Читать книгу Ублюдок, притворись моим парнем… Книга 2 - Екатерина Юдина - Страница 2

Я резко остановилась и попыталась тыльной стороной ладони стереть с лица кровь. Рванное дыхание и острая боль в боку явно намекали на то, что этот бег придется остановить. Поэтому, будучи жутко вымотанной и взбудораженной, я порылась в своей сумочке и достала телефон. На экране  тут же высветились оповещения о пропущенных вызовах от Флавье. Их я проигнорировала и вызвала такси.

О том, как мне удалось добраться домой, я помнила плохо. У меня отобразилось в памяти  лишь удивление таксиста, когда он увидел мой внешний вид. Та ночь вообще была сумбурной. Оказавшись в общежитии, я сразу же побежала в душ, после чего переоделась в мятую пижаму и довольно долге время расхаживала по комнате. Мелодия на моем телефоне периодически разрывала тишину и немного позже я все же взяла смартфон в руки.

Там я увидела не только пропущенные вызовы от Флавье, но и отправленные им сообщения. Последние из них были такими:

«Куница, я вижу, что ты у себя. Свет в твоей комнате включен. Выйди, нам нужно поговорить», «Лорет, я тебя не трону. Просто выйди».

Прочитав эти сообщения, я выглянула в окно и увидела в тусклом свете фонарей черный Гелендваген. Леон-Гонтран стоял рядом со своей машиной и курил, делая особо глубокие тяги горького дыма. Во второй руке он держал телефон и что-то набирал на сенсоре.

Мой телефон вновь громко пикнул, оповещая о пришедшем сообщении, но я тут же его выключила. На душе было необычайно паршиво и мне даже смотреть на Флавье не хотелось. Как-никогда раньше я радовалась тому, что специально выбрала общежитие, в которое не мог попасть никто посторонний. В своей комнате я была в безопасности. Там меня никто не мог тронуть.

Но я никак не могла понять, на что рассчитывал Леон-Гонтран. Неужели он думал, что я выйду к нему после того, как он меня чуть не изнасиловал? Наверное, Флавье пытался таким образом выманить меня из общежития, чтобы закончить начатое.

***

Я заснула только ближе к утру, а когда проснулась, время близилось к полдню и черного Гелендвагена уже не было около моего общежития. Тогда я сразу же позвонила Жану и, не желая тратить время на лишние слова, сказала ему, что хочу бросить Леон-Гонтрана.

– Ты так резко изменила свое решение. Флавье тебе что-то сделал? – голос Жана тонул в каком-то шуме и я поняла, что он находился в университете. Судя по времени, как раз должен быть перерыв.

Я пробормотала что-то невнятное, желая оставить вопрос парня без ответа, после чего спросила у Жана, в чем именно будет заключаться его помощь и каким образом я позже смогу отблагодарить за нее. У меня ведь не было ничего такого, что я могла бы дать Жану взамен.

– Мне от тебя ничего не нужно, – ответил де Феро. – Тем более, ты сестра моего лучшего друга и Джером был бы не в восторге, если бы я от тебя что-то потребовал.

Я уже давно стала замечать, что Жан считал будто у меня с Джеромом очень теплые отношения, что, естественно, не соответствовало правде, но переубеждать его я не стала. Мне и так нормально.

В тот день была пятница и впереди ждали выходные. Мы с Жаном договорились встретиться в воскресенье и обсудить то, что нам предстояло делать. А до этого момента я намеревалась сидеть в общежитии и просто отдыхать.

***

Как-то само по себе получилось, что я почти всю пятницу и субботу просидела за учебниками. Исключительно на них я сосредоточилась, совершенно не обращала внимания на телефон и больше не выглядывая на улицу. Разве что я в воскресенье вновь надела толстовку, скрывая лицо под капюшоном, и поехала к кофейне, в которой я ранее встречалась с Жаном. Там мы договорились увидеться и во второй раз.

Я хотела, чтобы Флавье больше не подходил ко мне и Жан сказал, что Леон-Гонтран не посмеет это сделать, пока я буду находиться в компании де Феро. Главное, чтобы я бросила Флавье, ведь, иначе, все будет выглядеть так, будто Жан забирал у Леон-Гонтрана девушку. На эти слова я согласно кивнула, прекрасно понимая, о чем говорил де Феро. Мы с Леон-Гонтраном не встречались, но нам предстояло расстаться, ведь только так я могла расставить все нужные точки.

После разговора с Жаном, я вновь вернулась в общежитие. Да, я понимала, что следующие дни будут тяжелыми, поскольку даже несмотря на помощь Жана, от Флавье будет не так просто отстраниться, но я уже стала обретать надежду на то, что мои проблемы можно решить. Правда, еще нужно было узнать кто меня изнасиловал. Раздумывая над этим, я приняла решение, что на следующий день попытаюсь поговорить с Жаном и все же выведать, куда пошел Джером после ресторана.

