Читать книгу Луна и Солнце - Екатерина Яник - Страница 2

– Встаньте за мной, мадемуазель! – предложил кот, а затем прошептал: – Когда меня начнут грызть, постарайтесь убежать…

«Вот и конец…» – пронеслась мысль в голове Катерины. Она закрыла глаза и вспомнила всех своих родных, любимых – тех, кого больше никогда не увидит. Вспомнились и встреча с колдуньей, и этот проклятый купец. Но все эти воспоминания расплывались перед образом милого Димитрия, их первого поцелуя и того, как всё начиналось… Катерина и подумать не могла, что пройдут годы, и она сделает всё, чтобы вернуть свою любовь.

А началось всё в деревушке, стоявшей вдоль крутого берега реки. Деревушка славная, тихая – домов двенадцать, не больше. Все избы на совесть построены- четырёхстенные, с сенями и широкими дворами. Окна у каждой избы слюдяные, с резными ставнями, а размера такого, что только голову и можно показать. В стороне от жилья баня стояла, точно вытянутая изба с еле живой крышей – подлатать бы. От бани мостик тянулся – прямо к речке, – который своим концом заходил в неё. Здесь можно было и после горячей парилки остыть, и бельё постирать. На берегу речки, словно по линейке, стояли рыболовные лодки, полные неводов и ловушек из прутьев. Река не только рыбой кормила, но и пшеницу молола – ведь на берегу, в укромном месте, рядом с тенистыми зарослями стояла водяная мельница. Одна её сторона стояла на суше, а другая – в воде, на деревянных сваях. Работала мельница по-хитрому: вода колесо крутила, колесо – жернова, а те зёрна в муку мололи – так-то. Ещё дальше стояла деревянная часовня, окружённая елями, – здесь и крестили, и венчали, и отпевали.

Народ в этой деревне был добрый, богатый на таланты и труды. Жили там искусные мастерицы, гончары и плотники, отважные охотники и рыболовы. Собирали жители все работы свои да промыслы и отправлялись семьями на торговлю в Киев. Одни мужчины уезжали, а другие в деревне оставались – стеречь её от стихий нежданных и людей недобрых.

Семья в каждом доме была большая: чем больше ребятишек, тем радостнее, да и помощники в хозяйстве не помешают.

Но одна семья была совсем не такая. В избушке с покосившимися окнами – той, что стояла ближе всех к речке, – жила вдова Феодора. Был у неё единственный сын Димитрий, от мужа Святослава, который утонул в речке накануне Ивана Купалы. Несмотря на красоту Феодоры, свататься к ней никто не приходил – то ли оттого, что заявила она о вечной любви к мужу своему, то ли оттого, что рот лишний был никому не нужен. Так и жили они вдвоём с сыном единственным. Мальчишка её был хороший помощник с детства: мог и хворост собрать в лесу, и ягоду, и грибы. Мог и курам зерна подсыпать, и кроликам травки нащипать. Отважный защитник для матери своей: летним вечером мушек назойливых отгонит, зимней ночью согреет теплом своим, осенним днём выметет листья со двора, а весенним утром наловит своей удой ведро пескарей и даже карасей, бывало, штук пять вытянет. Лицом весь в отца: глаза серо-голубые, а над ними брови густые, нос прямой и широкий, губы пухленькие, как варенички, волосы цвета русого, жёсткие, точно волос конский, высокий и взбитенький. Характером был спокойный, добрый и неглупый.

А по соседству, пригорком выше, жила другая семья. Глава её Фёдор Берендеевич – красавец-мужчина, для счастья семьи своей на всё готовый. Жена его Ольга Мирославлвна – руки золотые и душа широкая. Их дочери-двойняшки, из сходства лишь глаза: одна, Клавдия, – худа как соломинка и высока, вторая, Варвара, – ростом с пень и весом с дуб. Фёдор всё мечтал о сыне, да только Бог послал третью дочку – Катериной нарекли. Милая девчонка с кудрями золотыми, чертами красивыми, и доброты полна, и радости, и умом недурна. Так Фёдор любил дочь свою младшую: плёл ей косы, брал на рыбалку и на лошадях катал, учил Бурёнушку встречать, её доить и старшим не грубить. А Ольга учила дочерей своих шить и вышивать:

