Читать книгу Мама с проблемами - Екатерина Верхова, Анна Минаева - Страница 6

Открыв глаза, я уставилась в темный, местами потрескавшийся потолок, до конца не осознавая, где вообще нахожусь. Привстала и осмотрелась.

Все же я не надышалась красками. Дом с тремя детьми существовал, как и весь тот мир, в котором я оказалась.

К собственному удивлению, я легко приняла этот факт.

Ну, существует этот мир, пусть существует. Значит, не зря я вчера ноги стаптывала и с ивой мучилась.

Точно! Ива!

Я вскочила раньше, чем успела подумать о чем-либо еще. Поправила помятую ночную сорочку, которую нашла все в том же сундуке, и, мысленно расставив приоритеты, в таком же виде кинулась на кухню. Я оставила печь только после четырех часов бдения. Закинув новую порцию дров, решила, что к утру угли как раз пропекутся и успеют остыть.

Извлекая из потухшего очага заветный горшок, я осторожно высыпала верхний слой земли и дрожащими пальцами вытянула первый сверток с драгоценными палочками.

Сморгнула, не до конца веря своим глазам. Следом удостоверилась на деле: прощупала подушечками пальцев, которые мгновенно окрасились темным. Провела по половице, полагая, что грязнее тут все равно не станет. И…

– Да! Да! Да! – я прыгала на месте от радости уже через пару секунд.

Получилось, черт возьми, получилось! Оказывается, не зря я по вечерам видосики смотрела. Не просто кругозор расширить удалось, но еще и навык, оказывается, получила. Я смогла сделать ивовый уголь! Назову его грифелем, если еще из местных никто карандаши делать не додумался!

Радость схлынула через несколько минут, когда я осознала одну простую вещь – завтракать нам нечем. Да что там! Даже питьевой воды в ведре осталось на два раза.

Зачерпнув совсем немного, я сделала глоток, а остальным из кружки умылась. Детвору будить не стала, было еще довольно рано для того, чтобы просыпаться. Но солнце уже встало, а значит, рынок открылся.

На цыпочках поднявшись обратно в спальню, которую выдали мне, я переоделась в свою пижаму, отряхнула «медвежат» и напялила на ноги. Нет, ну а что? Раз примелькалась вчера в таком виде, надо поддерживать образ!

А то еще не узнают.

И с боевым настроением направилась на рынок.

В одной руке у меня было с десяток листовок. Бумага использовалась для них хоть и не идеальная, но зато достаточно пористая и рыхлая, чтобы на ней рисовать, я протестировала. В другой – мешочек с угольками. Мое новое оружие для заработка. Под мышкой была зажата небольшая дощечка. Еще несколько минут назад она просто лежала в одной из каморок, а сейчас у нее появилась важная цель.

Может, раньше она даже была куском дома, но теперь стала моей планшетной подставкой.

Я долго размышляла, не обидятся ли на меня театралы за то, что я наглейшим образом «увела» у них бумагу, но, помыслив, пришла к выводу, что дам им дополнительную рекламу. Шанс на то, что кто-то из горожан сорвет листовку, чтобы потом найти нужные подмостки, низок. А вот пока будет разглядывать рисунок…

Этим утром рыночная площадь гудела, как растревоженный улей. Люди толпились у прилавков, набивали продуктами корзинки, висящие на сгибах локтей, переругивались и обменивались монетками.

Я бы физически не смогла перекричать всех, чтобы привлечь внимание к уличному художнику. Закусив губу, остановилась у одного из столбов и обвела пристальным взглядом ближайшие ряды.

Что делать? Что же делать?..

Идея посетила голову в тот момент, когда я уже начала приближаться к границе с табличкой «отчаяние».

– Самые свежие фрукты в городе! – этот голос перебивал все остальные. – Самые сочные персики! Румяные яблочки! Груши! Вы только посмотрите, какие груши!

Мне не составило труда найти взглядом ту, чей голос оказался громче остального гвалта.

Невысокая полноватая женщина лет пятидесяти. Цветастый платок, из-под которого выбилось несколько черных кудряшек, падающих на широкий лоб. Раскосые глаза, мясистый острый нос и тонкие брови с изломом.

