Читать книгу Седьмое небо. И ангелы бывают грешными - Екатерина Терехина - Страница 4

Густое, темное пространство маленькой комнаты озарилось яркой вспышкой, похожей на всполох зарницы, и в одно мгновение я опустилась на холодный пол незнакомой квартиры. Не теряя ни секунды, я осторожно огляделась по сторонам и поняла, что нахожусь в детской.

Вернее, так чаще всего я представляла себе данное помещение.

Большие плюшевые медведи были аккуратно рассажены по стульчикам в дальнем углу комнаты и мирно пили чай из крохотных чашечек. Красивые куколки, с большими синими глазами под приклеенными ресницами, с нескрываемым любопытством смотрели прямо перед собой, неуклюже расставив руки в стороны, словно поправляя края своих кружевных платьев, и иногда кокетливо поглядывая в сторону разукрашенного клоуна в разноцветном костюме, а маленький плюшевый заяц, укутанный лоскутным одеяльцем, мирно спал, уткнувшись розовым носиком в край небольшой расшитой подушки.

Я медленно направилась к входной двери, стараясь побыстрее покинуть это сказочное королевство, в котором чувствовала себя некомфортно, как вдруг чудо, что сладко посапывало в кроватке, зашевелилось.

Я застыла на месте, стараясь даже не дышать.

– Кто ты? -спросила маленькая девочка, сонно потирая свои большие серые глаза, – Ты фея?

– Я… – неуверенно ответила я из полумрака, – Ммм, да.

Девчушка оживилась…

– Я знала! Знала! – задыхаясь от волнения, закричала она, совсем позабыв про сон, – Я знала, что вы существуете! А папа не верил…

Одним резким движением руки она включила ночник, стоящий на прикроватной тумбочке, и, сквозь его тусклый и неживой свет, принялась жадно разглядывать меня, словно стараясь запомнить каждую мелочь.

– А где Ваши крылья? – спросила малышка, осторожно заглядывая мне за спину.

– Крылья? – удивилась я, присев на край кроватки.

– У каждой феи должны быть крылья, – пояснила она, – А где Ваши?

Она несмело поглядывала на край плаща, что вился по моей спине, обрамляя едва различимый в тусклом свете силуэт, облаченный в строгий серый мундир канцелярии, надеясь за ним разглядеть прозрачные, похожие на тонкую кромку октябрьского льда, крылья феи.

– Мои… я сегодня на пегасе, – быстро ответила я, опасаясь, что мой обман раскроют.

Глаза девчушки засияли от счастья.

– На пегасе?! – воскликнула крошка, снова будто подпрыгнув, – На самом настоящем?

– На самом настоящем, – ответила я и невольно улыбнулась.

– А можно… -спросила она, слегка ерзая от нетерпения, изо всех сил борясь с нахлынувшим вдруг волнением, – А можно мне его погладить? Хотя бы минутку, – добавила малышка, и опустила глаза, явно смутившись от своей просьбы, но вскоре любопытство взяло верх, и она робко добавила, – Я осторожно.

– В следующий раз, – ответила я, понимая, что своей малой ложью зашла слишком далеко, – Он сейчас на важном задании.

Девочка поникла.

– Будешь хорошо себя вести, – шепотом ответила я, быстро поправив край ее одеяла, – Я тебя на нем покатаю.

– Честно-честно? – недоверчиво спросила малышка, стремясь поймать мой взгляд.

Ее большие серые глаза смотрели на меня неподвижно, словно пытались заглянуть в самую душу, отчего мне становилось как-то неловко.

– Честно-честно, – тихо ответила я, – Обещаю.

На одно мгновение наши взгляды встретились и по моему телу, словно пробежал легкий разряд тока, а в груди, как-то по-человечески защемило. Какое-то странное, до этого момента незнакомое мне чувство охватило душу и сдавило горло, не давая даже пошевелиться. Чувство, будто это все уже было со мной. Было, но когда-то давно. Или во сне? Будто бы я уже видела эти глаза раньше. Видела, но не помню об этом.

Я все еще находилась в оцепенении, когда почувствовала легкое прикосновение к своей холодной, лишенной румянца, щеке.

– Какие же вы феи тёплые, – пролепетала малышка, быстро поцеловав меня, и, укрывшись одеялом, еле слышно засопела.

– Спи, – прошептала я, еле слышно ступая сапогами по холодному полу, и вышла из комнаты.

Горячий поцелуй все ещё пылал на моей щеке и, раз за разом возвращал мою душу к чему- то родному, но давно забытому, к чему-то, что я отчаянно пыталась, но никак не могла вспомнить. Эта буря эмоций терзала мое сердце, выбивая из колеи.

– Нужно собраться, – приказывала я себе, – Вспомни, кто ты и зачем ты здесь.

Воспоминания о цели моего визита в мир людей снова вернули меня из царства розовых единорогов в серую и суровую реальность, разрушив все воздушные замки, в которых я потерялась.

– Не должно быть ничего, кроме высшей миссии, – словно робот повторила я вслух.

Носитель духа 7682/13 своими помыслами и деяниями нарушил всеобщий закон Верховного кодекса Небесной Канцелярии, за что подлежал наивысшему наказанию – ликвидации в двух сферах бытия, с последующим удалением энергетического тела из внешнего информационного поля планеты. Исполнить приговор на земле и сопроводить смертного на суд Совета Справедливости предстояло мне.

Мне, самому лучшему карателю со времен создания Канцелярии.

