Читать книгу Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг - Екатерина Вострова - Страница 2

Йон был одним из первых учеников в классе. Ему нравилась благосклонность, с которой к нему относились учителя. Когда мальчик входил в здание школы, охранник приветливо улыбался ему и желал доброго дня. Даже если Йону хотелось спать или настроение было неважным, он всегда здоровался и перекидывался парой фраз.

Вежливость и учтивость не стоили ничего, зато он в любой момент мог раскрутить добродушного седого мужчину на ключи от свободного кабинета или несвоевременную отлучку из школы.

«Лига демократических республик: свобода выбора и равенство», – эти слова, начертанные красным цветом, были первым, что Йон ежедневно видел внутри. Иногда, глядя на яркие буквы, он испытывал гордость, иногда глухое раздражение. Свободу выбора не мог отменить никто. Он мог выбирать педагога, программу, даже перевестись в другую школу. Но почему-то отказаться от еженедельного общения с психологом, положенного каждому до достижения определенного возраста, он не мог. Как не мог сделать множество других вещей. «Свобода выбора и просто свобода – это разные вещи» – частенько думал он, проходя под неизменным девизом, украшавшим высокую арку. Дальше, сверив по гаджету расписание, он шел на уроки. В классах Йон садился рядом со своей лучшей подругой Дорой, и день проходил своим чередом. Так было всегда. Школа – утром, вечером – жилой корпус.

Он был одним из миллиона детей и, в общем, вполне походил на них. За одним исключением: у Йона была тайна, но не простая, а страшная и преступная. Ни одна живая душа не должна была знать об этом. Ведь в нынешнем году, когда мальчику исполнилось десять, он узнал, что у него есть мама.

Она работала в его школе медсестрой. Ей было двадцать девять лет, у нее были светлые длинные волосы и удивительно добрые глаза. Он часто вспоминал, как впервые увидел ее.

Тогда, поднявшись в больничное крыло, он остановился у процедурного кабинета, робко постучался в дверь и сразу же открыл ее:

– Здравствуйте… А где госпожа Рада? – Вместо старой толстой медсестры за столом сидела молодая женщина.

– О! Здравствуй. – улыбнулась она. – Госпожа Рада больше не работает. Теперь вместо нее я. Меня зовут Лиза. Ты, должно быть, на прививку?

Йон настороженно кивнул. Ему никогда не нравилось, когда кто-то из работников школы внезапно исчезал. Вот и сейчас ему почему-то показалось, что добродушная толстушка Рада, сердобольно относившаяся к своим подопечным, ушла из школы не по своей воле.

– У меня пока нет допуска к электронным архивам. Может, ты знаешь номер своей карты? Я найду стационарную копию.

– Пять тысяч девятьсот семьдесят два тире девяносто три дробь четыре.

Госпожа Лиза кивнула и удалилась в подсобку искать карту. Не прошло и пяти минут, как Йон услышал за стенкой глухой стук.

– Вам помочь?

Ответа не последовало. Йон осторожными шагами прошел к двери, за которой только что скрылась медсестра.

– С вами все в порядке?

По-прежнему тишина. Йон толкнул дверь. Среди рядов стеллажей с накопителями он увидел госпожу Лизу. Она сидела на полу, вытянув ноги и прислонившись к одному из шкафов. Пустыми глазами женщина смотрела на интерактивное стекло.

– С вами все в порядке? – повторил свой вопрос мальчик, не решаясь подойти ближе.

Медсестра подняла на него взгляд. Несколько крупных слезинок скатились по ее щеке.

– Может, мне прийти в другой раз? – тихо уточнил Йон, отступая назад.

Женщина отчаянно замотала головой и заплакала.

– Нет, прошу тебя. Не уходи. Пожалуйста. Нет… – сбивчиво проговорила она, чередуя слова со всхлипами.

Йон всей душой желал сейчас же покинуть это место. С госпожой Лизой явно было что-то не так, нужно было быстрее сообщить об этом кому-нибудь из взрослых.

– Я позову помощь. Сейчас к вам придут и помогут…

– Нет! – истошно вскрикнула женщина, вскакивая на ноги. – Я в порядке. Я сейчас успокоюсь и сделаю тебе укол. Все хорошо.

Но Йон уже сомневался, что все хорошо. Ему совсем не хотелось, чтобы прививку ему ставила медсестра, у которой от слез трясутся руки.

– Я зайду к вам позже. Вам, наверное, сейчас лучше побыть одной.

Госпожа Лиза обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

– Я покажу тебе.

– Покажете что?