Улыбнувшись собственным мыслям, я прислонилась к ближайшему столбу, положила поверх дощечки стопку листовок и, вооружившись угольком, приступила к реализации своего плана.

Штрих. Растушевать кончиком рукава. Еще штрих. Вот эти морщинки показывать совершенно не обязательно. Тут сделать нос чуть меньше того, что в реальности. Глаза чуть больше. Приукрасить так, чтобы это было практически незаметно, но общий вид сделался намного симпатичнее.

Я прикусила губу, работая над портретом. Время от времени бросала взгляды на торговку, когда она мелькала между снующими туда-сюда людьми. И работала угольком, который так не вовремя начал крошиться.

Стряхнув лишнюю угольную пыль с листа, я выпрямилась. Да, не идеальный портрет. За двадцать минут идеально и не получится с таким материалом. Но весьма сносный монохромный скетч.

Именно с этим портретом я и направилась к торговке, надеясь, что меня не пошлют куда подальше. А то, пока рисовала, успела уловить около трех скандальных разговоров с этой женщиной.

– Доброе утро, – я улыбнулась, подойдя к ее лавке.

– Доброе, – буркнула она, даже не взглянув на меня. – Что брать будешь?

– Я тут стояла, наблюдала за вами, вы такая харизматичная, – на одном выдохе, произнесла я. – Не удержалась. Это вам.

И протянула ей ее же улучшенную копию, нарисованную на обратной стороне одного из плакатов. Торговка мазнула взглядом по рисунку, отвернулась и тут же резко повернулась обратно.

Глаза округлились, рот приоткрылся, а руки сами потянулись к портрету.

– Это… я? – удивленно охнула она, недоверчиво рассматривая изображение. – Как красиво.

– Я рада, что вам нравится, – как можно любезней отозвалась я.

– Но у меня нет лишних денег на это, – тут же взяла она себя в руки.

– О нет! – поспешила я ее перебить. – Это подарок.

– Подарок? – она удивилась еще больше и подняла на меня глаза. Синие и яркие, наполненные жизнью. – Но за что?

– Просто, – пожала я плечами, не собираясь раскрывать свой план. Все же этот подарок был корыстным, не хотелось сообщать об этом в лоб. – Мне захотелось вас нарисовать. Меня Яра зовут.

– Дэрия, – явно сбитая с толку торговка кивнула мне в ответ и опять залюбовалась портретом.

– Сколько за три груши? – рядом со мной появился невысокий жилистый мужик.

– Тринадцать медяков, – машинально отозвалась торговка. А потом приосанилась и посмотрела на меня. – Я тебя тут видела. Ты вчера на рынок приходила, да?

– Ага, – я обрадовалась, что меня запомнили по наряду. Этот план сработал, уже хорошо. – Я недавно приехала. Вот осматривалась.

Грозная и скандальная женщина окончательно растаяла, отмахнулась от мужика, который пытался сбить цену на груши, и затащила меня к себе за прилавок.

– Я бы в жизни не смогла позволить себе портрет. – Покачала она головой и попыталась воткнуть мне в руки самое спелую из груш. – Возьми в знак благодарности. Буду тебе цену сбивать, как своей.

– Спасибо, – я не стала отказываться. Голод проснулся неожиданно. А я вспомнила, что в последний раз что-то ела перед тем, как дома начала писать картину маслом. Объедать детей не решилась – яблоки дома были, но вдруг у меня ничего не выйдет сегодня, и им придется этим еще фиг знает сколько времени питаться. Желудок недовольно заурчал.

А я отмахнулась от всех рассуждений, протерла бок груши чистой стороной рукава и впилась в него зубами.

– Нет, ну как красиво, – продолжала щебетать расцветающая прямо на глазах торговка. Она крутила в руках портрет, рассматривая его под разными углами, пока я методично жевала фрукт. – Недавно, говоришь, приехала. А откуда?

– Да так, – отмахнулась я, – издалека.

Набрала воздуха в легкие и рискнула:

– А не знаете, кто готов был бы заплатить за такие рисунки? Может, есть кто на примете?

– Без денег сидишь, да? – строго посмотрела на меня Дэрия, будто в душу заглянула.

Ну, я и кивнула. А чего скрывать?

– Не переживай, – усмехнулась она по-доброму. – Можем подыскать тебе клиентов.