Сам Джером, вместе с Густавом Марсо, по делам их семейного бизнеса поехали в Мадрид и, насколько мне было известно, вернуться Джером должен только ближе к концу месяца.

***

Наступил понедельник. До конца месяца оставалась одна неделя и постепенно во мне начинала просыпаться тревога.

Ровно в восемь, как и обычно, к общежитию подъехал Гелендваген и какое-то время Флавье стоял около своей машины, ожидая пока я выйду. Он даже отправил мне несколько сообщений.

«Куница, пора ехать в универ. Выходи, я тебя не трону», «Ты не сможешь вечно прятаться от меня и когда-нибудь мы все же поговорим».

Я вновь оставила сообщения парня без ответа и просто продолжила собираться в университет. Жан сказал, что он с самого утра будет немного занят, поэтому де Феро пообещал, что заедет за мной только ближе к десяти. Это было даже хорошо, ведь к этому времени Флавье уже уехал.

Тот понедельник стал для меня весьма значимым. Я намеревалась противостоять самому жуткому и агрессивному парню в университете и, ощущая прилив решительности, я впервые за долгое время надела не юбку, а джинсы. Даже в выборе одежды я показывала, что больше не буду слушаться Леон-Гонтрана.

Жан, как и обещал, заехал за мной ближе к десяти. Я перед этим напилась кофе и была жутко взвинченной, из-за чего, сидя в машине де Феро, постоянно крутилась по сторонам и откровенно надоедала парню глупыми вопросами. В отличие от меня Жан был спокоен и, до того, как мы доехали к Пантеон-Ассас его невозмутимость слегка передалась мне. Вот, действительно, почему я волновалась? В университете полно студентов и не факт, что Флавье вообще узнает о том, что я была на учебе. Или же Леон-Гонтрана вообще не приехал в Пантеон-Ассас? Могло же быть такое, что он  понял, что я в универе не появлюсь и поэтому он решил поехать в ВНШ?

У меня вообще была одна задача. Я намеревалась высидеть на двух очень важных лекциях и поговорить с несколькими преподавателями. Это все нужно было для того, чтобы заранее подготовить сдачу предметов и иметь возможность потом несколько недель не ходить в университет.  Поэтому, даже если Флавье и был в университете, я собиралась там передвигаться перебежками и быть для всех незаметной. Черта с два Леон-Гонтран найдет меня в том огромном здании. Да и у меня была поддержка Жана, поэтому мне, действительно, не стоило волноваться.

В общем, до того, как мы приехали в Пантеон-Ассас я успела значительно успокоиться. Правда, моя паника вернулась в тот момент, когда я вышла из машины Жана.

Этот чертов Гелендваген просто невозможно не заметить. Он как огромное черное пятно выделялся на фоне учебного заведения, но, естественно, еще больше внимания привлекал Флавье, сидящий на капоте своей машины. Волосы растрепанные и на лице  солнцезащитные очки, закрывающие глаза. Казалось, что парень был хмур и задумчив, хотя его поза была вальяжной и расслабленной.

Пред машиной Флавье стояло несколько его друзей. Все они о чем-то разговаривали, хотя сам парень их практически не слушал.  Леон-Гонтран в это время как раз подкурил сигарету и сделал первую тягу, но, будто почувствовав на себе мой взгляд, он обернулся, тут же замечая меня в толпе студентов.

Спрыгнув с капота Гелендвагена, Леон-Гонтран пошел в мою сторону и, черт, у меня создалось впечатление, будто на меня надвигался ураган.

– Почему ты не отвечала на мои звонки? – Флавье подошел ближе и снял с лица солнцезащитные очки, тут же окидывая меня внимательным взглядом своих жутких глаз. Двумя пальцами он поддел мой подбородок, после чего заставил меня повернуть голову, чтобы посмотреть на ранку, которую я опять заклеила лейкопластырем.

– А почему я должна это делать? – я сделала шаг назад, убирая от своего лица ладонь Леон-Гонтрана. Правда, кожа от его прикосновений вновь начала жечь и от этого ощущения было не так просто избавиться.

Я видела, что те студенты, которые стояли неподалеку от нас, внимательно прислушивались к разговору, но это меня мало волновало. Может это даже к лучшему. Мне же нужно было сказать Леон-Гонтрану, что теперь мы не вместе. Разговаривать с ним наедине я бы не рискнула, а так, стоило произнести эти слова и прекратить бесноватость наших взаимоотношений. Раз и навсегда поставить между нами стену. Не таить эти слова, произнося фразы еле слышно, чтобы их мог услышать только Флавье. Пусть знают все, что сегодня мы расстаемся. Так пути назад точно не будет.

Вдох и выдох. Я сжала ладони в кулаки и сказала:

– Мы расстаемся. Больше не подходи ко мне.

– Что ты только что сказала? – Флавье наклонил голову набок и приподнял одну бровь. Он выглядел так, будто я только что произнесла нечто невозможное. Словно мои слова были какой-то чушью.