Вместо ответа женщина полезла во внутренний карман своего пиджака и вытащила оттуда истертую от времени бумагу. Мальчик осторожно принял ее.

Этот материал использовался редко. В основном, для какого-нибудь творчества. Для документов же были интерактивные стекла.

Йон мельком пробежал глазами по странице, и почувствовал, как пальцы рук моментально похолодели. В шапке документа значилось, что это постановление Канцелярии внутренних дел. Даже в свои десять лет он понимал, что эта вещь не должна находиться у медсестры. Неужели бумага настоящая? Мальчик постарался вчитаться. Сердце учащенно забилось.

– Откуда у вас это? – резко спросил он.

– Моя подруга работала в Канцелярии. Она выкрала это для меня.

– Что за чушь? Быть не может! Те, кто работает в Канцелярии, они… не стали бы красть. Даже для друзей.

– Там все фанатики, я знаю… но бумага подлинная, – в голосе медсестры появились нотки мольбы. – Поверь мне.

Йон еще раз внимательно просмотрел текст. В нем были указаны данные двух человек. Лизы и ребенка, которого у нее забрали десять лет назад. Помимо кучи медицинских параметров были указаны социальные номера и имена, выбранные компьютером. Номер медсестры был ему незнаком, а вот второй принадлежал ему самому.

Тринадцатизначный буквенно-числовой код полностью совпадал. Как и имя.

– Так не бывает, – Йон передал бумагу обратно медсестре.

Госпожа Лиза сразу же сложила ее и снова убрала в карман.

– Вы что, все время это с собой таскаете? – мальчик нервно оглянулся. – Если у вас найдут документ Канцелярии, вы попадете в тюрьму! А уж вашу подругу точно казнят.

– Это память о сыне. Я всегда ношу у сердца, – тихо выдавила из себя женщина.

Мальчик закусил губу, отчаянно размышляя. Возможно, женщина была просто сумасшедшей. Подделала бумагу. Написала в нее наугад данные. Бывают же совпадения? Нужно было сообщить о ней инспектору Канцелярии. Ей окажут надлежащую помощь, и она попадет в клинику, где сумасшедшим самое место. Там она будет счастлива. Йон тоже будет счастлив, потому что помог другому человеку.

– Прости, если напугала тебя, – женщина нервно поглядывала в его сторону, не зная, как дальше общаться.

А что, если она говорила правду? Это звучало фантастично и невероятно, но что, если госпожа Лиза на самом деле его мама? Он видел такое в старинных фильмах. Раньше у всех были мамы. Это уже потом стало ясно, что родители не умеют правильно воспитывать своих детей, лишают их свободы выбора. Прививают дурные взгляды, которые ведут к нетерпимости и социальной раздробленности.

Мальчик оценивающим взглядом посмотрел на медсестру. Глаза раскраснелись от слез, нос покраснел и все время шмыгал, прическа помялась. И это его мать? Йон бы никогда не позволил себе так ужасно выглядеть. Не позволил бы кому-нибудь видеть его слабость.

– Что вы теперь собираетесь делать?

– Я тебя не совсем поняла…

– Ну, теперь, когда вы узнали, что я ваш сын. Вы будете меня воспитывать? Прививать свои взгляды? Или как там поступают родители?

– Нет, что ты… я не собираюсь делать ничего такого… – госпожа Лиза отчаянно замотала головой, словно ее только что заподозрили в самых тяжких грехах. – Да и не знаю, что должны делать родители. У меня ведь их не было.

Йон еще немного помолчал, раздумывая. Он никогда особо не любил уроки генетики, но если он правильно помнил все о детях и их родителях, то он должен был быть похож на эту женщину. В том числе темпераментом и характером. В прочем, родителей, ведь должно было быть двое.

– А кто мой отец? – вопрос звучал дико и несуразно.

– Я давно уже о нем ничего не слышала, – женщина сразу же стушевалась. – Но он был хорошим человеком, даже несмотря на то, что работал в Канцелярии. Через него я и познакомилась с той девушкой, которая достала мне потом данные о моем сыне. О тебе.

– И что теперь… мы… будем делать? – «мы» далось с трудом, но от него почему-то потеплело на сердце.

– Может быть, попытаемся подружиться?

Мальчик улыбнулся. Ему вдруг показалось, что просто сказать «да» будет недостаточно. Немного неуверенно он протянул медсестре свою узкую ладонь. Словно величайшую ценность, та взяла руку мальчика в свою и, наклонившись, прижала к губам.

С тех пор они с мамой стали друзьями. Йон старался почаще приходить в больничное крыло, но все должно было быть тайно, поэтому их встречи были совсем нерегулярными.