И подмигнула.

А я только сейчас задумалась, сколько может стоить портрет в этом мире. Вряд ли дешево. Но гнуть цены со старта – плохая стратегия. Еще бы понять ценовую политику…

– Дэрия, – рискнула я второй раз. Если, конечно, с математикой у меня все нормально. – А сколько тут готовы платить за портреты? Во всех городах своя цена…

Я попыталась оправдаться, но торговка этого, кажется, даже не заметила. Она рассмеялась.

– Мы же почти что в центре королевства. Через два дня пешком в столице оказаться можно. Дорого. Очень дорого.

– Ну за дорого я бы не хотела продавать, – поделилась я с ней своими мыслями.

– Здраво, – согласилась со мной женщина. – Но вообще, такой рисунок может и в пятьдесят серебряных обойтись. И даже в один золотой.

– То есть, если я, скажем, буду рисовать за один серебряный, люди потянутся, – прикинула я.

За один серебряный можно было с неделю нормально питаться вчетвером.

– Ты что?! – всплеснула руками торговка. – Это очень дешево!

– Но мне нужна клиентская база, – задумчиво пробормотала я, похлопывая себя дощечкой по руке.

– Кто нужен? – удивленно переспросила она, мощной рукой сдвинув платок на затылок. Солнечные лучи заплясали на первой середине.

– Те, кто будет заказывать рисунки…

– Пять серебряных – самая меньшая цена, – не согласилась со мной Дэрия. – И то это очень и очень дешево! Ты что, Яра, блаженная, что ли?

Блаженной я не была. Только плечами пожала. Пока у меня не было ни одного клиента, так что можно было бы и поужаться. К тому же демпинг в любом из миров работает безотказно. Вряд ли местный средний класс может себе позволить по несколько портретов на дню, я же сделаю услугу доступнее.

– Эй! – Дэрия опять закричала во всю мощь своих легких, а я даже попросить ее об этом не успела. – Новый художник в городе! Портреты всего за пять серебряных! И яблочко в довесок!

– Мне нечем заплатить вам за яблоки, – честно призналась я.

Женщина отмахнулась.

– Сейчас будет.

И правда. Стоило ей раза три еще повторить зазывание, как подошел первый заинтересованный.

– Что это за художник-то? Известный? – поинтересовался молодой мужчина, одетый во что-то, что отдаленно напоминало пиджак. Только слишком уж пышный, расшитый блестящими золотыми нитками, да еще и лилового цвета.

– Да ты что, слепой?! – прямо в лоб спросила у него торговка. – Глаза разуй! Конечно, известный! Только в город к нам приехала!

И ткнула на меня пальцем.

– Прошу прощения, – тут же стушевался возможный клиент, – я художников в лица не очень знаю.

– Я известна под именем Ярослава, – я моментально включилась в сцену, которую принялась разыгрывать торговка.

– О, Ярослава, – участливо покивал мужчина. – Конечно, слышал. Я бы очень хотел, чтобы меня нарисовала сама Ярослава. Но у вас уже, наверное, все на месяцы вперед расписано, – он расстроенно вздохнул.

– Может, и расписано, – хмыкнула Дэрия, бросив на меня коварный взгляд. – Но, если прямо хочется, Ярослава может нарисовать вас прямо тут и сейчас. Ей так понравился наш город, что она решила сделать подарки жителям и нарисовать портреты за самую символическую сумму!

– Что? Правда? – воодушевился тот, с надеждой покосившись на меня.

– Могу, – решила я потянуть интригу, – но я, к сожалению, с собой чистую бумагу не взяла. Если вас устроит портрет на афише… хм… если повесить на стену или даже в рамку, задник никто видеть не будет. Но если вас не устро-о-о-оит… Даже не знаю…

– Устроит! – тут же купился на всю эту игру мужчина. – Я согласен! Вот жена обрадуется, когда узнает, что я на рынке саму художницу Ярославу встретил!

Мда-а-а, не хотела бы я знать, как именно «обрадуется» его жена. Но последствия меня касаться уже не должны.

Потому я достала уголек и приступила к работе, попросив мужчину не двигаться.