– Мы расстаемся, – я повторила свои слова и тут же сделала несколько шагов назад. На инстинктивном уровне я чувствовала, как внутри Леон-Гонтрана начинало разгораться нечто страшное. Пока что он держал это под контролем, но я решила не рисковать и не подходить слишком близко к Флавье.

– Так, Куница, пошли, – Флавье с силой сжал свою ладонь на моем запястье, после чего развернулся и повел меня куда-то. – Нам есть, о чем поговорить.

– Нам не о чем разговаривать, – я попыталась отдернуть руку, но у меня ничерта не получилось. Флавье до боли сжимал мое запястье и, естественно, тут навряд удастся освободиться.

Я лишь примерно догадывалась, что Леон-Гонтран хотел отвести меня в ту пустующую аудиторию, но, к счастью, сделать ему это не удалось, ведь вовремя вмешался Жан. Де Феро встал впереди Флавье, не давая ему завести меня в здание.

– Флавье, отпусти Лорет. Она же сказала, что вы больше не встречаетесь, – произнес Жан, окидывая Леон-Гонтрана ледяным взглядом.

– Уйди с дороги де Феро, – Леон-Гонтран явно не был в восторге от того, что на его пути так внезапно возник Жан. Это распалило во Флавье уже открытую агрессию. – Тебя не должно касаться то, что происходит между мной и Лорет.

– Почему же? Лорет мне очень близка и, поэтому я не дам тебе причинить ей вред. Лорет не хочет идти с тобой и, значит, она не пойдет, – слова Жана произвели своеобразный эффект и особенно в красках заиграла его фраза «Лорет мне очень близка», скорее всего, давая всем предположить, что близка я ему не как подруга.

– Близка? И когда же вы успели стать близкими? – в голосе Флавье послышались гневное рычание и его ладонь на моей руке сжалась еще сильнее.

– Леон-Гонтран, а они, кажется, в универ приехали вместе, – из толпы послышался чей-то голос и многие тут же согласно закивали, подтверждая эти слова. Черт, пожалуй, я давно не видела Флавье таким злым. Он стал похож на разъяренного дьявола.

– Изменяешь мне, Куница? – Флавье наклонился к моему уху и обжег кожу своим дыханием. От той ярости, которой были пропитаны эти слова, у меня по коже тут же пробежала нервная дрожь и сердцебиение участилось. Мне стало по-настоящему страшно. – Да ты, оказывается, отличная актриса. Я ведь даже переживать стал. А ты, шлюха, с де Феро развлекалась.

– Это ты мне изменил, – голос стал жутко осипшим, но я все же прошептала эти слова. – И я не развлека…

– Закрой рот, шлюха, – слова еле слышные, но чертовски зловещие.

Флавье сжал мое запястье с такой силой, что на коже тут же появились красные отметины, которые уже в скором времени должны были превратиться в синяки. Леон-Гонтран отпустил мою руку и я тут же прижала ее к груди, радуясь тому, что парень не сломал мне запястье. Напрасная радость. Уже в тот момент в моей голове начинали звенеть колокольчики тревоги и глубоко в сознании я понимала, что эта боль пробившая руку была сущей мелочью по сравнению с тем, что со мной в скором времени намеревался сделать Флавье.

– Де Феро, с чего ты решил, что можешь прикасаться к моей девушке? – поинтересовался Леон-Гонтран, больше не обращая на меня никакого внимания.

– Лорет не твоя девушка, – Жан отрицательно качнул головой и потянулся своей рукой к моей, чтобы увести меня прочь.

Если честно, я так и не успела толком понять, что произошло в следующее мгновение. Жан так и не успел прикоснуться ко мне, ведь уже в следующее мгновение он лежал на земле.

Мое сердце пропустило стук и словно в замедленной съемке я наблюдала за тем, как лицо де Феро постепенно все сильнее пачкалось алой жидкостью. Кровь текла и из носа и из губ, хотя сам парень руку прислонил к ребрам.

Я тут же подбежала к Жану и села около него, раз за разом спрашивая, что с ним и нужно ли вызывать скорую. В тот момент мои мысли путались и я находилась в каком-то до жути ошарашенном состоянии. Словно все происходящее было галлюцинацией, а не реальностью.

Вокруг началась настоящая шумиха и лишь мимолетно я уловила то, как охрана окружила Флавье. Парень не сопротивлялся и без возражений пошел за ними, но, прежде чем он ушел, я успела словить на себе его взгляд. Этот взгляд особенно четко говорил о том, что впереди меня ждет нечто ужасное.

В тот день де Феро отвезли в больницу. Оказалось, что у него было сломано два ребра. Мне так и не удалось поговорить с парнем, но, черт, как же сильно я волновалась. Мне было жутко не по себе из-за того, что Жан получил такую серьезную травму по моей вине. Я ведь должна была нечто такое предвидеть! Мне не стоило втягивать Жана в это!

В тот день я вернулась в общежитие и очень долго расхаживала из одного конца комнаты в другой, все время нервно потирая лицо ладонями. Проблем у меня только прибавилось и, как бонус, появилось огромное чувство вины перед Жаном и желание хоть как-то сгладить эту вину перед ним.