Госпожа Лиза разрешила называть ее просто по имени. Мальчик боялся, что она захочет, чтобы он называл ее мамой, но ничего такого не было. Хотя про себя он давно именовал ее именно так. Это было странно и захватывающе. Это был самый большой на свете секрет, который он скрывал даже от Доры.

– Ты стал слишком задумчивым последнее время, – укоряла подруга. – Может, лучше сыграем во что-нибудь?

Дора просто обожала трехмерные игры.

Когда она выигрывала очередной раунд у голограммного стола, ее раскосые карие глаза светились счастьем победы. Длинные черные ресницы вздрагивали, и она весело подмигивала побежденному сопернику. Йон не любил проигрывать, но с трекболом и джойстиком Дора управлялась лучше, чем кто-либо еще в их классе. Девочка была сущим чертенком. Смуглая, подвижная, очень худенькая, несмотря на прописанное ей усиленное питание, Дора была главным инициатором всяческих развлечений в компании, состоящей из них двоих.

Но главной особенностью Доры было то, что она обожала петь. Она боготворила музыку и мечтала когда-нибудь сама стать певицей.

Йон любил наблюдать за ней в минуты, когда девочка, забыв обо всем на свете, тихо напевала какую-нибудь красивую мелодию. Она пела только в одиночестве, или когда он находился рядом. И это было ниточкой, связывающей их двоих. Это было то, что делало их дружбу настоящей.

А потом пришли они.

Однажды утром, когда Йон вошел в класс, он увидел, что на задней парте сидит необычный гость. Он внимательно посматривал на входящих ястребиным взглядом из-под густых черных бровей. Впалые щеки и бледность его лица резко контрастировали с забранными в тугой хвост волосами цвета воронова крыла. Длинный прямой нос придавал лицу надменное выражение. Мужчина поймал взгляд Йона, и мальчик тут же отвел глаза. Спохватившись, он тут же посмотрел обратно и выпалил:

– Здравствуйте, господин инспектор.

Инспектор на приветствие не отреагировал, насмешливо поглядывая на растерявшегося мальчика. Йону ничего другого не оставалось, как пройти на свое место. Он достал свой гаджет и положил его на парту. На зеркальной поверхности стола тут же отразился электронный учебник к первому уроку. Йон усердно принялся листать его, пытаясь отвлечься. Ему казалось, что инспектор все еще смотрит на него, но обернуться, чтобы подтвердить свои опасения, было страшно.

– Привет! – за соседнюю парту плюхнулась Дора, тяжело дыша. – Я уж думала, что опоздаю…

– Проспала? – мальчик был рад возможности переключиться на что-нибудь.

– Нет, просто мне с утра позвонили из лицея при консерватории… Я тебе рассказывала про него.

– Это же здорово! – искренне порадовался Йон за подругу. – Дора, ты молодец! Они возьмут тебя на классическое отделение?

Улыбка девочки дрогнула и померкла.

– На классическое я не прошла… Но они сказали, что у них сейчас появилось место на отделении по вокализации. Но думать надо быстро. Туда они отбирают уже с третьего года обучения, а мы сейчас на шестом.

– Подожди… – Йон ощутил, как краска отхлынула от его лица. – Но ведь там же… Тебе придется для этого делать операцию… Дора… – мальчик глубоко вздохнул, чувствуя, как к горлу подступает ком.

– Я так решила, – девочка упрямо дернула головой. – Это моя мечта. Я должна идти за ней. Это сделает меня счастливой.

Йон с шумом выдохнул, пытаясь сдержать рвущийся наружу словесный поток.

– Дора, ты действительно мечтала об этом?!

Девочка округлила глаза от удивления, непонимающе поглядывая на друга. Она хотела что-то ответить, но потом быстро оглянулась назад и кивнула Йону в направлении своего взгляда.

Мальчик, крепко сжимая кулаки от переполнявших его эмоций, повернулся вслед за ней.

Своими ястребиными глазами за ним наблюдал инспектор Канцелярии. На несколько секунд их взгляды встретились. Мужчина медленно покачал головой из стороны в сторону, словно делая предупреждение. Нарушение права другого человека на свободу самоопределения было одним из самых распространенных правонарушений, за которые карали инспекторы.

Несколько секунд в душе Йона инстинкт самосохранения сражался с бунтарством. Но сигнал, возвестивший о начале урока, мгновенно остановил внутреннюю схватку. Мальчик порвал зрительный контакт и повернулся назад к учебнику. После уроков Йон обязательно поговорит с Дорой еще.

В кабинет, размеренно щелкая каблуками, вошел учитель. Господин Александр встал за кафедру.