Самому искусному воину, или всего лишь убийце, не знавшему сострадания и жалости? Как знать. Но точно самому преданному солдату. А что еще требуется от идеального винтика хорошо налаженной системы? Просто делать свое дело, не задавая лишних вопросов. Исполнять приказы не выпытывая, и не требуя похвалы. В этом я была лучшей.

Я никогда не задумывалась о личностях своих подопечных. Мне было совершено неважно, что конкретно они совершили, сколько зла принесли в этот мир, и за что их смертные души приговорены к столь суровому наказанию- удалению из энергополя двух миров. Я просто исполняла приказ.

Приказ, который исходил сверху, безропотно подчиняясь высшей воле членов совета. Порою безжалостно и хладнокровно.

Но так было до сегодняшнего дня.

Сегодня что-то пошло не по плану. Какое-то странное, доселе незнакомое мне чувство острыми иглами касалось моей полуспящей души, отдаваясь легкой дрожью в холодных пальцах. И это мне совсем не нравилось.

Плотно притворив дверь в детской, я прошла по коридору в соседнюю комнату.

На этот раз за дверью меня ждала белокурая женщина. Она спала неспокойно, время от времени вздрагивая и что-то бормоча во сне. Я медленно прошла вдоль кровати и, склонившись над спящей, слегка принюхалась.

– Мерзкая дама, – невольно вырвалось из моих уст, и я резко закрыла нос, краем рукава своего мундира, стараясь перебить едкий запах грязной души смертной.

Этот смрад был настолько сильным, что я одной рукой невольно потянулась за своим жезлом, спрятанным в отвороте мундира. Направив его на солнечное сплетение спящей, в то место, где в человеке спрятана душа, в одно мгновение я получила краткое досье в виде едва различимого бледно-голубого облака, похожего на предрассветный туман.

– Жаль, – тихо произнесла я, глядя на незнакомку, – Но это не мой клиент. Хотя мною в темноту были сопровождены души и более высокого порядка. Интересно, что же держит ее на земле?

Мой взгляд снова остановился на женщине, как вдруг из темноты, недалёко от кровати послышалось хриплое рычание. Повернув голову, я заметила оскалившуюся крохотную, трясущуюся то ли от холода, то ли от страха собаку.

– Не доверяю собакам! – мгновенно пронеслось в моей голове, – Это существа, лишенные свободы воли, обреченные безропотно обожать того, кто их приручил. Им не важно, кто перед ним: убийца, трус, предатель – они все равно будут безоговорочно и слепо обожать своего человека, только за то, что он является хозяином, возводя тем самым даже самую низкую людскую душу в статус божества, и даруя ему безграничную власть над собой. Этим существам не дано выбирать. И самое страшное, даже испытав предательство со стороны своего бога, даже в тот момент, когда в его руке будет зажат камень, а каждый мускул натянут, как струна, готовясь нанести смертельный удар, пес все равно будет глядеть ему прямо в глаза, с трепетом и обожанием.

Так и сейчас, крохотное существо просто любит своего бога, и ему все равно, что эта душа не достойна такой любви, но именно эта преданность и держит, словно канатами, грешную душу на земной тверди.

– Глупое ты создание, – подумала я, тяжело вздохнув от несправедливости.

Словно услышав мои мысли, четвероногое чудовище заскулило и спряталось под кроватью, где все еще недовольно мурзилось, искоса поглядывая на меня своими огромными черными глазами, будто выжидая удобного момента для нападения.

Выйдя из комнаты, и закрыв за собой дверь, чтобы мой новый враг не покинул своего убежища, я молча направилась дальше по коридору, где находилась последняя комната.

– А вот и мой подопечный, – подумала я, вглядываясь в худощавое лицо темноволосого мужчины.

Он спокойно спал на небольшом диване, закинув руку за голову и еле слышно посапывая. Слабый свет, что исходил от фонарей и убывающей луны за окном, освещал его тонкий нос и выдающиеся из-за природной худобы скулы, что придавало его лицу почти дворянские черты.

Я огляделась по сторонам, чтобы лучше рассмотреть убранство помещения, пока есть время до рассвета и в комнату не проникли первые лучи солнца. Хотя по моим приблизительным подсчетам рассвет был почти близко. Но время еще есть, а я почему-то так хотела продлить эту ночь, хотя такое поведение было не свойственно для меня ранее. Словно старый робот-солдат в моей груди на мгновение уступил место сентиментальному мечтателю.

Мой взгляд рассеянно блуждал по комнате, пока не остановился на самом отдаленном от двери углу.

Рядом с диваном, на котором спал мужчина, возле самого окна стоял широкий письменный стол, на котором были разбросаны разные книги и ворохи бумаг, исписанных тонким мелким почерком.

– Окрыленный мечтатель, – произнесла я, рассматривая кипу книг, небрежно разбросанных на столе, – А это даже приятно. В кое то веки мне достался интересный человек, а то лишь любители денег да острых ощущений. Иной раз становится мерзко смотреть на нынешний мир. До чего же низко пали людские души. Они пусты и раздуты, как дешевые воздушные шары: снаружи разноцветные, а ткни – ничего не останется. Ну да ладно, – прервала я свои рассуждения, взглянув на покрывающееся оранжевыми искрами черное небо, – Нужно двигаться дальше, тем более, что скоро рассвет. Сейчас закончу и…

Я, достала из-за ворота мундира свой жезл и склонилась над мужчиной, чтобы выполнить то, зачем пришла: забрать его душу и препроводить в место исполнения смертного приговора, как вдруг что-то меня остановило.

В его руке я увидела себя…