***

Еще в вечер понедельника я созвонилась с Розали и узнала от нее, что Флавье отстранили от занятий в Пантеон-Ассас, но на этом, кажется, его наказание заканчивалось. Жан не стал продвигать это дело и писать на Леон-Гонтрана заявление. Я тогда решила, что он просто хотел оставить в тайне родство с Флавье, ведь любой скандал мог вывести эту информацию на поверхность. Только намного позже я поняла, что дело было в совершенно другой причине.

Разговор с Розали только усугубил чувство вины перед Жаном. Да и я все больше понимала, что мое положение теперь на своем пике паршивости. При таком раскладе мне стоило больше никогда не выходить из общежития, но черт меня дернул на следующий день поехать в университет.

Я хотела воспользоваться тем, что Флавье отстранили от занятий и в один день решить все нюансы с предметами, чтобы до окончания учебного года вообще не появляться в университете. К слову, я в тот день была жутко взвинченной и вообще плохо соображала, продолжая действовать исключительно на рефлекторном уровне.

В Пантеон-Ассас я старалась быть неприметной, но все равно многие провожали меня взглядами и беспрерывно перешептывались. Даже те с кем я раньше дружила, стоило мне оказаться где-то рядом, тут же убегали прочь, словно я была прокаженной.

***

Я тогда сидела на четвертой лекции, после которой намеревалась вернуться в общежитие и в ближайшую неделю вообще не выходить на улицу. Я даже стала радоваться тому, что мой день прошел без приключений, но, как часто бывает, хорошее уже вскоре закончилось и наступило плохое. В аудиторию без стука зашел Флавье, что тут же вызвало общую взбудораженность, хотя до этого момента все студенты практически засыпали.

– Добрый день, мадам Дюран, – Леон-Гонтран обратился к молоденькой преподавательнице, которая как раз вела у нас лекцию. – Я посижу у вас.

– Леон-Гонтран, что ты тут делаешь? Тебя же отстранили от занятий, – мадам Дюран являлась крайне строгим преподавателем. Я бы сказала, что она вообще была стервой, но к Флавье эта женщина относилась как-то слишком мягко.

– Да, у меня сейчас должна быть термодинамика, но, как видите, я на нее не пошел, – Флавье пожал плечами, после чего по ступенькам не торопясь поднялся в самый конец аудитории. Там как раз сидела я.

Когда Леон-Гонтран сел около меня, я тихо пискнула и попыталась отсесть, но парень приобнял меня за талию и притянул к себе, таким образом не позволяя убежать.

– Я сразу подумала, что ты захотел посетить мою лекцию, но, оказывается, ты пришел к своей девушке, – сказала мадам Дюран, окинув нас назидательным взглядом. – Леон-Гонтран, не отвлекай Ламбер от учебы.

– Конечно, – Флавье улыбнулся и еще сильнее прижал меня к себе.

По лицам других студентов я поняла, что они пребывали в недоумении. После вчерашнего Леон-Гонтран точно должен быть зол на меня, но Флавье вел себя так, словно мы уже помирились и вновь стали встречаться. Только они не видели того, что происходило на самом деле. Флавье прижимал меня к себе грубо и болезненно, а его слова ясно намекали на то, что у этого ублюдка были на меня весьма скверные планы.

– Ну, что, Куница, развлечемся сегодня? – прошептал он мне на ухо. – Я, конечно, не люблю таких грязных шлюх, как ты, но с резинкой тебя трахнуть можно.

После этих слов я перестала дышать. Я понимала, что Леон-Гонтран меня не запугивал и в своих намерениях он был вполне серьезен. Естественно, я шепотом попыталась объяснить парню, что с Жаном я не спала, но Флавье меня не слушал. Честно, я не понимала, почему вообще должна была оправдываться перед Леон-Гонтраном, но все же я это делала.

Неожиданно, Флавье меня отпустил и немного отстранился, после чего сказал.

– Куница, ты сама меня бросила, – Леон-Гонтран, скользнув по мне нечитаемым взглядом. – И ты сама связалась с де Феро. Теперь ты для меня грязная шлюха и больше никакие твои слова или спектакли не заставят меня быть с тобой более мягким, – Флавье наклонил голову набок и оскалился. – Сегодня ночью я тебя выебу и ты вся будешь в моей сперме. Я наконец-то сделаю с тобой то, что хочу.

– Не нужно…

– Нет, нужно. Ты только такого отношения к себе и заслуживаешь, – Леон-Гонтран качнул головой. – Но, знаешь, Куница, я не просто так пришел к тебе во время занятий. Если ты по своей воле пойдешь со мной и будешь послушной девочкой, которая позволит мне сделать с собой все, что мне захочется, я постараюсь быть с тобой немного более аккуратным. Правда, тебе все равно будет больно, – Леон-Гонтран безразлично пожал плечами. – Но, так же ты сейчас можешь убежать. Я не стану тебя останавливать. Но, поверь, я тебя  найду и все равно уже вскоре ты будешь у меня в постели. Только, если мне придется побегать за тобой, я окончательно сорвусь. Тебе будет в разы больнее. Хотя, возможно, ты и выдержишь все. Ты же выносливая Куница, – Флавь окинул меня ироничным взглядом. – Так что ты решишь? Пойдешь со мной или убежишь?