Дэрия позволила мне остаться у ее прилавка, время от времени зазывая все новых и новых клиентов. Отпустив первого, я принялась за портрет светловолосой девушки с правильными чертами лица и родинкой под губой. Ее внешность даже приукрашивать не пришлось, настолько симпатичной она была.

Я подмечала, что на меня реагируют как на диковинную зверушку. Пижама, несколько розовых прядей, явно экзотическая для местных обувь – все играло на руку. Ко мне приглядывались, мои работы обсуждали сразу после того, как клиент отходил на несколько шагов.

Третьим клиентом оказалась пожилая пара. С них Дэрия содрала сразу десять серебряных. Но те даже не сопротивлялись особо. Попросили только небольшую скидку, и я согласилась уступить одну монетку. За что тут же поймала укоризненный взгляд торговки.

– Яра, ты совсем не умеешь продавать свой талант, – возмутилась она, когда пара удалилась вместе со своим рисунком и счастливыми улыбками.

– Ну, что поделать, – вздохнула я, доставая следующий лист и жестом подзывая ожидающего мужчину.

– Ничего, тетушка Дэрия тебя всему научит, – усмехнулась торговка, протягивая покупательнице связку винограда.

Немного странного винограда, потому что цвет у него был какой-то уж слишком оранжевый. Интересно, что это за ягоды в гроздьях?

– К тому же это и мне выгодно, – хмыкнула она. – Вон сколько сегодня покупателей. Так что приходи еще на днях, но цену поднимем. На сильно дешевое народ только по первости прыток, потом начинает что-то подозревать.

– Приду, – усмехнулась я, кажется, нащупав золотую жилу. – Спасибо вам за помощь.

Ближе к обеду у меня уже скопилось довольно-таки приличная сумма и закончились афиши. А желающих было еще много.

– Приходите потом, – отшивала всех новеньких Дэрия. – На сегодня все! Все, я сказала! Художница устала! А вот фрукты берите!

Я отдала часть прибыли торговке, которая так сильно меня выручила. Но решила, что этого мало.

– Я бы хотела купить четыре груши, четыре персика и гроздь… винограда? – с неуверенностью уточнила я, глянув на такой знакомый продукт.

– О, это я с радостью, – всплеснула руками тетушка Дэрия, начиная собирать мои покупки. При этом тщательно выбирая самые спелые и сочные персики. – Держи.

Я неожиданно поняла, что нести все это в руках не очень хочется. И купила небольшую корзинку у соседней торговки, выклянчив солидную скидку после обещания нарисовать и ее портрет. Окинула взглядом рынок и, улыбнувшись собственным мыслям, решила прогуляться.

– Вот эту булку, пожалуйста, – остановилась возле лавки пекаря.

– Это, это и это, – запаслась овощами на другом пяточке, пытаясь примелькаться.

– Десять яиц, – заплатила за следующую покупку, улыбнувшись женщине за прилавком.

– О, так это вы художница Ярослава? – уточнила торговка, у которой я взяла мешочек орехов.

– Да, я, – расплачиваясь, улыбнулась.

Так, все пока хорошо. Я не только денег сегодня заработала, но и репутации поднакопила. А еще купила что-то на каждом квадратном метре огромного рынка.

Потратила по факту немного, но это должно было мне в будущем послужить хорошую службу.

А вот у лавки с мясом притормозила. Непонятно чье оно тут, насколько съедобное, и как у в этом мире обстоят дела с санэпидемстанцией. Но мясо не помешает в рационе детей, которые столько голодали.

– Вот этот кусок, пожалуйста, – указала на филе какой-то птицы. Надеюсь, что курицы. Ну или на крайний случай индейки.

– Шестьдесят семь медяков, – озвучил цену огромный мужчина диковатого вида.

Да, мясо тут не из дешевых. Заплатив, я дождалась, когда мне упакуют филе в промасленную тонкую ткань. И поспешила дальше.

Сейчас корзина уже начинала отрывать руку. Я купила и фруктов, и овощей, и зелени. Рядом с несколькими картошинами стояла бутылочка молока. Между помидорами затесался крохотный, завернутый в такую же ткань, что и мясо, кусочек сливочного масла. Специй, правда, не было. Цена на них оказалась настолько высокой, что я смогла позволить себе лишь мешочек соли да несколько щепоток перца в крохотном стеклянном пузырьке.

