на Алёхина непредвзято, толерантно, но порой лично убеждался, что без жены он обречен на гибель, не меньше.

– Вот и хорошо, вот и здорово, что мы познакомились.

– Ты бы лучше, Федор, вот, о чем озаботился: среди нас нет ни одного местного, – нарушил положительную завершающую нотку Кострин. – Или иностранного туриста.

– Не повезло, – отозвался Симонов, совсем не сбитый с толку. – Или уплыли дальше. Почти вся пляжная зона была усеяна русскими туристами, то есть нами.

– Ты так считаешь? – поднял брови Андрей. – Я был глубоко в джунглях, за линией обрыва.

– Случайность. А я с берега. Большую часть пляжа заполонили в тот день русские, определенно.

– Мужчины, умоляю, давайте помолчим, – встрепенулась Лизавета, поднимая заплаканные глаза.

Федор учтиво склонил голову и умолк. Кострин просто замолчал, но продолжал испытующе поглядывать на Симонова исподлобья.

**

Утром Федор решился вновь сходить до обрыва. Что-то скрывалось в пропасти и за ней. Раз за разом он возвращался к ней, предчувствуя нечто. Симонов понимал бесцельность хождения туда – ничего нового уже не узнать, а как попасть на ту сторону он понятия не имел. Тем не менее, Федя настроился посетить то место, что напомнило ему о самом постыдном и довольно мелочном поступке, в последний раз и убедиться, что никаких ответов оно в себе не несет.

Он прошел через рощу и сразу вышел к городу. К Федору подобрался «Марк».

– Вы к обрыву?

– Захар, я иду побыть наедине с мыслями.

– Я с вами, Федор.

– Ты попытался помочь, откликнулся, за что спасибо. Но я должен разобраться сам, – честно признался Симонов.

– Помогите мне отыскать церковь. А дальше – сами.

– Я не видел никакой церкви, – удивился Федор, засомневавшись во вменяемости Захара.

– Георгий говорит, есть. Просил посмотреть. Прошу вас, я плохо ориентируюсь.

– Что же наш святой отец так и будет в лесу сидеть?

– Он не святой отец. Церковь лишила Георгия сана, – сказал Захар, немало удивив Федора. – Поэтому он и оградился.

– Как же он причащает?

– А на это, как сказал батюшка Георгий, у него осталось право.

Поразмыслив, Федор долго смотрел на Захара, пока не принял решение.

– Если знаешь куда, то идем.

– Там вроде как фонтан был, – он заметно расслабился, получив согласие.

Симонов понял, куда стоит держать путь. Федор повел его к северу, где он однажды видел обломки, похожие на остатки фонтана, однако церковь не заметить было невозможно.

До места добирались с полчаса. Федор молча следовал своим примерным представлениям о том, где видел части фонтана на небольшой открытой площадке. Захар шел рядом и был, к приятной неожиданности Симонова, тактично ненавязчив и безмолвен.

– Зачем хоть Георгию церковь искать? – сам нарушил тишину Федор.

– Крест попросил посмотреть.

Они добрались до бывшей площади, заваленной ныне камнями. И булыжниками, и мелкими. Среди этой груды трудно было понять, что тут могла стоять церковь. Ни фундамента, ни стен от нее или купола – ничего не осталось. Более того, Федор был уверен, что ей как таковой в Таиланде и не положено было быть. Храмы – да, но, опять же, и не в этом районе.

Симонов остановился, вопросительно посмотрев на Захара. А тот, напротив, активизировался и принялся ворочать камни, заглядывать под них и рьяно искать. Федор от нечего делать неторопливо тоже начал помогать. Он приподнял один и обнаружил надпись на нем. Симонов присмотрелся к незнакомому языку, решив сперва, что это английский. Но быстро убедился, что вовсе и нет. Подобное он видел прежде: латынь.

– О, интересно, что там, – возле Федора возник и Захар.

– Да, занятно, – в прострации ответил Симонов.

– Не запишешь это?

Федор удивленно посмотрел на него, потом еще раз на надпись. Пожал плечами и достал из сумки свой блокнот с записями, химическими уравнениями и наблюдениями. Черкнул карандашом, тщательно выводя чужеродные буквы на замусоленном листке.

– Слушай, Марк, – проговорил Федор, потом спохватился: – В смысле, Захар, – Симонов качнул головой, потирая лоб. – Здесь ведь не было церкви, верно? Ты нарочно привел меня показать надпись. Но для чего?

– Федор, клянусь, я впервые тут, – помотал головой Захар. – Думаю, Георгий подскажет с латынью и лучше меня объяснит, чего он ожидал.