Я тогда была жутко испуганной и мой мозг вообще отторгал возможность того, что я могла по собственной воле лечь в постель к Флавье. Зато, мое сознание с огромной радостью приняло слово «побег», ведь тогда оно являлось синонимом решения проблемы. Думаю, и говорить не стоит, что уже в следующую секунду я быстро собрала свои вещи и на ватных ногах побежала прочь, сразу перепрыгивая через три ступеньки.

– Неправильный выбор, Куница, – паника лихорадочно разбрасывала мысли и все нервы жгло от тревоги, но эти слова Флавье я все равно расслышала.

Глава 3

Временами, я действовала исключительно на интуитивном уровне, что, к сожалению, не всегда являлось чем-то хорошим, ведь позже я всегда раздумывала над своими поступками и начинала понимать, что лучше бы поступила совершенно иначе. Да, подростковая импульсивность на тот момент все еще не выветрилась из моего характера, что весьма затрудняло жизнь. Восемнадцать лет, мысли шалят, хочется думать об учебе и веселиться с подругами, а не впадать в панику из-за той ситуации, в которой я очутилась.

Я бежала по одному из многочисленных коридоров Пантеон-Ассас и раз за разом проклинала свою импульсивность, ведь практически сразу я поняла тщетность своего побега. Леон-Гонтран был прав – он меня найдет. Флавье знал, где я жила и работала. Более того, мы учились в одном университете. О каком побеге вообще шла речь? Максимум, я могла спрятаться на несколько дней. Но и согласиться на условия Леон-Гонтрана я не могла. Возможная близость с этим садистом меня до ужаса пугала.

Я утопала в этих мыслях, но все продолжала бежать. Возвращаться назад, чтобы поговорить с Флавье я не желала. Единственное, что я поняла за последнее время, так это то, что разговаривать с этим человеком бесполезно.

В тот день я позвонила Оливие и попросилась недолго пожить у нее. Так же я связалась с девушкой, которая жила в том же общежитии, что и я, но в соседней комнате. Временами, я помогала ей, но в тот раз, наоборот, я просила помощи у нее. В тот же день мы встретились и я отдала соседке свои ключи, а следующим утром девушка передала мне кое-какую одежду, взятую из моей комнаты. Остальное я докупила в магазине, снимая деньги с карты.

Я больше не ходила в университет и держала телефон выключенным. Я не встречалась ни с кем из знакомых и старалась не выходить на улицу. Лишь в среду ближе к вечеру я выбралась в Венсенский лес, воспользовавшись тем, что квартира Оливии находилась в Рейи.

Было немного прохладно и сыро, ведь утром того дня прошел довольно сильный дождь, но я все равно долго ходила по широким тропинкам, сидела на лавочках и, в конце концов, просто завалилась на влажный газон.  Мне было все равно на то, что одежда намокла и на меня с изумлением смотрели прохожие. Мной овладела апатия и уже никакое рвение к борьбе не могло спасти от нее.

Лишь в тот вечер я поддалась внутренней слабости. Я пропустила через себя все паршивые мысли, переосмыслила ситуацию и поняла, что застряла в болоте… Но, если честно мне как-то легче стало. Я все еще не знала, как решить свои проблемы, но немного успокоилась.

Я знала, что Леон-Гонтран меня найдет. Это произойдет в тот момент, когда я буду меньше всего ожидать появления этого парня, ведь он, как никто другой умел действовать неожиданно.

Но так же я знала, что, если мне не удастся прекратить этот личный апокалипсис, я справлюсь со всем, что будет ожидать меня в будущем и выдержу все, что со мной сделает Флавье. Мне больше не хотелось поддаваться слабости.

***

Время летело необычайно быстро и вот уже наступила пятница. В тот день я наконец-то включила телефон и позвонила Розали.

– Лорет, ты где? – тут же спросила девушка. – Я так волновалась! С тобой было невозможно связаться. Что случилось?

– Я прячусь от Флавье. Ты о нем ничего не слышала? И ты случайно не знаешь, как себя чувствует Жан?

– Де Феро все еще в больнице, а Флавье практически не появляется в универе. Его же отстранили, – девушка шумно выдохнула, после чего, как-то хмуро продолжила: – Но, когда я видела Леон-Гонтрана в последний раз, он был ужасно мрачным и злым. Сейчас от него все шарахаются и, если честно, это вообще не странно. Флавье выглядит жутко, – Розали всего лишь на секунду замолчала, после чего сделала глубокий вдох и спросила: – Лорет, какого черта между вами происходит? И что это за случай был с де Феро?