Можно было бы и разойтись, набить кладовые продуктами надолго. Но деньги были нужнее в другом месте. Я и так оставила торговцам за эту прогулку около пяти серебряных монет. Остальное нужно отнести одному противному лорду. Иначе дом уйдет с молотка меньше чем через неделю.

Чувствуя себя уставшим героем, пошла домой. Если уж завтрак детвора пропустила, то с обедом такую штуку проворачивать ну никак нельзя. И вообще…

– Имя?!

Дорогу мне преградила троица в белоснежных плащах с золотой оторочкой. Надменные лица, золотые кулоны на шеях в форме дерева с огромной кроной, охваченного идеальным кругом.

Где-то я уже видела этот символ… Где-то на афишах…

Осознание пришло через мгновение. А потом и ножки ослабли.

Потому что остановили меня самые настоящие, блин-блинский, инквизиторы!

– Добрый день, – дрожащим голосом ответила я, постаравшись улыбнуться. – Ярослава. Художница.

Не знаю, зачем я последнее добавила. Может, потому что один из троих как-то подозрительно смотрел на мой наряд?

Похоже, меня сожгут на костре за пижаму. И мягкие домашние тапочки.

Оби-и-и-идно…

– Художница? – хмыкнул один из них, окинув меня цепким взглядом. – Гильдейская?

– Что? – не поняла я. И брякнула: – Приезжая.

– А-а-а, неместная, значит? – утратил ко мне интерес один из них и заозирался. – Ну, тогда приветствуем в городе, Ярослава. Художница. Законопослушность у нас ценится превыше всего остального. Мы будем за вами пристально наблюдать.

– Конечно, – заверила я, немного расслабившись. – Закон превыше всего.

Если не учитывать, что я уже фактически покрываю кого-то из магов. Да и сама прибыла в этот мир не из-за того, что кто-то чихнул… Впрочем, в одном я была уверена – детей в обиду не дам. Даже если это будет противоречить законам целого мира.

– Я могу идти? – спросила, чуть было не добавив «господин полицейский».

– Идите, – отпустил меня один из них, еще раз задержав взгляд на тапочках-медвежатах. – Хорошего дня.

– И вам, – отозвалась я, а потом поспешила убраться с площади как можно дальше.

При этом продолжая чувствовать спиной взгляды. Этих троих явно что-то смутило во мне. Главное, чтобы не проследили, куда я направляюсь. А то сложно будет объяснить инквизиторам, почему я не в какой-то местной гостинице обосновалась, а в почти заброшенный дом с привидением продукты несу.

Решив, что это сейчас самое важное, сделала несколько кругов перед тем, как вернуться к детворе. Обошла дом и проскользнула внутрь через черный ход.

Меня встретили тишина и сквозняк.

– Я дома?! – полувопросительно крикнула я, чувствуя, что рука с корзинкой просто отваливается.

– Яра! – послышался довольный писк. И мне навстречу выскочила заметно посветлевшая лицом Нетта, раскинув руки в стороны.

Ух, еще парочка банных процедур и решение вопроса с бальзамом, чтобы распутать волосы… Но сперва надо разжиться адресом местного аптекаря. Наверняка у него есть какие-то интересные отвары или масла – тут бы хоть принцип понять. И деньгами разжиться.

Я вовремя опустила корзину на пол, чтобы поймать малышку в объятия.

– Что такое? – озабоченно поинтересовалась я, присев перед ней на корточки. – Что-то случилось?

– Я боялась, что ты уйдешь, – честно пробормотала она, а в зеленых глазах блеснули слезы. – Что ты пропадешь так же, как и появилась.

– Ну куда я пропаду? – хмыкнула я, погладив девочку по волосам. – Я же твое чудо, правильно? Так вот, чудо принесло еду. Готовить будем?

Нетта опустила взгляд к корзине и удивленно распахнула рот:

– Ой! А можно персик? Пожа-а-алуйста, я их так давно ела. Так давно!

– Что тут за шум? – в дверях появился Эвен. Взлохмаченный со сна. Все с тем же недовольным выражением лица, что к нему будто прикипело.

– Обнимаемся, – отозвалась я, отпуская девочку. – Обедать скоро будем.