«Клава пальцы разминает, Варвара нить в иглу вставляет, а Катерина уж рукав к рубахе пришивает – младшей дочке похвалы, а сестрицам двор мести. Убираются в избе: Катерина золу из печи выскребет, окна и горшки перемоет да бельё постирает, а сестрицам лень мести – под ковёр загонят грязь, притопчут и бегом из избы, а Ольга их за уши хвать! И вечер проведут в уборке, а Катерина – с батей в лодке. Нужно покормить скотину: Катерина лошадям насыплет с гору овса, даст напиться сполна, гриву причешет и хвост, а Клава с Варварой рассыплют мешок, запутают гриву и воды дадут с глоток – получат в ответку копытом пинок! Для кроликов морковь и трава – нарвёт Катерина сама, побольше сена подбросит да погладит каждому носик. Лёжа на сене, ест Варвара морковь, а Клава за уши крольчат таскает, но раз за палец укусили – сестрицы больше к ним и не ходили! Нальёт Катерина Ваське-коту свежие сливки, почешет за ушком и вдоль – мурлычет, и нежится тот. С сестрицами иначе: лишь в избу зайдут – рыжий дьявольский кот шипит и орёт, вцепится в ногу Варваре, оцарапает руку Клаве и, виляя рыжим хвостом, уйдёт из избы, придёт вечерком. Затаили злобу сестрицы: Катерина во всём хороша! Подкупили мальчишек соседских коврижками и леденцами – и те Катерину в луже грязи искупали. Но на защиту её встал сын Феодоры – Димитрий; постарше, посмышлёней он был мальчуганов и по двору раскидал, как щенят, взял Катерину на ручки, да понёс её к речушке».

Он дошёл до укромного места, где любил проводить вечера, – там заросли полны цветов, которые окружают травяную полянку и низенький спуск к реке. Димитрий помог Катерине умыться, и долго они сидели, смотря, как солнечный свет отражается нескончаемыми бликами в воде. Подул тёплый ветерок – и первые жёлтые листья с прибрежных берёз закружились в последнем танце, перед тем как отправиться в долгое путешествие по реке. Они смотрели, как солнце заходит за пики гор. И как на небе, не успевшем попрощаться с солнцем, появляется из-за туч сверкающая холодная луна. Шелест листьев и журчанье реки ласкали слух, и так приятно стрекотали кузнечики! Но все эти чудесные звуки заглушили крики матушек со двора: те уж потеряли своих ребятишек – и Димитрий с Катериной поспешили домой.

Катерину у ворот встречала матушка Ольга: «Живо в дом!» – погрозила она пальцем дочери, но, когда она посмотрела в сверкающие глаза Катерины, да на розовые щёчки её, гнев весь исчез, и взялась Ольга целовать и обнимать дочь младшую.

«Скоро спать пора, а у нас ещё подарок не готов…» – шептала она Катерине.

Ольга собиралась дошивать рубаху для Фёдора в честь его предстоящих именин, поэтому в избе повсюду были зажжены свечи. От этого тёплого света казалось ещё уютнее. Сверкающие блики на лике ветхой позолоченной иконы Пресвятой Богородицы, стоявшей в святом углу, приковывали взор. В этом же углу у окна стояли обеденный стол и лавки. Из-за своей мощи они казались совсем неподъёмными. По столу туда-сюда, привлекая внимание домочадцев, расхаживал кот. По углам разместились к стене приколоченные спальные лавки. Под ними прятались сундуки, побольше и поменьше, – чего только не сыщешь в них за эти годы! Ну а царица избы – печь. Всю семью радует белоснежно побелённая хозяйка. Каждый день трудится: то парит, то тушит, то жарит, то сушит, то на лежанку отдохнуть пускает, а ещё понаставят на неё гору горшков и сковород, понавешают трав и грибов разных. А как устанет – чистят её и кормят. Аппетит у неё хороший: в зимний денёк полвоза дровишек съесть может, зато сколько тепла отдаёт! За печкой, в самом тёмном углу, кроме веника и прихвата, пряталась старенькая прялка. Пауки то и дело покрывали её узорчатыми сетками. Имелась в избе и лестница, которая вела на чердак. Он был тесен, точно бочка, но разместились на нём три сестры со своим добром – и не жалуются! Единственное окошко на чердаке радовало тусклым светом. Сквозь его голубые занавески виднелись пёрышки зелёного лука, который круглый год рос на подоконнике. Изба не отличалась роскошью, но устроена была славно – теплая, свётлая, чистая и, что важно, своими руками и трудами построена. В родном доме всегда хорошо и спокойно, да и каша гуще кажется.