– Долго рассказывать…

– Поверь, у меня полно времени. Рассказывай.

В принципе, тот мой разговор с Розали особо ничем не отличался от предыдущих. Я пересказала подруге события последней недели, после чего услышала ее нервные ругательства, ясно описывающие мнение девушки касательно происходящего. То есть, ничего ценного в плане информации он не нес и лишь немного успокаивал благодаря тому, что я смогла выговориться, но, все же, вскоре произошло то, что заставило меня запомнить ту пятницу.

Поскольку Оливия жила в Рейи, я понимала, что шанс встретить там кого-то из знакомых был очень маленьким, но, каждый раз, когда я ходила в магазин, все равно оглядывалась по сторонам, благодаря чему вовремя смогла заметить двух хорошо знакомых мне парней. Они тоже учились в Пантеон-Ассас и вместе с другими друзьями Леон-Гонтрана часто бывали в «Лете» во время моих смен.

Эти парни стояли рядом с кальянной и о чем-то разговаривали, совершенно не обращая внимания на прохожих. Благодаря этому я осталась незамеченной и могла вполне спокойно уйти прочь, но несколько еле слышных фраз, заставили меня застыть и прислушаться к разговору этих парней.

– И вот как такое может быть? – удивленно присвистнул один из них. Кажется, его звали Аделар.

– Сам не понимаю. Я действительно думал, что Леон-Гонтран весь вечер был с нами. Нет, я заметил, что он отсутствовал какой-то промежуток времени, но решил, что он в пустом зале развлекался с очередной девушкой.  А тут такая новость.

Изначально я толком не понимала, зачем слушала этот разговор, но, уже вскоре мне удалось уловить те фразы, которые впоследствии навсегда остались в моей голове. Да, разговор этих парней был скомканным и временами неясным, но я все же смогла уловить для себя весьма дикую информацию.

Первое. Оказывается, двадцать девятого апреля у Леон-Гонтрана был день рождения. Он его отмечал в каком-то баре и, по сути, меня это не должно касаться, но лично для меня двадцать девятое апреля являлось тем днем, когда меня изнасиловали. Именно поэтому упоминание этой даты сразу царапнуло сознание.

Второе. По словам этих парней, Флавье со своими самыми близкими друзьями, несколько ночей до самого праздника проводил в ночных клубах, из-за чего в свой день рождения он так же довольно сильно напился.

– Хотя я не сказал бы, что Леон-Гонтран был ужасно пьян, – сказал Аделар, задумчиво скосив взгляд в сторону.

– Согласен, – кивнул второй парень. – Если бы я своими глазами не видел сколько виски он выпил, тоже не поверил бы. Везучий. Тоже так хочу. Пить литрами, а со стороны выглядеть полностью трезвым.

Третье. Флавье тогда напился настолько сильно, что вообще практически ничего не помнил, но до недавнего времени он думал, что вечер прошел спокойно. Вот только, это не так. Несколько дней назад Леон-Гонтрана вызвали в участок и показали видеозапись на которой более-менее четко видно, что он в тот вечер избил какого-то парня.

Четвертое. Парнем, которого избил Флавье был Камиль.

Если честно, на этом моменте я ужас как удивилась и еле сдержалась чтобы не влезть в разговор парней. По той версии случившегося, которую озвучила Розали и к которой я сама больше склонялась, Камиля в тот вечер избил тот, кто меня изнасиловал. Но, черт, получалось так, что на самом деле его избил Флавье. Причем, Леон-Гонтран сам не помнил зачем он это сделал. Именно поэтому парень позвонил нескольким друзьям и поинтересовался не помнил ли кто из них, почему ему вообще понадобилось покидать вечеринку в самом разгаре и непонятно куда ехать, чтобы избить какого-то парня. Никто из друзей Леон-Гонтрана ничего толкового сказать не смог и сам Флавье решил оставить без внимания этот случай. Ему было лень разбираться в каком-то непонятном деле. Зато друзей Флавье это заинтересовало и они стали обсуждать тот вечер. Даже эти двое парней пытались вспомнить небольшие подробности, но ни к чему толковому не пришли.

Уже вскоре эти двое сели в машину и уехали, а я все продолжала стоять за углом кальянной, слегка скрываясь от взгляда посторонних. Вопросов у меня значительно прибавилось. Почему Флавье избил Камиля? Связан ли Леон-Гонтран с изнасилованием, раз он побил Камиля? И действительно ли Флавье ничего не помнил?

***

У меня уже голова разрывалась от мыслей и даже то, что я пересказала услышанный разговор Розали, совершенно не успокоило.

Словно зацикленная, я искала в социальных сетях фотографии из того бара. У Флавье был аккаунт и подписчиков там имелось не мало, но сама страница была пустой. Никаких фотографий или информации. Поэтому я стала искать аккаунты его друзей, но ничего интерсеного не замечала и лишь у одной девушки тот день практически полностью был отображен в фотографиях из которых мое внимание особенно привлек момент, когда Флавье делали татуировку. Вернее, утром того дня ее закончили, после чего перемотали бинтом.