– Обедать? – парень тоже нашел взглядом корзину и… не смог скрыть удивления. – Где ты все это взяла?

– Купила. Где это еще можно взять-то?

– Но на какие деньги? – Эвен на какой-то момент потерял свою маску вечного презрения ко всему живому. А еще до него медленно доходило, что он проиграл пари.

– Заработала, – вздохнула я, подхватывая корзинку и шагая к кухне. – И на первый взнос тоже. Сейчас пообедаем, и я отнесу деньги лорду Митчелу.

– Заработала?.. Но чем? Ты здесь всего ничего.

– Я художница, – ответила я, начиная разбирать продукты. – А, как оказалось, в вашем мире портреты очень даже много стоят.

– Нашем… мире?

Я, кажется, окончательно сбила парня с толку. И беззастенчиво решила этим воспользоваться.

– Натаскай воды. И найди сносный нож, будем суп варить. Нетта, поможешь мне?

– Конечно! – радостно подпрыгнула малышка, продолжая бросать взгляды на персики. – Сейчас еще и Лайна позову. Он в саду!

И вприпрыжку направилась искать второго брата.

– Что? – спросила я, напоровшись на подозрительный взгляд Эвена.

– Надеюсь, ты не демон, – бросил он, подхватил ведро и пошел за водой.

А я так и осталась стоять какое-то время, с удивлением открывая и закрывая рот. Это еще что за фигня про демона была? Это после того, как я про другой мир обмолвилась?

Вот этого мне еще не хватало.

Но в местные поверья и тонкости религии мне было не с руки сейчас погружаться. Потому, просто отмахнувшись от этого странного замечания, я принялась подготавливать продукты и прикидывать, что мы можем из них приготовить.

К сожалению, тут не особо-то можно было разгуляться. Блендеров и микроволновок не наблюдалось.

Приходилось разбираться с тем, что имелось.

А имелось несколько горшочков для запекания. И плотный чугунный поддон, который я принялась очищать от сажи.

Вскоре Эвен вернулся с ведром воды, а Нетта притащила Лайна.

– Ничего себе! – выдохнул мальчишка, поправляя сползающие на нос очки. – Персики! Яра!

Он поднял на меня шокированный взгляд, приправленный долей удивления.

– Яра сказала, что персики только после обеда! – тут же напыжилась девочка.

– Все правильно она сказала, – Эвен принялся растапливать печь. – Лайн, принеси нож. Нетта, помой… Яра, что нам нужно?

Я улыбнулась и начала раздавать указания, стараясь выдавать детям посильные задачи. Вскоре у нас была начищена картошка, порезано мясо и почищена морковь. Я рубила зелень и наблюдала за тем, как Лайн ломает широкие шляпки грибов на кусочки.

Нож я детям не разрешила взять, за что получила сразу три укоризненных взгляда с этакой ноткой снисхождения. Может, они и занимались нарезкой продуктов до этого сами. Но я, как самый взрослый человек в этом доме, не могла позволить им рушить мою картину мира.

Вскоре горшочек с супом был отправлен в печь, а я взбалтывала палочкой яйца в глубокой миске.

– Что ты делаешь? – Нетта прыгала вокруг меня, пытаясь залезть под руку.

– Кое-что очень вкусное, – загадочно отозвалась я, вспоминая свое детство. То самое, которое провела в детском доме.

О-о-о, тогда это было чуть ли не самым вкусным и шикарным завтраком. Все, что нужно было достать, – это парочку яиц, щепотку соли и хлеб.

Девочка не отходила от меня ни на шаг, пока я нарезала булку. Потом принесла кусочек масла и под пристальным наблюдением Лайна размазала его по тому, что я для себя прозвала противнем.

Эвен все это время стоял у окна, искоса наблюдая за происходящим. Свою помощь не предлагал, но, если я просила что-то сделать, не отказывался.

– Ты вымачиваешь хлеб в яйце? – удивился Лайн, наблюдая за тем, как я, опуская ломтик хлеба в миску, обмакиваю с двух сторон и укладываю на противень. – А это точно вкусно?

– Скоро узнаешь, – загадочно отозвалась я, открывая заслон на печи и отправляя туда лист с тостами.