– Добрый день, ученики.

Дети, как по команде, встали со своих мест и вытянулись по струнке.

– Как вы уже успели заметить, сегодня у нас на занятиях будет присутствовать гость. Дети, позвольте вам представить господина инспектора нашей многоуважаемой Канцелярии внутренних дел. В настоящий момент в Канцелярии проводится набор курсантов. Инспекторы присутствуют на уроках в школах всей страны для выявления талантливых и умных учеников. Именно от мнения инспектора Велора в настоящий момент зависит, окажетесь ли вы в числе тех счастливчиков, которые попадут в число претендентов на отбор.

Йон еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться. После сегодняшнего предупреждения он наверняка попал в «черный список». От этой мыли неожиданно стало неприятно. Уязвленное самолюбие не желало быть проигравшим. Он лучший в этом классе, и уступать кому-то свое законное место мальчик не собирался.

Учитель тем временем перешел к теме урока. Сегодня они изучали классику второй половины ХХ века. На повестке дня была книга «Левая рука тьмы» Урсуллы Ле Гуин.

– Это произведение является одной из первых попыток нарисовать общество, не привязанное к дуализму мужского и женского начал. Цельное по своей природе, не лишенное выбора пола.

В нашем обществе социальный прогресс с каждым годом все больше стирает границы между «мужским» и «женским». Совместное обучение и работа изменяют представления о мужских и женских гендерных ролях, казавшиеся раньше «естественными» различия становятся очевидными пережитками. Культура по Ле Гуин – это воплощение мечты о равенстве и высшей степени свободы выбора… – господин Александр мечтательно закрыл глаза, увлекшись своей любимой темой.

– Лисса? – Учитель заметил поднятию в верх руку. – У тебя есть дополнения?

– Я считаю, что основная мыль произведения в том, что традиционные гендерные роли сдерживают развитие цивилизации. Когда люди сочетают в себе мужские и женские качества, жизнь богаче и насыщеннее. Больше возможностей для реализации.

– Молодец, Лисса! – улыбнулся учитель. – Великолепное замечание.

Девочка улыбнулась, откинув назад свои рыжие волосы. Весь ее вид выражал самодовольство. Мальчик закатил глаза и шумно выдохнул.

– Йон? У тебя есть, что добавить? – учитель внимательно посмотрел на него, призывая к ответу.

Мальчик нехотя поднялся со своего места.

– Небольшая ремарка. Если бы Лисса внимательно читала книгу, она бы заметила, что жители описываемого Ле Гуин общества, вроде бы целостные, ничего полезного с этого не имеют. Они неспособны смотреть дальше носа. Застряли между монархией и бюрократией. Наблюдается тотальное снижение инициативности и социальной активности. Люди цельные по своей сути безразличны к тому, что происходит вокруг.

– То есть ты считаешь, что разделение социальных ролей есть благо? – удивленно произнес учитель.

По классу пронесся смешок. Йон выругался про себя на бестолкового преподавателя, который извращает его слова. Он просто анализировал текст книги, а не высказывался против устоев их общества в присутствии инквизитора в лице инспектора Канцелярии. Господин Велор наверняка сейчас очень внимательно следит за ним. Не хватало еще, чтобы посчитали, что он один из несогласных!

– Я лишь говорил о ситуации, описанной автором. Люди в книге обладают обоими полами сразу. При этом часть времени они вообще бесполые. А с бесполыми существами у меня больше ассоциируются пчелы и муравьи. И потом, главная тема книги, на мой взгляд, – это взаимопонимание между чуждыми народами и расами.

На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Ученики ждали реакции учителя, а Господин Александр неотрывно наблюдал за инспектором. Спустя несколько секунд с задней парты наконец раздалось одобрительное хмыканье.

Учитель сразу же кивнул Йону, разрешая сесть на место.

– Да, да.. Именно служение человечеству и прославляет Урсула Ле Гуин…

Остаток урока мальчик усиленно старался не привлекать к себе внимания. Выскочка Лисса ответила еще несколько раз, выдавая бестолковые патриотичные фразы. Видимо, решила сорвать банк. Ну, по крайней мере, если ее заберут в Канцелярию, то Йон ее больше не увидит.