Бинт… Бинт на руке. Точно так же, как и у того парня, который меня изнасиловал. А еще Леон- Гонтран курил такие же сигареты и в тот вечер он избил Камиля.

Честно, я в это не верила. Это просто невозможно. Ну не мог Флавье меня изнасиловать!

Да, многое сходилось, но так же было множество того, что противоречило этому утверждению. Во-первых, Флавье раньше меня не знал и у него не было повода меня насиловать. Да и сразу после нашего знакомства Леон-Гонтран смотрел на меня с брезгливостью.

Во-вторых, на фотографиях я видела, что в тот вечер Флавье был одет в привычную для себя одежду. То есть, никакого классического костюма на нем не было. Джинсы и темная футболка.

В-третьих, если Леон-Гонтран меня изнасиловал а потом, из-за количества выпитого алкоголя все забыл, как Флавье смог бы мне отправлять сообщения? Если же он все помнил, зачем, спрашивал у друзей про тот вечер? Они же даже не знали, что он уезжал, а так им стало известно о том, что Флавье избил Камиля.

Я все думала и пыталась найти хоть какую-то зацепку на тех фотографиях, в надежде, что она прояснит все мои размышления. Я нашла эту зацепку, но легче мне от этого не стало.

На одной из фотографий я нашла название бара, в котором Флавье со своими друзьями отмечал свой день рождения. Стоило мне вбить это название в поисковик, как я тут же поняла, что бар находился на последнем этаже здания, в котором так же располагался хорошо знакомый мне ресторан. Именно в том ресторане мы с Камилем ужинали двадцать девятого апреля.

У меня голова разрывалась и от жуткой нервозности хотелось кричать. Нет, Флавье точно не насиловал меня. Это невозможно. Но… Он мог быть связанным с тем, кто меня изнасиловал.

  У меня руки тряслись, когда я взяла телефон и набрала номер Флавье.

– Не ожидал, что ты мне позвонишь, – от хриплого голоса Леон-Гонтрана по моей коже побежали мурашки. – Ты решила изменить свое решение? Поздно, Куница.

– Ты это сделал? Или ты как-то связан с тем психопатом? – я нервничала и просто не знала, что говорить. Эти слова первыми слетели с моих губ, но они точно не являлись теми вопросами, с которых следовало начать разговор.

– О чем ты говоришь, Куница?

– Я… Я услышала о том, что двадцать девятого апреля ты избил Камиля. Почему ты это сделал? – я сжала телефон пальцами и потопталась на месте. В тот момент я сожалела о том, что не могла видеть лицо Флавье, ведь только по его голосу вообще ничего нельзя понять.

– Какая тебе разница? – послышался вопрос так остро веющий безразличием.

– Большая! – это слово я нервно прокричала. – Камиль в тот вечер… Из-за него меня…

Я прерывисто дышала и с трудом выговаривала слова. Во мне бесновалось столько эмоций, что даже перед глазами все начало плыть. Глубокий вдох и шумный выдох. Еще никогда в жизни мир вокруг меня не казался таким мрачным, но мне все равно не хотелось верить в то, что Флавье был причастен к тому случаю и, тем более, я отторгала возможность того, что именно он был насильником. Сложно объяснить откуда взялось это чувство. Я же ненавидела Леон-Гонтрана и знала, что он еще тот подонок. Но мне все же не хотелось верить в то, что он способен на настолько низкий поступок.

Позже я возненавидела себя за эти мысли, но в тот момент я украдкой подумала о том, что мне немного импонировала сила Леон-Гонтрана. Этот парень достиг многого и благодаря своему характеру и возможностей, никогда не совершал каких-то низких, подлых поступков. Это удел слабых. Он сильный. Пусть и мудак, но сильный мудак. Он бы не насиловал девушку исподтишка, пользуясь ее полной беззащитностью и не запугивал бы ее потом мерзкими сообщениями. Или все же Флавье это сделал?

– Нам нужно поговорить, – наконец-то сказала я. – Пожалуйста, дай мне возможность нормально поговорить с тобой.

– Что с тобой Куница? Опять пытаешься разыграть спектакль? – поинтересовался Леон-Гонтран ясно слыша мой сиплый голос и учащенное дыхание.

– Нет, я ничего не разыгрываю. Я хочу поговорить с тобой, – я опустилась на край дивана и потерла лицо ладонью. – Давай завтра утром встретимся в какой-нибудь кофейне. Пожалуйста.

Если честно, я пожалела о том, что сразу позвонила Флавье, ведь тогда я пребывала в сумбурном состоянии и даже толком не могла произносить слова. Да и я не понимала, что говорить и какие слова подбирать для ответов. Мне нужно было морально подготовиться к этому разговору и задать вопросы не по телефону, а Леон-Гонтрану в лицо.

– Хорошо, Куница. Давай поговорим, – спустя несколько секунд  молчания согласился Флавье.