Ждать еду пришлось недолго. Суп был готов через полчаса. Тосты, отправленные в печь намного позже, через несколько минут.

Самым сложным во всем этом было отыскать чистые тарелки и ложки. Но и с этой задачей мы справились. И сели обедать.

– Как вкусно пахнет, – Лайн нагнулся над своей тарелкой, зажмуриваясь от удовольствия. Стекла в его очках моментально запотели.

Нетта подхватила еще теплый бутерброд с яйцом с спешно откусила большой кусок. Закашлялась, пискнула и слопала его почти моментально.

– Всем приятного аппетита, – пожелала я, берясь за ложку и с умилением наблюдая за тем, как дети уплетают обед. Даже Эвен.

Он опять стал самым обычным подростком. Голодным, обиженным на вест мир и просто несчастным. Но улыбка нет-нет да и мелькала в уголках его губ, когда младшие брат или сестра с наслаждением причмокивали во время еды.

– Это действительно вкусно! – выдохнул Лайн, пробуя тост. – Яра, спасибо!

– Да, – поддержала его сестра. – Спасибо, Яра!

– На здоровье, – усмехнулась я и бросила короткий взгляд в сторону старшего.

Эвен в это время смотрел в свою тарелку. Потом резко встал и вышел в коридор.

– Что это с ним? – я встала и вытащила из печи кружки с молоком. Им потребовалась всего минута, чтобы нагреться до нормальной температуры.

– Не знаю, – Нетта отозвалась по-детски беззаботно. – Он часто такой.

– Не обращай внимания, – поддержал ее Лайн. – Эвен, как повзрослел, стал странным. А раньше мы с ним так часто играли.

Парнишка в очках вздохнул и бросил взгляд на последний тост. Такой грустный взгляд. А потом повернулся к сестре и пододвинул к ней вкусняшку.

Нетта заметила это и потянулась за ножом.

Я вовремя себя остановила, оставшись лишь в роли наблюдателя. А девочка разрезала оставшийся тост на две половины и взяла ближнюю к себе.

Боже! Это так просто! Но почему у меня слезы к глазам подкатывают?! Бедные дети!

– Я к лорду Митчелу! – вскочила я со своего места, как несколько минут назад сделал Эвен.

И тоже вылетела с кухни.

Меня перекрыло эмоциями. Нахлынули воспоминания из собственного прошлого. У меня в их возрасте не было такой поддержки. У меня ничего не было. А они… они держатся, помогают друг другу, заботятся. Я просто обязана сделать все, чтобы у них была крыша над головой и светлое будущее. Чтобы не разрушить ту чистую любовь, что царила в их семье.

За то время, что я сегодня рисовала, перекинулась с Дэрией парочкой слов. Темы выбирала простые, стараясь не вызвать лишних подозрений, но одна из них касалась этого дома. Торговка, конечно, не сопоставила, но выдала много дельных мыслей.

Благодаря доброй женщине, я узнала одну простую вещь: в этом мире существует благотворительность. И даже меценатство.

У дома, насколько мне известно, статуса исторической постройки нет, так что второй вариант отпадает. По крайней мере, пока что. Но и первого достаточно. По историям Дэрии, которые обычно начинались с «у двоюродной тетки моей сватьи вот такое было…», я сделала вывод, что, даже не владея домом, могу покрывать чужой долг.

Сменив пижаму на платье, я захватила почти все те деньги, что у меня были, и направилась по уже известному адресу. Обеденный перерыв, если у них таковой бывает, уже должен был закончиться.

– Вы к лорду Митчелу? – меня встретил все тот же слуга прямо на пороге дома, я даже руку к молоточку протянуть не успела.

Дверной глазок у них тут, что ли? Или сигнализация местного разлива?

– Добрый день, все верно.

– К сожалению, – качнул головой слуга, – лорд Митчел не сможет вас принять.

– Мне тоже очень жаль это слышать, – не особо-то и удивилась я такому повороту событий, – потому что я принесла деньги, которыми собираюсь погасить часть долга за одно строение в городе.

Я наклонила голову, заглянув слуге в глаза:

– Вы же не хотите, чтобы ваш лорд Митчел потерял деньги, правда?

– Эм… но у меня приказ…

– Не пускать меня, да? – усмехнулась я. – Уверена, что этот приказ никак не распространяется на случаи, когда лорд Митчел может получить выгоду.