После литературы начался урок по основам религий. Йону он особенно нравился. Раньше религию за детей выбирали их родители. Это приводило к трагическим последствиям. Сейчас детям рассказывали обо всех религиях сразу. Каждый мог выбрать то, что ему больше всего нравится. Но выбирать что-то одно было не обязательно. Все религии по своей сути говорили об одном и том же. Есть жизнь, есть смерть. Есть верховный бог. Есть боги рангом поменьше. Иногда верховный бог объявлялся единственным, а все остальные заменялись святыми, пророками и прочими служителями. Религии говорили о том, что если будешь вести себя правильно, то будешь жить после смерти, и жить хорошо. Или станешь кем-нибудь еще. Различия сводились в основном к тому, как правильно славить верховного бога, а также к тому, что и когда бог разрешает есть. Хотя были, конечно, и весьма противоречивые учения, вроде пастафрианства, где вообще считали, что все божественные взаимосвязи не зависят от каких-либо причин. Десятилетнему мальчику все это казалось смешным и жутко забавным. Факты и детали смешивались, и поскольку учитель по данному предмету был не так строг, как тот же Господин Александр, Йон и не стремился хоть как-то уложить все по полкам в своей голове. Это все было далеким и нереальным. Как сказки. Вот инспектор Велор в черном пиджаке на красной рубашке, застегнутой на все пуговицы, был реальным. Дора была реальна. Даже президент с Верховным Канцлером были реальными. В отличие от них, все религии мира, наперебой твердившие разными голосами прописные истины, были далекими и эфемерными.

После религиоведения мальчик выскочил из-за парты и, потянув Дору за руку, шепнул ей:

– Через пять минут во внутреннем дворе.

Внутренний двор был небольшим круглым помещением в центре школы. В середине стоял маленький фонтанчик с золотыми рыбками, а на апельсиновых деревьях сидели волнистые попугайчики. Йон всегда думал, что их посадили сюда затем, чтобы они запоминали и пересказывали учителям разговоры учеников.

Сад был как всегда пуст во время уроков.

– Зачем ты позвал меня? – Дора вошла почти сразу после него.

– Когда ты намерена сообщить в консерваторию о своем согласии?

– Ох, Йон, это не может подождать до вечера? Мы можем опоздать на методы моделирования.

– Я не могу ни о чем другом думать. Ты выбила меня из колеи своим заявлением.

– О, да… Лисса просто звездит сегодня, а ты даже ни разу руку не поднял. Не стоит из-за меня портить свое будущее. Все-таки инспектор в классе.

– Не меняй тему.

– Хорошо. Я намерена сообщить им сегодня.

– Уже сегодня? – Йон растерянно посмотрел на плещущихся рыбок. Сверкающие сгустки золота беззаботно кружили в воде. – Ты ведь знаешь об операции? Если ты идешь на вокализацию, то тебе делают операцию на связках. Ты будешь божественно петь. Но ты не сможешь больше говорить.

Дора закатила глаза, с шумом выдохнув:

– Давай смотреть правде в глаза. Таланта у меня нет. Так почему же тогда мне не воспользоваться чудесами хирургии, чтобы добиться желаемого? Сейчас я могу говорить, но не могу петь, и что? Разве я счастлива?

– А разве нет? – Йон в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и положил руку на плечо девочке. – И мне безумно нравится, как ты поешь.

Дора раздраженно смахнула его ладонь и отвернулась.

– Я хочу петь не только для тебя, – когда девочка повернулась, в ее глазах блестели слезы. – Ты неправильно меня уговариваешь.

– А как надо?

– Если бы ты сказал, что будешь скучать по мне, что не хочешь, чтобы мы стали видеться реже, это было бы куда более мило.

Дора улыбнулась ему, подошла ближе и положила его руку обратно себе на плечо.

– Необязательно иметь возможность говорить, чтобы дружить, ведь так? Я буду писать тебе письма и посылать записи своих песен.

– Только они уже будут не только для меня.

– Пока я еще могу говорить, я скажу только тебе.

– Что?

– Ну, каждый должен сказать это хоть раз, – хихикнула Дора. – Было бы обидно не воспользоваться случаем.

– О чем ты?..

Девочка наклонилась к самому уху Йона и, обжигая своим дыханием, прошептала:

– Я люблю тебя.

Затем она прижала указательный палец к его губам.

– Не отвечай сейчас, ладно? Пусть это будет авансом, – снова хихикнула девочка и весело подмигнула ему.

Развернувшись на каблуках, она выбежала из дворика. Попугайчики на ветках встрепенулись и вспорхнули вверх. Йон пытался сдержать бешено колотящееся сердце. Она его любит. От этого хотелось кричать. Уголки губ сами собой тянулись вверх. Ни о каких методах моделирования не могло быть и речи.

Нужно было с кем-то разделить свою радость. Устав бороться с улыбкой, Йон вышел из садика, зашагав в сторону больничного крыла. Он торопился к маме.