Тогда мы договорились встретиться утром следующего дня в довольно популярной кофейне.

– Куница, это даже похоже на свидание, – послышался ироничный смешок. – Может, в таком случае мы поговорить после свидания? У нас получится очень хороший разговор, если во время него мой член будет глубоко в тебе.

– Озабоченный, – я фыркнула и отключила звонок. Почему-то к окончанию разговора с Флавье я даже успокоилась немного.

***

Весь вечер я думала о том, что же буду говорить Флавье и какими словами у меня получится выведать у него правду. О том, что мне делать после разговора я толком не понимала. В худшем случае мне следовало опять убегать. На хорошее окончание разговора я почему-то даже не рассчитывала.

Время уже близилось к полночи и я решила попросить у Оливии немного снотворного, чтобы хоть немного поспать. А то мое бодрствование привело к тому, что  я взяла тетрадь и записала туда все, что касалось изнасилования. На тех чистых листах, я подрагивающей рукой написала про Камиля, ресторан и само изнасилование. В тетради было почти все. Мои переживания и догадки. Писала я это для того, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться перед разговором с Флавье и это сработало. Мне полегчало.

Когда я все дописала, положила тетрадь в свою сумку, ведь мне не хотелось, чтобы эти записи увидела Оливия.

В ту ночь я все же выпила снотворное и меня начало клонить в сон. Да, я хотела этой сонливости, но уже вскоре она стала серьезной проблемой. Оливия почти в час ночи захотела чего-нибудь поесть и полезла на столешницу, чтобы поискать на верхних полках шкафчика хлопья. Я не знаю, как она упала. Когда я услышала грохот и забежала на кухню, Оливия уже лежала на полу и болезненно мычала, прижимая к груди руку с несколькими сломанными пальцами. Кажется, она еще и лодыжку сильно повредила.

Мы мгновенно вызвали скорую, но слишком быстро моей подруге не помогли. Как и ожидалось, неотложка это сущий Ад. Шумный коридор, огромное количество людей и снотворное уже нещадно тянуло ко сну. Но я старалась держаться бодро, чтобы поддержать подругу и лишь когда ее принял врач, я решила отойти, чтобы поискать автомат с кофе.

Кофе я купила, но он мне совершенно не помог. Я лишь на три минуты присела на скамейку в пустующем коридоре второго этажа, чтобы немного отдохнуть, но, в итоге заснула.

Проснулась я через два часа, после чего в ужасе спрыгнула со скамейки и побежала искать подругу. Оказалось, что ей уже покрыли гипсом руку, но на всякий случай врач решил оставить Оливию в больнице. Она еще головой ударилась и было подозрение на сотрясение. Именно поэтому обратно я возвращалась одна.

Честно, я была жутко сонная и растрепанная, поэтому только в машине поняла, что одежда у меня слишком сильно помялась и на мне она выглядела как-то неаккуратно. Правда, у меня не было никаких сил поправлять смятую ткань. Какая разница, как я выглядела?

Я отдала смятые купюры таксисту и буквально выползла из машины, после чего поплелась к зданию, в котором жила Оливия. Еще была ночь и ближайшие фонари не горели. Да и я не оглядывалась по сторонам, ведь моя голова была опущена из-за усталости. Но, как только я подошла ближе к дому, особенно сильно ощутила запах горького сигаретного дыма, смешанного с ментолом.

Именно запах хорошо знакомых сигарет взбудоражил меня, из-за чего я тут же подняла голову и встретилась взглядом с Флавье.

В том полумраке я не могла хорошо рассмотреть Леон-Гонтрана, но поняла, что одет он был так, словно еще какое-то время назад парень спал, но почему-то резко подорвался с кровати и одел первое, что попалось под руку, после чего приехал сюда. На нем даже не было футболки. Только черные джинсы и расстегнутая куртка с приподнятыми вверх рукавами. Волосы растрепанные и на земле рядом с Леон-Гонтраном виднелось множество окурков.

К сожалению, я не смогла разглядеть лицо парня, но почувствовала, что от него исходило нечто страшное. То, от чего у меня по спине пробежал холодок и в голове зазвучала паника.

– Ну что, нагулялась, шалава? – поинтересовался Леон-Гонтран. Он сделал несколько шагов в мою сторону, после чего скользнул по моей одежде злым взглядом и оскалился. – Нравится за моей спиной раздвигать ноги перед другими парнями?

– Что? – я вообще не ожидала увидеть Леон-Гонтрана рядом с домом Оливии, из-за чего жутко растерялась и не сразу расслышала слова парня, но с лихвой почувствовала, как  он намотал мои волосы на свой кулак и с силой дернул за них. Жутко больно. Практически невыносимо.

Флавье больше ничего не говорил. Очень злой и несдержанный, он повел меня к своей машине. Я, вырывалась, спотыкалась, падала и кричала, но освободиться не смогла. Руки Леон-Гонтарна уже тогда делали мне больно, но это были сущие пустяки, по сравнению с тем, что парень намеревался со мной сделать той ночью.