Я была собой довольна, потому что, посомневавшись еще несколько мгновений, мужчина отступил в сторону, пропуская меня внутрь. И попросил подождать все в том же холле.

В этот раз пришлось топтаться на месте куда дольше. А слуга вернулся бледным и с дергающимся глазом. Бедненький.

– Проходите, Ярослава, – произнес он, жестом предлагая следовать за ним.

В этот раз Волдер Митчел не сидел за столом, а стоял у открытого окна и смотрел куда-то вдаль. За окнами шумели зелеными кронами деревья парка, из которого слышался щебет птиц и пахло дождем.

– Снова вы, – без особого дружелюбия констатировал факт мужчина.

– Снова я, – подтвердила. – И снова по тому же вопросу.

– Я вам в последний раз повторяю, что помогать вам с поиском работы не собираюсь. Как и принимать какую-то мелочь не пойми от кого.

Меня наградили таким холодным взглядом, что злость вспыхнула яркой вспышкой.

– Начнем с того, что работа мне больше не нужна, – произнесла я, делая шаг вперед.

И бросила на стол увесистый мешочек с монетами, которые заработала сегодня.

– Ваши медяки не покроют первого взноса, – хмыкнул мужчина и взял мешочек, который я швырнула на стол. Ослабил завязки и вытащил первую серебряную монету. – Что это?

– Деньги, – как дураку объяснила я. – А если быть конкретнее, пятнадцать серебряных монет. Этого должно хватить на первый взнос. Не переживайте, лорд Митчел, с этого дня выплаты будут регулярными.

– Вы все же не предоставили никаких документов на этот дом, – отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, этот бюрократ. – На каких основаниях я должен принять взнос?

– На правах благотворительности. От тети тех детей, которых вы пытаетесь выкинуть на улицу!

Я сложила руки на груди, ожидая, что он ответит на эти заявления. Однако Волдер замер на несколько секунд, чтобы потом поднять на меня удивленный взгляд и выдохнуть:

– Детей? Каких еще детей, Ярослава?

– Троих детей, которые остались без матери, – припечатала я, стараясь сдержаться и не схватиться за вазу на его столе.

Да что за кабинет у него такой магический? Так и хочется расхреначить первый попавшийся предмет об одну конкретную голову.

– Тех, что пытаются выжить в сложном озлобленном мире, где один толстосум набивает себе кошелек тем, что выбрасывает сирот на улицу! Так что, вы принимаете первый платеж, лорд Митчел? Или же хотите, чтобы я обратилась в суд с заявлением, что вы отказываетесь от выплаты долга?

Вновь мысленно поблагодарила Дэрию. Благодаря ей, я хоть немного начала разбираться в местных порядках.

Он молчал несколько мгновений, а потом просто кивнул:

– Принимаю.

– Отлично. Что нужно подписать? – деловито поинтересовалась я, прекрасно понимая, что такие дела не заключаются в устной форме. – Также жду от вас перерасчета.

– Я подготовлю документы и пришлю их к вам с моим человеком, – как-то растерянно отозвался лорд Митчел.

– Буду ждать завтра утром, – припечатала я, сразу поставив сроки.

Ни о каком акте приема-передачи речи ни шло. Я поставила свою подпись на бумаге, где значилось, что в такой-то день такая-то я передала такую-то сумму лорду Митчелу в уплату долга.

Вот и все. Аукцион если не отменяется, то хотя бы сдвигается.

– Удивительно, как быстро вы смогли заработать такую хорошую сумму, – хмыкнул лорд Митчел, когда я справилась с перьевой ручкой. – Неужели воспользовались моим советом и посетили бордель? Может быть, я даже загляну к вам на днях, сколько берете за час?

У-у-у-у!

Я медленно выпрямилась и попросту уничтожила мужчину взглядом. Отвечать на этот вброс не стала, несмотря на подергивающийся глаз и желание влепить наглецу хорошую такую пощечину.

Однако, вернувшись домой, я нашла Эвена и заявила:

– Помнишь, что я вчера говорила про плохое поведение? Забудь. Сегодня ночью мне нужна твоя помощь. Будешь на шухере стоять, пока я буду творить месть.