– Ладно, давай навестим его, – смиренно согласился Федор. – Будешь еще искать?

– Честно говоря, я и сам не верю, что найду, – усмехнулся Захар. – Нет, не буду.

Симонов озадаченно кивнул, собирая свой блокнот и разворачиваясь в обратном направлении.

Они двигались ближе к краю и вскоре оказались идущими вдоль обрыва. Уже собирались свернуть и направляться прямо к пляжу и, соответственно, джунглям, но из-за полуразрушенного здания, метрах в ста от них, вдруг вышла женщина. Она не взглянула на Федора или Захара, а просто устремилась к пропасти.

Женщина встала у края пропасти и посмотрела вниз. Федор узнал ее в профиль, она была с ними на пляже в первый день, неустанно звала потерянного мужа. Его так и не обнаружили. Симонов собирался окликнуть ее, однако все произошло слишком быстро и непредсказуемо. Женщина шагнула и провалилась. Короткий вскрик, и полная тишина. Страшная… Мертвая.

Федор не верил своим глазам, он окаменело продолжал смотреть перед собой, прокручивая в голове ее падение. Захар ахнул и прижал ладонь к губам.

– Что это было?! Она покончила с собой? – спросил он, обращаясь в никуда.

Симонов все же нашел в себе силы приблизиться к месту, откуда та упала. Федор заглянул вниз, но у него закружилась голова, и он спешно отпрянул.

– Хотел бы я думать иначе, – потрясенно проговорил Симонов. – Ты не знал ее имени?

– Нет, по-моему, несчастная женщина ни с кем не общалась, – со все еще округленными от шока глазами пролепетал Захар – ни жив, ни мертв. – Должно быть, нашла там своего супруга, – он мотнул головой вправо, в сторону обрыва.

– Не дай Бог, Захар, если она что увидела, – мотнул головой Федор.

– Божья кара словно какая-то. Только двоих похоронили, и теперь она.

Федор отошел от произошедшего и тут же встрепенулся: а что будет с Лизой, узнай она об еще одной потере? Даже если Алёхина и не пересекалась с ней, все равно найдет, за что зацепиться и обвинит себя. Впрочем, не одна Лизавета впадет в уныние. Пострадают многие.

– Мы не будем говорить нашим, – заявил Симонов.

– Я думаю, такое нельзя скрывать.

– Пойми, Захар. Людям нужна надежда, – мягко начал Федор. – Они не готовы к еще одной смерти, тем более… такой. Никто из нас не знает, как звали несчастную женщину, так и ни к чему тревожить остальных.

– Нехорошо скрывать, – помотал головой Захар. Он пребывал в смятении и колебаниях.

– Начнется паника и постоянное ожидание опасности, – качал головой Федор, не сдаваясь. – Так будет правильнее, поверь мне.

– Осталось двадцать человек. Неужели никто не заметит? Нельзя же просто умолчать.

– Никто не ведет подсчета, – заверил Федор, хоть и не знал наверняка. – Даже если и обнаружат пропажу, мы не обязаны сознаваться. Чем дольше информация сокроется, тем лучше. И ты, и я видели, как женщина сбросилась сама – сам посуди, уж пусть будет пропавшая, а не убившая себя.

– Убедил, – глубоко вздохнул Захар, вскидывая голову и всплеснув руками.

– Придем и расскажем о погодной аномалии и надписи – вот, что всем точно следует знать. Это завлечет народ к разгадыванию и поможет забыть о похоронах. А потом можно и в лес пойти. Полагаю, вызовется Андрей, надо вытащить и Ивана.

– Я поделюсь своими опасениями, но ничего додумывать или добавлять не стану. Особенно, если начнут искать женщину.

– Я не впутываю тебя, нет.

– Хорошо. Раз уж у нас общая тайна… Могу я попросить пока не сообщать всем, что я уверовал? Пусть я останусь Марком.

– А что-то не так?

– Не спрашивай, договорились?

– Ну конечно, Марк-Захар, я тебя поддержу.

Федору не нравилось то, что он сам и спланировал, все эти секреты с самым непонятным человеком с пляжа, но отступать было поздно. Общая тайна – одно, а подложное имя – действительно подозрительно. Однако и деваться было некуда, Симонов не мог позволить новой гибели омрачить и ухудшить состояние людей, поэтому на временное, как хотелось верить, сотрудничество и сговор с Захаром согласился. Что бы он ни задумал, навряд ли это как-то угрожает безопасности и вроде того. А иных причин чрезмерно опасаться «Марка» все же не имелось.